Мрачные сказочки Гренлока

– Чт-т-о-о… чт-то… что вы такое говорите? – я удивленно расширила глаза и оскорбленно сдвинула брови.

На самом деле я страшно испугалась внезапной прозорливости нума и тут же укорила себя в том, что недооценила его способностей. Нум же рассмеялся, снимая чайник с огня и заливая кипяток в стеклянный заварник.

– Я пошутил, Зелла. Но, должен признать, лучше бы вы сняли всю эту дрянь и носили настоящие бусы.

Он отправил мне медленный тягучий взгляд, от которого у меня по лопаткам разбежались мурашки. Никакие артефакты не смогли бы меня от них защитить. Но, в чем-то он был прав – такие безделушки всегда были тяжелыми и громоздкими, так что до изящества тут было далеко.

– У такой девушки, как вы, должны быть качественные и яркие украшения.

– Это потому что я не красивая?

– Напротив. Вы прекраснее утренней зари. И вы достойны лучшего.

– Вы мне льстите.

– А вы набиваете себе цену, – усмехнулся он, ставя на поднос две кружки на блюдцах, чайник и сахарницу с костяной ложечкой.

– Хм.

Я не нашла, что остроумного ответить, предпочтя молча последовать за красноречиво указующим взглядом нума обратно в гостиную. Там мы сели по разным сторонам столика и принялись сосредоточенно всматриваться друг другу в душу, для чего нум слегка сместил с центра стола вазу со свежесрезанными цветами. Я отпила чай под неотрывным его взглядом.

– Недурственно.

– Благодарю, Зелин. Ну, раз вы все еще живы, может быть, наконец, расскажете мне то, что хотели?

– Я… я… ну, я…

Вообще-то я не определилась с речью. Я разрывалась между одной хорошо сконструированной ложью и другой, чем и было вызвано мое нелепое заикание. Однако, ни с того, ни с сего, я вдруг решила сказать правду. Но не ту, которую должна была, разумеется. В этом-то то, как вы понимаете, и состоит мастерство лжи.

– Мне неловко об этом говорить… – я грустно опустила ресницы.

– Мне подлить виски в ваш чай? – с готовностью отозвался он.

Я манерно вздохнула.

– У меня возникли сложности с дипломным проектом.

Нум взглянул на меня с интересом.

– Какого же характера?

– Абсурдного, – поспешила ответить я.

– А если точнее?

– Совершенно абсурдного.

– И все же?

– Не совместимого с моим дальнейшим обучением.

– Угу… – нум кивнул, задумчиво откинув голову. – И вы решили обратиться ко мне, зная, что дипломная работа в корне исключает возможность чьей-либо помощи?

Я сделала печальное лицо. Почти не специально. Нум глядел на меня изучающе и с любопытством.

– Что ж, могу сказать вам по секрету, Зелин, что есть отдельная графа в бланке оценок, который раздается членам аттестационной комиссии.

– И что это за графа? – оживилась я.

– Это графа о том, на какие ухищрения идет студент, чтобы выполнить невыполнимое.

– Позволю себе заметить, что невыполнимое задание из всей нашей группы получила только я.

Нум смерил меня еще одним колючим взглядом, будто нарочно протискивающимся в мое подсознание.

– Видимо, вам сильно не повезло с наставником, – совершенно без иронии произнес он.

– Вы знаете, – тоже серьезно добавила я. – И что будет в моей графе?

– А этого мы никому не скажем, – он отпил чай из своей кружки, как заправский злодей. – Итак, чего вам не хватает?

– Вообще-то много чего… но, нет ли у вас случайно толченых крыльев полосаторогой блеклокрылой короедки?

– Зелин, как вы могли такое предположить, короедка занесена в красную книгу еще лет сто назад!

Моя чашка обиженно звякнула о блюдце.

– И я, конечно же, знала об этом! – чистосердечно соврала я. – Но что же мне делать?

– Вас втянули в какую-то опасную игру, Зелин. Сколько ингредиентов в вашем зелье?

Я мысленно воспроизвела список у себя в голове.

– Пятьдесят пять.

Нум Батист посмотрел на меня так, будто увидел призрак.

– Еще один секрет? – предположила я.

Он медленно кивнул и отвернулся, приняв вид философа-меланхолика.

– Это известно лишь тем, кто имеет степень нума выше третьей. Все зелья, включающие в себя пятьдесят пять ингредиентов, имеют необратимую силу. Отдавая что-то своему создателю, они забирают это у другого, – он взглянул мне в глаза. – Здоровье, красоту, молодость, жизнь…

– Но… но… но как же я могла получить такое задание?! – искренне ужаснулась я.

– Вы покажете мне список?

– Я не могу, вы же знаете.

– Потому что не доверяете мне?

– Первый закон ведьмы – не верь никому, потому что все врут. Ведь и вы помогаете мне не просто так…

– Верно, – согласился нум.

А я приготовилась к перечислению неприличных вещей, которые нум запросит взамен на свою помощь, одновременно прикидывая на что я могу пойти и до чего доведет меня эта скотская ситуация.

– Буду с вами откровенен. Я хочу, чтобы вы избрали меня своим альговеем. Но не подумайте, будто у меня есть в отношении вас какие-либо порочные планы, – тут же поспешил заверить меня нум. – Все просто. Я собираюсь открыть свою фабрику редких химикатов, и хочу, чтобы вы поработали в моей будущей лавке. Всего один год. Потом вы получите первую степень нума и будете свободны, как ветер.

– Почему я? И почему всего год?

Я не верила своему счастью и судорожно искала подвох.

– Год – потому, что больше с вами мучиться я не вынесу. А вы – потому, что вы внучка Зловещей Розамунды, вот почему. Во всем Гренлоке не сыщется более скомпроментированной ведьмы.

– Простите, вы сейчас про меня или про бабуленьку? – уточила я.

– Про Розамунду, естественно. О ваших подвигах я еще ничего не знаю, но, уверен, вы тоже достигнете успеха.

Я промолчала, обдумывая принять эту фразу за комплемент или за оскорбление.

– И ваше участие сделает отличную рекламу моему магазину, – продолжал нум. – Только и всего.

– Только и всего? – переспросила я. – Скажите, нум Батист, а вы и моя бабушка…

Он издевательски скривил бровь.

– Хотите спросить не являетесь ли вы моей родственницей и нет ли у вас случайно права звать меня дедушкой?

– Ну, вообще-то я хотела спросить были ли вы знакомы… – сконфуженно поправила я.

– Нет. Я приехал в Гренлок совсем недавно, и не имел чести быть знакомым с вашей бабушкой, хотя многое о ней слышал.

– Так вы мне поможете?

– А вы согласитесь у меня работать?

– А почему для этого вам обязательно нужно стать моим альговеем?

– Потому что это гарантия того, что вы будете работать именно у меня.

– Да… я слышала, что вы почти ни с кем здесь не ладите, почему…

– Почему я все еще здесь живу?

– Ну, и это тоже.

– Ах, Зелин….

Нум приготовился преподнести мне нравоучительную историю, как вдруг на улице послышался шорох. Мы синхронно повернули головы и разом вздрогнули, при этом я даже успела сипло взвизгнуть, а нум Батист – помянуть чрево Авесказары и болотных леших. Скажу честно – звук раздавался издалека, и виной ему совершенно точно был Луки, но нас напугал вовсе не он, а мерзавец Фуф, который почему-то решил прикрыть моего блохастого друга и со всей силы шлепнулся о стекло. Сползая вниз, он скрежетал по нему когтями, прижавшись к поверхности мордой и злобно на нас поглядывая.

– Эт-то… это мой фамильяр… – объяснила я, не отнимая руку от сердца.

– Да, я наслышан…

Макушка Фуфа скрылась за подоконником. Он прерывисто рявкнул и усиленно зашуршал кустами, воспроизводя драку двух, а то и более, котов.

– У вас случайно нет какой-нибудь особо опасной отравы? – шепотом спросила я.

Нум посмотрел на меня с сочувствием.

– Мне сказали его подарила вам бабушка.

– Да.

– Тогда нет, простите, Зелин. Но… я могу дать вам крылья короедки.

– Но вы сказали…

– Я не говорил, что у меня их нет. Однако…

– Я согласна. Я буду у вас работать!

Нум улыбнулся и протянул мне руку, помогая встать.

– Тогда я приглашаю вас в мой маленький реликварий.

***

Столько баночек и скляночек я видала только в фондах университетской лаборатории. Я, между прочим, забыла упомянуть, что нум Батист, хоть и был, судя по всему, достаточно древним, любил догонять и обгонять время, активно используя все новейшие достижения магии и техники. В ГУТсе он преподавал элементарную механику, в которой я никогда ничего не понимала. Именно поэтому его внимание ко мне еще в прошлом году показалось мне странным. Хотя, кого я обманываю – я ведь красивая. И рыжая. Среди брюнеток. Я всегда привлекаю взгляды, где бы ни была. По большей части они завистливые, поэтому у меня так много артефактов. Но я отвлеклась.

«Маленький реликварий» нума Батиста был маленьким только в длину и ширину, в высоту он был двухэтажным и плотно увешанным полочками и шкафчиками. Пока я разглядывала все это нагромождение вещиц, нум успел вытащить откуда-то бархатную коробочку и извлечь из нее одну колбу с серо-зеленым порошком. Он внимательно вчитался в надпись на колбе под тусклым светом свисающей с потолка на регулируемом проводе лампочки.

– Да, это точно оно… Да твою ж, гоблинова нога!!

Раздался страшный лязг. Я тоже подскочила. Баночка выскользнула из руки нума, но я успела ее поймать. Это был Фуф. Он вынырнул из темноты коридора и снова врезался в стекло, напугав нас до сердечного приступа. Зацепившись присосками на подушечках пальцев, он прилип к стеклянной двери и корчил нам рожи, противно высовывая язык. Нум Батист перевел на меня взгляд. Я пожала плечами.

– Вы ему не нравитесь.

– У меня два вопроса – как он сюда попал и неужели есть кто-то, кто ему нравится?

– Ну… я не знаю ответа на первый вопрос, а на второй… скажу вам по секрету, что Фуф питает подозрительную слабость к оборотням. Как минимуму к одному. Из чего я делаю вывод, что вы не оборотень.

– Спасибо и на том, – нум Батист перевел дыхание. – Что еще в вашем чудовищном списке?

– Кость плоскозубки?

– Нет, это вам лучше поискать в палеонтологическом музее.

– Яд крестолобика?

– Н-нет.

– Пыльца окали?

– Нет.

– Ну… я еще не выучила все наизусть.

– Сдается мне, ваш рецепт кого-нибудь убьет.

Нум посмотрел на меня с высоты в угрожающем свете одинокой лампочки. Вышло зловеще. Я вздохнула. И тут за узким окошком разлился красный мерцающий свет. Нум обернулся и бросился на улицу, позабыв про затаившегося Фуфа. Я поспешила за ним. Вдвоем мы выбежали на крыльцо, чтобы застать замечательную картину убегающего Луки с чем-то в руках. Мое сердце застыло – все кончено… а ведь я уже почти договорилась… Но на мое удивление нум Батист не стал доставать магический арбалет, чтобы прицелиться Луки в задницу, и даже не поминал всуе еще не упомянутые части гоблинских тел. Он расслабленно сложил руки в карманы своего старомодного полосатого халата и с укором взглянул на меня.

– Ах, Зелин…

– Только не говорите, что я ведьма…

– Ведьма, и еще какая. Чем он вам насолил?

– А что?

Вопрос застал меня врасплох.

– Вы ведь знали, что моя охранная система сработает независимо от того будет меня отвлекать красивая девушка или нет? Вы ведь были на моих лекциях. Хоть и ничего не поняли.

Я пожала плечами, скромно потупив глазки.

– Ну, в общем, да. А что с ним будет?

– Это животное, – нум нацелил на Луки указательный палец.

– Простите, но это уже слишком, – оборвала его я, – он хоть и оборотень, но…

– Да гоблин с вашим оборотнем, я про то, что он пытается украсть.

– А…

– Так вот, это пузатая хохлатка.

– И… и… – я силилась обосновать выбор Луки, но не могла.

– Она очень редкая.

– Ааа…

– Но это не просто хохлатка. Это боевая хохлатка.

Я посмотрела на Луки с курицей в руках и обратно на нума. Надо сказать – глядеть как Луки удирает, нелепо подпрыгивая над колючими кустами с жирной хохлаткой наперевес, у которой подергиваются крылья и лапы, а голова остается на одном месте, доставляло мне невероятное удовольствие. Я сдерживала смех изо всех сил.

– А чего же она так смиренна? – удивилась я. – Не вырывается даже…

– Она обучена не проявлять агрессию на домашней территории.

Я проследила путь моего парня и поняла, что он почти достиг цели. Забор у нума Батиста был невысокий. Луки перемахнет через него одним прыжком буквально через пол минуты.

– Я повторю свой вопрос – что он вам сделал?

– А с чего вы взяли, что он мне что-то сделал?

– С того, что я только что рассказал вам о том, что вашего друга ждет нелегкая встреча с боевой хохлаткой, а вы улыбаетесь так, что сейчас самое время писать с вас портрет для рекламы моего будущего магазина.

И все равно я не могла перестать улыбаться.

– Хорошо, нум Батист, если вы все еще хотите, чтобы я у вас работала, я буду вспоминать этот случай, когда вы будете писать с меня портрет для вашей рекламы.

Нум тоже улыбнулся.

– Он был к вам невнимателен?

– Вы читаете мысли? – изумилась я.

– Нет, предположил наугад. На что еще обижаются женщины?

– Да… это уже не важно.

– Жду не дождусь, когда вы приступите к работе.

– Это почему?

– Мне нравится ваш изящный ход мысли. Он даже не поймет, что вы ему отомстили.

– Ну… Ах! – я прикрыла ладонью рот, потому что Луки перепрыгнул через забор.

Крики, рычание, кудахтанье и много перьев – вот, чем закончился этот вечер.

Сказочка четвертая, про Дуню и низости, на которые способна отчаявшаяся ведьма

Утром я сидела в столовой на стратегическом месте и задумчиво стучала ложечкой по тарелке. В затылок мне било утреннее солнце, а еще оно било Уне в глаз, от чего она щурилась и пыталась слиться с моей тенью. Уна сидела прямо передо мной, закрывая меня от преподавательского стола, так чтобы не было сильно заметно, что я кое-кого высматриваю. Слева от меня примостилась Сэйни, которую больше волновало, как получше припудрить засос на своей шее, нежели ароматный омлет с пряностями и беконом, стоявший у нее под носом. Лично меня волновал только замдекана лорд Кекула, хотя на самом деле огромный кусок торта, сильно не подобающий ситуации, говорил о том, что я переживаю трагическую утрату.

О, не волнуйтесь. С Луки все было в полном порядке. Хохлатку мы с нумом поймали минут через двадцать, а Луки часа через два. Из которых примерно час ушел на поиски и еще час на уговоры слезть с дерева. Луки был исцарапан, но горд. А еще наг, так как хохлатка застала его врасплох, и он не успел подумать о том, как будет возвращаться домой после развоплощения из волка обратно в человека. Не то, чтобы мне не нравилось смотреть на эти окровавленные кубики пресса, но было довольно холодновато, а я, в отличие от некоторых, иногда думала не только о себе. Так что мне пришлось пообещать Луки, что я прям сейчас же пойду жаловаться его папочке на недостойное поведение и без того проштрафившегося отпрыска и его же неоправданный эксгибиционизм. Одного только скользкого упоминания о такой возможности хватило, чтобы моему другу, уязвленному физически и морально, пришлось сползти с дуба.

И тут нум Батист проявил себя истинным героем. Он не стал сдавать Луки в полицию и даже одолжил ему свой халат. Свои боевые ранения Луки залечивать отказался, сославшись на то, что все на нем заживет, как на собаке. Но все же он не мог поднять глаз, так как, ну… понимаете, – курица загнала его на дерево. А вот то, что он собирался нарушить закон, его совесть отнюдь не трогало. Тем не менее, если пойман на месте преступления – изволь ответить. Но и тут нум Батист сделал что-то не по-колдунски рыцарское. Он не только не стал тащить Луки в каталажку, но и предложил отработать его косяк без занесения в личное дело – двухнедельной уборкой в клетках губорогов. Между прочим, нум поинтересовался и о причинах проступка и, дабы помочь Луки в разрешении его конфликта с отцом, подарил ему окаменелое яйцо древнего плющехвоста. Луки так светился от счастья, что даже не расстроился, когда я сообщила ему, что мы расстаемся.

И вот именно поэтому я задумчиво стучала ложечкой о край блюдца с тортом, пока что-то не клюнуло меня в ляжку. Я опустила голову и обнаружила на своих коленках огромный орлиный клюв и два глаза, в которых светилась вселенная.

– О, Дуня! Ну, привет.

Дуня, на самом деле Даниор, это наш университетский грифон, символ, так сказать всего здесь происходящего. Дуню все очень любили, не смотря на склочный характер. Большую часть времени Дуня проводил в столовой, выпрашивая ништяки, или валялся на солнышке на газоне, играя с поливальными фонтанчиками и мешая садовникам делать свою работу. Частенько он устраивал на них охоту, притаившись в засаде меж розовых кустов. Зная Дунино любимое место, садовники старались обходить его стороной. Однако Дуня тоже был стратег, и поэтому садовники у нас часто менялись. Нет, Дуня их не ел, просто пугал. Когда же садовые шалости ему надоедали он переключался на зазевавшихся студентов. Но если вам повезло, и вы встретили Дуню в хорошем расположении духа, можно было не только почесать ему бархатное пузо, но и слетать на купол актового зала.

– Что, перешел на сладости? – я потрепала Дуню по загривку. – Мяса у меня нет, прости, дружочек…

Дуня сварливо порычал, чуть свернув голову на бок, и с намеком уставился на завтрак Сэйни из-под моего локтя.

– А давай ты мне кость плоскозубки, а я тебе кусок бекона? Нежнейшего… свежайшего… – умасливала я.

«Откуда я возьму кость плоскозубки?»

Разумеется, Дуня говорил телепатически, клюв у него для человеческой речи не приспособлен.

– Ну, ты же закапываешь там всякое, – предположила я.

Дуня презрительно фыркнул, уронив слюну мне на юбку. Мысль о нежнейшем беконе сводила его с ума.

«Ррр… ну, не знаю, поищи плоскозубку у того жирного скряги».

Я проследила Дунин взгляд и уперлась глазами в нашего всезнайку второкурсника Круера. Он сосредоточенно поедал гренки, периодически поправляя сползавшие на нос очки, и о чем-то думал. Все дразнили Круера Гарри Поттером, про которого мы знали из дней кино в визире, хотя он напоминал его исключительно очками. А за всезнайство его, видимо, следовало обзывать Гермионой. Впрочем, история про мальчика волшебника быстро всем приелась (мы тут все волшебники, если что, сплошной Слизерин вдоль и поперек), поэтому Круера все чаще звали просто «баяном», уже и не помня откуда пошло это прозвище.

– Думаешь, у него есть? Он же всего лишь второкурсник!

«Да, но его отец занимается древностями. И это я не про миссис Круер, которая, как всем известно, старше супруга на шестнадцать лет».

– Ммм… – я коварно сощурила глаза. – Так, Дуня, весь бекон твой, если достанешь мне кость плоскозубки из тайников этого толстячка. Идет?

Судя по тому, что Дуня обслюнявил уже значительную часть моего одеяния, он был согласен. Так что я, ничтоже сумняшеся, стащила тарелку Сэйни и отдала ее грифону. Сэйни только фыркнула. После вчерашнего есть ей все равно не хотелось, а антипохмельное зелье еще не подействовало.

– Вот он, девочки, он тут! – взволнованно зашептала я. – Да не все разом!

Уна с Сэйни перестали тянуть шеи и сконцентрировали взгляды на мне.

– Ничего у тебя не получится, – мрачно изрекла Сэйни, уксусная кислота делала с ее головой что-то нехорошее.

– Это еще почему?

– Потому что в весенний семестр декана не найти, – поддакнула Уна. – Он же знает, что его постоянно пытаются подловить выпускники, умоляя сменить задание. Взятки, шантаж, мольбы, слезы, сопли…

– Да, но лорд Кекула уж всяко знает, когда тут появляется наш декан, чтобы подписать какие-нибудь бумажки. Моя жизнь висит на волоске! И все мы знаем на чьем! – горестно произнесла я.

Уна с Сэйни прыснули со смеху, чем заработали мое осуждение. В это время Дуня уже управился с беконом и снова сложил свою огромную голову мне на колени. Я потрепала его по загривку.

– Так, все, вы не представляете себе уровень моего отчаяния, так что я пошла!

Пришлось, не без труда, высвободиться из Дуниных пут и направиться на встречу судьбе.

***

Лорд Кекула, мрачный, высокомерный, бледнокожий истинный вампир, аккуратно нарезал тончайшими ломтиками кровавый бифштекс, отвратительно при этом улыбаясь. Он всегда занимал теневую сторону преподавательской зоны, хотя свет ему совершенно не вредил. Единственное, на что у лорда была аллергия, так это мы – студенты. От долгого общения с нами лорд покрывался пятнами, и у него начиналась зубная чесотка. Всякий студент знал, что нужно успеть сообщить лорду свою просьбу, вложив в краткое сообщение всю боль своего рода, прежде чем у лорда начнется эта самая чесотка – верный признак того, что пора давать деру. Я согласна – я выбрала не самое удачное время для беседы, но потом лорд мог запросто в буквальном смысле испариться, и ищи его по всем склепам!

Слева от лорда возвышался длинный, как каланча, помощник Хин-хин (слуга фамильяр). Флегматичный, худощавый и замкнутый паренек, мечтавший, что однажды лорд подарит ему вечную жизнь, в чем я лично сильно сомневалась. Хин первым меня заметил и сделал предупредительный выстрел обжигающим взглядом. Да ну что он может супротив отчаявшейся ведьмы? Не остановленная, я возникла перед лордом Кекулой в момент, когда он отправлял в рот очередной филигранный кусочек бифштекса, и загородила ему обзорный вид на столовую. Для усиления эффекта я дебильно улыбалась. Хин поднял столовый ножичек и с намеком провел им рядом со своей шеей, сделав страшный взгляд. Лорд Кекула замер, перестав жевать. Его красные глаза остановились на этом вопиющем безобразии, то есть на мне.

– Доброе утро, темнейший лорд! – с подобострастием произнесла я.

– Бобае? – прошамкал лорд с набитым ртом. – Тьфу!

Он выплюнул еду, принявшись наводить порядок с помощью салфетки.

– Вы только что в разы усилили мой аппетит! – лорд обнажил зубы, и я немножечко вжалась в стул. – Хин, принеси мне еще один бифштекс. Леди тоже желает стать завтраком? – это он уже обратился ко мне.

– Благодарю вас, лорд Кекула, но я, пожалуй, откажусь, хоть это и великая честь быть вами поку… – я не к месту задумалась о правильности фразы, – укуси… укушенной!

– Тогда вон отсюда! Приемные часы – в четверг с 25:60 до 27:70!

– Но… но ведь нет такого времени? – недоумевающе промямлила я.

– Какая вы догадливая! Бегом марш!

– Но мне очень нужен наш декан! На минуточку! На секундочку! Умоляю! Моя жизнь висит на волоске! Если бы вы знали насколько буквально! Просто скажите, когда я могу его увидеть!

Лорд махнул наманикюренной рукой.

– Банально. Придумайте что-нибудь поубедительнее.

– Именем студсовета… – начала я.

– Бла-бла… – проворчал лорд.

– Ради темной памяти моей бабушки…

– Бла-бла-бла-бла-бла…

– А как насчет сведения счетов с одной противной вам особой?

(Все знали, что лорд Кекула и нума Антинуйя друг друга не переваривают. Впрочем, все знали и то, что все тут друг друга не переваривают, так что шансов ошибиться у меня не было).

– В данный момент вы сами рискуете выйти на первое место в списке противных мне особ, – скучающе отозвался лорд.

В это время Хин уже притащил второй сочный бифштекс, и оба – Хин и лорд, уставились на меня с явным намеком о том куда и как срочно мне нужно проваливать.

– Это нечестно! Я буду жаловаться! – пригрозила я.

– Жалуйтесь сколько угодно, у нас тут тирания и тоталитаризм, закрепленные в университетском уставе. Всего доброго! – лорд милейше улыбнулся, обнажив все свои пары клыков.

Я сурово выдохнула и удалилась победоносным шагом. Кровожадный взгляд лорда прожигал мне спину, а взгляд Хина только немного щекотал. Вот дурачок! Ничего, они еще все у меня попляшут!

Я возвратилась за стол, где меня ждали подруги и Дуня. Дуня зевнул и свернулся клубком в пятне солнца у нашего стола. По моему взгляду Уна с Сэйни поняли, что не стоит говорить «мы же говорили». Я печальнейше опустила голову на руки, пытаясь совладать с желанием что-нибудь поджечь, и тут появился Фуф. Только этого мне не хватало!

После нашего с Луки расставания Фуф находился в прескверном настроении. Он всю ночь не давал нам спать, отчего Сэйни и свалила на вечеринку. После этого Фуф подрался с Зевусом, высобачив ему приличный клок шерсти на макушке, потом перевернул все горшки с цветами и нагадил на всю обувь, какую нашел не запертой. Я пыталась намочить его усыпляющей водой, но всякий раз он уворачивался от брызг. Зато я случайно усыпила Уну, пока разбрызгивала «засыпай-отвар». Я наорала на забившегося за коробки на шкафах разбушевавшегося фамильяра чтобы он отправлялся к своему ненаглядному оборотню, но от этого он обиделся еще сильней и съел мой любимый кактус, почти не жуя. Этого я вынести уже не могла и пришлось мне самой идти к Луки. Мы поговорили и решили остаться друзьями. Я переночевала у него, ибо только здесь можно было хоть немного поспать, пока дома Фуф заканчивал обдирать мебель. Все было не так уж и плохо – мне больше не придется зависать с Лукиными братками оборотнями. С другой стороны, если мне понадобится переломить чей-нибудь хребет я всегда могу попросить их о помощи.