Эскадра его высочества

Алексей Барон

Эскадра его высочества

1. Бауцен

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОЕГО ВЫСОЧЕСТВУ БЕРНАРУ ВТОРОМУ,КУРФЮРСТУ ПОММЕРНАКОПИЯ: НАЧАЛЬНИКУ КУРФЮРСТЕНШТАБАОБЕРСТ-ГЕНЕРАЛУ Д. ФОН ГРИЩЕНКО

Ваше Высочество!

К операции «БУМЕРАНГ» готовы линейный корабль «Магденау» (стоит на якоре у о. Осеннис) и корвет «Гримальд» (находится с визитом в Муроме). Основная часть эскадры круглосуточно принимает припасы с обоих берегов Теклы севернее Бауцена. В хорошую погоду их мачты просматриваются со стороны Муром-шляхт. Поэтому критическим фактором является время. Прошу Вашего вмешательства с целью ускорить:

a) отгрузку ядер, «мотылей» и брандскугелей для тяжелых орудий;

b) вербовку колонистов.

Гросс-адмирал У. Мак-МагонБорт линейного корабля «Денхорн»02.07.839* * *

В одно погожее утро славный город Бауцен покинул наемный экипаж с четырьмя студентами.

В нем ехали: коренной померанец Франц Кирш, муромский эмигрант Ждан Кузема, потомок беженцев из Покаяны Кэйр Фоло, а также джангарский эфенди Бурхан аль-Чинтал-Уюк.

Собственно, в звании студентов этим господам оставалось пребывать лишь пару недель, до выпускного бала, поскольку все четверо успешно завершили обучение на разных факультетах знаменитого университета Мохамаут. Предстояло только получить дипломы, в предвкушении чего и было решено устроить пикник.

Выбравшись из пригорода, экипаж покатил по широкому Муром-шляхту. Справа от дороги располагались фермы и желтеющие поля, а слева, вплоть до берега Теклы, находились места поинтереснее, давно облюбованные померанской знатью. За несколько столетий чего тут только не понастроили – у самого города теснились настоящие замки, венчающие каждый холм. На землях, освоенных в более спокойные времена, чаще попадались усадьбы, предназначенные не столько для сбережения жизни, сколько для наслаждения ею. Площадь участка здесь прямо соответствовала размерам кошелька, а близость к столице определялась знатностью и связями, однако сам факт обладания любой недвижимостью в полосе между Теклой на западе и озером Тентов на востоке служил прекрасной рекомендацией как в деловых, так и в аристократических кругах. Обычным смертным оставалось со вздохом пересекать этот Элизиум, следуя по единственной здесь федеральной собственности – дороге Муром-шляхт. Замки, живописные рощи, дворцы, бассейны, корты, поля для гольфа, дорожки для верховой езды, – все это великолепие тянется вплоть до большой излучины реки, где дорога выходит к берегу. Именно там, в пятнадцати километрах от ворот Бауцена, начинаются места, доступные без высокомерного приглашения, – общественные пляжи, мотели и пансионаты.

Впрочем, в описываемый день и так называемая Веселая Излучина оказалась недоступной – съезд с Муром-шляхта почему-то перекрывал свежеокрашенный шлагбаум. Извозчик в недоумении придержал лошадей.

– Вчерась еще ничего такого не было, – сообщил он.

– Проезжай, проезжай! – крикнул полицейский, размахивая жезлом.

За его спиной, небрежно опираясь о штуцеры, стояли двое солдат в форме морских пехотинцев. А километрах в трех за их спинами, над верхушками сосен, различались мачты крупного корабля.

– Тяжелый фрегат типа «Такона», – с уважением сказал будущий кораблестроитель Ждан Кузема. – Шестьдесят шесть орудий.

Морские солдаты переглянулись. Но товарищи Ждана его сообщением не слишком заинтересовались. Их мало интересовало количество пушек. Господа студенты дружно выразили неудовольствие.

Однако на полицейского это не произвело впечатления.

– Ничем не могу помочь. Таков приказ, господа. Запретная зона.

– Запретная зона? – поразился Франц. – Здесь, в купальнях?

– Да уж с утра.

– И надолго? – спросил мэтр Фоло, расстегивая пыльник так, чтобы его юридические петлицы стали доступны обозрению.

Полицейский взял под козырек.

– Не могу знать, ваша честь! Но сегодня оцепление не снимут, это точно. Попробуйте проехать дальше на север.

Кэйр, главенствующий в компании, посмотрел по сторонам, словно надеясь, что угрозу, внезапно нависшую над их планами, отведет какое-нибудь столь же нежданное обстоятельство.

– О! Вот и оно, – пробормотал Фоло.

Со стороны Бауцена приближалась открытая двуколка. В экипаже ехал морской офицер весьма солидного водоизмещения с круглой и вроде бы добродушной физиономией.

Господа студенты радостно загомонили, разулыбались и принялись махать руками, делая разнообразные знаки, свидетельствующие об их отчаянной нужде. Офицер пожал плечами, что-то сказал матросу-ездовому, двуколка остановилась.

Кэйр с достоинством поклонился и по всем правилам отрекомендовался. Офицер приложил руку к козырьку.

– Фрегаттен-капитан Ойген фон Штоль. Всегда рад студентам. Только не просите, чтобы вас пропустили к берегу.

– Да? Но почему же?

– Это не в моей власти.

– Что, совсем невозможно? – грустно спросил Ждан. – Даже если гром грянет?

Фон Штоль усмехнулся и выразил сомнение. И тут же понял, что зря: гром грянул. Точнее, не гром, а некий отдаленный гул. Далеко на юго-востоке, где-то над снежными Драконьими горами, появилась блестящая точка. Глаза капитана округлились.

– Сударь! Да вы колдун. Шутка ли, аэролит накликали.

– Аэролит? А что это, герр фрегаттен-капитан? – спросил Франц.

– Аэролит, сиречь небесный камень. Так называют метеоры и болиды.

– Ну, Кузема, ты и даешь… – покачал головой Бурхан.

– Я не хотел, – заволновался Ждан. – Честное слово, это нечаянно получилось. Случайность, господа, чистая случайность!

Случайность грохотала все сильнее. За ней вырос хвост черного дыма.

– Бог ты мой, – испугался полицейский. – Вдруг это самое… на Бауцен грохнется? А у нас в участке только недавно ремонт сделали.

– Не должно, – сказал фон Штоль. – Летит в сторону границы. Это есть… очень… уместно. Судя по высоте, болид упадет в Покаяне. Где-то в районе плато Тиртан.

– Местность там лесистая, скалистая и безлюдная, – вставил Бурхан.

– Йа, – согласился фрегаттен-капитан. – Не думаю, что кто-то пострадает. Но вам, господа студенты, силы небесные ничем не помогут.

– Что, даже болид? – переспросил Ждан.

– Даже болид, даже появление самих небесников, не к ночи будь помянуты. Знаете, наш адмирал человек не слишком суеверный. Требует выполнения приказов вне зависимости от того, что падает сверху.

– Эх, – с досадой сказал Франц. – Дас ист пикник капут.

– Капут? Ну почему? Мой совет: попробуйте проехать дальше к норду.

– Похоже, ничего другого не остается.

Фрегаттен-капитан сочувственно кивнул.

– Боюсь, что так. Всего доброго, господа!

– Семь футов под киль, – уныло пожелал Кузема.

Фон Штоль вдруг перестал улыбаться.

– Спасибо, – сказал он. – Нам это пригодится.

* * *

Дорога шла вдоль Теклы. Съездов к реке попадалось много, но все они оказывались перекрытыми. Везде их ожидало одно и то же: смешанные кордоны полиции и морской пехоты, а над прибрежными лесами то там, то сям торчали черточки мачт. К берегу беспрепятственно проезжали только крытые военные фуры.

– Похоже, что кригсмарине затевает какие-то крупные маневры, – сообщил Ждан.

– Да, – с досадой согласился Франц, – эти морячки просто задались целью испортить нам праздник!

Время близилось к полудню. Нетерпеливый архитектор уже предложил было возвращаться, посчитав дальнейшую поездку бесполезной. Но тут зоркие степные глаза Бурхана чуть ли не в километре впереди все-таки углядели едва заметный разрыв между деревьями.

– Эй, любезный! Ну-ка, пошевели лошадок, – крикнул эфенди.

Кучер щелкнул кнутом, экипаж покатился быстрее. Вскоре они достигли нужного места, – поворота в узкую аллею между столетними соснами. Таинственную, тенистую, манящую. И никого там не было, – ни полицейских, ни солдат, ни праздно гуляющих агентов с корзинками грибов.

– Неужели повезло? – удивился Ждан. – Ну-ка, ну-ка, вперед, наш добрый Харон! То есть, поворачивай.

Экипаж наконец покинул заколдованный Муром-шляхт. Над ним тотчас сомкнулись кроны сосен. Но сквозь ветви пробивались яркие полуденные лучи, пронзая лес столбами света. У основания этих столбов ярко зеленела трава, рдели бусинки созревающей костяники. Стучал дятел, кому-то увесисто отмеривала годы кукушка. Пахло смолой. Потом к этому аромату начал примешиваться слабый запах тины, – со стороны реки подул ветерок.

– Прелесть, – сказал Франц. – Только лесных нимф и не хватает!

– Будут, – пообещал Бурхан.

Кэйр покачал головой.

– Очень странно.

– Что странно?

– Что вся эта прелесть не огорожена знаками частной собственности, вот что странно.

– Да. С прелестями такое бывает редко, – согласился Бурхан, дитя гарема.

* * *

Оставляя по правую руку длинную кирпичную ограду, они выехали к лесистому мысу. Между деревьями и урезом воды там тянулась полоса чистого песка, а из леса струился бормочущий ручей.

– Идеальное место, – оценил Бурхан, очень гордый тем, что благодаря его бдительности все обернулось так удачно.

– Но все же, чья это вилла? – сказал Кэйр, разглядывая кирпичный забор справа. – Не помню ее на карте.

Монументальный забор был очень высок, примерно в три человеческих роста. За ним густо росли голубые ели, а дальше – толстые старые сосны. Забор и два яруса хвойных крон совершенно скрывали внутреннее пространство усадьбы. Только в одном месте между деревьями краснел кусочек крыши.

– Очень уединенное гнездышко, – оценил Ждан. – И что за людоед там поселился?

– Весьма состоятельный, – заметил Кэйр. – В участке не меньше гектара.

– Если не два.

– Вполне может быть и три.

– Эй! Пора разгружаться, – нетерпеливо сказал Бурхан, торопясь наверстать упущенное время. – Разве мы нарушили какой-нибудь хитрый закон?

– Да вроде нет.

Архитектор Кирш страшно оживился.

– Тогда – за дело. Шнелль, шнелль, майн либер штудентен! Жизнь проходит! Хватайте ее за каудатум! То есть, за хвост.

– Бутылки не побейте, – предостерег Ждан. – Ибо это единственное оружие, которым мы располагаем.

– Против кого, чудак? Мы же не в эмиратах и не в диком Ящерленде. И вообще, зачем цивилизованным людям оружие?

– Дорогой мой, цивилизованный человек отличается от дикаря прежде всего оружием.

– Ну, ты и сформулировал!

– Попробуй опровергнуть, – проворчал Ждан.

* * *

Экипаж загнали под деревья.

Хозяин выпряг лошадей, напоил их из родника, привязал, а после этого завалился спать. Он был нанят до вечера, из блаженного возраста, когда бултыхание в воде доставляет удовольствие, давно вышел, а детектив про глупых покаянских шпионов, изо всех сил описанных неким господином У. О. Купадником, успел дочитать еще утром. Словом, выбора у бедняги не было, чем он с удовольствием и воспользовался.

Господа же студенты закопали бутылки в песок, корзину с провизией перенесли на берег, там же расстелили большие махровые полотенца. После этого, наконец дорвавшись до реки, больше часа азартно плескались, гонялись друг за другом и ныряли в поисках предсказанных русалок.

Потом с большим аппетитом пообедали, со вкусом выпили, выкурили по трубочке, сыграли в бридж и мирно задремали под шум мелких речных волн, под шорохи леса, под меланхолические крики чаек. Сытые, довольные, разморенные, и уже чуть-чуть обгоревшие.

Однако идиллия продолжалась не слишком долго. Сначала Бурхан, затем Кэйр и Франц были разбужены посторонними звуками. Проснулся даже известный соня Ждан, как это было ни странно.

* * *

Звуки доносились из-за поворота реки. Примерно в полумиле от пляжа над верхушками деревьев показались мачты. Ветер доносил хлопанье парусов, крики матросов, облепивших реи. Разворачиваясь, корабль на несколько минут показался из-за лесистого острова, но потом вошел в бухточку и вновь скрылся, оставив над деревьями только стеньги.

– Вот это да, – изумленно сказал Ждан. – Знаете, что это было за судно?

– И что это было за судно? – лениво поинтересовался Бурхан.

– «Поларштерн», господа. Разрази меня гром – «Поларштерн»! Яхта самого курфюрста.

– Ну да, – сказал Кэйр. – Ты уверен?

– Обижаешь, судья. Я с закрытыми глазами могу нарисовать чертеж этого роскошного корабля.

– Еще один сюрпри-из…

– Ну и что? – пожал плечами Бурхан. – Курфюрст тоже имеет право на маленький пикничок. Монаршая работа – она, знаете, какая? Тяже-о-лая. Ох!

Бурхан зевнул и повернулся на бок, собираясь еще разок как следует вздремнуть на свежем воздухе. Только спать в тот день никому уже не пришлось. Внезапно в шаге от полотенца эфенди в песок вонзилась самая настоящая боевая стрела. Длинная, черная, с черным же пером на конце.

Бурхан подскочил.

– Что… что за провокация?

– Где? – спросил Ждан.

– Да вот, рядом с моей пяткой! Ашшауз саксаул…

Франц взял стрелу, и его брови поползли вверх.

– Это мало походит на стрелу Амура, – авторитетно сказал он.

– Да уж…

Господин Кирш нахмурился и двинулся в сторону кирпичного забора. Нежданный подарок мог прилететь только оттуда.

– Гершафтен! – строго крикнул Франц. – Дас ист плохие штюки!

За оградой завозились. В воротах открылась калитка. Из нее вдруг белым мотыльком выпорхнула девушка.

Пробежав с десяток шагов, она увидела Франца и в крайнем удивлении остановилась.

– Оп! – сказал Бурхан.

Франц же не смог вымолвить ни слова. Вероятно, ожидал появления либо сорванца в штанишках на помочах, либо, на худой конец, усатого дяди из спецподразделения по борьбе с ящерами, а тут вдруг эдакое легконогое чудо…

Так они и замерли – Франц со стрелой, и девушка, поднявшая руку, чтобы эту стрелу забрать, но, похоже, забывшая о своем намерении. Оба высокие, статные, белокурые, в самом расцвете сил и молодости. Не отрываясь, смотрели они друг на друга. Секунду, вторую, третью. Потом их щеки одновременно начали наливаться краской.

– И что за шум? – осведомился Ждан, отрываясь от созерцания стройных мачт «Поларштерна». – Что за вопли?

– Моменто мори, – пробормотал Кэйр.

– Какое моменто, какие мори? Ты о чем, старик?

– Тихо! Не видишь?

Ждан протер глаза.

– Ого! Втюрились. Готово дело.

– Да. Безнадежный случай.

– Угу. Молниеносная форма.

– Ах, – мечтательно сказал Бурхан. – До сих пор про такое я читал только в книжках мадам де Шарман. Как замечательно!

– Ничего замечательного. Архитектуре Поммерна нанесен страшный удар, – сурово возразил Кэйр.

– Да. Проект нового дилижанс-вокзала определенно откладывается на неопределенное время… – поддержал Ждан. – Поскольку наш друг теперь будет несусветно занят…

– …можно заказывать панихиду по его свободе.

– Эх, Францик, – вздохнул Кэйр. – Не уберегли мы тебя!

Бурхан беззаботно пожал плечами.

– Да чего вы такие… заупокойные? Подумаешь – влюбился. Тоже мне трагедия.

– Еще какая, – мрачно сказали ему. – Сам увидишь. Это у вас, в султанате, жены пока сохраняют покорность. А в Поммерне такое качество вынуждены проявлять мужья.

– Э-э! Да так же нельзя, – сказал Бурхан. – Что вы в самом деле! Женщина, получившая власть, перестает быть женщиной. А если их соберется много… О! Да наша Артемида не одна…

* * *

Из калитки вышли еще две девушки. Они обменялись изумленными взглядами. Одна держала в руках настоящий боевой лук. Большой, резной, с костяными накладками, явно сработанный где-то за Драконьим хребтом. Ящерами то есть.

Девушка с луком покачала головой:

– Поразительно, как они подходят друг другу. Но как это не вовремя…

– Изольда не переменит решения, не волнуйся, – сказала вторая.

– Ах, знаю, знаю. Только жаль. Действительно, замечательная пара.

– Великолепная!

Наскоро одевшись, к ним приблизились господа Фоло, Кузема и Бурхан. Сняли только что надетые шляпы и представились.

Девушки присели в легком реверансе:

– Камея, Инджин. Очень приятно.

– Замечательная погода, – монументальным голосом сообщил Бурхан.

– Вы совершенно правы, – улыбаясь, ответила Камея. – Разгар лета, что может быть прекраснее?

– Вы, сударыня!

Кэйр моментально нарвал цветов и преподнес букетик, а Бурхан учтиво поклонился. Оба старались не оборачиваться. Но Ждан все испортил.

– Послушайте, – заявил он, тыча пальцем. – Надо бы как-то вывести из оцепенения этих сомнамбул.

Девушки смущенно переглянулись. Кэйр и Бурхан наступили Ждану сразу на обе ноги, но муромский увалень и не подумал униматься.

– Эх, оставьте, господа! Не делайте из меня калеку. Видите ли, есть процессы, которым невозможно помешать. Уж я-то знаю. А раз так, то лучше помогать. Вы не согласны, мадемуазель?

– Отчего же… – отозвалась Камея.

И посмотрела на подругу. Инджин пожала плечами.

– А как помогать?

– Для начала стоит вернуть пострадавших во вменяемое состояние, – предложил Ждан.

– Правильно, – поддержал Бурхан. – Давайте представим их друг другу. Раз уж все мы остались живы.

– О, примите наши извинения, сударь, – сказала Камея, безуспешно пытаясь спрятать за спиной лук. – Боюсь, что мы развлекались несколько… экстравагантно.

– Точнее, почти что дико, – рассмеялась Инджин. – Но вполне можем оказать медицинскую помощь. Никто не ранен?

– Разве что сюда, сударыня, – галантно сказал Бурхан, хлопая себя в широкую грудь.

– Ну и ну, – проворчал Кузема. – Да что же это творится-то сегодня?

– Флюиды, – загадочно выразился Кэйр.

– Да, странная встреча, – согласилась Камея. – Все в порядке, Руперт, – неожиданно добавила она, не оборачиваясь.

В калитке молча поклонился высокий, атлетически сложенный мужчина с двумя пистолетами за поясом. Он придерживал за ошейник здоровенного цербертина. Так же, как и хозяин, собака неприятно молчала, но при этом не кланялась.

* * *

Возникла напряженность. Чтобы ее сгладить, Франца и Изольду поспешно представили друг другу, но это не помогло, оба стояли истуканами, продолжая краснеть. Неловкость не рассеивалась.

– И что же теперь делать? – спросила Инджин, обращаясь к Камее.

Видимо, именно этой девушке по каким-то причинам принадлежало лидерство в их компании. Несмотря на то, что Изольда выглядела постарше.

Камея взглянула на мачты «Поларштерна», потом – на молчаливого Руперта и его собаку, посмотрела на свой лук и с улыбкой сказала:

– Ну, поскольку господа студенты остались живы… Думаю, следует взять их в плен.

– О. В плен. А что? Замечательная идея! – обрадовалась Инджин. – Господа студенты, вы не откажетесь запоздало пообедать с нами? Или наоборот, рановато отужинать? Словом, пополдничать?

Услышав это предложение, Франц вдруг обрел дар речи.

– Йа, йа, конечно! Это так великодушно. Данке! Очень большой спасибо.

– Право не знаю, мадемуазель, – сказал Кэйр. – Мы свалились на вас совсем неожиданно.

– Это мы на вас свалились.

– Все равно не хотелось бы доставлять лишние хлопоты.

– Для нас это будут приятные хлопоты, господин Фоло, – любезно сказала Камея.

Студенты нерешительно переглянулись.

– Дорогая Камея, но, быть может, господам неприятна наша компания? – наивным голосом спросила Инджин.

Она была изящно-миниатюрной, с гривой черных волос, миндалевидными глазами и неотразимой родинкой на пухлой щечке. Словом, чертовски хороша.

– Что? Как? – всполошился Бурхан. – Вы неприятны? Да ни в коем случае!

Он просто рванулся к собаке в калитке. Кэйр все еще колебался, а когда он колебался, последнее слово принадлежало муромскому увальню.

Ждан махнул рукой.

– Да ладно, ваша честь. Брось манерничать! Пойдем. В самом деле, почему бы не перекусить? И давайте же посмотрим, что там, за калиткой!

* * *

За калиткой находился вовсе не двор, чего можно было бы ожидать, а все тот же лес в своем естественном продолжении. Только полоса елей вдоль забора явно была посажена человеческими руками. Зато какие-либо пошлые фонтаны, скамейки, дорожки, беседки или цветники полностью отсутствовали. Везде росла трава, в которой чернели прошлогодние шишки да розовели шляпки грибов.

Земельный участок имел впечатляющие размеры. В одну сторону забор шел вдоль берега, переваливал взгорок, и не было видно, где он там заканчивается. А с другой стороны стена поворачивала к Муром-шляхту и господа студенты припомнили, что тянется она почти до самой дороги. То есть самое малое – с полкилометра. И на всем этом пространстве имелось всего одно-единственное строение.

Примерно в сотне метров от калитки находился невысокий холм, на котором стояла вилла. Здание было сложено из старых, кое-где потрескавшихся, но покрытых лаком и потому сохранивших приятный естественный цвет бревен.

Фасад, обращенный к реке, представлял обширную веранду с распахнутыми по случаю теплой погоды окнами. От веранды к дорожке спускалась крутая лестница с красными ступенями. Первой по ней взбежала Камея. Обернувшись, она подождала, когда поднимутся остальные, а потом с уверенностью хозяйки предложила располагаться в низких плетеных креслах.

– Мы вас на некоторое время покинем, – сказала она, извинившись. – Поскучаете?

– Немножко, – уверила Инджин, очаровательно улыбаясь.

Перед тем как уйти, Камея выглянула в окно и попросила пригласить в кабинет некоего господина де Нанжа. Голубоглазая Изольда ничего не сказала, но на пороге дверей, ведущих во внутренние покои, вдруг зябко повела открытыми, едва загоревшими плечами. Франц при этом вздрогнул.

– Да не пялься ты так, – сказал Кэйр.

– А что, заметно? – удивился архитектор.

– Да как тебе сказать. Не то, чтобы слишком…

– …но в глаз бьет, – давясь от смеха, продолжил Ждан.

* * *

Скучать гостям вообще не пришлось. Сначала на веранде появились две хохотушки-горничные. Щебеча, они расстелили на столе скатерть, поставили вазу с цветами, принесли ящичек с превосходными сигарами, а после этого бесследно исчезли. Им на смену пришла несколько полная, но очень красивая женщина с умными и добрыми глазами.

– Меня зовут Магдой Андреевной, – представилась она.

И предложила господам студентам освежиться перед обедом. Получив согласие, повела их в туалетную комнату.

А господа студенты не успевали удивляться. Если снаружи бросалось в глаза подчеркнутое уважение к ландшафту, к естественной флоре, без труда угадывалось явное желание ограничиться самыми малыми изменениями, то внутреннее убранство виллы удивляло полной противоположностью, – количеством вложенного труда. Стремление к максимальному комфорту и даже к расточительности здесь чувствовалось с первых шагов. Уже в коридоре гости ощутили насыщенный, но тонкий и удивительно приятный аромат. Архитектор Франц воскликнул, указывая на стенные панели:

– Да это же настоящий сандал, господа! Я не ошибаюсь?

Магда Андреевна слегка улыбнулась.

– Панели не целиком сделаны из сандала, в них вставлены отдельные дощечки.

– Хорошая штука этот сандал, – заявил Бурхан, поводя носом. – А где он произрастает?

– На материке Изгоев, – грустно сказал Франц.

Он начинал сознавать, что соединить свою судьбу с девушкой, живущей в подобной роскоши, будет весьма непросто, если вообще возможно. Это его страшно расстроило, поскольку он уже твердо решил судьбы соединять. На всю жизнь, до гроба. Только вот какого гроба – сандалового?

А в туалетной комнате пришла очередь удивляться инженеру Куземе.

– Вы посмотрите, посмотрите, – восхищался он. – Бронзовые краны, фарфоровые раковины! Франц, глупая голова, тут же полноценная канализация!

– Что? Какая канализация?

– Да еще и горячая вода есть. И все это – среди леса!

– Принцесса… среди леса? – пробормотал Франц.

– Блеск, – кивнул Кэйр.

Туалетная комната действительно блистала. Она была облицована кафелем, сияла чистотой. Из нее не хотелось уходить.

– Да, – сказал Бурхан. – Это ж сколько нужно денег, чтобы так жить?

– Кажется, мы угодили в сказочный замок, – проворчал Ждан, утираясь хрустящей салфеткой.

– По ошибке, – вставил Кэйр, протягивая ему полотенце.

– Надеюсь, что не к людоеду, – хохотнул Бурхан.

И от его хохотка всем вдруг стало немного не по себе.

– Нет, – после некоторого молчания веско сказал Кэйр. – Не к людоеду. К кому-то более значительному.

– Утешил, – уныло пробормотал Франц.

Кэйр сочувственно положил ему на плечо руку.

– Встряхнись. И постарайся за столом не сидеть бучилой. Знаешь, где решаются человеческие судьбы?

– Что, в туалете?

– Нет. Судьбы решаются именно за столом. В туалете за них расплачиваются.

Лицо влюбленного внезапно прояснилось.