Хозяин моего тела

А вдруг это реально скачок напряжения, а я себя накручиваю?

– Хорошо, значит, я свободна? Спасибо вам за работу, – меня тошнит, но необходимо быть милой. Кто знает, вдруг враг прямо сейчас наблюдает за мной и смотрит, насколько я испугана.

– Тебе спасибо, Лола, – фотограф прячет глаза.

Мы обмениваемся любезностями, но все на площадке понимают, что от Агентства им влетит. Я теперь элитная модель, и это не просто слова. Хотя мне от них не легче.

Я аккуратно одеваюсь, чтобы не травмировать пораненные ноги. Беру сумочку и выхожу из здания. Набираю номер Элиаса.

Меня по-прежнему колотит.

Что же Элиас так долго не подходит? Это совершенно на него не похоже.

Спустя миг я понимаю, почему.

– Элиас отдыхает. Вечером с ним поговоришь, – Долорес Вега отвечает мне ледяным тоном.

Гадина.

– Я по делу. И срочно.

Гадская экономка стоит на своем:

– Я же сказала тебе: Элиас спит.

С какой стати ты-то командуешь? Ты у него всего лишь служанка. Я еле сдерживаюсь, чтобы открыто не нахамить в трубку.

– Он все равно узнает, что я звонила, а вы не передали.

– Теперь не узнает, – мерзавка сбрасывает звонок.

Возможно, она даже стирает его из истории вызовов. Какая отвратительная женщина!

Что мне делать?

Только не паниковать. Звонок всяко остался у меня в исходящих. И время вызова, и длительность разговора. Я покажу это Элиасу, и если он не поверит мне, а поверит этой мерзкой экономке, то дела у нас с ним очень плохи. Во всех смыслах.

А еще я прямо сейчас поеду на урок актерского мастерства. Попрошу госпожу Сандерсон связаться с Элиасом. Уж ее-то вызов паршивка не сбросит.

Подумать только, она и впрямь забрала у Элиаса смартфон! Мне больно думать, насколько теплые между ними отношения.

Ничего. Придется их испортить, если Элиасу хоть каплю важна я.

А пока я выхожу на улицу и, убедившись, что вокруг никого нет, а также, что сверху нет окон, из которых на меня что-то может удачно «упасть», звоню тете.

– Привет… Вот, мы закончили съемку, – я делаю голос как можно ровнее и беззаботнее.

– Ты нормально устроилась, девочка? У тебя приличные соседи? – тетя больше всего беспокоится о том, как бы я не оказалась в каком-нибудь притоне.

– Я хорошо устроилась. Даже очень. Подписала контракт с Агентством, а у них шикарные условия! – я говорю бодро и уверенно.

– Плохо… Лола, девочка моя… Я ужасно за тебя рада… – в тетином голосе тревога.

– Тогда почему плохо?! – я искренне недоумеваю.

– Дэниэль совсем опустился. Его никуда не берут, и он приходил ко мне клянчить деньги. Потом вспомнил, что у него есть дочь – наверняка преуспевающая модель. А значит, богатая. Я уверена, он захочет разыскать тебя, чтобы вымолить деньги или просто ограбить.

Господи… Мое кошмарное прошлое не желает оставлять меня в покое.

– Я живу в хорошем доме, теть. Его туда не пустят. А по городу езжу на такси или с охранником, – ну хоть это правда.

– Ох, девочка… Береги себя.

Я выясняю, что у дяди и братьев все нормально и заканчиваю разговор.

Как ни радужно я описала ситуацию тете, на самом деле прямо сейчас я абсолютно одна. Жмусь к стене дома и боюсь каждого прохожего. Мой охранник заболел, а с обожженными ногами, которые трутся о ткань, сложно убежать.

Потому время, пока я жду такси – разумеется, я вызываю его через диспетчера, а не ловлю на улице – кажется мне вечностью.

Я постоянно ощущаю, что вот-вот что-то произойдет.

***

– Здравствуйте, госпожа Сандерсон.

Моя преподавательница по актерскому мастерству – женщина с ярко-рыжими волосами и очень подвижным лицом. Она немного странная, но вроде хорошо ко мне относится.

– Здравствуйте, Лола. Начнем?

– Я… к сожалению, не могу, – я закатываю штанины и показываю ожоги, – на фотосессии взорвался осветительный прибор, и меня поранило.

– Тогда почему же вы здесь? – на ее выразительном лице полное непонимание.

Нужно что-то сказать, чтобы не подставить Элиаса. Вдруг за то, что он отпустил меня одну так далеко, его уволят? Я вдохновенно сочиняю:

– У меня разрядился смартфон. Никак не связаться с менеджером. Вы можете позвонить ему?

– Ох, да. Конечно же, – она сочувственно вздыхает.

Спустя недолгое ожидание и пересказ госпожой Сандерсон моей версии Элиасу я подношу смартфон к уху и невольно отхожу в сторону.

Правильно делаю.

– Ты реально не заряжаешь мобильник в такой ситуации, Лола? – в голосе Элиаса настолько дикое напряжение, что мне становится дурно.

Он ужасно зол и кажется, начал меня презирать. Только не это.

– Нет. Причина в Долорес, – я отвечаю твердо. Пусть госпожа Сандерсон, которая с интересом прислушивается к разговору, думает что угодно.

Элиас чеканит слова:

– Хорошо, Лола, разберемся. Возвращайся домой. Нигде не задерживайся. Массаж я отменю. Ожоги сильные?

Он беспокоится обо мне? На душе становится чуточку теплее.

– Терпимые. Но купальники и белье я рекламировать не смогу… – я тщательно гоню от себя вспыхнувшее чувство вины.

Элиас ставил на меня, а я его подвела…

– С этим я тоже разберусь. Быстро домой.

Такому властному тону невозможно не подчиниться. Он окутывает меня опасным туманом, как в нашу первую встречу, когда я сняла с себя почти все и готова была зайти дальше. Когда я почти отдала себя Элиасу Конте и ни о чем не сожалела.

Мне хочется поверить Элиасу и спрятаться в его доме. Запереться от всего мира пусть даже в самом жутком подвале. Чтобы только больше ничего не случилось.

Но судьба подбрасывает мне очередной скверный сюрприз.

У кованых ворот сада я вижу незнакомую холеную девушку с длинными каштановыми волосами. У нее какое-то неприятное, нехорошее выражение лица. Что она здесь забыла?

Я получаю ответ, когда подхожу к калитке рядом с воротами. Девушка внезапно кидается мне наперерез.

– Так вот на кого Элиас меня променял!

Отвратительно. Я знаю, что у Элиаса есть любовницы, но совершенно не готова к этой встрече.

– Не понимаю, о чем вы. Я просто его сотрудница, – произношу как можно более сухо. Мне противно и не хочется выяснять отношения. Только не сейчас.

– Ну да, конечно. Я тоже ей была. И частенько гостила в этом доме, – девушка смотрит на меня с плохо скрываемой ненавистью. – А скажи, с тобой он использует наручники или только эластичные ленты? Он трахает тебя с кляпом или без?

Что за мерзость она несет?!

– Я не представляю, о чем вы…

– Ааа, – ее лицо хищно искажается, – так у вас еще только ванильный секс? Или ты у нас даже целка? Ого, неужели целка? Хм… – она роется в своей сумке и достает оттуда плотный картонный конверт. – Я хотела обсудить это с ним, но, пожалуй, сейчас тебе будет интереснее. Рассмотри эти фотки одна. – Я оторопело смотрю на ее красиво отполированные алые ногти. – Ну, берешь, или так и останешься счастливой идиоткой?

Девица не вызывает у меня ничего, кроме омерзения. Я не хочу брать конверт. Я даже не хочу к нему прикасаться. Вдруг там совсем не фото, а споры ужасной заразы.

Но краем глаза я вижу высокую мужскую фигуру в саду. Элиас еще далеко, а меня пронзает глупая несусветная мысль: а что, если девушки правы? И модели Миранда с Пенелопой, и эта ненормальная. Хотя станешь тут ненормальной, пережив кляп и наручники.

Что, если Элиас Конте реально жестоко мучает женщин?

Я беру конверт и быстро убираю его в сумку поглубже. Так, что если придется раскрыть ее при Элиасе, конверт не будет видно.

Чувствую себя почти преступницей. Так, стоп. Это не мне должно быть стыдно, а Элиасу. Если он реально извращенец.

Незнакомка одобрительно кивает мне:

– Скажи ему, что я заблудилась и спрашивала дорогу. Я перекрасилась, издалека он меня не узнает.

Хм… Она продумала, что мне сказать Элиасу? Это странно.

– У ворот камеры наблюдения…

– Я стою к ним спиной. Какая ты еще наивная девочка, – на ее лице появляется гримаса сочувствия, а затем девушка быстрым шагом уходит прочь и сворачивает куда-то за угол.

Странная. Очень странная девица.

Я провожаю ее взглядом и разворачиваюсь к Элиасу.

Выражение его лица не сулит мне ничего хорошего. Сейчас он как начнет за Долорес заступаться!

А под глазами у него залегли тени. Как можно так безалаберно относиться к своему здоровью? Ему же вредно разгуливать с температурой!

Но я делаю вид, что меня это не волнует. Конверт словно жжет меня сквозь сумку.

Вместо приветствия Элиас заявляет:

– Ожоги покажешь дома. Что случилось у вас с Долорес?

М-да. Как я и ожидала.

Придется раскрыть ему глаза на любимую экономку:

– Она взяла твой смартфон, когда я звонила, и отказалась тебя звать. Мол, ты спишь. А вызов, наверное, стерла из истории. Но у меня он есть.

Элиас мрачно смотрит на меня и выдает:

– Я тебя услышал. Послушаю и Долорес.

Оппа. Неужели есть шанс, что он не считает свою экономку непогрешимой? Скоро я об этом узнаю.

Про странную девушку у ворот Элиас не спрашивает, и мы уходим в дом.

***

Долорес выглядит абсолютно уверенной в себе. Не прячет глаза и даже не кажется ни капли взволнованной. Она встречает нас в холле рядом с портретом госпожи Конте.

Прожженная стерва.

Элиас мягко улыбается и говорит ей глубоким ласковым голосом:

– Долорес, Лола мне сказала, что звонила час назад, но в истории вызовов ее нет.

Экономка кивает:

– Звонок был, но это были просто какие-то шумы. Наверное, смартфон разблокировался и сам позвонил на твой номер… Потому я удалила этот вызов из истории.

Гадина. Отпетая гадина.

Но голос Элиаса становится ласковым настолько, что я даже ощущаю укол ревности.

– Отлично. При всем моем уважении, Долорес, предлагаю тебе подумать сутки. Если подобное повторится, я дам тебе расчет и отличные рекомендации. На этом все. Лола – перспективная модель нашего…

– Она двуличная дрянь и воровка! – экономка неожиданно взрывается, перебивая его: – Ты абсолютно ее не знаешь, зато я прекрасно помню, как отец учил ее воровать! Хочешь, чтобы она по привычке обчистила и твой дом?

Что за мерзость?! Откуда в ее лживой голове такое?!

Я изо всех сил борюсь с желанием крикнуть Долорес в лицо, но понимаю, что «оправдания» только сделают хуже. Я не виновата и не обязана защищаться. Меня трясет от негодования, но я стискиваю зубы и терплю.

Элиас изгибает бровь, и кажется, что в помещении стало на двадцать градусов холоднее.

– Ты все сказала? Из-за твоей прекрасной службы я даю тебе время подумать до полуночи. Или ты принимаешь Лолу в качестве гостьи в моем доме, или уходишь.

Ого. Элиас не поверил ей и вступился за меня? Я ему дороже этой женщины?

Долорес вскидывает подбородок и смотрит на меня с вызовом. Во всем ее виде читается укор: из-за меня она на волоске от потери идеального места работы.

Элиас замечает ее взгляд.

– Малейшее замечание от Лолы, Долорес, и двери этого дома для тебя закроются навсегда, – его голос негромкий, очень уверенный и настолько властный, что меня бьет невольный озноб.

Я должна немедленно увидеть фотографии из конверта. Что бы там ни было.

Особенно потому, что Элиас смотрит на меня пристальным тяжелым взглядом, от которого нестерпимо хочется спрятаться.

– Пойдем наверх, Лола. Поговорим.

***

ЭЛИАС

Таблетки отлично на меня действуют. Немного полежать, немного посидеть, и вот я уже почти здоров. Могу работать. Вечером еще закинусь дозой.

Пожалуй, сегодня уже можно расспросить Синди Сандерсон, что она думает об актерских способностях Лолы.

Свой смартфон я у Долорес забрал. В истории ноль входящих.

Когда Синди звонит мне сама, я сильно удивляюсь. А услышав, почему она звонит, охреневаю.

Лола, блять, в опасности?! Какая-то падла никак не уймется? Я снесу эту долбаную фотостудию нахрен. Камня на камне от них не оставлю. Сами будут стекла жрать всем составом.

Мои люди теперь станут носом землю рыть, пока не выяснят, кто покушается на Лолу. Она шагу от меня не сделает.

А пока заявляет, что… Долорес сегодня не позвала меня к телефону. Сбросила ее звонок.

Невозможно. Ересь какая-то… Но я уже столько раз не верил малышке и мысленно ее обзывал, а падлами оказывались другие.

Я проверю Долорес. Если ей по старой памяти не нравится Лола, если у нее какие-то претензии к Лолиному ушлепку папашке, малышка-то причем?

Уволю Долорес, хотя ни одного замечания к ней до этого не было. Нахрен уволю.

А перед глазами пелена кровавая. У Лолы. Ожоги. У малышки у моей.

Когда я вижу перед воротами Тару как там ее фамилия, я уже весь на взводе. Тупая соска, любящая унижения и не понимающая слов. Я и купил ее как соску и после зарекся иметь дело с имбецилками. Особенно с такими злобными.

Я к ней не выйду. Я все ей уже сказал и оплатил все ее услуги.

Когда эта соска подскакивает к Лоле, я хочу отдать парням команду стрелять на поражение. И замираю.

Это же зацепка. Если цель тупицы не я, а Лола, то она связана с теми, кто посмел встать на моем пути.

Я даю распоряжение схватить долбаную Тару сразу же, как она закончит говорить с Лолой. Похоже, ее цель всучить Лоле какой-то конверт. Малыш отказывается брать.

Пожалуй, лучше, если Тара ее уговорит. Я узнаю, что внутри и сделаю выводы. Может, пойму мотивы преступника.

Я резко выхожу из дома и направляюсь в сад. Давай, малыш. Я жажду спугнуть соску и встревожить тебя. Забери этот хренов конверт и спрячь.

Не бойся. Тара без перчаток и без маски. Сам конверт не опасен. А вскрыть я его тебе не дам.

А потом все происходит очень быстро.

Долорес меня крайне разочаровывает. Устраивает настолько паршивый, бездарный спектакль, что хотя я и говорю о помиловании, знаю: дольше месяца она у меня не задержится.

И я дам ей это понять.

А малыш сейчас тоже поймет все. Потому что больше я ждать и тупить не намерен.

Глава 11. Шокирующая правда

ЛОЛА

Интересно, куда он меня поведет: к себе или ко мне? Гадать долго не приходится – Элиас показывает ладонью в сторону моей комнаты.

А у меня сердце замирает. Его взгляд красноречивее некуда. Темный. Пугающий. Страстный.

Но даже несмотря на тени под глазами из-за вопиющего нарушения постельного режима, Элиас выглядит намного лучше, чем утром. Все-таки мамин замечательный суп творит чудеса. Или что-то еще, что Элиас ест или принимает.

Сейчас мне придется показать ему ожоги, и я боюсь увидеть в его темно-карих глазах брезгливость. Или сочувствие. Не знаю, что хуже.

Я хочу быть для Элиаса Конте самой лучшей, а получаюсь… жалкой. Может, я передумаю и решу от него сбежать, увидев то, что в конверте, но пока мое сердце бьется в диком взволнованном ритме.

Элиас открывает дверь в комнату и пропускает меня. Я немного прохожу вперед и останавливаюсь, глядя, как он закрывает дверь и почему-то проворачивает в скважине ключ. Хм… подозрительно.

А потом…

Элиас резко подается навстречу, хватает меня за руку, тянет на себя, а затем мои попа и лопатки остро впечатываются в стену. Не больно, но так, что не сбежать, ведь и вокруг он – всемогущий Элиас Конте. Я пытаюсь вскрикнуть, но его чувственные губы беспощадно быстро накрывают мой рот. Горячо, нетерпеливо и яростно, не оставляя даже крохотного шанса спрятаться или устоять.

Этот поцелуй злой и безжалостный. Он заставляет меня разомкнуть губы и впустить его жадный и наглый язык, исследующий меня без капли смущения. Настолько горячий, что вместо того, чтобы оттолкнуть Элиаса Конте, я чувствую предательское тепло и сладкое томление внизу живота. Но только хочу сжать ноги, как Элиас жестко размыкает их коленом, а его ладони ощутимо стискивают мою попу. Ааах…

Я не понимаю, в каком я мире, но здесь и сейчас я вся – с ним. Вся – для него, и это недопустимо.

Иначе я погибну.

Я отчаянно упираюсь Элиасу ладонями в грудь, хотя больше всего мне хочется, чтобы его нетерпеливые губы продолжали терзать мои – жгуче, уверенно и… убийственно нежно.

– Пре…прекрати! – хорошо, что мы давно перешли на «ты», иначе я бы сейчас умерла от смущения.

Элиас сильно упирается лбом в мой лоб, а его пальцы путаются в моих волосах.

– Думать не хочу, что я мог тебя потерять. Покажи ожоги, Лола, – его голос совсем низкий и хриплый, и мое имя звучит возмутительно эротично.

Превращает колени в кисель.

Вот-вот сильные смуглые пальцы коснутся моей кожи. Слишком… волнующе. Слишком… стыдно.

До меня плохо доходит смысл его слов. Элиас боится меня потерять. Это значит, что…

Дверь заперта, и я чувствую, что, если подам малейший намек, он не остановится. Его глаза затуманены страстью, и он совершенно одержим мной.

– Отпусти меня… – я отстраняюсь и снова невольно упираюсь в стену. А когда Элиас неохотно и с явным сожалением убирает руки, шмыгаю к креслу.

Сажусь и, закусив нижнюю губу, медленно закатываю штанины. Меня все еще трясет от пережитых ощущений. Даже думать не хочу, насколько соблазнительно я выгляжу со стороны.

Не представляю, что Элиасу Конте нужно от меня, но если только секс, я буду сопротивляться.

Поверить не могу, что все это происходит наяву. Он наплевал на запреты Агентства… И я… тоже. Неужели теперь начнется шантаж, и если я откажусь делать ему минет, Элиас меня вышвырнет?

Я замираю, опасаясь даже пошевелиться. А он опускается на колени, но, к счастью, не прикасается к моей ноге. Внимательно рассматривает ожоги и затем встает.

– Я выясню все обстоятельства. А ты покажи, что передала тебе девица у ворот.

Мое сердце стремительно ухает в пятки.

Он видел! То ли мы все-таки попали в камеры… то ли у Элиаса отличное зрение. В любом случае мне придется выкручиваться.

– Она… просто спрашивала дорогу, – я не хочу отдавать или даже показывать фотографии. Я обязана увидеть, что на них.

– И эта девка передала тебе конверт, который ты спрятала в сумку. Ненавидь меня, Лола, и обзывай деспотом, но только не ври мне. Иначе тебе не понравятся последствия.

Последствия от короля мафии? Он явно не шутит, но и я настроена серьезно.

– Мне уже много чего не нравится, – я говорю тихо, а губы еще горят после наших обжигающих поцелуев и наверняка слегка припухли. – Агентство запрещает отношения. А ты…

Элиас пронзает меня настолько острым и темным взглядом, что мне делается страшно.

– Мне плевать, чего хочет Агентство. Важнее, чего хочешь ты. Хочешь меня, Лола? – это не вопрос, а открытое непристойное предложение!

Сердце резко ударяется о ребра – вот-вот выпрыгнет из груди.

«Хочу! Дико хочу!»

Угу, а потерять отличную работу ты тоже хочешь. И оказаться в полной власти обалденного, но совершенно не понятного и слишком непредсказуемого мужчины. В омут с головой, да, Лола?

Плевать, что я покажусь Элиасу ужасно немодной, я твердо отвечаю:

– Секс… без обязательств? Нет.

– Ммм, хочешь за меня замуж, Лола Асти? – Элиас слегка приподнимает густую бровь.

Неуместный, резкий вопрос, выбивающий воздух из легких. Это явно не предложение, хотя слова и звучат до безумия похоже.

Я ненавижу быть слабой, но я не выдерживаю нашу беззвучную борьбу и опускаю взгляд в пол.

– Нет. Я тебя совсем не знаю… Элиас… Но я не занимаюсь сексом просто так.

– Девственница? – он спрашивает тем особенным властным тоном, каким проводил собеседование.

Господи, как бестактно! Но его беспардонность срывает мои тормоза. Я не обязана быть хорошей с хамом. Это он вынуждает меня и провоцирует! Я приличная, просто он давит… и мне вопреки всему становится безумно стыдно и жарко.

Но я постараюсь держаться.

– Не дави на меня. Я терпеть это не могу.

Лицо Элиаса почти непроницаемо. Только дергается уголок рта, и я невольно опасаюсь, что сказала лишнее. Что разозлила его.

Элиас коротко улыбается.

– Тогда дай мне конверт, Лола, и не будет никакого давления. Я знаю ту девку. Она имеет прямое отношение к твоей работе.

К работе? Серьезно?!

Меня ужасно раздражает, что сейчас я сижу в кресле, а Элиас махиной возвышается надо мной, и мне постоянно приходится запрокидывать голову.

Но в этот раз его дурацкая просьба – приказ. Я подписала контракт без права ослушаться. И все же…

– Когда посмотришь фотки, верни их мне.

– Если сочту нужным.

Да что ты говоришь! Бесит.

Сумочка валяется на полу – я уронила ее, когда Элиас внезапно начал меня целовать. И прежде, чем я решаю, как достать оттуда конверт, Элиас сам подает ее мне.

Какой пылкий! Не терпится узнать, что внутри? Мне вот тоже, только мне уже не светит. А может, «случайно» уронить конверт, рассыпав содержимое?

Увы. Стоит мне только вытащить его наполовину, как Элиас выхватывает его у меня прямо из ладони. Молниеносно отходит в сторону, достает из конверта фотографию… и его обычно бесстрастное лицо вытягивается.

А затем Элиас бросает:

– Фото не покажу. Но если та девица еще что-то тебе подсунет – это фотошоп.

Ах так?! Меня переполняет острейшее возмущение от его наглости.

– Значит, ты никогда не заковывал ее в наручники и не вставлял ей кляп?

Какие черти тянут меня за язык?!

– Ревнуешь, Лола?

Боже, насколько у него самоуверенный вид и тон! Как Элиас может думать, что я ревную к такой гадости?!

К тому, что я вижу в самых постыдных снах.

Но с моим телом творится невероятное. Кажется, в кровь впрыскивают что-то до безумия горячее, в голове – поразительная легкость, а низ живота предательски пульсирует.

Ну уж нет. Сейчас мне ни в коем случае нельзя возбуждаться.

Особенно потому, что Элиас Конте не стоит на месте, а движется по комнате, как настоящий хищник, сужающий круги вокруг своей жертвы.

– Так сильно ревнуешь, что стыдно в этом признаться? – его насмешливый голос возвращает меня в реальность.

Потрясающая, отвратительная самоуверенность!

– Конечно, нет. Я просто хочу знать, делаешь ли ты такие странные вещи.

– Зачем, Лола? Боишься, что я ночью влезу к тебе в спальню и надругаюсь? – я не успеваю даже представить картину в ярких деталях, как он продолжает: – Никогда. Все «такие вещи» делаются строго по договору. Причем по еще более жесткому договору, чем твой модельный контракт. – Элиас, наконец, опускается в кресло напротив меня, держа в руке злополучный конверт.

– Зато вещи ты отбираешь без договора, – я язвлю.

– Хватит дуться, Лола. Тебе надо поесть и отдохнуть. Я пришлю Долорес, когда обед будет готов.

Ох да. Спасибо за напоминание об еще одной гадкой проблеме.

– Я боюсь, что…

– Не бойся. Звони мне и жалуйся. Долорес знает, что ее ждет, если она перейдет границы.

Зато я уже ничего не знаю. Ни кто мне Элиас, ни кто ему я. Ни что для него значит наш страстный поцелуй.

Это просто забава, ничего личного, или это настойчивая попытка склонить меня к сексу? А если да, то… какому сексу?

В здравом уме я не хочу никакой кляп.

Я принимаю независимый вид.

– Ну, не могу же я тревожить тебя по любому поводу.

Элиас окидывает меня оценивающим взглядом.

– В личных отношениях, пожалуй, да. Но у нас с тобой их нет. Только деловые. Я – говорю, ты – исполняешь. Захочешь что-то иное – достаточно мне намекнуть. Жди Долорес, Лола.

Сердце пронзает тупой болью, будто Элиас произнес что-то очень неприятное.

Он поднимается, отпирает дверь и уходит, а я остаюсь со странным холодом на душе. Словно я упустила или недополучила что-то чрезвычайно важное.

Словно Элиас меня оскорбил, но я… сама виновата.

Я перебираю в памяти недавние бестактные вопросы и… не понимаю, хотел ли Элиас открыть мне душу, или он просто глумился надо мной?

А может, он хотел втянуть меня во что-то отвратительное?

Столько вопросов и так мало ответов.

Долорес я абсолютно не доверяю, поэтому закрываю дверь на защелку. Пусть она колотится, когда явится звать меня на обед. А то я читала про страшные случаи, когда даже взрослые люди умирали во сне, если сверху наваливалась подушка.

А затем, как есть – в одежде – я растягиваюсь на кровати, пытаясь немного вздремнуть и выкинуть из головы и летящие в лицо осколки, и крики экономки, и другие события короткого, но слишком насыщенного утра.

Даже об Элиасе думать не хочу – этот мафиозный король и так постоянно у меня под кожей, а все мои продуманные стратегии поведения с ним летят к черту.

На душе очень неспокойно и тревожно. За обедом я обязательно кое-что проверю.

***

Бух! Бух! Бух!

Я бегу, чудом уворачиваясь от пуль. Понятия не имею, кто преследует меня и хочет убить, но он точно не такой грешно сексуальный, как Элиас Конте.

Пули гулко врезаются в стены домов, в рядом стоящие машины и чудом не попадают в меня. Мое терпение на исходе, а убийца полон сил.