Школа прошлой жизни

Кто-то хихикнул.

– Ничего смешного, – оборвала я. – Многие снадобья могут храниться годами, и не стоит забывать, что к нам может прибыть любой человек за помощью. – Таких случаев никто не помнил. – И как это снадобье поможет при концентрации?

– Оно уменьшает интенсивность и частоту схваток…

Я могла представить, что Мэдисон это было действительно интересно, настолько, что она полезла в учебник, но…

По крайней мере, у нее мог появиться мотив сбежать из Школы. Если я не ошиблась, пусть и предпочла бы оказаться неправой.

Нэн в иные дни любила рассказать легенды Школы Лекарниц. Так, например, монахинь не всегда спасал обет целомудрия, но матери-настоятельницы не церемонились. Возможно, что Мэдисон, зная об этом, не захотела для себя подобной судьбы?

И так как из возможных кандидатов были только Фил, Арчи и – Криспин, я опять подумала, что его смерть не случайна. Мэдисон хотела убежать вместе с ним? И что случилось? Его ударила лошадь, а Мэдисон не смогла сама ее оседлать? Испугалась или не умела? Или Криспин отказался бежать, и тогда Мэдисон защитила себя и своего ребенка так, как умела?

Торнтон сказала, что Мэдисон лучшая по акушерству. Давно ли она прониклась этой дисциплиной и просто ли так? Но почему она не возражала, когда я приказала ей поставить тяжелую лестницу?

– Госпожа Гэйн?

Я вздрогнула и очнулась. Я совершенно не слышала, что рассказывала Торнтон, может, что-то важное, но может, и нет. Сейчас она смотрела на меня с замешательством, расценив мою реакцию как недовольство ее ответом.

– Мы еще не проходили этот состав, – извиняющимся тоном добавила она, и я с облегчением кивнула.

– Да, хорошо, ты молодец, садись. Уверена, что Почтенная Джонсон поможет вам разобраться, если вы хорошенько попросите.

Кто бы еще мне помог разобраться…

Кто-то робко постучал в дверь. Было похоже на Арчи – он осторожничал во время занятий, и я встревожилась. Что-то случилось, просто так он не стал бы тревожить нас.

Стук повторился.

– Я сейчас вернусь.

Когда я открывала дверь, у меня было чувство, что Арчи принес ужасную весть.

Глава восьмая

Я поспешила выскользнуть из класса. Чем меньше услышат девочки, тем лучше.

И как только я закрыла за собой дверь и обернулась, то поняла, что не всегда худшее – то, что предполагаешь. Реальность может оказаться куда кошмарнее.

– Госпожа администратор, – зашептала Мэдисон, – простите. Я думала, что я успею на занятие.

Я смотрела на нее расширившимися от ужаса глазами, сознавая, что гибель Криспина – не самое страшное, что могло сегодня произойти. Платье изорвано, руки в крови, в руках…

– Что это у тебя?

– Волчий корень, госпожа Гэйн. Его надо было успеть выкопать до того, как затопит низины. А у меня сегодня дежурство по кухне. Я… я сорвалась в овраг на обратном пути и еле выбралась, и корень бросить тоже не могла, я…

Она не плакала, не выглядела испуганной. Раздосадованной, и ей было, возможно, больно. Из Школы не отчисляли за нарушение дисциплины, а заставляли отрабатывать провинности – на кухне, в саду, в конюшне, в теплицах, в прачечной. И чем серьёзнее проступок, тем суровее наказание, но это все равно только время, проведенное за дополнительной нелегкой работой, потому что дежурства у девочек были всегда. Из персонала у нас были лишь повариха Люси, Арчи, Фил и Криспин.

Криспин – минус один.

Я махнула рукой и заглянула в класс.

– Поработайте над материалом прошлого занятия, я скоро вернусь.

У меня и сомнения не возникло, что никто не будет концентрироваться, но значения это не имело.

– Как ты вышла? – спросила я, стараясь не злиться. Мэдисон нашлась, это прекрасно, этому стоит радоваться. Она расцарапала руки, и раны лучше промыть, но не более. – Что была за спешка?

Ответить она не успела, я коротко постучала в дверь класса грамматики. Джулия повернулась ко мне, отрицательно мотнула головой, я в ответ сделала непонятный, но убедительный жест и кивнула за спину. Джулия просветлела и вернулась к занятию, будто я сообщила что-то абсолютно не значащее.

Я не винила ее, что она мне ничего не сказала. Потому что, так или иначе, Джулия проявила хоть какое-то беспокойство, остальным судьба Мэдисон была безразлична. И сама я никого не поставила в известность – нашла я Мэдисон, не нашла, где я вообще и почему я там оказалась, а гибель Криспина и приказ Лэнгли – оправдание так себе.

– Я подумала, что успею вернуться, – захныкала Мэдисон. Больше надеясь, что я не отправлю ее в прачечную на неделю. – Госпожа Коул согласилась сварить со мной одно снадобье…

Я буквально тащила ее на второй этаж, в кабинет акушерства и хирургии. Госпожа Джонсон была самым подходящим человеком. Ни лишних вопросов, ни издевательских ухмылок.

На лестнице Фил копошился с вёдрами. После ночного происшествия он не испытывал желания куда-нибудь лезть, а увидев нас с Мэдисон, сделал вид, что ничего не заметил. Я запоздало подумала, что это, весьма вероятно, не первая самовольная отлучка студентки из Школы даже за то время, что я работаю здесь, и то, что я об этом не знала, говорило только о том, как мало меня касалось все, кроме моей работы.

– Фил, я хочу, чтобы ты запирал чёрный ход, – распорядилась я, и мне было плевать, что сказал бы об этом Лэнгли. – На ключ. Постоянно.

Фил поставил ведро и кивнул, чем еще больше укрепил мои подозрения: Мэдисон не первая, и сейчас просто сезон – сам по себе опасность, и смерть маленькой Лайзы Кин.

– Сделаю, госпожа администратор.

Я не поверила, но мое дело было сначала приказать, потом – проконтролировать.

В классе акушерства и хирургии шло занятие, и госпожа Джонсон раздраженно отчитывала кого-то из девочек. Слышно ее было уже от лестницы.

– Детка моя, он у тебя уже умер! Не мучай покойника, два балла, один за сострадание, второй за красивые глаза! Бедняга Джонни, за полчаса уморили его четыре раза! Следующая, ты, вот не вижу тебя, ты кто?

Мэдисон хихикнула, потом потянула меня за рукав:

– Госпожа Гэйн, пожалуйста, я попрошу Торнтон обработать мои царапины! Со мной ничего серьезного, я просто руки ободрала!

Это я видела, но хотела убедиться, что все именно так, как она говорит.

– Ты кого-нибудь видела? – спросила я, хотя не поручилась бы за ее искренность. – Во сколько ты вышла?

– В четыре утра. Я все пыталась заснуть, а всем не терпелось обсудить, как спасали Фила. На улице шел такой ливень, что я поняла – если я не выкопаю корень сегодня, у меня уже ничего не получится. Это мой последний год в Школе, а я хотела научиться варить это снадобье. Стремительные роды – это очень опасная вещь, госпожа Гэйн…

Голос ее дрогнул, и я вспомнила, что говорила Торнтон. Может быть, Мэдисон и не лгала.

– Ты видела кого-нибудь?

– Нет, госпожа Гэйн. Вы про зверей? Они уходят к этому времени, им нечего есть, все затоплено…

Я услышала, как внизу хлопнула дверь – вернулись Лэнгли и Нэн. Потом Фил уронил ведро. Я посмотрела на часы в коридоре: до конца занятий оставалось десять минут. Потом я постучала в дверь кабинета акушерства и хирургии. Госпожа Джонсон уже пытала очередную жертву.

– Кривые руки, Каспер! Куда ты накладываешь жгут? На шею? Сущие… все, дальше можешь его не лечить.

– Госпожа Джонсон?

– Единица! Просто потому, что что-то я поставить тебе должна! – Потом она повернулась в мою сторону и вытянула шею. Сейчас на госпоже Джонсон были надеты очки, но я могла бы поклясться – она узнала меня по запаху. – Стефани, детка, только не говори мне, что Фил опять где-то застрял.

– Можете на минутку выйти ко мне? – попросила я, и госпожа Джонсон охотно слезла с кафедры.

– Не умеют работать самостоятельно! – пожаловалась она. – Дала прочитать материал – куда там, думают, что я их тут обучу всему, а учиться придется еще и по книжкам!

Она вышла в коридор, и я успела закрыть дверь, полагая, что влетит сейчас и Мэдисон. Но госпожа Джонсон только всплеснула руками.

– Волчий корень! – ахнула она и практически выдрала из рук Мэдисон добычу. По привычке она его обнюхала и вынесла свой вердикт: – Хороший, свежий! Это как же ты его вытащила, детка, он на ярд почти в земле сидел!

Что бы ни произошло, я верила огромному опыту госпожи Джонсон, а она не видела в ранах Мэдисон ничего такого, о чем стоило бы переживать.

– Пойдем, пойдем, посмотрю твои руки. И потом переоденься. Стефани, положи корень в мой ледяной шкаф, я вернусь, найду эту клушу Коул, пусть только попробует сказать, что у нее неотложное дело. Ах, какой корень, хорош, пойдем, детка, – и она еще более бесцеремонно, чем я, втолкнула Мэдисон в соседнее помещение – как раз пустующий класс кармической диагностики, а я осталась торчать посреди коридора с волчьим корнем в руках.

Все самое интересное проходило мимо меня, и я пока не определилась, радоваться мне тому, что течение моей жизни не нарушено, или возмутиться, но кому я могла высказать свои возмущения, разве что Сущим, которым были абсолютно безразличны мои надежды и чаяния.

За годы жизни в Анселских Долинах я стала неверующей, впрочем, там это было в порядке вещей. Здесь же за хулу можно было получить пару лет каторги, и недовольство бездействиями Сущих я предпочитала держать при себе.

Девочки – средний класс, от четырнадцати до шестнадцати лет, – жались за партами, а на возвышении перед кафедрой лежал Джонни – многострадальная кукла, на которой поколения студенток тренировались делать перевязки и элементарные операции. Джонни придумал Фил, и я подозревала, что он каждый раз создает нового голема, потому что учебный год не успел начаться, а Джонни выглядел уже сильно потрепанным, и правая нога у него почти отвалилась.

Под настороженными взглядами я прошла к окну и положила волчий корень в ледяной шкаф.

– Когда занятие закончится, – предупредила я, – выходите из класса спокойно и не кричите.

Пока я бежала вниз, успела подумать над следующим. Мэдисон вышла через черный ход, который далеко от конюшен и ближе к лесу. Когда умер Криспин? Мэдисон долго не было, она промокла и не продрогла лишь потому, что была привычна к сырости и холоду, а еще умела хорошо концентрироваться. Если Нэн не ошиблась и сказала «несколько часов» не для красного словца, то Мэдисон могла заметить убийцу Криспина… И не понять, что видела. Или кого.

На последней ступеньке я остановилась. Это было уже чересчур смело – считать, что Криспин убит. Он погиб, потому что его ударила лошадь, у меня нет оснований не верить Нэн.

Занятия кончились, студентки заполонили холл первого этажа. На переменах Школа напоминала мне мой университет – многолюдно, шумно и весело, на самом же деле у нас училось всего пятьдесят пять студенток, и весело в Школе почти не бывало. Но я не видела ни Торнтон, ни Честер, и это значило – Нэн успела зайти в класс до конца занятия, я ее упустила и теперь буду терзаться в догадках до самого вечера.

Мэдисон нашлась, и даже смерть Криспина теперь не казалась мне большой бедой. Легко получилось себя убедить, что несчастья случаются, порой – слишком часто.

У меня была работа, которая в том числе заключалась в том, чтобы раздать преподавателям классные журналы, и я направилась к кабинету директора Лэнгли. Мне не хотелось туда заходить, но я себя пересилила. Лэнгли вряд ли мне что-нибудь скажет, но – я кивнула своим мыслям – я смогу сообщить ему, что студентка нашлась.

У двери торчал Арчи, на мое приветствие он не ответил, и я подумала, что у бедного старика шок. Я коротко стукнула в дверь и вошла, не дожидаясь приглашения. Лэнгли был не один, и я уже в коридоре это услышала, но не считала, что прерву важный конфиденциальный разговор.

– Нет, господин хороший, да кто бы вы ни были! Я потеряла малышку Лайзу, чем вы хотите меня напугать? Я не стану перебираться в это насквозь прогнившее здание, моим растениям нужен постоянный уход!

Крики, вопли и раздражение – такая же примета Школы Лекарниц, как протечки и холод. Лэнгли об этом еще не знал, он был мрачен, рассеянно кивнул мне, и по его лицу мне стало понятно, что дело, возможно, серьезнее, чем я вообразила. Спрашивать я не стала.

– Она нашлась, сэр, – сказала я, решив не выдавать Мэдисон. – Она была на улице с позволения преподавателя, искала ингредиент.

– А, – тут же забыла свой резкий тон госпожа Коул. – Мэдисон отыскала волчий корень? Вот же настырная. Ладно, пусть приходит, раз обещала, научу.

Она боком протиснулась в дверь. Ей было далеко до объемов госпожи Лидделл, и все равно я подумала, что в темноте их можно запросто перепутать. Арчи, очевидно, ждал своей очереди, потому что сразу вбежал в кабинет, дергая плечами и морщась, будто от боли.

– Вы зря мне не верите, господин директор. Спросите кого хотите, я в темноте вижу мышь.

Лэнгли кивал в такт его словам. Волосы его были мокрыми, слегка вьющимися, и вода капала с них на темный сюртук и на пол.

– Говорю вам, я его видел, – настойчиво продолжал Арчи. – Не первый раз я его видел, так почему ничего не сделал, спросите вы, я отвечу – я хочу дожить отпущенные мне Сущими дни.

«О чем это он?» – прочитала я в недоумевающем взгляде Лэнгли.

«Не имею ни малейшего представления», – постаралась передать ему я.

– Глупая Коул не намерена прятаться в безопасном месте, я скажу – спрячьте меня! Спросите кого угодно, нельзя будить древнее зло! Нельзя было будить это древнее зло!

Глава девятая

«Он тронулся от этих смертей умом», – подумала я.

– Арчибальд, – мягко, в самом деле как человеку скорбному разумом, сказал ему Лэнгли, – Криспин, возможно, был вашим другом. Но поверьте, что это всего лишь несчастный случай.

– Третий случай! – Арчи выставил вперед руку с поднятым вверх указательным пальцем, для пущей убедительности потыкал чуть ли не в Лэнгли. – Третий, господин директор! Здесь нет жизни! Больше жизни здесь нет!

Лэнгли поверх его головы посмотрел на меня, но я ничем не могла помочь им обоим. Ни о каком древнем зле мне слышать не доводилось. Я была не уверена, что в принципе настроена вникать в байки и легенды. Не сейчас.

– Я буду жить здесь, – отрезал Арчи, быстро поклонился Лэнгли как директору и, шамкая что-то себе под нос, вышел, почему-то хлопнув на прощание дверью.

Я развела руками.

– Он помутился, – предположила я, – но если хочет, пусть живет. Фил может освободить ему комнатку на втором этаже, там даже есть окно и она хоть немного, но греется. И, простите, мне нужно раздать журналы преподавателям.

Лэнгли обернулся к столу, давая понять, что я вольна брать что угодно. Меня настораживал его взгляд.

– Это правда? Что Криспин погиб случайно?

– Как мне… как мы с госпожой Крэйг выяснили, он, скорее всего, поскользнулся на лошадином навозе и упал, напугав этим лошадь. Госпожа Крэйг сказала, что именно эта кобыла пугливая и достаточно нервная. На ее копыте действительно кровь… Но случаи похожи, верно?

«Мы с госпожой Крэйг». Меня покоробило это уточнение. Лэнгли словно специально подчеркнул это, но зачем? Замечания Нэн относительно лошади были важны потому, что она давно жила в Школе?

– Упала девочка, – продолжал Лэнгли, – потом Дама Рэндалл. Теперь Криспин. Вы верите в это древнее зло?

– Я знать не знаю ни о каком зле, – призналась я чуть более резко, чем следовало бы. Все еще чувствуя, как он на меня смотрит, я собрала журналы и прижала их к себе, будто закрылась. Не от зла, от самого Лэнгли.

– Я тоже не верю в легенды, – задумчиво произнес он. – А вот Арчибальд, кажется, верит. Знаете, что он сказал, когда прибежал за нами в конюшню? Он пришел как раз в тот момент, когда мы нашли тело Криспина. Он сказал, что ждал этой смерти. Глупо, да?

Я кивнула. Глупо, но что ожидать от старика, который почти всю жизнь провел в этой глуши?

– Он сказал, что видел это зло. И в ту ночь, когда погибла девочка, и потом, когда пострадала госпожа Рэндалл. И сегодня ночью видел его тоже – я так и не понял, когда именно, до моего приезда или позже, но какое это имеет значение?

Никакого, согласилась я про себя. Лэнгли хотел от меня чего-то добиться? Я первый раз в жизни слышала об этом древнем зле. А Арчи… Арчи мог не рассчитать количество настойки, только и всего.

– И не сказал, что это, как оно выглядит. По-моему, он боится говорить…

– Вы сообщите преподавателям? – больше напомнила, чем спросила я. Лэнгли отнесся к словам Арчи серьезнее, чем оно того стоило. – И… наверное, надо что-то сделать с телом?

– А что стало с телом девочки?

– Ее похоронили. – У меня появилось дикое, животное желание сбежать. Лэнгли был и спокоен, и озабочен одновременно, поэтому мне казалось, что я неправильно понимаю его. Где-то я ошибаюсь в том, что он чувствует или замышляет. – Здесь есть старое кладбище еще со времен монастыря. Я сейчас найду Фила и Арчи и…

– Филу я уже сказал, – остановил меня Лэнгли. – Он даже ведро уронил, но пошел за лопатой. – Он помолчал. – Сядьте, госпожа Гэйн. Я хочу спросить вас кое о чем.

За окном был день. Хмурый, холодный, слякотный, но день, пусть и начавшийся с очередной трагедии. В Школе было полно людей. Лэнгли не проявлял нетерпения, агрессии, злобы, и я не могла объяснить себе, почему я не хочу оставаться с ним один на один. Но спорить я не стала. Мне ничего не грозит, а пока он не скажет, чего хочет, я не узнаю совсем ничего.

Я и темноты не боялась.

– Расскажите мне, с кем мне придется иметь дело?

Только Лэнгли пугал все сильнее. Он вел себя так, как вести был не должен.

– Вы про преподавателей?

Лэнгли кивнул. Мне постоянно чудилось, что он порывается улыбнуться, но сдерживает себя. Поводов, действительно, не было.

Он тряхнул головой, прислонился к столу, хотя мог бы сесть, но не стал. Я сидела прямо, все еще прижав к себе журналы, и не знала, с чего начать.

Победило чувство, которое я даже не смогла верно назвать, оно проснулось во мне внезапно.

– Энн Крэйг, – проговорила я. – Маркиза Крэйг, ее титул действующий. Выпускница Высшей Женской Школы, преподает концентрацию, и я не знаю, почему она здесь.

Лэнгли наклонил голову. Ждет продолжения, поняла я, и торопить меня не собирается. В коридорах давно стало тихо – начались занятия.

– В Школу мало кто идет по собственной воле, так? – спросила я, но Лэнгли только пожал плечами. Вот об этом он просто не мог не знать, и меньше всего мне нравилось, что он слушал. И как слушал, будто бы изучал. – И я не знаю, почему здесь оказалась Энн Крэйг, когда она единственная наследница, ее никто не может ни принудить к браку, ни ограничить в средствах.

Я никогда не спрашивала Нэн об этом. «Она умна, с ней интересно проводить время и она сильный маг», – добавила я про себя.

– Госпожу Крэйг любят студентки. Она прекрасно преподает свою дисциплину. Почтенная Антония Лора Джонсон, – быстро переключилась я. – Как вы понимаете, сэр, она была монахиней. После того, как Священное Собрание исключило Школу из ведения монастыря, перед ней, как и перед прочими преподавателями, встал вопрос – остается она Дщерью Сущих или продолжает учить студенток. Она выбрала преподавание…

Лэнгли опять еле сдержал улыбку, и эта его манера никак не хотела укладываться в то, что я знала о власть предержащих в Дессийских Перевалах. Пусть сложно говорить о власти полноценной, но Лэнгли как директор… если действительно был директором, а не самозванцем, в Школе власть имел неограниченную.

– Это ведь она вчера заставила меня снимать Фила?

И ни малейшего недовольства?

– И, кажется, она перепутала меня с беднягой Криспином.

– Она плохо видит, – кивнула я, – а вы похожи ростом. – И тут мне показалось странным, что госпожа Джонсон смогла их спутать. Она больше нюхала, когда была без очков, а от Криспина – да простят меня Сущие за такие мысли о покойном – несло лошадьми. Что же, госпожа Джонсон могла разыграть нас всех, и Лэнгли в том числе, нарочно. Показать, кто тут настоящий хозяин.

– Насколько я знаю, она на время покидала Школу. Лет на десять, может, больше, она изучала акушерство и хирургию. Монахиням возбранялось заниматься подобным. И, – прибавила я, – Почтенная Джонсон знает о Школе все.

– Возможно, про древнее зло она знает тоже?

Шутил Лэнгли или был серьезен, я не поняла. Госпожа Джонсон, конечно, должна была что-то слышать, если Арчи не выдумал себе это зло с пьяных глаз. И я об одном только сокрушалась – что я вряд ли буду присутствовать при этом разговоре.

– Спросите ее, господин директор. – Я слегка улыбнулась, и Лэнгли, словно ему позволили, широко улыбнулся в ответ – но слишком коротко, тут же стер улыбку, сухо кивнул. – Джулия Эндрюс преподает грамматику. Она тоже выпускница Высшей Женской Школы, вдова, потеряла мужа и двоих детей при эпидемии. Кажется, ей здесь нравится, и она добрый человек.

– Вы никому не дали такую характеристику, – заметил Лэнгли, и я упрекнула себя, что и в отношении Джулии не стоило этого делать.

– Госпожа Эндрюс вместе со мной искала Мэдисон, – пояснила я и не стала вдаваться в подробности. Зато поняла, о ком надо сказать еще. – Госпожа Кора Лидделл, преподаватель анатомии. Она дочь врача, это все, что я о ней знаю. Не самый приятный человек.

– Она едва не погибла тоже?

Я захлопала глазами и не сразу сообразила, о чем меня спросил Лэнгли.

– Она поскользнулась на том же месте, что и госпожа Рэндалл… Все преподаватели в Школе гораздо дольше меня. Даже госпожа Крэйг, вам стоило, вероятно, расспросить ее?

С моей стороны это было неслыханной дерзостью, но я сознательно пошла на нее. Лэнгли должен был сорваться и указать мне на мое место, но он этого делать не стал. Может быть, обладал завидной выдержкой, может, у него были какие-то цели, о которых я не знала и знать не могла.

– Простите, сэр, мне все-таки нужно отнести преподавателям журналы, – я встала, не дожидаясь разрешения. Я и так сказала достаточно, ему будет над чем подумать. И мне тоже хотелось подумать – и узнать, если повезет. Хотя бы про это древнее зло. – Возможно, вы предпочтете, чтобы я попросила всех собраться в преподавательской комнате?

– Наверное, госпожа Коул уже успела всем обо всем рассказать, – не очень довольно предположил Лэнгли, – но если возьмете на себя этот труд, буду признателен…

Я вышла из кабинета в пустой коридор, чувствуя, как Лэнгли смотрит мне в спину. Он должен был вызывать у меня восхищение? К таким мужчинам я привыкла в Анселских Долинах. От таких мужчин я успела отвыкнуть, поняв, что почти для каждой обитательницы Школы Лекарниц она была спасением от множества бед. Мрачным, холодным и неприветливым, но все же убежищем, где можно чувствовать себя в безопасности. Та же Честер, та же Джулия, которой после смерти мужа и детей дорога была кроме Школы одна – в монастырь.

Угадала ли Нэн с тем, что Лэнгли как шкодливого кота отправили сюда, чтобы он перестал совращать благочестивых чиновничьих жен?

Намекала ли на что-нибудь госпожа Джонсон, когда сознательно перепутала Лэнгли с Криспином?

У меня было слишком много вопросов, я не знала, кому их задать, чтобы получить объяснение. Кому я вообще могла доверять? Джулии? Нэн? Госпоже Джонсон?

Случайно или нет погиб Криспин? Когда именно и – кто знает – почему?

Не была ли причиной его смерти шутка госпожи Джонсон, а может быть, в ее словах и скрывался ответ? Она перепутала Криспина с Лэнгли намеренно, их действительно можно было в темноте перепутать, но что если убийца ошибся? Я не верила в россказни Арчи про древнее зло, но если он вправду кого-то видел? Кто-то приехал следом за Лэнгли и, приняв за него Криспина, решил, что Лэнгли собирается на лошади отсюда удрать? И где этот кто-то? Чего он ждет?

Сколько еще у нас будет смертей?..

Глава десятая

Я недооценила госпожу Коул. А вот Лэнгли разбирался в людях не чета мне, потому что как только я входила в класс с журналами, на меня устремлялись упрекающие взгляды. Госпожа Лидделл была готова обвинить меня лично в гибели несчастного Криспина. Но никто ничего не сказал вслух, лишь после занятия все набились в небольшую преподавательскую комнатку и покорно выслушали сухую, безэмоциональную речь Лэнгли, больше напоминающую военный или жандармский рапорт. И непохоже, чтобы хоть кто-то испытал по этому поводу печаль.

Джулия кусала губы, но вряд ли дело было в Криспине, просто все это значило, что кому-то – а кому же еще, кроме студенток, – придется взять на себя заботу о лошадях. Госпожа Джонсон неодобрительно пыхтела, и не успела я озадачиться причиной ее недовольства, как она ее прямо озвучила: она хотела пойти и самолично взглянуть на тело. Спорить с ней Лэнгли не решился, наверное, после того, как я дала ей такую значимую характеристику, и в итоге мы отправились вчетвером – Лэнгли, Нэн, которой было интересно мнение более опытной госпожи Джонсон, сама госпожа Джонсон и я. Меня никто не звал, я пошла, пользуясь тем, что я оставалась администратором Школы, при госпоже Рэндалл или при Лэнгли.