Россия на перепутье эпох. Избранное. Том I

Истинный друг человечества может желать равенства прав гражданских и свободы для всех членов общества: он не должен желать равенства фортун и еще менее стремиться к водворению его путями искусственными и насильственными. Богатство всегда должно служить поощрением к деятельности и добродетелям и быть их наградой. Обобрав одних и наделив всех поровну противно и воле и благости Провидения, оно также нелепо, как и несправедливо. Не пройдет года и в одних руках – нерадивых или не умеющих – доли уничтожатся; в других – искусных и трудолюбивых – они прирастутся; везде окажется прежнее неравенство и нужно снова приняться за дележ, всегда награждая леность, порок и посредственность, всегда наказывая прилежание, нравственность и талант. Утомив последние, общество скоро уменьшит самое делимое; по недостатку чистого продукта, коснется капиталов, и на месте образованности быстро водворятся одичалость и варварство… В благоустроенном обществе, где господствуют христианские нравы, избыток богатых служит спасительным запасом для бедных: благотворительность в том порукой. В минуты бедствия этот запас – предмет зависти для одних, нелепых нападок от других – проливается на неимущих росою благодеяния и пособий. Без него они погибли бы неминуемо: он помогает им вынести бремя лишений… Личный интерес богатых, который так порицают в своей слепоте поверхностные философы, как дракон, стережет целость этого сокровища и не дает ему погибнуть. Когда туча пройдет и дни просияют, общество находит опять в этих капиталах и пособие труду своему и средства к существованию; оно лишилось бы их невозвратно, если бы последовало советам близоруких законодателей, в глазах которых сомнительные результаты непосредственные совершенно заслоняют несравненно важнейшие условия будущности» [27].

Бутовский утверждал, что в обществе, о котором мечтают утописты, выбор занятий людей не будет определяться свободной волей граждан, а будет производиться в порядке прямого принуждения, что впоследствии и было доказано советской тоталитарной системой.

Одну из главных своих задач в противоборстве с социалистическими экономическими идеями Бутовский видел в том, чтобы отстоять принципы частной собственности и экономической свободы. По сравнению со многими своими предшественниками, которые не ставили своей задачей полемику с социалистами, а просто развивали либеральные идеи, Бутовский столкнулся с этой необходимостью и достойно выдержал испытание. Он убежденно утверждал, что частная собственность неотделима от человеческой личности и что посягательство на частную собственность равноценно посягательству на свободу личности [28].

Характерной чертой позиции Бутовского как ученого-экономиста был не уход от острых проблем современной социально-экономической жизни, а попытка тщательно разобраться в них на основе мирового и отечественного опыта, его теоретического анализа у различных представителей политэкономической науки. Примером такого подхода является рассмотрение им проблемы пауперизма. Бутовский рассматривает пауперизм как анормальное, противоречащее законам экономического развития явление, на основании которого «мы не можем заключить о несправедливости этих законов» [29].

Одну из причин излишнего предложения рабочей силы, порождающего безработицу, в соответствии с распространенной и общепринятой в политической экономии тех лет мальтузианской традицией, он видел в недостаточном культурном развитии рабочей массы, ее слабой образованности.

В творчестве Бутовского ярко проявилось нравственное начало, свойственное многим последующим представителям отечественной школы экономического либерализма. Определяя политическую экономию как «науку о народном богатстве, исключительно посвящающую себя изучению средств, с помощью которых люди, в обществе живущие, достигают возможного благосостояния», Бутовский подчеркивал необходимость внесения в нее нравственного начала.

Бутовский отмечал наличие двух главных хранилищ фактов – природы и свободно-разумной деятельности человека. «От этого, писал он, – сфера познания разделяется на две половины: в одну входят науки, излагающие законы природы, – науки физические; в другую – науки, объясняющие законы, которыми направляется свободно-разумная деятельность человека к достижению различных целей, – науки нравственные.

Подобно физическим, нравственные науки восходят от рассеянных фактов к законам с помощью наблюдения и анализа. Побуждения, в которых кроется начало свободно-разумной деятельности человека и которые все подходят под пять категорий: истинного, изящного, доброго, правого и полезного, существуют с тех пор, как род человеческий занял место в ряду тварей земных.

Эмпиризм, ложные системы и влияние страстей на убеждения – вот тучи, затмевающие законы, которым должна следовать свободно-разумная деятельность человека: их-то стремятся рассеять науки нравственные… Политическая экономия, развив идею полезного, откроет законы, по которым люди, не изменяя всем прочим условиям усовершимости рода человеческого, обретают в своей собственной деятельности и в природе их окружающей средства к удовлетворению своих потребностей» [30].

К сожалению, труд Бутовского как фактически первый отечественный учебник политической экономии, написанный на русском языке русским, при жизни автора был достойно оценен немногими. «Современник» в отместку за критику социалистических учений характеризовал книгу молодого и подающего большие надежды либерального экономиста как плохую компиляцию устаревших иностранных сочинений [31]. Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона без какой-либо аргументации присвоил этой работе ярлык «бесцветного» сочинения, давшего молодому талантливому публицисту В. А. Милютину повод написать две критические статьи в «Современнике» и в «Отечественных записках». Еще большее непонимание заслуг Бутовского перед отечественной экономической наукой было продемонстрировано советскими историками экономической науки, нелепо обвинявшими Бутовского как в апологетике капитализма, так и в апологетике крепостничества [32].

Сегодня необходимо признать, что заслуга Бутовского перед политэкономической наукой состояла и в том, что в эпоху массового увлечения разрушительными социалистическими идеями он откровенно и честно отстаивал принципы экономического либерализма, без всякой боязни прослыть ретроградом и приспособленцем.

Выступление Бутовского против идей утопического социализма породило дальнейшую волну критики, направленной против попыток представить капиталистическое общество и рыночную экономику тупиками общественного развития, рассматривать частную собственность на средства производства как явление, противоречащее человеческой природе.

Примечательным событием стал выход в свет в 1848 году книги профессора по кафедре политической экономии и статистики Императорского Московского университета Александра Ивановича Чивилева (1808—1867) «Наука народного хозяйства и ее порицатели». Отстаивая принципы классического экономического учения от нападок критиков, Чивилев отмечал, что социалисты «соблазняют простодушное большинство несбыточными надеждами», «обещают освобождение от всяких лишений и бедствий, совершенное блаженство на земле» и «таким образом, сеют семена недовольства и беспорядков, страстям и мыслям дают направление, вредное для нравственного счастья» [33].

Серьезная критика социалистических учений прозвучала в работах И. В. Вернадского, и, в частности, в его «Очерке истории политической экономии» (1858). Отмечая, что идеи социализма имеют распространение среди определенной части общества, и что «социализм есть необходимое явление, следующее за пауперизмом, как сознанным убожеством целого класса народа», Вернадский в тоже время подчеркивал, что социализм не свойственен человеческой природе. В отличие от социализма рыночное капиталистическое хозяйство является естественным, вечным, неизменным, соответствующим природе человека и природе вещей. В учении же социалистов нельзя не заметить «резких недостатков, зависящих от недостаточного знакомства с природой человека и с природой вещей» [34].

                                            * * *

Появление в середине XIX столетия экономического учения марксизма не являлось исторической случайностью. Это была закономерная реакция на проблемы текущей социально-экономической и политической жизни Европы и вместе с тем естественное продолжение и развитие многих уже накопившихся в науке выводов и оценок.

Объявив себя приверженцем классической политэкономии, немецкий экономист и философ Карл-Генрих Маркс (1818—1883) не только пересмотрел многие сложившиеся в экономической науке понятия, но и создал стройную и внутренне непротиворечивую экономическую доктрину. Задавшись целью показать, как владеющий класс живет за счет наемного, Маркс в течение сорокалетней работы (1843—1883) создал труд, который назвал «самым страшным снарядом, который когда-либо был послан в голову буржуа» [35]. Выход в свет в 1867 году первого тома «Капитала» стал, безусловно, знаменательным событием в истории экономической науки ХIХ века. Маркс обогатил обществознание представлениями об относительности экономических законов и об эволюции экономических форм. «Капитал» породил жаркие споры и дискуссии, вызвал волны явного негодования и горячего сочувствия. В экономической науке родилось направление, ставшее в XX веке одной из теоретических основ величайшего и трагического социального эксперимента новейшей истории, имя которого – Советское государство.

Публикации первого тома «Капитала» предшествовали менее крупные работы Маркса. В 1840-е годы им были написаны «Наброски к критике политической экономии», «Экономическо-философские рукописи 1844 года», «Немецкая идеология», «Нищета философии», «Наемный труд и капитал», «Святое семейство», «Манифест Коммунистической партии» и некоторые другие труды. В них К. Маркс и его ближайший соратник, единомышленник и друг Фридрих Энгельс (1820—1895) сформулировали основные положения материалистического понимания истории. Работы 1840-х годов заложили методологические предпосылки марксистского экономического учения, которое В. И. Ленин считал «наиболее глубоким, всесторонним и детальным подтверждением и применением теории Маркса» [36].

В 1850-е годы усилия Маркса были сосредоточены в основном на экономических проблемах. В процессе работы над рукописью «Критика политической экономии» (1857—1858), являвшейся в известной мере первоначальным вариантом «Капитала», Маркс, опираясь на трудовую теорию ценности, предпринял попытку доказать факт существования механизма капиталистической эксплуатации и невозможность ее устранения в рамках капиталистического способа производства.

Согласно предисловию к «Критике политической экономии» Маркс намеревался в дальнейшем вести исследование «гражданской экономии» в следующем порядке: Капитал – земельная собственность – наемный труд; Государство – внешняя торговля – мировой рынок. По всей видимости, он считал возможным разделить исследование трех крупнейших экономических факторов с точки зрения их участия в общественном производстве и одновременно выяснить ограничена ли область экономических сношений пределами одного государства или охватывает весь мир. Придерживаясь такой логики, Марксу пришлось бы, с одной стороны, разъединить друг от друга многое, имеющее взаимную связь, а, с другой стороны, – собрать воедино явления, не представляющие по своему существу ничего общего.

Принимая во внимание необычайную трудность этой задачи, в «Капитале» Маркс выбирает несколько иную логику изложения и исходит из решительного преобладания капитала, как фактора производства в современной ему организации народного хозяйства. Все экономические явления он считает необходимым сгруппировать именно вокруг капитала. Таким образом, главный экономический труд Маркса стал фактически широкомасштабным развитием учения о капитале, в которое было включено также рассмотрение вопросов земельной собственности и наемного труда.

В соответствии с данной логикой исследование Маркса распадается на три главных раздела (книги), рассматривающие процесс производства, процесс обращения капитала и общий ход развития этих двух процессов. Четвертую книгу должна была составлять история экономической науки, стоящая уже вне общей системы изложения и как бы дополняющая ее.

В первом томе «Капитала», единственном, вышедшем при жизни автора, Маркс подробно рассмотрел сущность капиталистической формы хозяйства, которая заключается в процессе производства товара на рынок. Необходимыми предпосылками этого являются: с одной стороны, наличность капиталистического класса, предпринимателей, владеющих капиталом и орудиями производства на началах частной собственности, с другой – существование рабочего класса, предлагающего на рынке свой единственный товар – свою рабочую силу. Капиталист приобретает этот товар с целью эксплуатировать его на своем предприятии. Процесс потребления рабочей силы, по Марксу, есть в то же время процесс производства товаров и прибавочной ценности5.

Свое исследование Маркс начинает с анализа товара как элементарной клеточки капитализма и с понятия ценности как основной задачи политической экономии. Его теория ценности основывается прежде всего на том, что потребительная ценность и меновая ценность не только не находятся друг с другом ни в какой прямой связи, но даже являются в известной мере антиподами. Полезность вещи, отмечал Маркс, делает ее потребительной ценностью. Сумма потребительных ценностей, или товаров, которые их представляют, образует богатство общества. Потребительные ценности отличаются друг от друга в качественном отношении, сообразно тем потребностям, которые они удовлетворяют. Представление о величине потребительной ценности возникает лишь в том случае, если индивиду приходится иметь дело с определенным количеством вещей. В то же время потребительные ценности представляют лишь вещественные оболочки для меновой ценности, которая «представляется в виде количественного соотношения, в виде пропорции, в которой потребительные стоимости одного рода обмениваются на потребительные стоимости другого рода, – соотношения постоянно изменяющегося в зависимости от времени и места» [37]. В том случае если две совершенно разнородные по существу вещи, как, например, пшеница и железо, вступают в уравнение, могут быть уравнены друг с другом, то возможно это только потому, что обе эти вещи могут быть сведены к третьей, общей им обеим. Эта вещь – человеческий труд. Товар получает меновую ценность исключительно благодаря затраченному на него труду. Меновая ценность есть ни что иное как «кристаллизованный труд», «сгустившийся труд». В соответствии с этим и ценность товара определяется исключительно количеством затраченного на него человеческого труда. Труд же, в свою очередь, измеряется временем, какое необходимо для его выполнения.

Таким образом, ценность товара определяется рабочим временем, нужным для его производства. Это определение Маркс применяет не к каждому отдельно взятому товару (в противном случае товар оказался бы тем ценней, чем ленивее и не способнее производящий его работник), говорит не об усилии, которое затрачивается в каждом отдельном случае, а о количестве человеческой рабочей силы, необходимой для его производства. Это количество, по мнению Маркса, определяется средней общественной рабочей силой. Поэтому и ценность товара зависит не от рабочего времени, которое было необходимо для изготовления именно этого товара, а от среднего общественно-необходимого рабочего времени. Только оно одно измеряет и определяет ценность товара, созданного исключительно трудом. «Как ценность, все товары суть лишь количества застывшего рабочего времени». Изменение ценности в зависимости от времени и места объясняется в этом случае изменением производительной силы труда.

Поскольку труд бывает различен, в зависимости от рода той потребительной ценности, которую он производит, обмен получает хозяйственное значение лишь потому, что при нем выступает вперед качественное различие потребительных ценностей. Из этого качественного различия в человеческом труде и вытекает общественное разделение труда. Для того, чтобы труд как таковой мог служить мерой ценности, нужно, по логике Маркса, более сложный, квалифицированный труд свести к среднему простому труду, к затрате простой рабочей силы, какой обладает в среднем любой обыкновенный человек, без особой подготовки. Такое сведение на простой труд и происходит при обмене. Причем товар, являющийся результатом хотя бы самого сложного труда, уравнивается другим количеством другого труда, являющегося продуктом простой работы. Труд образует товарную (или меновую) ценность, лишь как отвлеченный человеческий труд. Как конкретный, полезный труд в особой, целесообразной форме, он создает потребительные ценности.

Цену товара Маркс признает лишь особым видом выражения его ценности, которая зависит только от количества рабочего времени, затраченного на его производство. Между ценностью и ценой товара может обнаруживаться разница, что Маркс считает следствием «способа производства, в котором правило может проявляться лишь как слепо действующий средний закон отсутствия правил».

Исходя из анализа функции денег как «единственного вида ценности, или единственного выражения меновой ценности для всех других товаров как потребительных ценностей», Маркс отмечает, что деньги служат также средством к накоплению богатства. В области обращения деньги представляют собой вечное движение. Если же их изъять из обращения, лишить подвижности, то они становятся богатством. Владелец товаров продает их не с целью купить другой товар, а чтобы сберечь деньги, нажить богатство. Накопление богатств наблюдается не только у народов, стоящих на низшей степени развития, но и наблюдается при развитом товарном производстве, лишь в несколько измененном виде. Производитель товаров, чтобы обеспечить себе постоянное, непрерывное удовлетворение своих потребностей, должен образовать денежный запас, так как не всегда может наверняка рассчитывать на продажу своих товаров. Таким образом, во всех точках торгово-промышленной деятельности появляются накопления золота и серебра, которые, в свою очередь, регулируют находящееся в обращении количество денег. Количество же находящихся в обращении денег зависит от того, что продажа товара часто отделяется от реализации его стоимости, товар продается в кредит.

Кроме известных функций, лежащих в самой природе денег, они, по мнению Маркса, имеют в современном процессе производства еще одну, самую важную функцию – способность превращаться в капитал. «Деньги как деньги и деньги, как капитал, сначала отличаются друг от друга лишь неодинаковой формой обращения» [38].

Формула простого товарного обращения Т-Д-Т, то есть продажи с целью покупки, дополняется Марксом и второй формулой обращения Д-Т-Д, то есть покупки товара с целью перепродажи его за деньги. Те деньги, которые участвуют в этом процессе обращения, Маркс называет капиталом. Разницу между этими двумя формами обращения он видит в различных потребительских ценностях товаров, образующих конечные звенья формулы.

Поскольку можно обменивать друг на друга лишь равные ценности, то и денежные суммы, представляющие конечные звенья обращения, должны были быть равноценны.

Однако экономически такой процесс был бы абсолютно бессмысленным. Если бы дело сводилось только к тому, чтобы за затраченную сумму денег вернуть обратно такую же сумму, то лучше было бы употребить деньги для накопления богатства и попросту отложить их. А так как денежные суммы отличаются друг от друга лишь своею величиной, то конечный член всего этого обращения, чтобы придать последнему какой-нибудь смысл, очевидно должен представлять собой большую денежную сумму. Следовательно, формула этого обращения должны принять такой вид: Д-Т-Д», причем Д»=Д+а Д. Всего яснее эта форма выражается в купеческом капитале, при котором товар покупается за деньги только для новой перепродажи. Однако и промышленный капитал – так же деньги, превращающиеся в товар, с тем, чтобы обратно превратиться в деньги. «Наконец, в капитале, приносящем проценты, обращение Д-Т-Д» представлено в сокращенном виде, в своем результате без посредствующего звена, в своем, так сказать, лапидарном стиле, как Д-Д» как деньги, которые равны большему количеству денег, как стоимость, которая больше самой себя». «Таким образом, – заключает Маркс, – Д-Т-Д» есть действительно всеобщая формулу капитала, как он непосредственно проявляется в сфере обращения» [39].

Рассматривая противоречие, заключенное в этой формуле, связанное с появлением добавочной ценности, Маркс делает вывод о том, что эта добавочная ценность не может произойти ни в первой, ни во второй части менового процесса. Она может возникнуть лишь в товаре, который капиталист покупает с целью перепродажи. Для того, чтобы это стало возможным, товар сам должен быть источником ценности. Единственным товаром такого рода, утверждает Маркс, является лишь работоспособность или рабочая сила.

Рабочая сила, точно также как всякий другой товар, имеет свою ценность и свою цену, которая определяется рабочим временем, необходимым для ее воспроизведения. А это время, в свою очередь, зависит от суммы жизненных средств, необходимых для содержания рабочего. Следовательно, то рабочее время, которое необходимо для производства жизненных продуктов, потребных как для содержания рабочего, так и для продолжения его рода, определяет ценность его рабочей силы. Эту ценность капиталист и уплачивает рабочему за его рабочую силу, и притом тогда, когда работа уже исполнена, так что рабочий оказывает капиталисту кредит.

Но капиталист не может ограничиться покупкой рабочей силы. Он должен запастись и средствами производства, а именно – орудиями труда и рабочим материалом. Лишь с этими средствами можно приступить к процессу производства. Результат производственного процесса, участия труда в обработке вещественных средств, или продукт, становится собственностью капиталиста, который приобрел как рабочую силу, так и вещественные средства производства. Но процесс производства заключает в себе одновременно и процесс образования ценности. Ценность продукта суммирует в себе рабочее время, потребовавшееся для добывания сырого материала, для получения прочих вещественных рабочих средств, а также рабочее время, употребленное для самого процесса производства.

Это суммированное рабочее время представляет ценность выработанного товара или выраженную в деньгах цену его. По этой цене капиталист может продавать товар. Поскольку он сам оплатил отдельные составные части этой цены, то у него в таком случае не оказалось бы никакого излишка, он не извлек бы никакой прибыли от производства. Однако он стремится ее получить. И делается это, по мнению Маркса, очень просто: капиталист извлекает из купленной им рабочей силы ценность большую, чем сам за нее заплатил.

Он платит за рабочую силу лишь такую сумму, какая соответствует рабочему времени, необходимому для ее воспроизведения. Но он имеет возможность использовать ее дольше, принудить рабочего к более продолжительной работе. Если, например, для приобретения необходимых рабочему жизненных средств нужны шесть часов работы, то капиталист платит ему лишь такую сумму денег, которая отвечает этому времени, но может пользоваться его рабочей силой в продолжение десяти, двенадцати и более часов. В таком случае ценность, произведенная в этот излишек времени, образует прибыль капиталиста, добавочную ценность.

Капитал, вложенный в любое капиталистическое предприятие, Маркс разбивает на две основных формы: капитал постоянный и капитал переменный. Под постоянным капиталом Маркс разумеет сырой материал, вспомогательные вещества, орудия производства, то есть, ту часть капитала, которая своей ценности в процессе производства не меняет. Машина, например, постоянно изнашиваясь, соответственно и погашает свою ценность.

Ценность эта не пропадает даром, она по частям входит в процесс образования ценности. Все то, что в своей ценности теряет машина, приобретает продукт, ценность которого возрастает пропорционально потерям ценности машины, причем машина отдает продукту ровно столько, сколько она имеет – не больше и не меньше. Она вступает в предприятие с определенной ценой и уходит из него, целиком передав свою ценность продукту.

Ни машины, ни прочие орудия и средства производства прибыли создать не могут. В процессе образования ценности они не создают ничего липшего. Есть только один товар, который в процессе производства свою ценность меняет и который Маркс называет переменным капиталом. Этот товар – рабочая сила – не только воспроизводит свой эквивалент в процессе производства, не только возвращает капиталисту то, что тот затрачивает на нее при покупке рабочей силы на рынке, но и дает еще некоторый излишек, который и есть, по убеждению Маркса, истинный источник прибыли или прибавочной ценности. Когда капиталист нанимает на рынке рабочую силу, он договаривает ее на определенный рабочий день, совершенно не сообразуясь с тем, в какую часть рабочего дня рабочий успеет отработать ему то, что он ему заплатил. Между тем ежедневный опыт показывает, что рабочий успевает воссоздать свою заработную плату в течение известной части рабочего дня, и вся дальнейшая работа является для капиталиста подарком, неоплаченным трудом, присвоение которого сулит ему неожиданно громадные барыши. Неоплаченное рабочее время превращается в прибыль, и труд является источником ее.