Серебряный единорог

– Нет проблем, Сократыч, – уверенно заявил Олег и влил в себя пол кружки водки. – Завтра мы озолотимся.

– Не ври, пижон! – заорал Анатолийский, сверкая белками глаз. – Завтра будет как вчера.

Пиханов встал и молча вышел из номера, оставив дверь открытой. Меркурий уронил огурчик на пол и со злостью пнул его.

– В фирме денег нет и не предвидится, – пьяно сказал он и без всякой логики спросил: – Вот скажи, Цырендаши, почему Союз развалился и народы перессорились?

– Однахо, все империи, начиная с Римской, рано или поздно, разрушились.

– Это факт. Советский Союз рухнул, как и Британская империя. Колонии получили свободу. А ведь как дружили! Я с командой во всех республиках был и везде к нам относились радушно. Давай выпьем, амиго, за русско-бурятскую дружбу.

В номер ввалился Пиханов с печатной машинкой. Директор не донес свою кружку до стакана Аюрова:

– Ты зачем машинку приволок?

– Ссуду будем брать. Счас ТЭО напечатаю, бизнес-план по-научному.

– Ну-ну, печатай, бизнесмен хренов, – Анатолийский тяжело поднялся, держась за спинку кровати, и зашел в туалет, совмещенный с ванной комнатой.

Через двадцать минут он, освеженный холодным душем, заглянул через плечо коммерческого директора, который увлеченно стучал по клавишам печатной машинки. В верхней части страницы было отпечатано:

– Выбрось свое ТЭО и вставь новый лист, грамотей, – приказал Меркурий.

– Это почему?

– Ошибок много.

– И так сойдет, я же по блату ссуду буду брать.

– Вставь новый лист! – рявкнул Анатолийский.

Олег недовольно крутанул ручкой валика и вставил чистый лист бумаги.

– Диктую: «Перспективный бизнес-план».

– Так не пойдет, – возразил Пиханов. – Положено печатать: «ТЭО», без перспективного плана. Я брал кредит на сантехнику, когда в «Старте» работал. В банке с этим строго.

– Ладно, печатай заголовок, как положено, – проворчал директор. – «Технико-экономическое обоснование археологической экспедиции в Кондуйском монгольском городище тринадцатого века».

Пиханов подпрыгнул на стуле:

– Вы что, совсем офонарели? Какой, к черту, экспедиции? Кто даст заём под монгольские черепки?

– А кто даст ссуду под производство золотых болтов? Без лицензии и залога недвижимости, – прошипел Анатолийский и повернулся к Аюрову. – Сможешь сделать надпись на донышке флакона? Типа на старомонгольском?

Аюров бережно рассмотрел вещицу Благовещенского, выудил из бокового кармана помятого пиджака перочинный нож и спросил:

– Что написать?

– Напиши: «Горячо любимой жене на день восьмое марта. Твой любящий супруг Исунке, племянник Чингисхана. Одна тысяча двести двадцать третий год».

Цырендаши поднял ногтем шило и принялся аккуратно царапать острием на мягкой яшме флакона.

Пока эксперт по восточному искусству старательно выводил причудливую вязь, директор в позе Сократа обдумывал детали перспективного ТЭО, а Олег опустошил штук пять серебряных стаканчиков.

– Однахо, готово, – ткнул мыслителя Аюров.

Меркурий взял вещицу, рассмотрел на ее основании мельчайшую надпись диковинными буквами, похожими на крошечных дракончиков, и вручил флакон Пиханову:

– Смотри, амиго, под этот шедевр нам должны дать не малые тугрики.

Пиханов покрутил ювелирное изделие, пощупал надпись и скептически спросил:

– И этот подарок на восьмое марта можно засчитать залогом под сто тысяч?

– Зачитай безграмотному, Цырендаши, – распорядился Анатолийский.

Аюров прищурил и так свои узкие глаза и нараспев прочел:

Лицо у тебя – луна,

Очи – солнечные лучи.

Жене моей

Шлет любовь

Из города Семисгяб

В год Зайца

Твой любимый Исунке, племянник Чингисхана.

– Прекрасный перевод! – воскликнул Меркурий.

У Пиханова глаза стали круглые, как у кота, напуганного собакой.

– Давайте выпьем за изящную восточную поэзию! Цырендаши, наливай. Олег, буди ювелира.

Благовещенский промычал нечленораздельное и поджал ноги, как младенец.

– Пусть поспит, – попросил Аюров. – Человек устал с дороги.

Анатолийский напоминал хищного зверя, крадущегося за добычей. Он бесшумно расхаживал по комнате и диктовал Олегу:

– Преамбула. С новой строки: «Из покоренных монголами стран: Китая, Средней Азии, Ирана и Закавказья в Коренную орду шли караваны, нагруженные награбленным золотом, шелковыми тканями, серебряной посудой, фарфоровыми вазами и ювелирными украшениями» …

– Я бы изменил Среднюю Азию на Туркестан, а Иран на Багдадский халифат, – скромно вмешался Аюров.

– Правильно, амиго. Сотри, Олег, Среднюю Азию и Иран. Продолжаю: «Огромное количество верблюдов, ослов и ишаков месили пыль безжизненной пустыни Гоби» …

Аюров опять поправил директора:

– Однахо, сначала идет пустыня Такла-Макан, расположенная на западе Китая в Синьцзян-Уйгурском автономном районе.

– Не буду спорить. Печатай, Олег: «… ослы месили пыль мертвой пустыни Такла-Макан под знойным солнцем. Несметные сокровища стекались к ногам Борте, любимой жене Чингисхана и хранительницей его очага. Чингисхан, вернувшись из похода, щедро одарил драгоценностями, фарфоровыми вазами и шелковыми тканями своих братьев, сыновей, зятей и прочих родственников»

– Однахо, фарфор и шелк везли из Китая.

– Оч-чень важный нюанс, – поднял палец Меркурий и замер. Потом гаркнул на Цырендаши: – Что ты меня путаешь. Китай я первым назвал.

Бурят поджал губы и отвернулся.

– Так что печатать? – спросил Олег.

– Вернись к верблюдам и поставь: «месили пыль через две пустыни».

– Как я добавлю? Тут напечатано.

– Ну сотри что-нибудь, а потом впечатай.

Пиханов, высунув язык, зацарапал перочинным ножом строку и вбил поправку. Директор порывисто погнал предыдущую фразу.

– Да не успеваю я, – крикнул Пиханов. – Диктуйте медленней.

Анатолийский с расстановкой повторил текст и продолжил:

– «У каждого родича Чингисхана был свой улус…»

– Не у каждого, – поправил разобидевшийся эксперт по истории Востока.

– Это не важно. Впрочем, пусть будет «У некоторых из них». Продолжаю: «Восточным улусом со столицей Кондуй правил любимый племянник Чингисхана Исунке. Ему правитель Монгольской империи подарил триста пятьдесят воинов и арбу, груженную сокровищами».

– Триста тридцать пять воинов, – скорректировал Цырендаши, забыв обиду. – И арбы будет маловато для правителя улуса.

– Не будем жадничать, дадим Исунке десять арб.

– Я напечатаю семнадцать, – сказал Пиханов. – Так будет солиднее.

– Печатай – «семнадцать», сегодня я щедрый. Далее: «Бесценной находкой на Кондуйском городище, стал гранитный фрагмент скульптурной композиции в виде дракона, хранящийся сейчас в Эрмитаже. Лично нами был найден утонченный флакон для благовоний из Хорезма, подаренный племянником Чингисхана своей красавице-жене». И закончим вступительную часть многообещающе: «Каменный дракон и дорогой флакон для благовоний, случайно найденные в Кондуйском городище, убедительно доказывают перспективность и эффективность археологических раскопок в данной местности». Цырендаши, наливай!

Дружно выпили под тост: «За успех безнадежного дела». Меркурий прочел отпечатанное и разорвал лист.

– Что вы делаете? – заорал Олег. – Я не буду больше печатать.

– Сплошные ошибки, двоечник. Я сам напечатаю.

Директор защелкал на печатной машинке пулеметной очередью. В паузах он курил и тянул себя за волосы, вытаскивая из головы потрясающие мысли и красивые предложения. Олег кайфовал в кресле, регулярно попивая водочку из стаканчика ювелира. Аюров выстроил вдоль плинтуса шеренгу пустых бутылок и привел в порядок номер.

Анатолийский шлепнул по клавише с точкой.

– Преамбула готова! Олег, наливай!

В половине третьего ночи пьяная компания из трех человек вывалилась из гостиницы «Забайкалье». На площади Ленина Пиханов, споткнувшись, уронил печатную машинку. Аюров подобрал отвалившуюся каретку и, виляя, засеменил за Олегом.

– Стойте, – вскричал Меркурий, выписывающий зигзаги за подчиненными. – Забыли предупредить ювелира.

– Пусть дрыхнет, старый черт, – икнул Пиханов.

Директор потряс флаконом:

– Проснется, и подумает, что мы воры. Занесите машинку ко мне домой, а я вернусь, попрошу пузырек в аренду.

– Да не проснется он, сколько раз будили.

– Тогда напишу записку, что вернем.

Глава 6. Ссуда на авантюру

Пробуждение от сна было ужасным. Анатолийскому снился гигантский паук с мохнатыми лапами, омерзительно вонявший. Паук полз по плечу, нацелившись цапнуть в беззащитную шею. В последний момент кровопийца щелкнул крючкообразными челюстями и завопил:

– Рота, подъем!

Меркурий дернулся на кровати и ощутил, что его трясут, как перезрелую грушу. Различив расплывчатого Пиханова, он без сил откинулся на подушку и простонал.

– Подъем, подъем, – не унимался Олег.

На полу зашевелился Аюров, спавший на мягком овчинном тулупе. От тулупа шел специфический запах, смешанный с амбре перегара.

Меркурий посмотрел на ручные электронные часы «Сейко». Размытые цифры постепенно сфокусировались на «8.33».

Румяный Олег жизнерадостно колдовал над журнальным столиком. Он выложил из сковородки в чайные блюдца поджаренную колбасу с яичницей и водрузил между блюдечек бутылку водки «Сибирская».

– Прошу за стол, алкаши.

Анатолийский смолчал на заслуженное оскорбление и поплелся в туалет, Цырендаши, как сомнамбула, свернул полушубок.

Душ на этот раз не помог директору, его мутило и потряхивало.

– Сейчас поправим тебя, Сократыч, – сказал Пиханов, наливая стакан с водкой.

– Прошу без фамильярности, – хрипло произнес Анатолийский. – Я никогда не похмеляюсь.

– Ну, хоть поешьте, Меркурий Сократович.

– Не могу есть, – признался директор. – Вот кофе бы выпил.

– Счас сделаю, – засуетился Олег и принес из кухни чайник, банку индийского кофе и сахарницу.

– Спасибо, амиго, – поблагодарил Меркурий, пригубив чашку с горячим напитком.

Крепкий кофе нисколько не облегчил страдания Анатолийского. Но потерев виски, он собрался с мыслями и взялся за незаконченное ТЭО. Дождавшись, когда Цырендаши отладил печатную машинку, начал печатать, бубня вслух:

– С новой строки: «План реализации. Фирма «Гранд-тур» в ходе археологических раскопок планирует внедрить рационализаторские предложения для ускорения обнаружения бесценных артефактов, что сократит работы с семи лет до полугода».

– Рационализаторские предложения применяется в производстве для повышения производительности труда, – подсказал Аюров. – Советую заменить на результаты научных исследований.

– Всё-то ты знаешь, – проворчал Меркурий. – Сойдет и так, идем дальше: «Полноценные археологические раскопки не производились в средневековом монгольском городе Кондуй, а, следовательно, фирма «Гранд-тур», имеющая в штате квалифицированных историков и археологов не ниже кандидатов наук, имеет все шансы откопать ценнейший клад в этом месте».

Пиханов вылупил глаза:

– А где мы откопаем кандидатов?

– Кандидатов наук сейчас, как китайцев в Китае. Куда не плюнь, всё равно попадешь в кандидата. Печатаю дальше: «Известный американский ученый, академик Гарвардского и Бирмингемского университетов Джордж Браун прогнозирует вероятность успеха нашей археологической экспедиции как девяносто к ста процентам».

– Он что, тоже подписался к нам? – возмутился Олег, – да с этим Брауном мы без штанов останемся.

– К сожалению, академик Браун не сможет приехать в Забайкалье. В прошлом веке он покинул этот мир, читая лекцию на кафедре. Олег не мучь меня глупыми вопросами, у меня и так трещит голова!

– Я ж предлагал похмелиться! Еще не поздно.

– Давайте я сделаю вам массаж головы, – вмешался Аюров.

– Ну попробуй, может, поможет.

Цырендаши, шепча по-бурятски заклинания, начал массировать виски и затылок директора. Через десять минут расслабленный Меркурий произнес:

– Вот сейчас полегчало. В прошлой жизни ты мог бы устроиться массажистом китайского императора. Итак, продолжим наш опус: «Археологическая экспедиция фирмы «Гранд-тур» выдвигается в район древнемонгольского городища Кондуй в составе руководителя, двух археологов, четырех чернорабочих, повара и завскладом. Экспедиция будет полностью экипирована шанцевым инструментом, рабочей одеждой, палатками, продуктами питания и усовершенствованным автомобилем марки УАЗ. Раскопки ведутся с пятнадцатого мая по первое октября. Площадь раскопок: двести метров в ширину на двести метров в длину. Глубина копания: три метра. План вскрышных работ составляет сто двадцать тысяч кубических метров. План работ составляет…» – Анатолийский подсчитал на калькуляторе: «…сто кубических метров на человека в день».

Олег заржал:

– Ваши археологи откинут копыта в первый же день. Столько кубов никакому стахановцу не снилось!

– Давайте, я ещё вам массаж сделаю, – предложил Аюров.

– Не надо! – рявкнул Меркурий. – Добавим бульдозер и еще двадцать рабочих, – он крутанул валик назад, допечатал к УАЗу бульдозер, а перед четверкой рабочих цифру «2» и со злой решимостью погнал: «Учитывая короткий летний сезон, работы ведутся в течение двенадцати часов, в темное время – при усиленном свете фар усовершенствованного автомобиля УАЗ. Бульдозер используется по максимуму. В случае недовыполнения плана по форс-мажорным обстоятельствам, к работам подключаются завскладом и повар. Индивидуальный план раскопок предусматривает обязательства по социалистическому соревнованию».

Пиханов заерзал на стуле, изо всех сил пытаясь не заржать.

– Может, уберем «соцсоревнование», сейчас это не актуально, – робко произнес бурят.

Олег не выдержал и загоготал, держась за живот.

Директор со всей силой швырнул пустую кружку в подчиненного, угодив ему в плечо. Во все стороны брызнули осколки.

– Больно же! – завопил Олег. – Могли и в голову попасть.

– В следующий раз не промахнусь. Перехожу к результатам экспедиции: «С большой долей вероятности археологами будут найдены:

Первое. Казна Восточного улуса.

Второе. Драгоценный сервиз для пира.

Третье. Женские золотые и серебряные украшения.

Четвертое. Черепки, наконечники стрел, ржавые сабли и щиты».

Цырендаши взглянул на еще неостывшего начальника и воздержался от правки. Меркурий достал из пачки сигарету, понюхал ее и выбросил в пепельницу.

– Идем дальше: «По закону фирма «Гранд-тур», найдя богатейший клад, получит двадцать пять процентов его стоимости. Таким образом, ссуда окупится в сотни раз фактически без всякого риска».

А теперь, Олег, печатай «Бюджет», а Цырендаши диктуй и для ускорения возьми калькулятор. А я немного отлежусь.

Пиханов отобрал калькулятор у Аюрова и уселся за печатную машинку.

– Я сам подсчитаю. Ты, Дашишка, ничего не смыслишь в сметах, – зам по коммерческой части раскрыл калькулятор-книжку, – Вот это класс! – восхитился он, – Американский?

– Японский. Приобрел в Антверпене на распродаже электронных товаров, – устало ответил Меркурий и распластался на кровати.

Олег увлеченно потыкал кнопки калькулятора, затем вставил новый лист в печатную машинку. Изобразив дирижера, он начал с азартом колотить по клавишам.

Иногда среди щелканья машинки, раздавались постанывания Меркурия. Пиханов, дойдя до статьи «Доходы», почесал голову. Бросив беглый взгляд на директора, он подмигнул Цырендаши. Аюров, поняв его, бесшумно разлил остатки водки.

Выпив втихаря, собутыльники зашептались.

– Сколько золотых слитков было в казне? – тихо спросил Олег.

– Думаю, немного или их совсем не было, – прошептал эксперт по истории Востока.

– Пятьдесят тысяч слитков хватит?

– Однахо, достовернее, что в казне хранились золотые и серебряные монеты: персидские туманы, хорезмские динары и дирхемы. Может даже – китайские бронзовые деньги цянь.

– На хрена нам бронзовые копейки. Заполню казну золотыми монетами, так весомее будет.

Напечатав строчку, Олег опять спросил:

– Сервиз на шесть персон потянет?

– Однахо, на празднество собиралось намного больше монголов. Иногда монгольские воины устраивали пир на телах побежденных.

– Что, прямо на трупах сидели?

– Пировали на деревянном настиле, установленном на живых пленниках.

– Ни хрена себе праздник. Ладно, пусть сервиз будет на сто злодеев, остальная посуда разбилась. Что там дальше мы найдем?

– Женские украшения. Золотые и серебряные.

– Серебряные выбросим. Сотни золотых брошек и цепочек, я думаю, хватит на гарем.

– Однахо, у Исунке была одна жена, а, может, и совсем не было супруги.

Коммерческий директор почесал макушку и решил не вдаваться в подробности семейной жизни племянника Чингисхана, а просто впечатал количество украшений.

– А без черепков и ржавых сабель мы обойдемся, – произнес он, потянулся спиной, хрустнув позвонками, и громко объявил: – Доходы превышают расходы. Прошу завизировать, Меркурий Сократович.

Директор, не поднимаясь с кровати, болезненно сузил глаза и стал изучать смету расходов:

Поморщившись, Анатолийский произнес:

– Ты что в узбекской школе учился? В горном кишлаке? Правильно пишется: «архЕОлогический», а не «архИлогический», «кОмплектов», а не «кАмплектов». В слове «коммерческий» пишется два «м». Перстни, брошки выкини, напечатай «Драгоценные украшения».

– Да какая разница? В банке не слова читают, а цифры считают, – пренебрежительно ответил Пиханов.

– Бензина хватит до Калининграда и обратно. И можно подумать, что УАЗ будет ломаться каждый день.

– Всегда надо запас закладывать, – обиделся Олег. – Мало ли куда деньги потребуются.

– Исправь ошибки. На бензин и запчасти оставь по триста рублей, остаток перебрось на новую статью расходов: «Зарубежные поездки по изучению стоимости сокровищ татаро-монгольского наследия». И убери калькулятор! Это не солидно. Я тебе свой подарю.

Пиханов расцвел в улыбке и с надеждой спросил:

– Меня за бугор возьмете?

– Поедешь в Монголию, если пробьешь кредит, – пообещал Анатолийский.

В 14 часов 15 минут Пиханов бесцеремонно расталкивал посетителей банка, расчищая путь бледному Анатолийскому. Меркурий все еще чувствовал себя плохо и жевал «Дирол», перебивающий перегар. От него исходил запах дорогой туалетной воды, щедро политой при выходе из дома.

– Дарья Никитична у себя? – громко спросил в приемной Пиханов, не обращая внимания на тихо сидящую очередь.

– Она занята, не входите, – заверещала молоденькая секретарша, вскочив из—за стола и пытаясь заслонить худенькой грудью массивную дверь.

Пиханов легко отжал плечом девушку и вошел в кабинет начальника, как к себе домой. Через пару минут кабинет поспешно покинул человечек бухгалтерского вида, а в приемную высунулась взлохмаченная голова Олега, громогласно объявив:

– Нас ждут! Меркурий Сократович. Проходите.

Анатолийский зашел в просторный кабинет со страдальческой миной пациента стоматолога.

Дарья Никитична, упитанная женщина лет пятидесяти, со всё ещё красивыми чертами лица, поднялась из-за стола и протянула пухлую ладонь посетителю:

– Устьянцева, управляющая Промстройсельхозбанком.

Меркурий вяло пожал мягкую ручку. Без галантного комплимента вручил увядающей женщине коробочку французских духов.

– Наслышана о вас, наслышана, – сказала управляющая банком, небрежно приняв духи, – Людмила Семеновна о вас хорошо отзывалась, – Она оценивающе окинула взглядом директора и поправила строгую черную юбку.

Анатолийский выдохнул в сторону и невнятно произнес:

– Мы хотим кредит для Кондуйской экспедиции…

После вчерашней пьянки Меркурия все еще мутило. Голова была дурной, сердце то замирало, то бешено колотилось, слабость разливалась по телу.

Дарья Никитична игриво подмигнула румяному, как наливное яблочко, Олегу и предложила:

– Может, коньячку?

– Тяпнем с удовольствием, – жизнерадостно откликнулся Олег. – Как тогда в ресторане.

Управляющая подошла к шикарной стенке, занимающей всю стену кабинета, и достала красивую бутылку темного стекла, лимон и коробку конфет «Птичье молоко»:

– «Наполеон», пятилетней выдержки.

– Класс! – воскликнул Пиханов.

Анатолийского пуще прежнего замутило при виде спиртного. Он отвел глаза от сервируемого Олегом приставного столика и спросил:

– А минералка у вас не найдется?

– Есть «Молоковка», вчера с источника привезли. Олег, достань минералку из холодильника.

Пиханов по-хозяйски открыл холодильник, встроенный в стенку, достал трехлитровую банку минеральной воды, а заодно и палку сервелата.

Дарья Никитична с нежностью потрепала Олега по небритой щеке и спросила:

– Проголодался?

– Жрать охота после вчерашнего, – сознался тот, нарезая сервелат. – В полном улёте посидели с ювелиром.

– Ты стал водиться с ювелирами? – удивилась банкирша.

– Насчёт ювелирной мастерской договаривались, золотые болты и украшения штамповать.

Анатолийский пребольно пнул ногу коммерческого директора под низким столиком.

Пиханов сморщился, будто глотнул уксусной кислоты, и выкрутился:

– Обломилась мастерская, у ювелира дом в Душанбе спалили вместе со всеми инструментами.

– Жаль, я бы тоже пару колец себе заказала, – огорчилась Устьянцева. – Одно с бриллиантом, другое с топазом.

– Стол готов, дамы и господа, – ушел от опасной темы Пиханов. – Рыбка плавает по дну, выпьем рюмочку одну.

Анатолийский мрачно произнес:

– Я глубоко извиняюсь, но коньяк не хочется.

– Выпейте, Анатолий Сократович, полегчает, – сказала Дарья Никитична, протянув хрустальную стопку.

– Меркурий Сократович, – поправил директор. – Я только пригублю. Знаете, я после победы на гонке Париж – Тулон отравился коньяком. С тех пор его запах не переношу.

– Ну как знаете, – холодно произнесла Устьянцева. – А мы с Олегом выпьем за ваше здоровье.

– И за наше тоже, – заржал Пиханов.

Банкирша и коммерческий директор пересмеивались, вспоминая вечер в ресторане. Анатолийский тянул минеральную воду мелкими глоточками и вяло листал иллюстрированный каталог «Промстройсельхозбанка».

Когда Олег выпил три стопки коньяка и насытился сервелатом, он поймал руку Устьянцевой, сжал ее и проникновенно сказал:

– Дарья Никитична! Нам крайне нужен кредит. Навар ожидается выше крыши. Сократыч, доставай сенсацию!

Анатолийский, которому стало ещё хуже, молча вручил дипломат своему заместителю.

Олег энергично выложил на столик ТЭО в количестве пяти страничек и миниатюрный флакон для благовоний. И, не читая, понес полную ахинею про тайну древнего монгольского городища Кондуй. При этом он для убедительности все время размахивал перед носом банкирши флаконом.

Автор идеи морщился, как от зубной боли, но терпел и молчал.

Из уст Олега сыпались несовместимые словосочетания: «монгольские янычары», «китайские динары», «порушенные буддийские церкви», «ржавые татарские алебарды» … В добавок, Пиханов все время называл археологическую экспедицию «архилогической».

Но, как ни странно, речь его была убедительной по сути и понятной по содержанию: где-то на юге Забайкалья под руинами средневекового города, известного Анатолийскому, зарыты драгоценности, за которые государство выплатит большие деньги.

Последним аргументом послужила надпись на древнем флаконе.

Дарья Никитична, подогретая коньяком, очень слабо помнила со школьных времен английский, а уж тем более древнемонгольский и в помине не знала.

– И что тут написано? – спросила она.

– Любовное послание Чингисхана любимой жене Исунке, – заговорщицки произнес Олег.

Меркурий крякнул с досады, но не поправил невежду.

– Текст нам перевели в Эрмитаже, – соврал Пиханов. – Просили продать пузырек за пятьсот рублей.

– Пятьсот рублей? – не поверила Дарья Никитична.

– Историческая ценность, – выдавил Меркурий. – На Западе дадут в десять раз больше. Эрмитаж есть Эрмитаж. Оценка вещицы этим музеем имеет большую значимость.

Управляющая банком внимательно прочла бизнес-план.

– А если найдете одни черепки? – тихо спросила она. – Как вы будете гасить кредит?

Меркурий понял, что последует отказ в займе, и надо что-то срочно предпринять, но голова не соображала. Выручил коммерческий директор:

– Погасим с торговли. Нам идут вагоны с кабачковой икрой.

– Хорошо, давайте оформим товар в залог.

– Так вагоны под реализацию, – нашелся Олег. – Они не могут стоять в залоге.

У Анатолийского, наконец, наступило просветление:

– Наша фирма многопрофильная. Помимо торговли мы занимаемся туризмом и внедрением изобретений. Например, «Гранд-тур» производит взрывные работы для промышленных предприятий. Олег, достань договор Палево с угольным карьером.