Полная версия
Примерь мои туфли. Исповедь беглянки
Поэтому, дорогой читатель, пусть окружающие придумывают какие угодно прозвища. Не стоит менять наружность только из страха быть осмеянным. Представь на секундочку, что было бы, если бы я легла под нож хирурга и получила ничем не примечательную внешность? Что сделала бы местная шпана? Правильно, они стали бы продолжать насмехаться, потешаясь, что им удалось заставить меня изменить что-то в себе.
А что было в реальности? Мать научила меня ходить мимо этих ребят, гордо задрав нос и делая вид, что ничего не слышу. От этого они кричали ещё громче. Спустя годы узнала, что у меня был настолько равнодушный вид, что они думали, что я действительно их не слышу.
В нашей квартире то и дело случались разговоры о жизни соседей. Все мы любим посплетничать, обсудить друзей, знакомых, приятелей, дальних родственников. Что делают дети в таких случаях? Внимательно слушают разговоры взрослых, чтобы понимать ориентиры, знать, кто хороший и кто плохой.
Услышав гадость про кого-нибудь из соседей, я переставала здороваться с этим человеком до тех пор, пока отношение к нему (или к ней) в доме не менялось. Конечно, сегодня мне за это ужасно стыдно, но такова детская натура. Дети транслируют то, что происходит в семье.
Сегодня при детях я стараюсь говорить с друзьями о литературе, искусстве, истории, путешествиях и т.д., зная, что ребятки внимательно слушают и впитывают всё, пользуюсь этим и вкладываю в их умные головы светлые мысли.
Помнишь урок моей бабушки? «Сынок, тебе говорю, дочка, ты слушай».
Если уж хочется о ком-то поговорить, пусть это будет тот, кто станет примером для подражания. Ведь можно выразить восхищение, например, умом того же Эйнштейна или его верой в Бога при том, что он был великим физиком. Ребёнок запомнит, что восхищение вызывают образованные люди, а значит, надо учиться и стремиться стать лучше через саморазвитие.
Конечно, у меня были разные отношения с детьми во дворе. С кем-то дружила, с кем-то воевала, на кого-то просто не обращала внимания. Кому-то завидовала. Тяжёлое чувство, очень тяжёлое. Кто-то завидовал мне.
Соседские мальчишки сначала смеялись надо мной, а потом пытались ухаживать.
Некоторое время была влюблена в самого красивого парня во дворе. Ему я написала свои первые стихи. Однажды летом хулиганы отобрали у меня тетрадку с этими стихами, громко читали их и смеялись. Мне удалось вырвать тетрадку из их рук.
Потом симпатии изменились. Мы повзрослели, разбежались по техникумам и вузам, и когда я приезжала домой на мотоцикле с другом-байкером, никто уже не орал на весь двор «Курнос! Утконос!» Зато соседи тихо шушукались, называя меня девушкой лёгкого поведения и считая машины, на которых меня подвозили до дома, когда ездила автостопом.
Что стало с теми, кто пытался со мной воевать и придумывать обидные прозвища? Их судьба незавидна. Их даже немного жаль.
Дорогой читатель, если ты подвергаешься травле, просто имей в виду, что зачастую обидчики получают своё. Бумеранг возвращается. Такие люди крайне редко добиваются успеха в жизни. А кто-то успеет заползти в могилу, прежде чем ты обзаведёшься внуками. Но ситуации, конечно, бывают разные.
Глава 5.
Подруги
Катюша
Мы познакомились, когда нам было по четыре года. Катя переехала в наш дом вдвоём с мамой. Они жили в маленькой однокомнатной квартире, заваленной книгами. Сколько себя помню, Надежда Васильевна всё время читала. Образованная, интеллигентная женщина, она никогда не повышала голоса.
Как-то Катя сказала:
– Когда мама меня наказывала, то не ругала, а наоборот – молчала. Это было всего два раза в жизни, но очень действенно. Молчала до тех пор, пока я не понимала, что неправа. И я действительно была неправа.
Катя была очень хорошей и послушной девочкой. Надежда Васильевна занимала высокую должность в банке и неплохо зарабатывала. Все свои силы и ресурсы она вкладывала в единственного любимого ребёнка. А заодно кое-что доставалось и мне. Целыми днями я пропадала в квартире этажом выше. Даже когда в доме были гости, убегала к Кате. Нам было интересно вместе. Мы играли, смотрели кино и мультфильмы, рисовали, занимались рукоделием. Вместе учились шить, вышивать, вязать спицами и крючком, плести макраме. Мы придумывали и рисовали в тетрадках целые города, занимались моделированием одежды для бумажных кукол. У нас был свой мир, богатый и разнообразный. Став старше, я брала книги из Катиной библиотеки. Мы вместе играли в шахматы и шашки.
Она была отличницей. Во многом я ужасно ей завидовала. Её окружали интересные люди, она училась в одном лучших лицеев города, потом – в одном из лучших вузов Татарстана. Катя была звездой, и я искренне радовалась дружбе с ней. Она была для меня недостижимым идеалом.
Она же позвала меня в интеллектуальный лагерь, когда нам было по шестнадцать лет.
Интеллектуальный лагерь «Настоящее время».
Разиля Кузнецова – один из лучших педагогов в Набережных Челнах. Она просто волшебница! Человек с большой буквы.
Надо видеть, что она делает с детьми! Сколько достойных людей она вырастила за тридцать лет существования своей организации!
Моя первая смена длилась всего шесть дней, но программа была настолько насыщенной, что, казалось, я провела там месяца два, не меньше. Каждый день мы играли в интеллектуальные игры, готовили маленькие театральные постановки, проходили психологические тренинги, пели песни в большом кругу, и было ещё много всего интересного.
Эти шесть дней стали одной из самых важных поворотных точек в моей жизни. Там я расслабилась и впервые проявила себя во всей красе. Самым большим шоком был момент, когда наш отряд выставил меня на сцену как самую умную во время очередной интеллектуальной игры.
Я – самая умная? Ребята, вы серьёзно? Но так вышло.
Впоследствии я ещё сильнее потянулась к литературе, захотелось больше знать и развиваться, общаться с умными людьми, которых встретила в лагере. Они казались небожителями. Из-за низкой самооценки считала себя недостаточно хорошей для них.
В этом лагере я побывала дважды. И это очень помогло мне стать такой, какая я есть сегодня.
Дорогая Разиля, низкий поклон вам за ваш бесценный труд! Благодарю от всей души!
С Катей мы ходили в театральный кружок. У нас были прекрасные учителя. Там я была по-настоящему счастлива.
Одной из последних постановок стала маленькая зарисовка против курения, в которой мне досталась роль Смерти. Я надевала маску, белый балахон, брала в руки косу. Моим проходом по сцене всё заканчивалось. Я медленно и настолько убедительно «скашивала» души курильщиков, что во время одного из выступлений на площади в нашем комплексе одна девочка вскрикнула:
– Мама, я никогда не буду курить!
Это был мой триумф.
Когда мы стали старше, Катя поддерживала меня в трудные минуты. Я ездила к ней в Казань, она приезжала ко мне на Кипр. Мы дружим до сих пор. Как бы я хотела, чтобы сегодня у моих девочек была хотя бы одна такая Катя!
Гузель
Наша дружба началась, когда мне было тринадцать. Из негимназического класса я попала в гимназический с углублённым изучением английского языка, так как была одной из лучших среди своих. Английский я начала изучать во втором классе, когда он ещё не был обязательным.
Наш восьмой класс представлял из себя сборную солянку. Подруг в нём пока не было, и надо мной тут же взяла шефство «великолепная пятёрка» очень умных и красивых девочек. Первое время они поддерживали меня и помогали, ведь нагрузка в гимназических классах гораздо больше, чем в обычных. К тому же были другие обстоятельства, осложнявшие жизнь. Поддержка этих девочек в нужный момент меня буквально спасла.
Потом я подружилась с Гузель. Она жила в соседнем доме, её мама работала лаборанткой в гимназии. Мы быстро нашли общий язык, иногда понимая друг друга в буквальном смысле с полуслова. У нас появились свои секреты.
В нашем классе было всего восемь парней. Мы всем дали прозвища, о которых никто не догадывался. У нас был тайный язык. На уроках часто переписывались, сидя за одной партой, было весело. Кое-какие из тех записей у меня сохранились. Перечитывая их сегодня, понимаю, почему некоторые девочки в классе завидовали нашей дружбе. Удивляюсь, что мы умудрялись не получать замечаний от учителей (ибо сегодня смеюсь в голос, читая всё это) и хорошо учились. Хотя, по словам одноклассниц, иногда мы всё же смеялись на весь класс, а потом таинственно улыбались.
Гузель была очень умной, интересной, она помогала мне с учёбой, мы вместе делали домашнюю работу. Часто говорили на английском, когда сидели у меня дома, поскольку мои домочадцы этого языка не знали. Мать пыталась подслушивать, но ничего не понимала.
Сестра свято верила в то, что наши с ней голоса слишком похожи, так как её ухажёры часто принимали меня за неё. Когда Гузель звонила, сестра иногда пыталась выдавать себя за меня. Гузель переходила на английский, когда понимала, что Аида пытается её разыгрывать, и та была вынуждена звать меня к телефону. То же самое случалось, когда звонила Катя.
После окончания школы Гузель уехала в Казань, где получила высшее образование. Они с матерью часто принимали меня в своём доме, особенно в сложные периоды жизни. Я очень благодарна их семье за поддержку.
Когда я приезжала в столицу Татарстана, мы собирались втроём с Гузель и Катей и шли гулять по городу. Нам было настолько хорошо вместе, что даже возникла безумная мысль сделать маленькие татуировки – в память об этой дружбе. К счастью, до салона мы так и не дошли. К счастью, потому что сегодня я против тату. У меня нет ни одной. А память о дружбе и благодарность необязательно выжигать на коже – они хранятся в сердце.
Гузель была свидетельницей на моей свадьбе в Минске.
Эльвира
Она жила в соседнем доме, та самая подруга, которую я уже упоминала ранее.
Не помню, когда мы подружились. Из окна моей спальни видны окна её спальни. Иногда достаточно было выглянуть на улицу, чтобы понять, что она вернулась и можно идти в гости.
Умная, интересная, харизматичная, сильная натура. Мне нравилось с ней общаться. Отучившись на парикмахера, она красила и стригла мне волосы просто так, по дружбе. Долгое время у нас была общая компания. Мы вместе гуляли, делили радости и горести. Она знала мои секреты, была свидетелем многих важных моментов моей жизни.
Сегодня Эльвира живёт в Канаде.
Глава 6.
Детский сад и школа
Эта часть повествования может стать большим сюрпризом для многих, кто знал меня в те годы.
Маленькая, да удаленькая
Моя мать работала бухгалтером в детском саду «Иволга», который находился в соседнем 31-м жилом комплексе. Это был мой первый детский сад.
Однажды мать пришла в группу и увидела следующую картину. По её словам, мне было тогда два или три года. Самая маленькая в коллективе, я стояла на стульчике и отбивалась от детей, которые били меня все вместе. Воспитательница с нянечкой смотрели на бесплатный цирк. Им было весело. Ишь ты, маленькая, да удаленькая! Кого-то я кусала, кого-то щипала, кого-то била кулачками. Да, не сдавалась.
С приходом матери это шоу, конечно, закончилось. Однако в следующий раз она пришла в тот момент, когда меня били по губам за то, что укусила самого большого мальчика в группе.
Что было причиной этих драк, как удалось настроить против себя всех этих детей, до сих пор не знаю, но моя жизнь в учебных заведениях началась именно так.
Потом был второй детский сад, поближе к дому. Оттуда я часто сбегала и отсиживалась у соседки. Что в нём не нравилось, сейчас уже не вспомнить. Но седых волос матери я добавила – её то и дело вызывали с работы. Воспитатели были очень хорошие. Не складывались отношения с детьми.
Наша Гаиля
Школа. Моя любимая татарская гимназия.
Десять лет жизни, десять лет ковки характера.
В первый класс я пошла в 1990 году. Здание школы было новым, суперсовременным. Два крыла: для начальных классов и для старших. Между ними два больших спортивных зала и маленький тренажёрный, столовая и актовый зал. Территория вокруг огромная: две спортивные площадки, большой сад, теплица.
У нас были гимназические и негимназические классы. Я попала во вторую категорию и проучилась там вплоть до восьмого класса, когда получила возможность изучать английский язык углублённо. В первом классе умела читать и писать по-русски, татарского же почти не знала. Это создавало определённые трудности – все предметы нам давали на родном языке. Учиться, однако, нравилось, я была одной из лучших.
Однажды на уроке в первом или втором классе случился эпизод, который запомнился на всю жизнь.
Мы переводили слова с татарского. Я отчаянно тянула руку, очень хотелось показать всем отличное знание русского языка. Учительница старалась дать другим детям проявить себя, но и меня игнорировать не могла.
– Безнең гаилә (наша семья – тат.), – говорит она.
Я тяну руку, думая, что «Гаилә» это имя. Учительница разрешила ответить, и я гордо произнесла:
– Наша Гаиля!
Класс взорвался от хохота. Учительница деликатно меня поправила, но дети не унимались. Больше я руку не тянула.
После урока мы пошли в столовую под дружное скандирование: «Наша Гаиля! Наша Гаиля! Наша Гаиля!» Никакие уговоры учительницы не помогали. Я шла пристыженная, еле сдерживая слёзы. Когда сели за стол, с подачи одного из самых сильных мальчиков одноклассники продолжали гоготать на всю школу. Тогда я вышла из-за стола и убежала в класс. Со мной такое было впервые. Того пучеглазого мальчишку долго не могла воспринимать нормально. Потом он учился в одном лицее с моей Катюшей.
Кто тебе не нравится?
Когда я шла в первый класс, соседка попросила взять шефство над своей дочкой (назовём её Роза), с которой мы сидели за одной партой некоторое время. Её привезли из деревни, городской жизни она не знала. Поскольку я была бойкой, смелой, самостоятельной, пришлось взять на себя роль опекуна. Роза быстро влилась в коллектив. Училась гораздо хуже меня, но её обожал весь класс, и я никак не могла понять, почему. И по сей день для меня это остаётся загадкой. Видимо, были в ней особые качества, которые нравились одноклассникам.
Тем временем я постепенно становилась отверженной. Уже в начальных классах дети то и дело пытались устраивать мне бойкоты, создавали коалиции против меня. Когда кого-то изгоняли из сложившегося сообщества, у меня появлялся союзник.
Я была гордая и независимая, в меру шкодливая. Да, далеко не ангел. Детские шалости и ошибки мне были вполне свойственны. Но, видимо, было во мне что-то отталкивающее?
В 6-7-х классах у нас, как, наверное, у всех детей, были «анкеты». На вопрос: «Кто тебе не нравится в классе?» почти все отвечали: «Айгуль Н., Лилия М.». Так писала даже Розочка. Лилия была моей единственной настоящей подругой в том классе. Хорошая, милая, добрая, улыбчивая, жизнерадостная. Почему она не боялась дружить со мной, не знаю.
Популярной я становилась, когда наступала пора контрольных. Самые сильные и авторитетные занимали места за партами так, чтобы можно было списать у меня. Иногда случалось, что Розочка сидела рядом со мной и «нечаянно» выполняла те же задания, что и я. Она списывала подчистую мою работу вместе с ошибками.
Однажды так произошло на уроке географии. Мы писали контрольную. Моя работа, как обычно, была с помарками, так как в некоторых местах я сомневалась, что-то исправляла. Роза списала финальный вариант и получила «четвёрку», мне же снизили балл за неаккуратность. Однако учительница поняла, что это несправедливо, и на следующем уроке снова провела контрольную. В этот раз списать я не дала, в результате у меня «пятёрка», у Розы «двойка». Бедная, бедная Роза…
Следующим уроком была физкультура. Милая «подруга» подошла ко мне в окружении свиты и заявила:
– Ну, и обидела же ты меня!
После этих слов я должна была покраснеть, разреветься и, наверно, на коленях умолять о прощении. Убиваться, однако, я не стала, лишь усмехнулась и побежала по своим делам. Я была счастлива, что Розочка наконец-то получила по заслугам.
Первая любовь
В первом классе я подружилась с одним из наших самых задиристых мальчишек. Кажется, это была моя первая настоящая любовь. Детская, наивная, но всё же настоящая. Энергичный, весёлый, интересный ребёнок с горящими глазами. Он иногда звонил мне и, когда казалось, что никто из близких не слышит, шептал в трубку: «Я тебя люблю». Наши матери переглядывались при встрече. Мы часто сидели вместе на уроках. Дружили до пятого класса. Девочки его побаивались.
Он покинул нас на один год, а когда вернулся, у меня уже было прозвище, которое придумал один из наших самых умных мальчишек, ужасно меня ненавидевший. Несколько человек с его подачи стали называть меня Крысой. Мой бывший друг к ним присоединился, это было больно и обидно. Однако я нашла способ заставить его пожалеть об этом.
Мы писали контрольную по татарскому языку, я сидела за первой партой. Мой «друг» выгнал кого-то с первого ряда и сел в двух метрах от меня. Получаю записку: «Айгуль, напиши, как делать п. 5». Долго думать не стала: «Сейчас я для тебя Айгуль, а потом буду Крысой. Будь добр, делай сам». Получив ответ, он наклонился и прошипел: «КРЫСА!» Я усмехнулась, почувствовав себя победительницей. Нам было по двенадцать лет.
Недавно мы вспоминали тот случай из детства и смеялись. Он, конечно, просил прощения, а я благодарила его за дружбу и за уроки.
Так как семья у нас была неполная, я была в категории льготников, которым полагалось бесплатное питание в школе. Моя мать крутилась изо всех сил, как могла, чтобы прокормить, одеть-обуть и дать по возможности всё лучшее в материальном плане. Сама шила нам одежду, сама стригла. Помимо основной работы, пыталась как-то ещё подрабатывать.
Однажды она купила мне великолепный набор юного художника. Там были карандаши, краски, фломастеры, восковые мелки и много всего другого. Я, конечно, не могла не принести это чудо в школу, чтобы все увидели, какая я крутая. На уроках часто пользовалась набором на зависть другим детям. Наш умник это заметил и возмутился: «Если вы такие бедные, что питаетесь бесплатно в столовой, то откуда у вас деньги на такие игрушки?» Вскоре льгот меня на некоторое время лишили.
В седьмом классе на уроке математики я заработала первые деньги своим умом. Математику я любила и контрольные делала с азартом. Однажды сосед по парте попросил сделать его вариант. Я согласилась при условии, что он заплатит сто рублей. Мы оба получили «четвёрки», и он выполнил обещание. Обычно я давала списывать бесплатно, но в тот день почему-то решила заработать.
Я, конечно, общалась со всеми детьми в классе, но всё равно была сама по себе. Мы ссорились и мирились, смеялись и ругались. Некоторые меня откровенно ненавидели, как наш «умник». Порой он был настолько агрессивен, что приходилось просить классного руководителя вмешаться. Но кто может повлиять на подростка-отличника? Правильно, никто. Травля продолжалась до тех пор, пока нас обоих не перевели в гимназические классы. Он ушёл в математический, я – в английский.
Были ребята, с которыми я дружила. Один из них, Альберт Гильмутдинов, меня уважал, никогда не участвовал в травлях и часто заступался за меня перед учителями. В восьмом классе я перешла в гимназический класс, на более высокий уровень обучения, попав в новый коллектив, более сильный и продвинутый. Учебная нагрузка увеличилась, да и моральная тоже. Предстояло влиться в новое сообщество, где я почти никого не знала.
Учителя
Педагогический состав в школе был очень хороший. Мы любили почти всех преподавателей, за редким исключением. Честность, справедливость, отзывчивость, доброта, любовь к детям, компетентность – этими качествами они обладали в полной мере.
Помню, как в шестом классе появилась новая девочка. Благодаря правильной политике школы её быстро приняли в коллектив и окружили заботой. Когда она заболела, мы все вместе её навещали, потом помогали наверстать упущенное. Не помню, чтобы в нашей школе новички подвергались травле, как бывало в других. Уверена, в этом большая заслуга преподавателей.
Учителя были разных возрастов, от молодых до пожилых. И характеры у всех были разные. Рисование и черчение вёл мужчина средних лет. Он был очень добрым и чутким. В один из самых сложных периодов школьной жизни я пропустила целую четверть, прогуливая его уроки. Он знал меня, кажется, с пятого класса, часто на рисовании демонстрировал мои работы. Видел во мне способную ученицу. За пропущенную четверть не сказал ни слова, подарив «четвёрку» без нравоучений. Не знаю, почему он так сделал, что заметил, что почувствовал, но сегодня вспоминаю его со слезами благодарности.
Я обожала Лилию Равилевну, нашу учительницу литературы с восьмого класса. Интеллигентнейшая женщина, добрая, справедливая, отзывчивая, в меру строгая. Она любила свой предмет и заражала нас этой любовью, искренне огорчаясь, когда мы приходили неподготовленными.
В те времена книги были не так доступны, как сегодня. Признаться, завидую нашим детям, ведь у них столько возможностей для получения знаний! А мы ходили по библиотекам, брали книги у друзей, искали у знакомых.
Однажды Лилия Равилевна решила провести открытый урок по повести Виталия Закруткина «Матерь человеческая». Достать её было очень трудно. Я не успела прочитать и занятие прогуляла – боялась получить плохую оценку. Учительница расстроилась. Она рассчитывала на меня, ведь я любила пофилософствовать, поразмышлять на заданную тему. Часто случалось так, что она только начинала подводить нас к какой-то мысли, а я, быстро сообразив, уже выдавала её всему классу.
Получив выговор за пропущенный урок, на занятие по повести «Ночевала тучка золотая» Анатолия Приставкина пришла без подготовки, так как книга была редкой, и я снова не успела её прочитать. Урок тоже был открытый. Я активно участвовала, послушав одноклассников и поняв, о чём примерно произведение. Высказывала свои мысли по поводу военных действий в Чечне, о войне в целом. Видела, как внимательно слушали гости. В Чечне служили мои двоюродные братья. Дома было много разговоров о тех событиях, я их впитывала и анализировала. Получила «пятёрку», а потом Лилия Равилевна попросила встать всех, кто не прочитал книгу. Я не стала лгать и поднялась. Надо было видеть её лицо. Она была искренне удивлена и немного сконфужена. Оба эти произведения, конечно, я впоследствии прочитала.
Читать я полюбила ещё в начальных классах, хотя первое время меня приходилось заставлять. Помню, с каким трудом читала вслух «Винни-Пуха» на татарском языке. Сущее наказание! Потом увлеклась. Пока дети на продлёнке шумели, носились по классу, веселились, я садилась в углу и читала рассказы в конце учебника русского языка. Взяв в руки очередную увлекательную книгу, забывала обо всём.
Дома перечитала все книги со сказками, какие были доступны. Братья Гримм, «Сказки бабушки про чужие странушки», сказки народов Севера, русские народные сказки, татарские народные и много-много другого. Любимыми книгами тогда были повесть «Брат и сестра» и роман «Анна» Александры Анненской. Они произвели огромное впечатление. Много раз перечитывала.
Из переписки с Гузель на уроке «Человек и общество», 7.10.1999
«Мне лучше вообще помолчать во время урока, потому что: а) начну говорить, меня станут перебивать, б) начну говорить, от моей философии „уши завянут“. Слишком много думаю, поэтому моя философия слишком далёкая или глубокая».
Очень любила уроки истории, которые вела наш классный руководитель Разия Минзакировна. К ним я почти не готовилась. Внимательно слушала, а потом слово в слово пересказывала всё, что слышала на уроке. Учительница хвалила меня за хорошую память, но рекомендовала всё же читать учебник.
Именно тогда одна дата запала мне в душу: 1552 год, когда Иван Грозный взял Казань.
– Почему?! Ну, почему никто не помог нашим защититься от русского царя?! – вопрошала я долгие годы.
Да потому, что тогда все и везде воевали. Никому не было дела до какого-то казанского хана. У всех своих забот хватало. Это я узнала впоследствии, когда изучала историю самостоятельно и в ходе лекций в моём интеллектуальном клубе.