Хозяин моего тела

Я погибла… из-за моей слабости прямо сейчас все рухнет.

А Элиас кажется пьяным и каким-то довольным. На его лице застыла хищная маска. Он уже празднует свою победу!

– Не надо… пожалуйста… Я хочу с тем, кто меня… полюбит.

Но Элиас как не слышит. Его пальцы двигаются быстрее и жестче, отчего между ног становится настолько горячо и сладко, что я сейчас сорвусь… Остаются считанные секунды до моего позора.

Я хватаю ртом воздух, но чем сильнее стыд, тем острее удовольствие. Прямо, как в безумных снах, когда я не отвечаю ни за что. Когда я по-настоящему свободна.

– Это твое наказание… Лола… За то, что ты меня дразнишь.

Горячий хриплый шепот не оставляет мне шансов, и я срываюсь в бешеный оргазм, прижимая твердую руку Элиаса к себе, распластавшись и сходя с ума от безумной яркости ощущений. Никогда наедине с собой мне не было настолько хорошо… а теперь я не представляю, как смотреть Элиасу в глаза.

Теперь я для него – точно шлюха. Легкодоступная девка, которая течет и тает по одному щелчку пальцев.

Я слышу его тяжелое частое дыхание и боюсь пошевелиться. А в голову вдруг приходит совершенно дикая мысль: если бы я в самом деле была такой… то не оставила бы его сейчас лежать рядом без удовольствия… и даже отомстила бы за его самоуверенное сногсшибательное «наказание».

Так, чтобы он сам тут обкончался и счел бы меня не меньше, чем богиней секса!

Но увы… я даже никогда не тренировалась… на бананах. Такие тренировки всегда казались мне очень пошлыми и неромантичными. Честно говоря, я никогда особо не задумывалась какими будут мои отношения. Особенно сексуальные.

А потом меня начали мучить ужасно непристойные сны.

Я решаюсь приоткрыть глаза: Элиас по-прежнему выглядит опьяневшим, а его темно-карие затуманившиеся глаза – совсем черными. Нет. Я даже не рискну потрогать его. Не смогу.

Может, сделать вид, что вообще ничего не было? Совсем.

Я смущенно улыбаюсь.

– Я пойду… можно?

– Иди… – его голос севший и хриплый. А у меня по коже опять мурашки.

Если я немедленно не сбегу, он подомнет меня под себя и изнасилует.

Я, как в тумане, встаю, оправляю платье и выхожу, машинально нащупывая в кармашке смартфон.

Меня все еще потряхивает, а сумасшедший взгляд Элиаса прожигает мне спину.

Быстрее, скорее отсюда. Он сказал, что не любит меня. Он уже использовал меня. Он не обещал мне ничего хорошего… или я сама себя настраиваю против него?

Потому что глубоко внутри я уже глубоко больна им – непредсказуемым Элиасом Конте.

Нужно лечиться. Надо срочно переключиться на что-либо. Хотя бы немедленно посмотреть, кто его мать.

***

У себя в комнате я первым делом съедаю парочку мятных леденцов и кладу на стол распечатки с иностранными словами, которые велела выучить госпожа Уиллоу.

Если Элиас Конте перешел в наступление, не известно, сколько я продержусь. Как надолго меня хватит сопротивляться его мощнейшему обаянию… и не только. Элиас – это как товарный состав, едущий с горы. Он тяжеленный, и сдвинуть его с места почти нереально. Но если он разогнался – уже не остановишь.

А как только я окончательно свалюсь в сладкие объятия греха и порока, появится риск… что меня вышвырнут… если я не проявлю должного рвения в работе.

От хорошей перспективной модели никто не станет избавляться. Все-таки невыгодно. А потому упорной зубрежке – да.

А мыслям о том, кого представляет оставшийся один перевозбужденный Элиас Конте – нет. И что он с «этой девушкой» делает… Нет. Трижды нет.

Иначе я сойду с ума от ревности… или стыда. И чертов подвал начнет казаться мне приятной комнатой, где тихо и спокойно, где ты можешь кричать от наслаждения, не стесняясь чужих ушей, и где все вопит о том, что ты в полной власти лучшего на свете мужчины.

Не хочу.

И бросать Агентство и ехать к тете в наш маленький городок – тоже не хочу. Продавщицей я там легко устроюсь… а потом… самое страшное, если от скуки я начну пить.

Очень вряд ли, но когда тоска по блистательному Элиасу Конте меня заест, может случиться всякое.

Я тяжело вздыхаю. Если судьба подарила мне роскошную внешность, нужно пользоваться шансом на лучшее будущее. Даже если кто-то очень упорно пытается этому помешать.

Вот совершенно не представляю, как Элиас собирается скрывать наши отношения.

Он всерьез намерен приглашать преподавателей домой и постоянно сидеть со мной рядом мрачным изваянием? Думает, я смогу полноценно сосредоточиться на уроках? Или основными у нас теперь станут уроки актерского мастерства?

Я старательно пробегаю глазами список глаголов и… не выдерживаю. Какие глаголы, когда я вот-вот узнаю больше о самом загадочном и неповторимом мужчине в своей жизни?!

Я открываю браузер, листаю выпавшие ссылки и… ничего не понимаю. У меня просто шок и сплошное недоумение.

Госпожи Конте… нет.

Даму с портрета зовут Элиза Романо. Она – бывшая фотомодель и жена промышленника Филиппа Романо. Вполне в духе мафии. У них трое детей. Сын и две дочери. Сына зовут Энтони Романо, и его я безусловно знаю, поскольку Энтони Романо – официальный владелец Агентства.

Хм… А Элиас-то причем тут?! Кто он на самом деле, мать вашу?!

Я изучаю фото госпожи Романо в молодости и с детьми. Все дети прелестные, кудрявые и черноволосые. Но нигде никакого намека на Элиаса. Никого и близко похожего на него!

Энтони выглядит иначе: и в детстве, и сейчас у него хорошо заметные ямочки на щеках.

Самое очевидное, что Элиас – внебрачный сын Элизы. Но как же тогда «полная счастливая семья», с которой Элиас якобы видится по праздникам? Выходит, он отнесся к анкете как к развлечению и соврал мне?

Единственное, что не вызывает сомнений – Элиас и впрямь брат Энтони, то есть владельца Агентства… И значить это может все, что угодно.

От того, что Пенелопа с Мирандой чертовски правы… до того, что у Элиаса реальные основания наплевательски относиться к правилам Агентства.

В любом случае я наверняка интересна ему, только пока не «сдамся». Еще одна такая позорная слабость, как сегодня, и кто знает, что будет?

А без покровительства Элиаса есть огромный шанс, что меня прихлопнут.

И вот как я, такая умная, сумела оказаться в настолько безвыходном положении?

Я чищу историю просмотров в браузере, на всякий случай удаляю даже сделанные напротив портрета госпожи Романо селфи и все равно вздрагиваю от стука в дверь.

Долорес стучится как-то иначе. Я невольно втягиваю живот.

Дверь открывается, и на пороге показывается Элиас Конте собственной персоной. А в руках у него что-то плоское, круглое и серебристое.

Я смотрю на него вполоборота и не понимаю, рада ли видеть его сейчас или не готова. От волнения бросаю:

– Ты опять на ногах вместо того, чтобы лечиться…

Элиас хмыкает.

– Заботишься обо мне? Я уже лег, но вспомнил, что не дал тебе мазь, Лола. Давай-ка сюда ножки.

«Ножки» ложатся мне на сердце мягким покрывалом. Я готова сдаться немедленно, но буду держать оборону из последних сил. Ну почему ты настолько умопомрачительный – Элиас Конте? И настолько же опасный. Таинственный, нелюбящий, склонный к каким-то извращениям…

Я вытягиваю ноги, ожидая чего угодно – даже нового беспощадного соблазнения. Но движения Элиаса быстрые и профессионально-резкие, как у опытного врача. Он не делает попытки сделать мне массаж – все касания точные, легкие и выверенные.

– Мазь не трогай, она должна полностью впитаться. – Элиас переводит взгляд на мои распечатки, – Учишься? Молодец. Завтра нам предстоит очень важный день – нужно провести его с утра до вечера вместе и не убить друг друга. А еще не попасться на глаза папарацци и не словить пулю от твоего обожателя.

***

ЭЛИАС

Хм. Это я думал, что моя политика безопасности не обсуждается. Малыш считает совершенно иначе.

Наивная и столь же храбрая малышка.

За вилку схватилась. Смешная. Не знает, что я с детства занимаюсь единоборствами и могу уделать кого угодно голыми руками.

Но вилка придает Лоле уверенности и дерзости.

Черт. На это серьезно забавно смотреть.

Я напоминаю малышке о реальном положении вещей. Держу ее за руку, а по телу тепло разливается.

Надо же. Большинство девушек берешь за руку и ничего не чувствуешь. Рука и рука. А тут прямо магия какая-то. Охренеть.

Еще недолго, я и в привороты всерьез поверю. Выпил Лолин странный суп, и вот уже себя не узнаю. Что дальше? Буду ходить перед ней на задних лапках и спрашивать, чего она изволит?

Ну нет. Никогда.

Но я хочу… блять.... Я хочу попробовать отношения с ней. Реально хочу. Никто на меня так странно не действовал, а она – да.

Чего стесняться своих желаний?

Вот только о любви мне не надо. Любовь проверяется временем, поступками, да много, чем.

Сексом, наконец.

Хорош я буду: скажу, что люблю, а потом выяснится, что у нас полная сексуальная несовместимость. И я как последний долбоклюй буду должен на Лоле жениться?

Нахрен такое счастье.

Увы, если в сексе Лола мне не подойдет, мы очень скоро расстанемся. Это факт, и сейчас я абсолютно трезв.

Но моя малышка пиздец темпераментная. Она как слышит, что никакой любви я к ней не испытываю, превращается в фурию.

Вырывает ладошку, вскакивает из-за стола и пытается меня послать.

А вот и нет, Лола. Посылаю девушек в этом доме и в этой жизни только я.

Твой язычок тебе пригодится для другого, запомни раз и навсегда.

Я зажимаю Лоле ее чудесный рот и практически ее обнимаю.

Бляяять. Хочу ее до боли. Постоянно, как не знаю, кто, со стояком хожу. И опять сразу встает, как по команде.

Стоит ей только подойти близко, как ее запах и вид охренительного тела сносят мне крышу.

Хоть тормоза еще не сносят. Я еще пытаюсь быть, мать вашу, галантным и расположить к себе девушку хорошими манерами.

Как мама меня учила в детстве. Приглашала к нам с братом в гости дочек своих подруг. А мы были типа радушными хозяевами и развлекали их.

С Лолой меня то корежит, как дикаря от близости самки, то хочется быть милым. Хренте что. Ведьма, как есть ведьма.

А от шепота она начинает извиваться в моих руках. Горячая....

Но заявляет, что меня не любит и не полюбит никогда. Ну и не надо. Не люби. Я все равно тебя возьму.

На подвал еще напрашивается. Нет, Лола. Сначала договор, а потом все подвалы. И никак иначе.

Так что хватит игр. Я отпускаю Лолу, сажусь за стол и доедаю обед. Может, сейчас и отвести Лолу наверх договор подписать?

Хотя она же меня никогда не полюбит. Вот прям никогда, угу. Особенная. Железная. Ну и нахрен.

Злится все. Пыхтит, как еж. Идеальная модель – и еж. Прелестно.

На ее подначки я естественно не ведусь. Пусть не думает, что она меня задела.

А вот ноги надо бы ей смазать. У меня есть отличная мазь. Я прошу Лолу зайти ко мне в комнату, а сам ухожу отдавать распоряжения парням. А когда возвращаюсь, вижу на камерах наблюдения занятную картину.

Малыш фоткает мою маму. Ну, типа себя фоткает, но угол обзора камеры позволяет влезть ей в смартфон.

М-да, малыш. Оказывается, в тебе пропадает талант шпиона. Но фото моей мамы тебе ничего не скажет. Вот увидишь. Фоткай на здоровье.

А мне становится резко не до здоровья, не до мазей, ни до чего, когда я вижу, куда Лола идет дальше.

В мою комнату, как я и просил. В мою кровать. Это не просил.

Я резко поднимаюсь к себе и застаю крышесносную картину. Офигенная задница в микротрусиках торчит из-под кровати. Чуть подвинется, и губки будут видны.

Бляяять.

Дальше все, как в тумане. Одни инстинкты.

Я вытаскиваю ее из-под долбаной кровати. На остатках здравого смысла ругаю ее за то, что она на коленях ползает.

А сам вижу только ее возбужденные соски под тонкой тканью. Приоткрытые влажные губы. Чувствую ее нежное, сладкое тело. Ласкаю ее.

Влажная. Твою ж мать, Лола. Влажная.

Выгибается мне навстречу, стонет мне в рот. Это финиш. Финал. Или начало.

Ласкаю ее, как одержимый, трахаю пальцами, а думаю только о том, как сдержаться. Договор-то не подписан. Первый раз с Лолой в моей же кровати? Не хочу, блять.

Хочу. Больше всего на свете хочу.

А она опять пищит что-то про любовь. Ну нет, Лола. Раз ты меня не любишь, то и мучайся.

Кончай.

И она кончает. Так сладко, что я чуть не кончаю вместе с ней прямо в штаны, как озабоченный нетерпеливый идиот.

Я запоминаю ее оргазм. То, как она выглядит. Как двигается. Как звучит. Какое у нее лицо. Самое прекрасное на свете лицо.

Моя, Лола. Теперь ты совсем моя.

Хорошо, что ты меня не трогаешь. Мне надо перевести дух. Успокоиться. Не трахнуть тебя прямо здесь. Не увидеть еще два или три твоих оргазма.

Я хочу их еще.

Блять. Я дебил. Не об этом надо думать.

О сучьей Таре лучше. Враз опадет от дуры. Она – просто исполнитель. Я надеялся, что эта соска просто от ревности поехала. Нет. Все намного хуже.

Лола тем временем встает и уходит. Покачивается. Ножки ее не держат.

Еще не так качаться будешь, малыш.

Иди. Скорее иди отсюда. Спасайся.

Завтра тебя уже ничто не спасет. Ты подпишешь договор. Так или иначе я заставлю тебя его подписать. И твоя жизнь будет полностью в моих руках, Лола.

Ох, блять. Я ж ей ножки смазать забыл.

Сейчас исправлю и продумаю нам охрану и приключения на завтра.

Завтра будет крышесносный день. Капризничай, малыш, не капризничай. Он будет.

Глава 13. Взрослые игры

ЛОЛА

– Пулю?

Элиас насмешливо приподнимает бровь.

– Малыш… Этот человек настроен очень серьезно и действует вполне профессионально. Мои люди усиленно копают дело, но пока ничего не раскопали.

Малыш? Мое сердце замирает, а потом начинает биться часто-часто. Низкий голос. Обволакивающая, сводящая с ума, приятная интонация… Но… это ласка или изящное оскорбление? Я реально нравлюсь Элиасу, или он хочет показать, что я всего-то забавный несмышленыш?

Не понимаю.

Я ужасно боюсь узнать правду, но спрашиваю:

– Почему ты так меня назвал?

Элиас Конте практически стоит передо мной на коленях. Он только что закончил обрабатывать ранки от ожогов и бросает на меня какой-то острый, странный взгляд. А затем встает и усаживается в соседнее с моим кресло.

– Потому что ты во всех смыслах малышка, Лола. Рост не в счет.

Еще лучше. Я не понимаю, как он ко мне относится. Неужели он считает меня за неопытную дуру? Или все-таки Элиас не имеет в виду ничего ужасного? Я даже не представляю, как спросить, чтобы не выставить себя в идиотском свете.

Что ж… выясню другое, не менее важное:

– Кто эти твои люди?

Элиас вольготно устроился в кремовом винтажном кресле. А я невольно разглядываю его длинные крепкие ноги, обтянутые дорогими брюками. Красивые ноги, говорящие об отличных генах, куче часов, посвященных спорту, и о чем-то еще настолько шикарном, что мне сложно даже представить. Хотя оно буквально лежит на поверхности и просится на слух.

– Моя служба безопасности.

– Элиас… – от волнения я сама произношу его имя настолько низким чувственным тоном, что он резко разворачивается мне навстречу. Молниеносная, неконтролируемая, инстинктивная реакция, но значит она только одно: изумление и острый интерес. Элиас Конте не верит, что я сдалась ему так быстро? Черт. Я же не сдалась и не собираюсь с ним флиртовать! – Зачем модельному менеджеру служба безопасности?

– Я не только модельный менеджер, Лола. По большому счету менеджерство – мое хобби, – негромкие слова падают, как камни, разбивающие стеклянную витрину.

Я дергаюсь, будто от удара, но в глубине души – полный штиль. Я всегда что-то такое подозревала. Всегда.

Настолько роскошный дом, машину и одежду не купишь на зарплату модельного менеджера. Даже в Агентстве. И это только то, что я видела своими глазами. Никто ведь не говорил, что у Элиаса Конте – один дом.

Как мне теперь быть? Сердце сжимается от тревожного предчувствия.

– А кто ты? – смешной вопрос, но я хотя бы попытаюсь.

Уголки его изумительно красивых губ приподнимаются и сразу опускаются.

– Мужчина, которого ты никогда не полюбишь. Но я это так не оставлю. Хорошего вечера, Лола.

Сейчас Элиас встанет и уйдет, оставив меня в полном смятении и растерянности. Как можно так играть моими чувствами?! Я не хочу думать об Элиасе плохо, хотя сотни мыслей взрывают мою черепную коробку.

– Погоди. Стой. Твои люди реально ничего не раскопали? Или «ничего существенного»? Почему ты говоришь про… пулю? Почему ты уверен, что это все – всерьез, а не долбаные случайности?!

Элиас меняется в лице.

– Обещаешь без глупостей?

Я в глубоком шоке. Мне понадобится сегодняшний вечер, не меньше, чтобы хорошенько все обдумать и разложить по полочкам. И еще больше – чтобы не трястись, выходя на улицу.

– Не обещаю…

Элиас меряет меня жестким колким взглядом. Сомневается, выдержу ли я правду? Несколько напряженных секунд, и он говорит:

– Мы установили, кто в домике просунул тебе лист под дверь и обрезал лифчику лямки.

Его голос спокойный и ровный, и меня накрывает волной паники. Все более, чем серьезно. Я уже не смогу спрятаться от своих проблем.

Вообще я терпеть не могу, когда мужчины в разговоре с девушкой срываются. Когда они злятся, орут, брызжут слюной. Это не круто и даже не страшно. Это отвратительно и гадко. В такие мгновения кажется, что перед тобой не мужчина, а девка-истеричка.

А если такой недомужчинка распускает руки – тем более мерзко. Это я могу позволить себе бить посуду и швыряться смартфонами. Не он.

Зато, когда человек, как непрошибаемая скала, он невольно внушает уважение. Каждое его слово ложится под кожу. Прямо в сердце.

Особенно, когда такой человек говорит о преступлении.

Я смотрю Элиасу в темно-карие глаза.

– Кто это был?

– Помнишь, твои «подружки»-модели Миранда и Пенелопа? Их обеих наняли тебя запугать. Лист распечатала и всунула Миранда, лифчик резала Пенелопа. Страшилки рассказывали обе, так?

О боже…

– Так.

В голове опять слишком много мыслей. Неужели про подвал – неправда? Тогда почему Элиас ничего не отрицает? Не видит смысла оправдываться? Или ему льстит, что я считаю его хуже, чем он есть?

Элиас всматривается в мое лицо.

– Проблема в том, что нанимателя быстро не установить. Девушки получили оплату частями и через третьи руки. Ну, знаешь, как поймать школьника на улице и вручить купюру, чтобы отдал конверт «вооон той девушке». Мы просматриваем городские камеры наблюдения, но это дело долгое.

– А он точно был, этот наниматель? Может, они сами все? – я хватаюсь за последнюю ниточку надежды. Я напугана и удручена.

– Нет, Лола. К сожалению, они не сами. – от тона Элиаса у меня бежит холодок по спине. – Они пытались обставить дело так, будто приревновали тебя ко мне, но мои люди умеют разговорить кого угодно. Поэтому у нас с тобой один путь – ждать, пока у твоего обожателя сдадут нервы.

Я не знаю, чего бояться больше: методов жутковатых «людей Элиаса» или своего преследователя. То и то тянет на явный криминал. Я запуталась. Я ничего уже не понимаю, но Элиас смотрит на меня таким странным взглядом, что я просто не могу обвинить его в чем-либо вслух.

Даже не потому, что это – опасно. Просто… сейчас Элиас Конте расположен ко мне. Я это чувствую.

– И тогда… преследователь устроит мне нечто вроде нападения леопарда?

– Возможно. Хотя я бы на его месте нанял снайпера. Малыш… прекрати. Или я больше не стану ничего рассказывать.

Меня трясет, а руки совсем ледяные. Элиас сразу предупреждал меня быть начеку. Сразу говорил про маньяка. Только сейчас от его дурацкой честности мне совсем плохо.

Что лучше: знать, что ты на прицеле, и дергаться, пытаясь избежать кошмарной участи, или счастливо ни о чем не подозревать, но умереть в самый мирный момент?

А в следующий миг я оказываюсь в крепких объятиях Элиаса Конте. Он налетает на меня, легко стягивает с кресла и вместе со мной опускается на кровать. Ложится на меня сверху и накрывает собой, как теплым одеялом, окружая вкусным запахом дыхания и ароматом парфюма.

Он переносит свой вес на руки, и мне совсем не тяжело. Только дивно приятно.

– Все будет хорошо, Лола. Этот дом круглосуточно охраняют снайперы. Здесь ты в безопасности. А на улице я тоже смогу тебя защитить. Главное, никуда не ходи одна.

Мой мир в очередной раз летит вверх тормашками. Снайперы?! Кто ты, Элиас Конте?! Сейчас ты меня защищаешь, но что будет, если я пойду против тебя самого? Тогда ты меня уничтожишь?

Тепло его тела и ласковые объятия делают свое предательское дело – я немного расслабляюсь. Мне хорошо и уютно, как в надежном коконе. Будто все ужасное, что происходит – только снаружи. А здесь – мир и счастье.

Это что-то неподконтрольное, на уровне химии, потому что умом мне отчаянно хочется оставаться трезвой вместо того, чтобы бессовестно наслаждаться близостью волнующего мужчины.

– Все хорошо, Элиас… Не обнимай меня, а то точно заразишь. Ты же хотел пойти лечиться. Ты вроде как болеешь… или ты меня обманул?

Элиас мотает головой, и я вдруг понимаю, что его дыхание изменилось. Оно рваное, будто он снова возбужден. А все его мышцы напряжены.

– Не обманул. Ты – мое лучшее лекарство, Лола. А если ты позволишь себя раздеть, я вылечусь моментально… – в хриплом голосе одно желание.

Ох. Я слишком рано расслабилась. Нечто огромное и впечатляюще твердое сильно упирается мне между ног сквозь ткани, и я опять на грани непоправимого. Я слишком хорошо знаю, что сейчас произойдет.

Нельзя позволять Элиасу меня обнимать, но как с таким мужчиной справишься?

– Пожалуйста… Прошу… Я не в настроении… – я снова говорю голую правду, от волнения начисто прекращая соображать.

Сейчас я по-настоящему ничего не хочу. Даже самой своей развратной частью. И если он меня тронет – изнасилует.

Я не вижу лицо Элиаса – утыкаюсь ему куда-то в плечо и замираю. Услышь меня, Элиас. Не разрушай то хрупкое, что есть между нами… Иначе я умру.

Он шумно выдыхает воздух, а все его крепкое тело по-прежнему ужасно твердое и вот-вот вдавится в меня еще сильнее.

– Я приду завтра. И завтра ты от меня так просто не отделаешься. Отдыхай, – Элиас отвечает тихо и полушутя, но в его шутке я слышу как никогда много правды.

– Я должна… привыкнуть к тебе.

Он ничего не говорит. Он просто смотрит на меня так, словно я сказала что-то бесконечно странное и гадкое.

А потом молча уходит.

Я чем-то его обидела? Что я сделала не так?

***

Остаток вечера я много-много думаю. Голова буквально взрывается от всего, что на меня навалилось.

Меньше всего меня волнуют Миранда с Пенелопой – я сразу не питала насчет этих девок никаких иллюзий. Знала, что они или кто-то еще в домике захотят мне подгадить. Но их пакости самые безобидные.

С другой стороны, именно они поселили во мне больше всего сомнений. И они говорили об Элиасе Конте. А если он не Конте, а Элиас Романо или даже не Элиас и не Романо… то про него ли история с брошенными в подвал девушками?

Я пытаюсь сопоставить факты, и вырисовывается одно: как бы Элиаса ни звали на самом деле, Шейлу Максвелл продюсировал он. Про подвал он мне сам написал. Шатенка у ворот наверняка притащила фотографии тоже с ним, иначе Элиас бы мне их показал.

И так ведь и не показал, зараза.

А сейчас Элиас давит на меня и провоцирует ему отдаться. Говорит, что ему наплевать на правила Агентства, но при этом мне ничего не обещает.

Ясно дело, что мужчине, чей дом охраняют снайперы, ничего за нарушения не будет. И раз менеджерство – просто его хобби, то и кодекс менеджеров ему не указ.

Но я-то – модель Агентства и обязана неукоснительно выполнять требования, как бы меня ни вело от близости мужчины.

Да кому я вру – не просто мужчины, а единственного, из-за кого у меня сбивается дыхание, а колени предательски дрожат.

Он сложный, скрытный и резкий. Он давящий и замкнутый. Но мое сердце говорит ему однозначное «да», и только ум и тело еще держат оборону.

Кто-то скажет, что я юная дурочка, и ничего не понимаю в чувствах. Что первая влюбленность ничего не значит. Но мне кажется, что это у всех по-разному, и возраст тут ни при чем.

Зато о том, кто старается меня убить, я вообще не хочу думать. В голове не укладывается, что я могу кому-то настолько мешать. Ведь максимум, что мне светит – это место официальной любовницы Элиаса Конте.

Он сказал, что не против обязательств, а значит, готов осыпать меня подарками.

Но он меня не любит.

Получается, кто-то настолько ревнив, что завидует даже моей потенциальной роли «подстилки»? Это все не укладывается у меня в голове.

Какой-то глупой частью души я верю, что мне не нужно дергаться. Что Элиас со всем разберется, а я просто должна оставаться рядом с ним.