Спящая… красавица?

– Я уже лишился того, чем можно жертвовать, – равнодушно проговорил барон. – К тому же я хочу действительно быть полезным моей стране и моему королю. А другого способа я не вижу.

– Сколько пафоса, – презрительно произнес Его Высочество. – Тебе в актеры надо было податься, на подмостках блистать, а не государственную службу нести.

– А чем работа шпиона отличается от работы актера? – язвительно осведомился Дункан, параллельно размышляя, сколько ему еще осталось жить, при таком тоне явно немного. – Мы дурим головы и там и там, так почему же не делать это с пользой?

– Ну, актеры тоже пользу в нашем ремесле приносят немалую, – примирительно ответил принц, из голоса которого исчезла почти вся презрительность и затаенная враждебность. – И, честно говоря, мне нравится твой энтузиазм и серьезность, вот только неясно ради чего ты действительно это делаешь. Не думай, что меня можно сбить пафосными речами, у каждого свои мотивы ввязываться в столь опасную игру.

Ригур замолк и вновь пристально взглянул на Игана. В синих глазах на миг промелькнула горечь, быстро сменившись ледяным спокойствием. Шестым чувством барон понял, что сейчас решается его судьба и неизвестно было в хорошую или плохую сторону.

– Ты просил прощения для Онор, – спустя секунду вновь заговорил Ригур, словно что-то решив про себя. – Я удовлетворил твою просьбу, и сейчас на север уже скачет гонец с письмом для нее, в котором изложены условия ее освобождения. Если она с ними согласится, то девушку отпустят сегодня же, если нет, заточение продлится. Полагаю, ты уже понял о каком именно условии я говорю?

– Не видеться и не связываться со мной, – обреченно предположил Дункан. Она не согласится.

– Если она согласится с этим условием, то ей дадут полную свободу, а я обеспечу богатое приданое, чтобы она ни в чем не нуждалась. Онор вольна как угодно распоряжаться собственной судьбой, ни в чем себя не ограничивая.

– А если она откажется? – осмелился спросить барон, всей душой надеясь, что любимая согласится, а он найдет способ с ней увидеться. Лишь бы девушка была на свободе.

– Если Онор откажется, то заточение продлится еще один месяц, в конце которого ей вновь придет письмо с тем же предложением, – ответил принц. – Таких писем приготовлено двадцать четыре. Если в течение двух лет Онор будет выбирать уже добровольное заточение, я перестану в этом ей препятствовать, и она останется в монастыре до конца жизни.

Иган в бессилии сжал кулаки – Онор точно не согласится на такие условия, слишком он хорошо ее знал.

– А ты, Иган, становишься под начало Тиллиана, моего капитана разведки, вы довольно неплохо поладили и проблем, думаю, не возникнет, – продолжал тем временем Ригур. – Раз ты приглянулся кому-то из эльфийской знати, будешь работать в этом направлении. Даю два года на разрешение эльфийского вопроса, запрет свой на посещение столицы не снимаю, но разрешаю приезжать тайно. Если не справишься – пришлю тот самый кинжал, что так и не нашел свою цель три года назад.

– А если справлюсь? – похолодев от столь прозрачной угрозы задал вопрос барон.

– Там посмотрим, – уклончиво произнес Его Высочество. – Задача ясна?

– Да, Ваше Высочество. Когда приступать?

Гектор

Гектору даже не дали толком оклематься после столь яркой встречи с полуэльфом, не успели раны на лице и синяки на теле зажить, как ренсийца вызвали на допрос к дознавателю. Принца провели в кабинет и оставили одного возле закрытой двери. Глубоко вздохнув молодой человек рывком открыл ее и вошел в просторную комнату.

Старый и пока действующий комендант крепости был порядочной свиньей в быту, и в прежние годы здесь нередко царил весьма художественный беспорядок: рядом с ценными бумагами соседствовали грязные чашки и кружки, тарелки и миски, так как и аппетит у коменданта был такой, что не каждая свинья с ним могла сравниться. Углы были захламлены старыми доспехами и ржавым оружием, свидетельством бурной молодости, а полки с книгами зарастали пылью и паутиной. Входящий сюда нередко морщился при виде того хаоса, в котором жил и работал старый трудяга. И тем удивительней был факт, что крепость и город старый хрыч держал в железном кулаке, казармы всегда были вылизаны до блеска, доспехи и оружие содержались в идеальном состоянии, а стражники боялись каждой проверки до икоты. Исключение составлял только рабочий кабинет, где комендант мог мусорить сколько его душе угодно. Однако комендант теперь отошел от дел и вот уже несколько месяцев его обязанности исполнял капитан Койра, который со временем должен был занять эту должность. Капитан продолжил дело старика, но вот обстановку в кабинете сменил кардинально – теперь там и пылинки нельзя было заметить – старые доспехи перекочевали в недавно открытый зал славы, обедал и ужинал Койра только в столовой, а полки с книгами заменили основательными книжными шкафами – капитан любил полистать ту или иную книгу на досуге. Также там стоял большой грубо сколоченный, но невероятно удобный письменный стол, за которым сейчас сидел злющий на всех и вся Ригур. Гектор даже опасливо поежился – такого испепеляющего взгляда у солигийца не было даже после нападения на обоз Бравура.

– Что? – не выдержав гнетущей тишины спросил ренсиец, избегая встречаться взглядом с Ригуром.

– Вот и мне хочется узнать, – в тон ему ответил тот.

– Если ты о вчерашнем дебоше… – начал было Гектор, но тут же был прерван.

– О нет, дорогой мой, – тихим голосом проговорил солигиец. – Дело совсем не в дебоше. А в том, какого демона по МОЕЙ земле ходят эльфийские прихвостни, выслеживая ТЕБЯ? Мало мне забот с недавним заговором, мало мне неприятностей из-за твоих оркских изысканий, так мне еще и за тобой приглядывать постоянно?

– Нечего за мной следить, я не ребенок! – взбрыкнул ренсиец.

– Не ребенок, – согласился Ригур. – Но хлопот с тобой не меньше! Только сутки, понимаешь сутки, ты в этом городе, а уже устроил беспорядки. Едва не разгромил трактир, заявил о себе всем, кому только можно, привел в город эльфа, подрался, даже похитить тебя успели, а вдобавок ко всему я еще и узнаю, что принц крови, наследник ренсийского трона, оказывается обыкновенный вор и неудачник, умудрившийся отсидеть срок в акаарской тюрьме, самом вонючем клоповнике на этой земле!

– В акаарскую тюрьму я попал по ошибке! – попытался возразить Гектор, но замолчал под яростным взглядом Ригура. – И пробыл я там недолго!

– Неважно! – рявкнул его собеседник. – Меня не интересуют твои похождения, важно другое – ты, похоже, не понимаешь всей важности своего и моего положения. Ты принц другой страны, единственный наследник, надежда и будущее Ренса, а ведешь себя как последний болван! Ты даже не понимаешь, что сулит твоя смерть, которой ты сегодня чудом избежал, и снова, заметь, при моей помощи.

Гектор молчал. Его снова отчитывают, и что самое обидное – на этот раз действительно за дело. Он прекрасно знал, что будет в случае его гибели – хаос в королевстве и угроза войны для Солигии. Пусть Влад и друг короля Солигии, но он не простит Эйзену смерть сына, даже если она будет случайна. Может короли и договорятся, но былой дружбы уже не будет, распадется древний союз и забудется давнее родство крови. Потому и ярится теперь Рин…то есть Ригур, потому что также все это понимает и представляет.

– Ладно, оставим это, – немного успокоившись сказал солигиец. – Не мне тебя воспитывать. Лучше скажи, что у тебя за дела с эльфами? Что ты у них такого украл? И как вообще тебе это удалось?

– Что, тот парень настучал? – с оттенком легкого презрения спросил Гектор, проклиная про себя свою болтливость и костеря на чем свет стоит бывшего сокамерника.

– Да, он, – подтвердил Ригур. – И не морщись, Иган преданный короне человек и он просто не мог не предупредить принца о том, в чьей кампании данный принц путешествует, но речь не об этом. Я обещал тебе, что не буду вмешиваться в твои дела, но как видишь, обстоятельства требуют иного. Мне нужно знать, какого демона мы премся в Забытую Пустынь, на хрена ты настоял на моем участии в этой авантюре, и кому из эльфийских лордов ты так насолил, что он не пожалел послать за тобой свою любимую игрушку? Тебе не кажется, что раз ты сам выбрал меня в напарники, то я должен знать хоть что-то?

Гектор вздохнул и сел в глубокое кресло. Похоже, пришло время для разговора, который он старался оттянуть. Но ладно, откровенности, конечно, не будет, но кое-что сообщить на данном этапе, наверное, надо.

– Все началось из-за этого треклятого договора, – начал он, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. – Орки к нам обратились за помощью в его поиске еще пять лет назад, после первой попытки кражи их экземпляра. Просили разрешения войти на территорию Пустыни с нашей стороны, тогда-то я впервые о нем услышал. Но со стороны Ренса в Пустынь хода нет, потому мой отец им отказал.

– Да, знаю, – Ригур тоже слышал об этой истории. – Клыкастые тоже обращались к нам с подобной просьбой, но причин не объясняли.

– Ну, это неудивительно, – язвительно произнес Гектор, однако продолжать тему не стал, переключившись на свой рассказ. – В общем, мы им отказали, но ты же знаешь орков – запрет их не остановил. В итоге их начали убивать на границе с Ренсом и Пустынью, затем эта зараза докатилась и до вас. Короли хотели провести расследование, но клыкастые воспротивились, а правители не стали давить. Но я не смог это оставить без внимания.

– И сбежал из дома, – закончил за него солигиец. – Только что тебе это дало?

– Путешествуя по Ренсу, Солигии, Степным княжествам, Акааре и Норту, разговаривая с их жителями и сопоставляя услышанное, я заметил, что почти за каждым странным событием торчат длинные эльфийские уши. Нападения пиратов с Севера, недавняя засуха, ссора среди степных князей, эльфийская наложница в Акааре, уничтожение древнего договора орков – все взаимосвязано. Даже недавний заговор в Солигии. Эльфы готовят свое возвращение на Тарн, а для этого им не нужны сильные людские государства, способные объединиться против одного врага. Гораздо легче ввергнуть Тарн в междоусобные войны, а затем, надев маску миротворцев, с триумфом ступить на израненные войнами земли материка. Особенную активность в этом деле проявляет некий лорд Арроганта.

– Эльфийский герцог, – задумчиво протянул Ригур. Судя по бумагам Игана, именно он спонсировал заговор в Солии против его отца, но никаких веских доказательств не было кроме догадок и косвенных улик.

– Это его раб напал на меня, – признался Гектор. – Когда я был на Норте, меня встретили не только орки. Я также разговаривал и с эльфами, а лорд Арроганта даже проявил любезность и пригласил меня в свою резиденцию на нейтральной территории. На эльфийские земли меня, естественно, не пропустили бы. Я согласился, а попав к нему домой стащил какую-то бумагу, некий ключ к чему-то ценному.

– Усыпальнице Властелина, – подсказал его собеседник. И увидев удивленный взгляд хмыкнул. – А чему ты удивляешься? Где еще мог бы спрятать драгоценный договор Алдэр, как не там? Уж дотуда зайцы точно не добрались еще.

Гектор встал с кресла и заходил по комнате.

– Я не смог прочитать свиток, – не глядя на Ригура, проговорил он. – И хотел показать его тебе.

– И что тебе мешало это сделать? – поинтересовался тот, наблюдая как парень расхаживает из угла в угол. – И где он теперь?

– В банке у гномов, – пропустив первый вопрос мимо ушей ответил ренсиец. – Я вчера его, перед тем как завалиться в "Однорогий тролль", к ним отнес, как чувствовал, что что-то произойдет.

– Тогда сейчас по домам, а с утра в банк, – подвел черту их разговору Ригур и устало потянулся. – Ночь выдалась богатой на события, а меня у маркизы еще Лейла заждалась, тебе же после встречи с тойарре и лечения тоже надо отдохнуть. Встретимся у здания банка часам к десяти утра.

Гектор кивнул и не попрощавшись вышел. Он рассчитывал поскорее убраться с глаз солигийца, пока тот не стал допытываться о чем-нибудь еще.

Рин

"А парень хитер", – наблюдая из окна как Гектор быстрым шагом покидает крепость подумал Рин. Ведь по сути он ничего так и не сказал, лишь пересказав и так ему известное: о лорде Арроганте принц и так знал, давно уже его шпионы следят за этим зайцем, а вот о ссоре в Степи он услышал в первый раз – надо к ним наведаться, давно солигийские правители не пересекались с тамошними князьями, а перед эльфийской угрозой не мешало бы наладить старые связи. Да и Акаара хоть далеко, но не менее опасна в своем увлечении эльфами. Старый халиф с ума сходит по холодным эльфийским девам, а эльфы будут ему поставлять их ровно столько, сколько понадобится для достижения их цели. Дальше Акаары лежит огромная Кейрийская пустыня с враждебными и дикими кланами убийц, а за ней дивный зеленый край Верд, бывшие земли эльфов. Туда и рвутся зайцы всей душой, но Завеса Властелина не дает им так далеко продвинуться на запад, а сам Верд слишком далек от остальных людских государств, став почти сказкой. Сам Рин никогда не видел вердийцев, хотя знал, что они торгуют с Акаарой, водя караваны через пустыню. А сами вердийцы не особо заинтересованы в Ренсе и Солигии вследствие их дальности.

В дверь постучали, прервав размышления принца о загадочных вердийцах, никогда не бывавших в Солигии. Он обернулся – в кабинет заглянул всколоченный Койра.

– Господин дознаватель, тойарре взяли, – сообщил капитан. – Что с ним делать?

– Допрос провели? – осведомился Рин у стражника.

– Молчит, – покачал головой Койра. – Ни слова не сказал.

– Тогда убейте, – равнодушно приказал принц. – Нам он больше не нужен.

– Есть, – кивнул капитан и собрался закрыть было дверь.

– Постой, – остановил его Ригур. – Сколько ему лет?

– Девятнадцать, столько зарубок у него на хребте, – капитан вопросительно смотрел на дознавателя. – Что-то не так?

– Нет, выполняйте, – Рин жестом отпустил служаку и вернулся за стол.

Поганое чувство брезгливости затопило душу принца – девятнадцать лет и уже такой монстр, искусственно и с любовью созданный эльфом-извращенцем. Самые красивые, самые жестокие и преданные своему хозяину, готовые с радостью отдать свою жизнь за господина. Только богатые и знатные эльфийские лорды имели право заводить себе такую вот игрушку, обязательно полукровку. Они обучали и заботились о них едва ли не с самого рождения, чередуя жестокие наказания с не менее жестокими поощрениями. Эльфы убивали в тойарре любое проявление человечности, создавая холодное живое оружие и мысли не допускающее о том, что хозяин может быть не прав. Тойарре не любили, не сомневались, их слепая преданность и уверенность в своем господине потрясала. И тем более странным был тот полукровка, которого встретил Иган. Барон до последнего слова изложил разговор, что произошел в подземельях, и Рин, знавший о тойарре больше, очень удивился, что барону удалось уйти живым. "Хотя в этом нет ничего странного, – отмахнулся от таких мыслей принц. – Это всего лишь доказывает, что эльфам зачем-то нужен Иган, а тойарре у Арроганты еще есть – одним больше, одним меньше – не имеет значения".

Полукровку повесили на рассвете.

Глава одиннадцатая

Ирэн задумчиво смотрела на небольшую стопку писем перед собой, затем перевела взгляд на дверь, за которой три часа назад скрылся Его Высочество, едва услышав о пропаже ренсийского принца и барона Игана. Если приглядеться, то на двери можно было разглядеть след от недавно вонзившегося в дорогое дерево кинжала. Женщина снова прокрутила в памяти разговор, состоявшийся между ней и Рином после встречи с опальным бароном. Принц как раз занимался кинжалом, когда маркиза, проводив Игана, решила вернуться в библиотеку.

– Надеюсь, ты не пытался снова убить Игана? – спросила Ирэн, наблюдая за процессом извлечения.

– Если бы я этого действительно хотел, то ты бы сейчас занималась его похоронами, – процедил сквозь зубы Ригур, одним сильным рывком извлекая глубоко завязнувший кинжал и возвращая его в ножны. – Просто решил поставить точку в наших затянувшихся отношениях. Там, – он указал на стол, – лежит письмо. Прочти.

Маркиза Тиллиан подошла к столу, взяла бумагу и, удобно устроившись на любимом диванчике, углубилась в чтение. Она прочла письмо три раза прежде чем обратилась к принцу.

– Ты действительно хочешь ее отпустить? – не веря произнесла Ирэн, закончив чтение. – Спустя три года ты наконец-то решил ее простить?

– Ты внимательно прочла? – не ответив спросил принц, отвернувшись от нее и высматривая что-то за окном. – Условия ее освобождения видела?

– Не встречаться с бароном? Видела и считаю, что она это заслужила, тем более ты ведь такое приданое даешь, – пожала изящными плечами маркиза. – Эта прост…эта вертихвостка и того не стоит, я бы на твоем месте ей голову обрила и заперла в дальнем монастыре до конца жизни и это только самое безобидное, что у меня на уме.

На этих словах Его Высочество резко обернулся.

– Три года назад ты говорила совсем другое, – с улыбкой проговорил он, подходя к диванчику и садясь рядом с маркизой. – Ты просила простить неразумное дитя и дать благословение на их брак, не так ли?

Ирэн фыркнула, вспоминая тот день.

– Я ведь не знала подробностей, – возразила она, затем снова спросила: – Так ты действительно ее простишь?

– Нет, – покачал головой принц. – Не прощу, но дам шанс. Сегодня, разговаривая с Иганом, я увидел этого молодого человека в ином свете. Он совсем не трус, как я думал ранее, очень умен и амбициозен. Почти в одиночку собрать столько информации и наверняка ведь он показал далеко не все, к тому же парень имеет неплохие аналитические способности, которые очень пригодились бы в Особом отделе.

– Похоже, барон на тебя произвел хорошее впечатление? – заметила маркиза, по красивым губам скользнула хитрая усмешка.

– Да, произвел, – не стал отрицать Ригур. – Хоть он меня и бесит, но личная неприязнь это только моя проблема и из-за нее я такой кадр не упущу. Он хочет Онор – он ее получит, а для этого девушке придется доказать, что она его достойна. Сама посуди: умный, небедный, любит ее до безумия, при этом довольно-таки рассудительный и несмотря на то, как я с ним обошелся, верен короне. И как я такое сокровище доверю какой-то неверной хищнице? Иган свои чувства доказал, а она? Так что то письмо, что ты прочла – это испытание для Онор. Ты каждый месяц в течение двух лет будешь посылать ей это одно такое письмо с гонцом, если все эти два года она будет отказываться от моего предложения и моих условий и обрекать себя на добровольное заточение, то по прошествии оговоренного времени я освобожу Онор и лично передам в руки Игану.

– А что будет делать все это время барон? – поинтересовалась Ирэн, отложив бумагу в сторону.

– Иган будет работать на благо родины, – ответил Рин. – Большего тебе знать не надо.

Да она и не хотела знать больше, тайн мужа хватало за глаза.

Часы пробили пять утра, в холле хлопнула дверь, послышался смех принца и какой-то девицы, кажется Ренны, сестры Лейлы. Девушки с самого вечера поджидали Его Высочество и, похоже, их старания увенчались успехом. Маркиза вздохнула с облегчением – раз у Рина есть настроение развлечься с девицами, значит все в порядке и можно самой отправляться отдыхать. Она потушила свечи, кроме одной, и тихо выскользнула из библиотеки.

Гектор

Уже второе утро он просыпается в чужой комнате, но в этот раз гобелены и кровать были вполне узнаваемы.

– Шереф, – прошипел парень и сел, оглядываясь. Столь резкое движение отдалось тупой болью в голове, но принц не обратил на это внимание. Он напряженно вспоминал, как снова здесь очутился.

– Я же не пил вчера, – озадаченно проговорил Гектор, тряхнув головой. – Тогда какого черта я здесь делаю?

– Ты не поверишь, но мне тоже интересно это узнать, – Шереф как всегда появился неожиданно. В комнату вслед за хозяином вошел уже знакомый слуга с уже знакомым варевом на подносе. – Ты хоть помнишь, что вчера было?

– Я не пил, – чеканя каждое слово проговорил ренсиец. – И из крепости меня сопроводили в гостиницу, где я остановился. Я это прекрасно помню.

– А прекрасную сильфиду, что повстречалась тебе по пути, ты не помнишь? И то, как ты с ней, послав стражу куда подальше, отправился в весьма известное в узких кругах веселое заведение, тоже? И то, как ты угощал всех там присутствующих дорогущим алезийским вином, причем за чужой счет? И как мне пришлось тебя снова спасать и оплачивать твои увеселения, чтобы тебя не прибили там же? – с каждым вопросом, заданным самым язвительным тоном, лицо принца становилось все кислее и кислее.

– Это твоя кара за то время, что я провел в акаарских казематах, – буркнул он, когда поток вопросов иссяк, а память медленно начала возвращаться. – И вообще что ты сам там забыл? Что-то не припомню, чтобы ты в борделях развлекался, учитывая твое происхождение.

– Я там работал, – видимо не подумав ответил Шереф и, увидев выразительный взгляд Гектора, поспешно поправился: – Заказ у меня был, – глаза ренсийца стали еще более выразительными. – Своровать кое-что надо было у одной из куртизанок.

– Что у них можно воровать, они сами кому угодно нос утрут в этом деле, – не поверил Гектор и зло оскалился. – Признайся честно, старые деньки вспомнил? Ностальгия замучила? Или родной дом вспомнил? Место, где ты родился?

– Замолчи, – процедил сквозь зубы Шереф и, открыв дверь комнаты, велел: – Выметайся давай, пока я тебя сам не прибил.

Ренсиец назло хозяину дома растянулся на кровати. Варево он уже выпил, настроение стремительно понеслось вверх, а память о вчерашнем вечере и ночи еще не полностью нагнала нахала.

– Не-а, – парень все еще скалился. – Ты ж меня сам сюда уже во второй раз тащишь. Причем пользуясь моим бессознательным состоянием. И так просто выгонишь? Да и уютно тут, в прошлый раз как-то внимания не обратил. Кстати, прикажи принести еще той бурды, что только что мне подали, очень вкусная.

Шереф прикрыл глаза, считая про себя до пяти. Он как-то подзабыл о наглости этого паршивца за те три года, что они не виделись и его способности доводить до белого каления самого Шерефа. Вот и делай после этого добрые дела…

– Слушай, друг мой, – стараясь быть спокойным и не обращать внимание на едкие слова парня обратился он к Гектору. – У меня через десять минут встреча с заказчиком и мне не нужны дополнительные неприятности. Если ты сейчас же не умотаешь отсюда, то, богами клянусь, я тебя убью, труп сожгу на заднем дворе, удобрю твоим прахом землю и высажу на этом месте куст вердийских роз, чтобы ты и на том свете не знал покоя. Забыл, как они на тебя действуют? Ад покажется раем.

– Демоны, какие мы нежные, – угроза возымела действие: Гектор слез с кровати и, поправляя смятую одежду, двинулся к выходу. – Скучный ты, Шереф, ни позлить, ни поиздеваться – только и делаешь что зубами скрипишь, даже на дуэль меня вызвать и то духу не хватает? Хоть бы сказал что-нибудь в ответ.

Акаарец промолчал, выразительно покосившись на дверь.

– Ладно, ладно, ухожу, – ренсиец вышел из комнаты и уже в коридоре спросил: – А сколько времени сейчас, не скажешь?

– Начало одиннадцатого, – закрывая за гостем дверь ответил Шереф.

– Демоны! – прошипел Гектор, хватаясь за голову – память-таки нагнала своего героя и обрушилась на парня водопадом вчерашних событий. – Мне же в банке сейчас надо быть! Рин меня точно прибьет! Короче, Шереф, потом еще увидимся!

Хлопнув старого знакомого по плечу на прощание ренсийский принц бегом покинул гостеприимный дом Шерефа и обгоняя прохожих ринулся в гномий банк.

Ригур уже был там, злой и недовольный.

– Осчастливил, – только и сказал он Гектору, когда тот подошел к нему.

– В каком смысле? – не понял ренсиец.

– В смысле появлением, – пояснил солигиец и больше ни слова не говоря вошел в небольшое двухэтажное здание гномьего банка.

С виду ничем не примечательное здание банка внутри было совсем иным. Два этажа на поверхности были лишь верхушкой айсберга, главные помещения, хранилища и целые залы для сокровищ находились глубоко под землей. Залы были обставлены не роскошно, но со вкусом, добротная мебель, универсальная для представителя любой расы, удобное расположение кабинетов хранителей и простых банковских служащих, стойки с новыми предложениями банка, книжные полки с книгами, чтобы посетители не скучали, парочка столов с шахматными досками и фигурами. Посреди зала ожидания находился небольшой фонтанчик, звук журчащей воды которого должен был настраивать посетителей на добродушный лад. И, конечно же, тут и там сновала охрана банка, следящая за порядком.

Парней сразу провели к главному хранителю, как особых гостей – ренсийца, потому что тот заказал самый дорогой вклад, Ригура как королевского дознавателя. Хотя Гектор подозревал, что не только в этом дело. В бросаемых на них взглядах мимо пробегающих гномов и редких среди них полукровок ренсиец ясно видел страх, а у молодых еще и любопытство. Похоже здесь в свое время строгий на вид Ригур навел немало шороху, раз его так все помнят.