Мой худший друг

Солнце еще так палит. Почему всегда, когда в душе апокалипсис, светит солнце?

Залипаю на этой картинке. Сглатываю и отвожу взгляд. Пальцы, покоящиеся на руле, подрагивают. Отрываю ладони от оплетки, и сжимаю их в кулаки, медленно считая про себя до пяти.

Пихаю телефон в карман и вылезаю из машины.

Пока сюда ехал, думал купить цветы. Хорошо, что не повелся на эти мысли. Потому что купить цветы сейчас не просто банально… Нет! Это до рвоты по-уродски.

Хотя приехать сюда тоже не самая умная мысль.

– Привет, – приобнимаю Арину за плечи, вскользь касаясь губами светлой макушки.

Чувствую, как ее ладони пробираются под мою расстегнутую куртку, опоясывая талию поверх футболки.

Арина запрокидывает лицо. Смотрит выжидающе, даже на мыски привстает. Она ждет поцелуя. Я делаю вид, что не понимаю. Тогда она тянется ко мне сама.

К горлу подкатывает тошнота. Не потому, что она хочет поцеловать, а потому что мне стремно ей отвечать после произошедшего.

– Телефон забыл в тачке, – улыбаюсь, аккуратно высвобождаясь из объятий.

Долго я так не продержусь. Но и сказать ей все сегодня…

Пока не могу. Знаю, что нужно, но не могу!

Ни слов не подобрал, ни момент. Плюс день рождения у нее скоро. Она такая счастливая… Если я сейчас скажу, то оболью дерьмом все даже здесь.

Поэтому, стиснув зубы, двигаюсь дальше. Обманываю и ее, и себя.

Второй раз за пять минут хлопаю дверью в тачке и возвращаюсь к Аринке с якобы забытым телефоном.

Сжимаю теплую ладонь и тащу Арину в дом. Неплохо было бы подловить ее мать сейчас. Она сто процентов позовет нас либо есть, либо чай пить. Оставаться с Аришей наедине сегодня мне не стоит, по крайней мере надолго.

– Тимоша, привет!

Теть Ульяна сидит на диване. Когда мы заходим в гостиную, поворачивает голову.

– Здрасьте, – улыбаюсь.

– Чай будете?

– Нет.

– Да.

Получается противоречиво и хором. Смотрим с Громовой друг на друга. Она прищуривается, мол, какой, на фиг, чай?

Пожимаю плечами, типа, вежливость, все дела.

– Так будете или нет?

Ульяна поднимается на ноги, упирая руки в бока.

– Да, – киваю.

Арина поджимает губы, даже глаза закатывает.

– Поесть не успел, – объясняю, крепче сжимая ее руку.

– Да? А чего не сказал? Мам, – повышает голос, – мы есть хотим.

Жрать я, конечно, не хочу. Но довольно активно наворачиваю ложкой суп. Аринка сидит напротив, подтянув колени к груди. Ее мать нас покинула минут десять назад, ей кто-то позвонил.

– Ты обижаешься?

Арина смотрит в упор. Суп поперек глотки встает.

– Нет, – качнув головой, отламываю кусок хлеба. – Не выспался просто.

Если я продолжу вести себя так, то спалюсь минут через двадцать. Нужно активнее соображать.

– Блин, я же тебе платье хотела показать, – спохватывается Аринка, как только мы поднимаемся в комнату, и бежит к шкафу.

Пока она распаковывает чехол, я стою за ее спиной и сжимаю кулаки. Меня все еще колбасит. К горлу в очередной раз подступает тошнота.

– Подержи, – всовывает мне в руки плечики, аккуратно снимая с них платье.

– Примеришь?

– Да, – улыбается. – Пять минут.

Перекинув платье через локоть, сбегает в ванную.

Обвожу комнату взглядом, замечая на столе розовую тетрадь. Точнее, ежедневник. Без задней мысли открываю страницы, между которыми лежит закладка, и пробегаю глазами по тексту. Вырывая из контекста отдельные фразы.

«…когда он меня целует, земля из-под ног уходит».

«Наверное, мы просто слишком разные. Это хорошо или плохо?»

«Я люблю его. И он меня тоже. Я это чувствую».

– Я все…

Арина выскальзывает из ванной и замирает, приклеиваясь взглядом к моей руке, которую я резко убираю от ее тетради.

– Извини, – делаю шаг назад.

– Я… Ты прочитал? – закусывает нижнюю губу.

– Нет.

– Врешь, да?

– Только о том, что любишь.

– Тим, – она делает пару шагов, максимально сокращая расстояние между нами. Оказывается запретно близко. – Я вчера просто испугалась. Не тебя, а себя, наверное. Мы не раз все обсуждали, а ты разозлился на меня, и я просто… Просто растерялась потом. Сбежала.

– Все нормально, – отбиваю приглушенно.

– Да?

Она вскидывает взгляд. Уголки ее губ подрагивают. Она сейчас снова заревет.

Аринка стоит напротив, переминается с ноги на ногу. Глаза красные снова, а меня самого на куски рвет.

Тяну ее на себя. Резко, так, что она влетает мне в грудь.

Обхватываю ладонью шею, вынуждая ее поднять голову. Смотрю на пухлые губы и целую.

Не хотел же, и все равно сделал.

Аринка дрожит. Я и сам, наверное, дрожу. В голове мрак. Отвращение к самому себе и абсолютное понимание, что я просто не могу от нее отказаться, не сегодня.

Отчаянно придумываю себе иллюзию. Смахиваю все плохое на потом.

Арина льнет ко мне. Цепляется за ворот футболки. Делаю шаг назад, потом еще один и вжимаю ее в стену.

Рука скользит к оголенному бедру в вырезе ее платья. Пять секунд. Даю себе ровно пять секунд, и потом отрываю от нее ладонь.

Сознание плывет. Дыхание рваное. Арина привстает на носочки. Поцелуй обрывается.

Мы смотрим друг на друга, глаза в глаза. Ее покрыты пленочкой. Слезы замерли в радужках.

– Красивое платье, – бормочу, шумно выдыхая.

– Спасибо.

Она робко улыбается и опускается на пятки, мгновенно становясь ниже.

– Давай что-нибудь посмотрим? – прижимаю ее к себе так, что ее нос утыкается мне в грудь.

Все еще часто дышу, сжимаю Аринку сильней обычного. Прикрываю глаза и слышу собственное сердцебиение.

– Ты меня задушишь, – обдает горячим дыханием.

– Прости, – разжимаю объятия.

– У нас же все хорошо? – запрокидывает голову, и я трусливо киваю.

Остаток дня мы залипаем в новый мистический сериал.

Сидим на кровати, я откинулся на подушки, Аринка устроилась между моих ног, упираясь затылком в мою грудь. Иногда переплетаем пальцы, иногда я сжимаю ее в объятиях, но больше не целую. Если только в висок или макушку.

Настроение болтается на нулевой отметке. Тошнота никуда не ушла, а чувство тревоги только нарастает…

***

В школе ситуация обостряется. Точнее, мое отношение к ней.

Несмотря на то, что Янка выбирает правильную тактику и просто сваливает на больничный до конца недели, морально легче мне не становится. С каждым днем лишь хуже.

Я дергаюсь по любому поводу, а моя совесть тихонько радуется Аришиной занятости. Потому что все ее уроки и допы мне сейчас только на руку. Минимизировать наши встречи —самый лучший вариант.

Масла в огонь подливает Катя. Ловит меня после инглиша и с милой улыбкой отводит в сторону «пошептаться».

– Как я понимаю, ты не сказал? – шипит, а лицо при этом расслабленное. Веселое такое.

– В субботу расскажу. После дня рождения, Кать. Не хочу портить ей праздник.

Катя опускает взгляд. Пару секунд смотрит в пол.

– Ну вот зачем, зачем ты это сделал? – тряхнув головой, возвращает взгляд к моему лицу. – Ты же ее любишь, я же знаю…

Пожимаю плечами. Что я ей скажу? Нет у меня ответа. Я идиот. В курсе уже. А толку-то?

– Она не простит.

– Я понимаю.

– Что ты потом собираешься делать?

– Обязательно что-нибудь придумаю.

– Я очень на это надеюсь.

Катька всхлипывает и тянется ко мне с обнимашками. Токман всегда такая – эмпатичная. Как за себя за всех переживает.

Плюс у нас с ней с детства связь. Вроде и двоюродные, но как родные…

Притягиваю Катюху к себе и ловлю на нас Аринкин взгляд. Удивленный взгляд.

Ну да, со стороны выглядит странно: с чего вдруг Катька у меня на шее повисла?

Улыбаюсь, мол – это же Катя. И ловлю улыбку в ответ.

После уроков брожу по футбольному полю, набивая мяч коленом. Останавливаюсь уже тогда, когда на улице темнеет, а непрерывный счет без падения мяча переваливает за три сотни.

Глава 26

Ариша

Мама помогает мне застегнуть платье, а потом пускает слезу. Я отчетливо вижу, как эта соленая капля скатывается по ее щеке. У самой глаза на мокром месте.

– Ну мам, – всхлипываю и тянусь к ней с объятиями.

– Прости, прости, – тараторит мне в плечо, – день такой сегодня, какая же ты красивая.

– Ты меня будто замуж выдаешь, – смеюсь и разгибаю локти.

Мы отдаляемся друг от друга сантиметров на десять.

– Скажешь тоже. Замуж! Для себя поживи. Успеешь еще замуж.

– Ты почти в таком же возрасте за папу вышла, – подмигиваю и открываю шкатулку с украшениями.

Мама замирает за моей спиной. Вижу в зеркальном отражении ее обеспокоенное лицо и улыбаюсь еще шире.

– Вы что, – прикладывает ладонь к груди, – вы жениться надумали? Арина… – мама охает.

– Нет, конечно. Помоги, – вытаскиваю цепочку и завожу руки себе за шею.

Мама защелкивает замочек на выдохе.

– Не пугай так.

– Это так страшно?

Понятия не имею, для чего вообще завела этот разговор. Он глупый и не имеет ничего общего с реальностью. Женой я себя ближайшие лет пять-семь точно не вижу. Но наблюдать за маминой обескураженностью, честно говоря, забавно.

– Нет. Но сейчас время такое, зачем спешить, правда? Или вы… ты…

Мама многозначительно смотрит на мой живот.

– Мам! – закатываю глаза. – Ты серьезно?

– Всякое может быть. Но, если что, сразу все рассказывай, глупостей никаких делать не нужно.

– Я не беременна. – Защелкиваю браслет, который родители мне еще с утра подарили. – Красиво, – любуюсь переливающимися камешками и блестящей платиной, обогнувшей мое запястье.

– Мы тебя всегда и во всем поддержим, – продолжает мама. – Всегда, что бы ни происходило, будем на твоей стороне.

Ее ладони обвивают мою талию, а подбородок ложится на плечо. На секунды закрываю глаза, а когда открываю, улыбаюсь. Так тепло на душе. А в глазах все равно слезы.

– Я знаю, – выдыхаю, – я вас очень-очень люблю.

Мама снова всхлипывает.

– Так, все, нужно заканчивать, иначе макияж потечет. – Промакивает глаз ватным диском. – Идем?

– Идем.

Мы спускаемся на первый этаж вдвоем. Бо́льшая часть гостей уже здесь. Бабушка с дедушкой по папиной линии еще вчера вечером прилетели. Я их с Нового года не видела.

Бегло оцениваю обстановку и пытаюсь выискать в толпе Тима. Теть Алёну вижу, Катьку – тоже, а Тима нет.

Неосознанно сжимаю в руках телефон, так крепко, что костяшки белеют.

Где он?

Всю эту неделю мы в тандеме с Катей усиленно готовились к экзаменам. Тим с Данисом периодически зависали у нас в комнате. Из-за собравшегося квартета остаться с Азариным наедине было проблематично. У него в комнате засели Королев с Анькой, в общем, не неделя, а сплошные перебежки и неудобства.

Еще позавчера Романова объявилась, кинула мне сообщение прямо перед сном. Начало было из разряда: «Хочу подарить тебе подарочек к наступающему дню рождения». Ну а дальше история в стиле молодежного сериала, а-ля я переспала с твоим парнем на вечеринке. На той самой, которую устраивал Королев в день нашего с Азариным скандала.

Сначала я расстроилась и даже ей поверила. Потом, проанализировала. Тим сказал мне, где он был, взял трубку, да и сам полвечера названивал. Удивительно даже, когда бы он успел поразвлекаться с Янкой?!

Ну а потом наступило озарение – это же Романова. Она с самого первого дня хотела нас поссорить. А теперь еще и подгадить, чем не радость – испортить мне праздник своим враньем и разругать нас с Тимом?

Гости уже за столом, я слушаю длинный тост дяди Серёжи в честь себя. Улыбаюсь, иногда краснею, а сама то и дело посматриваю на вход.

Тимофей попал в пробку, на выезде из города – задерживается. Минут пять назад написал.

Опускаю взгляд, будто стесняюсь очередной похвалы, которой меня награждает папа. Уголки губ подрагивают.

Когда в глубине дома открывается дверь, поворачиваю голову. Знаю, что это Тим. Я отчетливо слышу его шаги, хоть сделать это и нереально. В гостиной для этого слишком шумно.

Азарин появляется с огромным букетом цветов.

Прилипаю к нему глазами и улыбаюсь.

Тим спешно извиняется и вручает мне букет. Чувствую его пальцы на своей талии, а потом чуть суровый папин взгляд. Мне иногда кажется, что он ревнует. Это немного забавно.

– Прости, – горячий шепот обжигает ушную раковину.

Смотрю на букет оранжевых тюльпанов. Больше сотни бутонов. Я как-то говорила, что мне нравятся именно оранжевые.

Их много, и они тяжелые. Поэтому держит их все же Тим, я только потрогала лепесточки, ну и понюхала.

Официант забирает цветы, чтобы отнести к остальным букетам, а мы садимся за стол.

– Дождалась своего Тима? – басит папа, и я мгновенно краснею.

Тим парирует какой-то шуткой. Не замечаю ее. Слишком зациклена на том, как он сжимает мои пальцы под столом.

Честно говоря, остальные поздравления мне малоинтересны. Я сижу, лишь бы досидеть и уехать отсюда. Впервые в жизни спешу улизнуть с семейного банкета, хоть и устроенного в мою честь.

«Официальная» часть подходит к концу. Катя уже подкрашивает губы прямо за столом, подстраховывая себя фронталкой.

– Вы на такси? – спрашивает мама.

– Нет, – это уже Тим. – Я сам отвезу.

– Вы же в клуб, – мама прищуривается.

– Я трезвый водитель.

Родители переключаются на обсуждение работы, а мы, можно сказать, под шумок выходим на улицу.

На автомате касаюсь своих волос, чтобы их пригладить, но с моей прической сделать это еще больше просто невозможно. Я долго думала, что бы хотела увидеть на своей голове, может быть, нереальный объем, сложную конструкцию или идеально прямые пряди… А по итогу – выбрала пучок средней высоты. Девочка-стилист мне не просто голову лаком залила, забетонировала, считай.

Поддергиваю платье и аккуратно опускаюсь на переднее сиденье машины.

Катюха залетает назад и почти сразу переваливается через просвет спинок наших кресел. Тянется к акустической системе.

– Так-с, нам бы что-нибудь повеселее, – подмигивает и включает песню.

Тим еще на улице. Мой отец вышел следом, и они уже минут пять, как у крыльца зависли. Аккуратно подсматриваю за ним через зеркало. Папа пожимает Тимофею руку и заходит в дом.

Азарин усаживается за руль, поворачивается ко мне, снова крепко сжимает мои пальцы. Уголки моих губ подпрыгивают. Плечи сразу мурашками покрываются. Не дышу даже. Катя, тусующаяся позади, мгновенно кажется лишней, а клуб – ненужным. Я бы лучше этот вечер провела с Тимом вдвоем. Без людей. Только он и я.

Вообще, это вполне реализуемое развитие событий. Полчасика побыть в клубе для приличия и уехать.

Азарин заводит машину.

Не знаю, насколько быстро мы доезжаем, потому что времени не чувствую. Весь день уже давно слился во что-то бесконечное.

Катька сразу же бежит к Дану. Он приподнимает ее над полом, и она хохочет. Расслышать ее смех из-за долбящей по ушам музыки невозможно. Но и так понятен уровень ее счастья – выше звезд.

Уже по инерции прижимаюсь к Азарину. Я не любитель шумных компаний, в клубе была один раз, и то тогда, когда набралась смелости, чтобы приехать туда ради Тима.

Я позвала весь класс. Жаль только, что Антон прилететь не смог, у него соревнования.

Поэтому, как только подхожу к диванчикам, меня со всех сторон облепляют ребята с поздравлениями. Лиза зачитывает на ухо какой-то мини-стих собственного сочинения. Мы смеемся.

Мне весело, но я так и не выпустила ладонь Тима из своей, словно боюсь, что он исчезнет. Он, конечно, не сопротивляется. Стоит рядом, обнимает меня за талию. Я чувствую его теплое дыхание на своей шее, иногда шепчу ему что-нибудь милое, получая в ответ более крепкие объятия.

Вечер проходит просто прекрасно.

Я счастлива. Мне весело. Тепло. Душевно тепло. Разве полгода назад, когда я только переехала в Москву, могла ли вообще подумать, что у меня появятся друзья, парень…

Анька лезет ко мне с поцелуями и обнимашками. Желает нам с Азариным счастья.

Ловлю в этот момент взгляд Тима и теряюсь. Он так смотрит… с сожалением?

Видимо, понимает, что я смотрю. Тут же растягивает губы в улыбке, но глаза по-прежнему остаются грустными. Наверное, у меня паранойя…

– Все нормально? – привстаю на носочки, тыкаясь носом ему в щеку.

– Да.

Тим целует меня в губы. Аккуратно. Едва касаясь. А мне, мне хочется по-другому, без налета трепета…

– Может, мы уедем? – стараюсь перекричать музыку. Она долбит по барабанным перепонкам, еще немного, и разболится голова.

– Хорошо.

Тим подталкивает меня к выходу, помогает не убиться на ступеньках.

Когда мы выходим на улицу и в нос ударяет прохладный воздух, становится легче. Голова все еще тяжелая, басы слегка оглушили. Ощущение, будто я в кувшине.

– Куда поедем? – Тим материализуется за моей спиной. Мы стоим в метре от его машины.

– Давай просто покатаемся по ночному городу.

– Давай.

***

Мы сидим в машине на набережной в Крылатском. Как нас сюда занесло? Ума не приложу.

На улице тепло. Май.

Мои туфли валяются внизу на коврике, а голые пятки упираются в сидушку. Колени почти прижаты к груди, и длинное платье этому вообще не помеха. Разрез от бедра не только шикарно смотрится, но еще и добавляет комфорта, чтобы не сковывать движения.

Воздух в салоне влажный. Климат-контроль не включен. Немного душно. Чувствую, как по спине скользит капелька пота. Обхватываю плечи ладонями, а потом, потом…

Сама не понимаю, как мой поцелуй обрушивается на его губы, но, судя по тому, насколько медленно он меня начинает обнимать в ответ, для него это тоже происходит неожиданно.

Стекла в машине тонированные. Причем, кажется, все. Прикрываю глаза, следуя исключительно за своими ощущениями. Обвиваю его шею руками и склоняю к себе. Ближе. Тим перегибается через подлокотник, а я вытягиваю ногу, устраивая ее на его коленях.

Пульс разгоняется. Возможности сделать вдох больше не предоставляется, но мне и не нужно. Ничего больше не нужно.

Я плавлюсь морально и физически. Но самое приятное то, что на сто процентов уверена, что это обоюдно.

– Я, – бормочу ему в губы, – я тебя люблю…

Тим прижимает меня теснее. Разрывает наш поцелуй. Слышу громкие, тяжелые удары его сердца, и пальцы на ногах поджимаются.

Он отстраняется.

Мягко выпутываясь из моих рук, но мне все равно не нравится. Я соскучилась по нему. Очень соскучилась.

Откидываюсь на сиденье. Минуты две не моргая смотрю в лобовое стекло, а потом перевожу взгляд на Азарина.

– Тим…

Лениво поворачиваю голову, прилипая виском к подголовнику. Улыбаюсь.

Он смотрит на меня непрерывно. Я начинаю медленно утопать в его темных радужках. Налицо нехватка воздуха и тахикардия – снова.

– Я тут думала, – затаив дыхание, чуть закусываю нижнюю губу, – ну, по поводу момента… Мне кажется, это он…

Глава 27

Тим

Взгляд, полный доверия, именно так она на меня смотрит. Так, как я и хотел. Определенно этого и добивался все это время. А что теперь?

«Азарин, ты полный кретин!» – вопит мое подсознание.

Вот она, истинная точка невозврата.

Нога Арины все еще лежит на моих коленях. Маленькая босая ступня, до которой хочется дотронуться.

Стиснув зубы, сжимаю пальцами руль.

Не хотел портить праздник?! Благородство? Нет! Просто трусость. Страх, который я прикрывал благими намерениями.

И что теперь делать?

Пару секунд залипаю в окно. Дышу с трудом, будто стеклянную крошку вдыхаю. Легкие режет. Перед глазами мелькают яркие картинки дальнейшего развития событий. Ее слезы, мои нелепые оправдания… В какой-то момент они сменяются жарким поцелуем – не наяву. Все еще в моих фантазиях.

Арина продолжает на меня смотреть. Пристально. Явно ни о чем не догадываясь.

Поворачиваю голову. Воздух в салоне горячий, как ее ладони, которые минуты назад трогали мое лицо.

– Все в порядке? Тим, ты какой-то странный в последние дни. Знаю, что у нас все как-то не очень хорошо складывается, но думала…

Арина замолкает. Хлопает длиннющими ресницами и резко подается ко мне.

Буквально пара секунд. Ей хватает пары секунд, чтобы перебраться со своего сиденья ко мне на колени.

– Арин, – сглатываю. – Надо поговорить, – выдыхаю, прилипая затылком к подголовнику, стараюсь увеличить дистанцию. Она слишком близко. Запредельно.

– О чем?

В глазах неподдельный интерес, а еще недоумение.

Тонкие пальцы исследуют мои плечи, подбираясь к шее. Стискиваю зубы, снова.

– Поехали к тебе. Я много думала, ты прав, у меня все по графику. А я… я не хочу больше по графику. В чувствах так не делают, ты был прав.

Во мне борются два желания. Первое – сбросить с себя ее руки. Второе – попросить, чтобы не останавливалась.

И если первое заведомо правильно, то, осуществив второе, я себя возненавижу.

Ее губы касаются моей щеки. Замираю. Собираю всю волю в кулак, чтобы упереться ладонями в оголенные женские плечи и отодвинуть от себя Громову.

На ней сумасшедшее платье. Весь вечер на нее пялюсь. Вырез этот по ноге, ключицы открытые. Слюной себя уже закапал.

– Подожди. Мне нужно тебе кое-что сказать. Думаю, что после твои желания изменятся…

Арина явно такого не ожидала, потому что ее слегка поплывший взгляд вспыхивает недоумением вкупе с недовольством.

– Что?

Она часто дышит, смотрит пристально, а еще дрожит. Отчетливо это чувствую. Дрожит…

– Арин, это серьезно…

Сглатываю. Все, назад, кажется, дороги нет. Я ведь сам себе обещал, что не обижу ее, отцу ее обещал и своему тоже. Только, походу, мое слово ничего не стоит.

Не хотел же рассказывать сегодня. Нужно было остаться в клубе. Не оставаться с ней вдвоем. Не думал, что так получится. Не предполагал…

Меня перетряхивает. Язык не слушается. Организм устраивает забастовку, чтобы официально сподвигнуть к молчанию.

– В ту субботу, когда мы поругались, я был у Короля, – говорю, а сам стараюсь на нее не смотреть. Куда угодно, только не ей в глаза.

– Я знаю.

Арина хмурится, а потом едва заметно улыбается. Чуть подергивает плечами, чтобы сбросить мои руки, которые мешают ей податься вперед.

– Да, но там Романова была, – пересиливаю себя и ловлю Аришкин взгляд.

Он обычный. Без удивления или негодования.

– Ты о том, что ты якобы с ней переспал? – смеется. – Она мне уже рассказала.

Арина что-то еще говорит, но меня стопорит. Я ее не слышу. Только слежу за шевелящимися губами.

Она знает? Знает и не сказала мне? Не поверила Романовой?

Я полнейший осел.

Шальная мысль проскальзывает в голове в ту же минуту. Можно смолчать. Можно не рассказывать. Романова ничего не докажет, а Аринка ей не поверит. Теперь уже точно. Даже Катьку можно вынудить молчать. И тогда все будет хорошо.

Не было ничего. Тупое помутнение, которое больше не повторится.

И будь на месте Арины другая, именно так я бы и сделал. Перешагнул и забыл.

Пересиливаю себя, чтобы посмотреть ей в глаза. Светлые, пылающие, доверчивые. Родные.

Тошно. Снова тошно от самого себя. Сглатываю, завожу ладонь ей за шею. Веду по теплой коже кончиками пальцев, чувствуя под ними мурашки.

– …такой бред, Тим.

Я могу сейчас все что угодно сказать. Все что угодно, потому что мне Арина поверит. Разлепляю губы. Скольжу рукой по ее предплечью, ниже. Переплетаю наши пальцы.

На долю секунды закрываю глаза.

– Не бред, – произношу громко. Отчетливо.

Разлепляю веки.

Арина меняется в лице. На нем все еще улыбка, но она медленно гаснет. Уголочки губ ползут вниз. Глаза тускнеют.

– Что? – переходит на шепот. Бросает взгляд на наши руки, пальцы переплетенные. Хмурится.

– Я… мы с ней. – Стараюсь подбирать слова, но толку? – Ты в ту ночь позвонила. В момент, когда… Я не знаю, возможно, – набираю в грудь больше воздуха. Назад пути нет. Просто соберись, тряпка. – Возможно, я бы с ней переспал?

Звучит как вопрос. Будто я у нее это спрашиваю. Не у себя. Потому что понятия не имею, что бы было дальше. Арина позвонила в момент, когда я еще не перешел черту.

Я был так зол, слишком зол. Остановился бы? Не знаю.

– С Яной?

Киваю. Чувствую, как слабеют ее пальцы. Она больше не отвечает на мои прикосновения.

– Она не врала, получается?

– Мы не переспали. Поцеловались только.

– Поцеловались? – переспрашивает совсем тихо. Я, наверное, даже не слышу. По губам читаю.

– Арина, я не знаю, как так вышло. Точнее, знаю, я разозлился. Мы поругались, я психанул, и… Прости, – выдаю на одном дыхании, продолжая смотреть ей в глаза.

В темные зрачки и светлые радужки, которые медленно застилает пелена слез.

– Я пойду, наверное.

Смотрит на дверь со стороны пассажирского сиденья, но при этом не шевелится. Не предпринимает ни одной попытки отстраниться или же слезть с моих коленей.