Книга Иоши

Он указал мне на соседнее сиденье. Я с трудом добрался до него. Мне было обидно, что старый друг не разделял моей радости.

– Куда ты уехал? – спросил я. – Заходил к тебе по старому адресу, но там тишина.

– Здесь. В центре обитаю. Недавно перебрался с семьей. Здесь куда безопасней.

– О-о-о, у тебя появилась семья? Круто! Поздравляю! Обязательно расскажешь, кто она. А про город… знаешь, как приехал сюда, не чувствую больше разницы между Верхним и Нижним Родищенском.

– Говоришь, как любой состоятельный житель Верхнего. Для них тоже нет никакой разницы. Им нету необходимости ее вообще видеть.

– Братан, тебя никак не отпустит? Сколько уже лет прошло, а ты все крутишь ту же пластинку. От нас ничего не зависит. Пора уже принять правила игры и просто плыть по течению.

– Тебе легко говорить. Тебе дано право на счастливую жизнь.

– А тебе нет? Что за унылые суждения? Я сейчас впервые за долгое время на веселом настрое, а ты мне все портишь. Давай! Выкладывай, что с тобой творится. Ты упомянул семью. Кто счастливчик? Давай колись.

– В другой раз. Ты нетрезво мыслишь, брат.

– Да! Е-е-е! Пробил тебя хоть назвать нас братками. Е-е-е!

Кулак улыбнулся, единственный раз по дороге домой, но даже этому я очень обрадовался. Мне было необходимо дружеское плечо рядом, оказаться в своей тарелке. Даже спустя столько лет он был роднее каждого называемого в моей жизни друга. Он озвучивал мои мысли даже тогда, когда с ним был не согласен. Да, я стыдился того, что встретились, когда я не контролировал себя и весь мой позитив мог в любой момент раствориться. Но даже в подвыпившем состоянии спорить про разделение Родищенска мне не хотелось – это избитая тема и неактуальная, пора уже вырасти из этого и идти дальше.

Всю дорогу я докапывался до Дрона, а он так же сохранял свой злой образ, как будто во всех своих несчастья виноват я. Со стороны я был себе противен, стал тем, к кому всегда испытывал отвращение и вместе с Кулаком осуждал. Вот что с нами бывает в борьбе со злом: одни уподобятся ему, другие проиграют.

Алкоголь давал о себе знать, меня умиротворял проносящийся за стеклом город. Глаза закрывались и возвращали в рощу, где последний раз встречал отца. Мое сознание переносило в этот сон регулярно, словно других установок в голове не имелось. Раньше меня пугало это, но после перемирия с отцом даже ждал провала в чащу моих проблем. Не получалось только досмотреть этот сон, так как он всплывал урывками. Казалось, что мой мозг пытается что-то сказать.

За отцом лучше проступали черты остальных фигур. На полянке находилось четыре силуэта. Только, в отличие от отца в белом плаще, они были скрыты под красной, черной и пепельной накидками.

– Мы все тебя давно ждем, – произнес отец.

– Кто мы?

Отец лишь рукой пригласил подойти к остальным. Когда я к ним направился, меня как будто дернуло и вынесло обратно. Машина остановилась.

Я больше не мог сдерживать подступающую тошноту и открыл дверь, меня сразу вывернуло на землю.

– Надо завязываться столько пить, – пробормотал я. – Братан, прости меня за такой вид. Такого давно не было. Так-то себя умею контролировать. Просто… не знаю. Устал. Без понятия, что делать завтра. – Когда желудок очистился, в голове помутнело, алкоголь сильнее ударил в голову. – Прости. Мне неудобно просить, но мне нужна твоя помощь. Я сам не дойду.

– Ты издеваешься?! – воскликнул Кулак, но, не дожидаясь моего ответа, вышел из машины. Он подхватил меня под плечо и повел к воротам. Я не с первой попытки сумел подобрать правильный ключ. После каждой неудачной попытки, не глядя на Дрона, чувствовал его злость, что сильнее смущало, и руки предательски сильнее тряслись. За воротами Кулак самостоятельно руководил моей доставкой. Он знал, где хранится запасной ключ от дома, а внутри без вопросов занес прямиком в мою комнату. В голове всплывали давнейшие воспоминания из детства, как мы у меня играли в приставку, нас часами было не оторвать от телевизора. Андрей часто был у меня в гостях, а с тех пор мало чего изменилось. Он всегда был своим, всегда был частью семьи. Мать без проблем впускала его домой. Он всегда был хорошим парнем в глазах родителей.

– Братан, – проскрежетал я сквозь зубы, когда Кулак клал мое тело на кровать, – как же я рад тебя встретить. Мать бы тоже обрадовалась, что мы вместе. – Я подмял под себя одеяло и простыню и заплакал, зарыдал от мысли о ней. – Братан, у меня мама умерла. Я ей не сказал, как сильно ее люблю и как благодарен за все, что она мне дала.

– Тогда чего ж ты не приезжал? Она ждала тебя, пока ты расточал ее деньги в Москве. Ты был ей нужен, но плевал на все это. Мне было больно смотреть на ее страдания.

– Зачем ты все это говоришь?

– Братан, мне плевать на твои проблемы. Они ничего не стоят с тем, что мы пережили. Не смей мне здесь говорить, как тебе жаль. Для тебя семья – это функция. Ты никогда не чувствовал эмоций, связывающих тебя с людьми вокруг. Я лишился тех, кого любил, в отличие от тебя. Сестра. Мать. Отец. Я каждого оплакивал. По каждому выл на весь район, а ты все похороны с каменным лицом провожал ее. Да! Я был там, не мог пропустить похороны такого замечательного человека, который помог мне с утратой, и мне стыдно за человека, которого считал своим братом, стыдно за то, кем ты стал и что к этому причастен сам.

– Друг…

– Иди ты нахуй, друг! Ты никогда других не поймешь, кроме себя больше никого не слушаешь. Ищешь везде свою выгоду. Живешь без интереса к жизни. Пытаешься что-то из себя строить, воротишь нос от всего, что получаешь, в то время пока мы стараемся радоваться тому, что имеем, а мы мало чего можем себе позволить. Вали уже из Родищенска, друг. Ты здесь нахер никому не нужен.

Договорив, Андрей развернулся и ушел. Раздался хлопок входной двери, а после и воротин, но главный удар пришелся по мне. Я пытался сдерживать слезы, но вой вырывался из меня. Меня давно так не ранили, ведь в словах Кулака была истина. Для меня все было игрой. И лишился семьи, друзей и любимых только по своей вине.

Не знаю, сколько рыдал в подушку, но мое сознание снова окутала приятная дымка, погрузив в рощу. Силуэты приближались ко мне. Я не без любопытства пытался заглянуть каждому в лицо. Помимо отца наконец узнал еще двух близких: под красным плащом скрывался Кулак, а под черным Владик.

– Это не конец, – не открывая рта, раздался голос Андрея.

– Кто здесь еще? – спросил я, указывая на последний силуэт в пепельной накидке. Не дождавшись ответа, направился к фигуре. Я не успел приблизиться, как капюшон опустился, и мне представились такие же пепельные волосы. Мой шаг замедлился, а сердце забилось сильнее. Даже сквозь сон дыхание сперло, и я проснулся в поту в своей кровати, хватая воздух ртом.

Глава 10

Учителя не врали, когда говорили, что студенческие годы самые счастливые. Это безусловно так. Первая любовь. Независимость от родителей. Полная свобода. А главное – познание этого безграничного мира. Жизнь была на самом пике как моих возможностей, так и окружения вокруг меня. Монотонные будни только виднелись впереди и не успели еще помрачить вкус существования.

Я ловил кайф от своей жизни. Конечно, не все было идеально. Стабильных отношений построить не получалось из-за моей постоянной ревности. Я себе не мог найти места, когда терял контроль над партнером. Как позже разобравшись и понаблюдав за отношениями своих друзей, сделал вывод, что дело в моей самооценке, но что делать с этим знанием, понятия не имел. Да и пофиг. Мне тогда на все было плевать.

Все студенческие годы я так же жил с Владиком и Мансуром. Иногда в «кризисные ситуации» к нам заезжал перекантоваться Шурик, но он вовремя сваливал, когда понимал, что наше терпение на исходе. Мы же втроем за годы ужились, даже Мансур смог проникнуться к Владику и вместе с ним развлекаться. Благодаря поставленному на рельсы «бизнесу» по выполнению курсовых работ и прочей дребедени для студентов я почувствовал себя равным своим соседям. Совесть больше меня не грызла за бессмысленно потраченные деньги. Наша жизнь била ключом, дня не проходило, чтобы я не сохранял трезвый рассудок. Мешало ли мне это учиться? Нисколько. Хватало своих мозгов и милашности, чтобы растопить сердечко каждого преподавателя. Мне было плевать на все. Главным стимулом моего существования стало поскорее убиться в хлам и радоваться жизни. И мои соседи меня полностью поддерживали.

Для всех нас стало переломным моментом окончание университета. Не благодаря моей помощи, но мы выпустились. Владик грезил начать свое дело, уже в последние годы учебы тыкался из одной задумки в другую. Идеи имели нелегальный характер, но другого и не планировал. Мансур весь был в семье, дня не было, чтобы он не говорил о Кристине. Кристина то, Кристина это. Нас с Владиком это бесило, у нас тоже были отношения в разное время, но мы так не зависели от них. Мансур грезил счастливым будущем, подрабатывал помощником в одном из офисов в деловом центре, мечтая о грандиозной карьерной лестнице. Я же понятия не имел, чего хочу. Не хотелось разрушать идиллию, что сохранялась долгое время в нашей квартире. Все шло к тому, что нам предстояло разойтись. Меня это расстраивало. Прекращать наши полеты я не собирался.

Мы готовились отметить наши дипломы. Крупное гуляние не планировали, но оторваться, как в последний раз, было необходимо. В последние годы мы предпочитали просто накачивать себя всякой дрянью и уходить в отрыв. От вида дряни зависело, проваляемся мы все на одном диване или будет скакать и прыгать в клубе. Как именно будем отмечать на этот раз, еще не решили.

– Я предлагаю скромно поваляться втроем и поболтать, – говорил Мансур.

– Ты задрал, тихоня, – отвечал Владик, – окончание универа. Я требую шума. Скажи, Игорек.

– Втроем нам точно не получится. Шурик в честь такого события от нас не отлипнет. Да и мой братан приезжает. Я обещал ему показать столичную жизнь. Так что клуб обязателен, как и шум.

– Ребят… – замялся Мансур. – Я хочу только с вами затупить, в последний раз.

– Что за гейскую херню ты нам здесь втираешь? – осклабился Владик. – Что еще за последний раз?

– Он валит к Кристине, – сыграл я на опережение.

– Что?! Нахер Кристину! Ты не видишь, что она сидит на твоей шее? Да она из тебя все соки выжимает, совсем на человека прекратил походить. Не, дружбан, я тебя ей не отдам. Так что в клуб, на поиски тебе нормального мужика.

– Пошел ты! – смеялся Мансур. – Все у нас нормально. Лучше себе найди упругую попку в кожаных штанах, и желательно, чтобы у избранницы была густая борода. Прям как ты любишь.

Владик на это лишь показал средний палец и ушел с улыбкой на лице в другую комнату.

– Решено, – раздался голос Владика, – мы идем в клуб. Я поехал за таблами, а то после вручения не до этого будет.

– Идиот, – с усмешкой проговорил Мансур, когда закрылась входная дверь. – Когда Славик-то приедет?

– Через пару часов. Сам скоро начну собираться его встречать. А ты опять к Кристине? Вечером-то с нами посидишь? Возьми ее хоть с собой.

– Ей не нравятся наши посиделки. А вот в клуб завтра, думаю, согласится.

– Владик прав, она пользуется тобой.

– Идите на хер. Я люблю ее, и точка. Сам решу, что верно. Вам просто не понять чистой любви. Вы просто завидуете. Мы с Кристи единое целое. Я все для нее сделаю.

Мансур больше ничего не добавил, только развернулся и оставил меня одного, скорее собираться на встречу к Кристине. Мне было плевать на то, что творилось в его отношениях. Он был прав, это его жизнь, и я был полностью за, чтобы туда не лезть, лишние проблемы только грузили мне мозг, чего очень сильно не любил.

В след за Мансуром я вылетел из квартиры встречать Славика на вокзале. Его внезапная просьба приютить приятно шокировала. Мне всегда казалось, что мои друзья из Нижнего дальше Ястребской области никогда не вылезут, но встретиться со старым знакомым очень хотел, я скучал по нему, как и по Кулаку. Мне не хватало другой точки зрения.

Со Славиком мы толком не общались шесть лет, о его жизни знал только по фотографиям из социальных сетей. В его снимках мелькали его близкие со всей привычной бытовухой из Нижнего, общежитие Ястребска с его новыми друзьями, которые из раза в раз повторялись, что не могло не радовать, что Славик после нашего прощания отыскал новых друзей. Хотя чему я удивляюсь, он всегда притягивал к себе людей. Но главное, что не ушло от моего взора, в разные годы мелькал на фотографиях Кулак, за этого мерзавца я переживал сильнее всего, потому что он пережил действительно сложные потрясения, с которыми мои проблемы казались пшиком. На тот момент я не представлял, каково потерять всю свою семью.

Славика встречал на Казанском вокзале, на котором я не появлялся с момента приезда в Москву. В памяти совсем затерялись воспоминания о площади трех вокзалов и ориентировался как в первый раз.

– Игорек. Ватин. Как же рад тебя видеть! – Я с трудом успел на платформу, но с тяжелой отдышкой встречал Славика и открывал свои объятья для приветствия старого друга. Он, не жалея сил, захватил, как в спарринге, отчего косточки заныли. – Ах, ты чертик, как же отъелся здесь. Видимо, столичная жизнь в радость.

– Ну вроде того. Для себя не жалею.

Славик был впервые в Москве. Для него все в новинку. Если обычным делом было колесить на электричках по деревням Ястребской области, то метро для него стало великим открытием. Он, не закрывая рта, следил за работой турникетов, эскалаторов и вагонов метро. Я пытался вспомнить свой первый приезд в столицу, но воспоминания ничего не могли поднять. Помню, что приезжал в детстве с мамой или с экскурсионным автобусом от школы. За последние годы Москва успела наскучить, хотелось большего. Поэтому удивления Славика дивили меня. Он явно рвался изучать столицу, но по нашему плану все экскурсии были запланированы на следующий день, до похода в клуб мы собирались обкатать весь центр. Сперва я хотел, чтобы Славик отдохнул с дороги, ведь сам после любой вылазки тянулся поскорее лечь, но рвение друга меня пугало. Закинув вещи, мы поперлись постигать разнообразие местного фаст-фуда, это для Славика не в новинку, в Ястребске уже присутствовали все пищевые франшизы, но вкус столичной пищи манил больше. Расположившись в ближайшем ресторанном дворике, он скупал еду из каждого кафе. Я боялся его остановить, хотя больше переживал за расходы, но на ценники он смотрел без оглядки.

– Ты это все съешь? – спросил я, пока с ужасом рассматривал горы еды на столе.

– Мне для формы полезно. – Андрей целиком впихивал бургер в свою пасть, и казалось, что он его просто проглатывает. – Ты присоединяйся, не смотри.

– Да я не шибко голоден.

Конечно, я врал. Я постоянно что-то ем, особенно когда под кайфом. Вопрос крылся только в деньгах, чтобы на все хватило.

– Может, для массы стоит что-то побюджетней брать и поэффективней? – Почему-то я переживал из-за денег Славика, боялся, что он все просадит в первый день, а после будет сосать лапу, так как в свое время я угодил в подобную ловушку, когда только приехал.

– Живем один раз. Иногда надо себя радовать. Вот ты никогда не задумывался, ради чего ты живешь?

– А не пофиг? Сам-то ты ответишь?

– Да! Но сперва хочу услышать твой ответ.

– А для чего люди живут? Ради кайфа. Просто у каждого свой.

– Твой кайф в чем заключается?

– Не знаю, спроси что попроще. – Я взглянул на Славика, который пристально на меня смотрел и умудрялся в это же время что-то жевать, и застыдился. – Говорю же: не знаю. Может, поскорее вернуться домой и убиться в хлам.

– Серьезно? – Андрей на этих словах прекратил жевать, хоть щеки оставались набитыми. – Жить в кайф это правильно, но нужно торчать от чего-то… – Он защелкал пальцами перед собой. – Вечно слова забываю. Ну это…короче, не саморазрушаться. Эти вредные привычки лишь создают ложное удовольствие. Я прекратил пить и курить, отчего зажил намного приятней.

– Рад слышать из твоих уст слова Кулака.

– Видимо он раньше нас пришел к этой мысли. Быстрее повзрослел.

– Не поэтому. Он насмотрелся на своего отца и его друзей, какими те становятся под градусом: мерзкие противные старики, которые вместо того, чтобы решать свои проблемы, выбирают беспомощно сидеть на месте и критиковать всех в своих несчастьях. И Кулак от этого дал себе слово не превращаться в таких животных. Его ж тошнило от любого пьянчуги. Не видел разве, как его лицо кривилось при упоминании твоих похождений. Не, Дрон выбрал плыть против течения, в отличие от меня. Он сам кует свое счастье. Я же довольствуюсь простыми радостями: косячок перед работой и после, а иногда даже во время работы, и я счастлив.

– Это ж неправильно, Игорек.

– Да пофиг. Главное, что мне хорошо. И неважно, что будет завтра.

Дальше Славик со мной не спешил спорить. И честно – все равно. Никогда не понимал разговоры о смысле жизни, у каждого своя точка зрения, у каждого своя жизнь, и только мы решаем, какой у нее будет смысл. И неважно, что скажут окружающие. Наше счастье никак не зависит от толпы.

– За хорошего парня, Кулака! – Со строгим лицом, как стопку, Славик опрокинул в себя газировку. – Жалко его, конечно. Видимо, у лучших из нас всегда будет трешак по жизни. Наверное, поэтому они и лучшие, что переживают это. Ты же слышал про его родных?

– Да, но давай о чем-то другом. Я не хочу портить день загонами о семье Кулакова. Что произошло, то произошло. Уже ничего не исправишь.

Пора было уже возвращаться домой, к долгожданной пьянке и очередному провалу в бездну. Малейшее упоминание о Кулаке выводило меня из равновесия. Мысли о его проблемах загоняли в тоску. Рука автоматически тянулась к бутылке, чтобы поскорее забыться. Поэтому после возвращения домой без стеснения перед Славиком выбрал забвение. Я словил его осуждающий взгляд, но было плевать. Когда пришли Мансур с Владиком, у меня не было сил даже поприветствовать их. Каждый из них притащил горы выпивки, до которых мне уже не было дела. Я исподлобья следил за тем, как общаются мои друзья. Славик, видимо, влился в коллектив, тем более Владик должен был его запомнить по вечеринке в Нижнем. Астапов довольно-таки быстро присоединился к моему обществу, осуждая тем временем отказ Мансура из-за скорой встречи с Кристиной.

– Ты че, действительно променяешь корешей на шкуру? Сядь и расслабься! –скомандовал Владик. – Если ты собрался съехать от нас, то это последняя наша встреча. Давай по-человечески мужской компанией ее проведем. Смотри, какой самец к нам сегодня присоединился, – Владик стрельнул глазами в сторону Славика, – так что вечер только для сосисок.

Мансур задумался. После нескольких минут гляделок он достал телефон и принялся строчить сообщения. Владик расплылся в улыбке и завалился ко мне поближе на кровать.

– Надеюсь, ты доволен, – прошипел Мансур. – Кристина обиделась.

– Ды пох! Надо спать с нормальными девчонками, а не с этими шмарами.

– Владос, а кто для тебя нормальные девчонки? Ты всех называешь шмарами. Хотя нет, чего я, для тебя нормальные девчонки те, с которыми ты мутишь. Только после всего они для тебя становятся все равно шмарами. Не находишь эту систему долбанутой? Не думал стать уже взрослым? Рано или поздно тебе придется с кем-то разделить одну крышу.

– Бля, Маник, ты сейчас загоняешь, как Игорек в худшие дни. Давай, присоединяйся лучше. Андрюх, ты как? С нами?

– Не! Не фанат. Мне клево от вашего общества. Большего не надо.

– Бу-у-у, – протянул Владик. – День засран. Один трезвенник, другой семьянин. А какой тусе может идти речь? Да, Игорек? – Он глянул в мою сторону с легкой улыбкой.

– Знаешь, Влад, – отвечал Славик, – я согласен с Мансуром. Это счастье с кем-то разделить свою жизнь.

– Славян, – уже я включился в разговор, – иди ты на! Что за буддист в тебя вселился? Ты раньше таким просвещенным не был. А Святые все скучные. Жизнь их скучная. Так что пофиг на семью, пофиг на заповеди. Главное здесь и сейчас.

– Аминь, – пробормотал Владик, погружаясь дальше в бездну.

Мансур не отставал, хоть и отличала от нас его унылая гримаса. Он был недоволен сложившимися обстоятельствами. В чем-то я поддерживал сторону Владика, что друзья важней любой девчонки, но со временем осознал, что двигало этим чувством: не зависть, не любовь, а обычная скука, без Мансура и мне, и Владику стало бы нечего делать, вдвоем можно заняться куда меньшим спектром дел, чем втроем.

Бесило больше поведение Славика. Он с улыбкой наблюдал за нами, при этом не присоединялся к тусовке. Мне дико хотелось высказаться на этот счет, но так как он был моим гостем, то мне приходилось сдерживаться.

– И часто вы так отдыхаете? – спросил Славик.

– Каждый день, – пробубнил я. – Это наш выбор, Андрюх. Отмахись.

– Я не осуждаю. Просто любопытно.

– Любопытно ему, – продолжал я, – напомнить, кто меня подтолкнул на это? Не уводи взгляд. Мне все равно. Меня все устраивает. Просто если любопытно, то не читай нам морали. Ты ненамного лучше нас. Уже тошнит от твоей правильности, хотя мы оба знаем, что ты не такой.

Чувствовал себя победителем, даже отсутствовал стыд за свои слова. Постоянно жался что-либо сказать, боялся сказать глупость или обидеть кого. Это новое чувство «говорить без страха» будоражило. Останавливаться не хотелось.

Славик мои слова не принял близко к сердцу, что не могло не радовать. Весь остальной вечер мы провели за воспоминаниями об университетской жизни. Особенно с интересом слушали Славика про ястребские общаги. Они сильно отличались от того, что мы видели в Москве. Все же жизнь в провинции и в столице разительно отличалась. У людей совсем разные проблемы, из-за этого разные требования к существованию. Анализируя при этом свою жизнь, понимал, что все у меня сложилось удачно: рядом со мной верные друзья, меня ожидала хорошая работа, свобода от университетских проблем. Моя жизнь была прекрасна.

Память в этот вечер опять провалилась. Не помню, как уснул, не помню, о чем говорили в конце, не помню, куда делся Славик… Когда поднял голову с кровати, то не обнаружил своего старого друга. Я аккуратно свалился с кровати и поплелся по квартире в поисках потеряшки. Славика нигде не было. Полдень был уже позади, время двигалось к скорому сбору отмечать завершение студенческой жизни. В памяти всплывали мои обязанности на этот день. Я обещал Славику провести экскурсию по Москве. Во мне наконец-то проснулся стыд. Все внутри загудело. Глаза бегали по квартире в поисках чем заглушить это неприятное чувство. Пустота.

Я по очереди тряс Владика и Мансура с вопросом: «Осталось ли что?». Ответ отрицательный. Голова гудела от этого только сильней. Дыхание замедлялось, как и сердце. Груз спал, когда увидел на ковре черные точки. Не знаю сколько они там лежали, но я был счастлив приметить забытое добро. Сдвинувшись с мертвой точки, сумел набраться сил позвонить Славику. Мои предположения оказались верны, он не дождался меня и отправился в одиночку изучать столицу. Зла на меня вроде не держал. Мы без проблем договорились вечером встретиться в клубе. Новость он принял без негатива, что не могло не бесить. Уже проскочила мысль, что после вчерашнего он может отказаться. Опасения меня преследовали до самой встречи, но при виде Славика груз спал с плеч.

К компашке присоединился Шурик со своей новой подружкой, чье имя я даже не пытался запомнить, ведь Санек не из верных парней, с каждым годом его влечение к женскому полу переступало все новые границы. Пока мы думаем, что уже кобеля быть не может, он умудряется удивить нас снова. Но это было мое и частично Мансура мнение, Владик же полностью его поддерживал, слюной плевался при виде новых девчонок вокруг Шурика. Возможно, где-то в глубине я сам завидовал, но в голове принимал адекватное решение, что это ненормально. Даже было жалко Шурика, я видел в нем самого одинокого человека на свете, только моя жалость разбивалась об общую картину того, что он представлял. С истории с ящиком вискаря хитрости не убавилось.

В клубе нас уже ждала Кристина, она приехала со своими девчонками раньше. Пока она принимала новую подружку Шурика, мы закинулись таблами. Славик без участия следил за нашим увлечением. Хоть он не смотрел осуждающе, но сам факт внимания меня раздражал. Погружение в клубную атмосферу прошло безболезненно, в отличие от предыдущих случаев. Мой организм не принимал такое увлечение, в первые попытки он отвергал инородные вещества, из-за чего все тело выворачивалось наизнанку, но победа за химией – разум тонул в безумии. Клуб же выполнял роль катализатора, ускоряя погружение. Драм-н-бейс разливался по сознанию лекарственным эффектом и уносил на своей волне, а светомузыка увлекала за собой, заставляя двигаться в такт.

– Ребятки. Друзьяшки мои! – Я полез обниматься к Славику и Владику, оказавшимися рядом. – Как я вас люблю. Как же повезло, что вы такие классные есть у меня. Вы же оба были со мной всегда рядом. – Владик сам покрепче меня обнял, а Славик же держал на расстоянии, когда я выражал телячьи нежности, лишь по-дружески хлопая по плечу и тепло улыбаясь. – Что ж мы все вместе после Родищенска так больше не собирались? Помните, как классно мы там отожгли в конце лета? – До меня снизошло озарение, отчего рассматривал друзей с выпученными глазами и открытым ртом. – Тогда же мы в последний раз виделись со Шпагой! Владик, помнишь Шпагу? – Он лишь отрицательно помотал головой. – Ну как же? Славик-то точно помнит его, он наш близкий друг из Нижнего, но ты тоже должен помнить. Он в тот день сказал очень правильные слова. Я помню их, как будто только вчера он нам говорил. «Надо браткам держаться вместе, одним целым. Расстояние и время нас не разорвут.» Классный парень был. Жалко, как он кончил. Не берег себя.