Тайны Острова Санта Круз

Часть Вторая

Эпилог

Рокот набегающих на камни волн был успокаивающе знаком. Я открыла глаза и уставилась на гигантский грот, вытесанный в скале океаном. Я лежала на песке, почему-то в спасжилете, распластавшись на мокрой гальке. Солнце уже закатилось за горы, и мне было холодно. «Заснула на пляже, надо же!»– пронеслось в голове. Соображала я медленно; затылок нестерпимо болел, и меня мутило. Наконец до меня дошёл смысл происходящего, и я рывком поднялась с камней. «Флибустьер» исчез! Передо мной расстилалась все та же уютная бухточка под названием Фрайз. Еще утром в западной части этой бухты качался на волнах мой «Флибустьер», а сейчас бухта была совершенно пуста. Я взобралась на прибрежную скалу, и, напрягая глаза, пыталась увидеть деревянную мачту, красный киль, – хоть что-нибудь, намекающее на затонувшего по какой-то причине «Флибустьера». Но тщетно: мой кораблик как в воду канул.

Вечерний бриз принёс терпкий запах нагретых холмов острова. Трещали цикады. Где-то рядом пряталась миниатюрная островная лиса: длиною с кошку, с пушистым хвостом и раскосыми глазами, она подходила совсем близко, притворно зевая и принюхиваясь. Любопытство её было сильнее страха. Это создание, почти исчезнувшее с лица земли, совершенно покорило моё сердце, превращая меня в истукан с очарованными глазами при одном только её появлении. Островная лисица была моим безусловным божеством: я совершенно не понимала, как она, такая маленькая и любопытная, выжила в этом мире. Мыши здесь были гигантскими, и питалась она, очевидно, ягодами и ящерицами, – островная мышь ей была буквально не по зубам. Мой крошечный «Флибустьер», разумеется, также принадлежал особому миру миниатюр, и тоже вызывал моё беспредельное восхищение… Его украли, – я не могла найти другую причину его отсутствия. Удар, который я получила по затылку, взбираясь на палубу после своей утренней экскурсии на байдарке вдоль берега, только подтверждал мою версию: кто бы это ни был, охотился он не за мной. Я была скорее помехой, чем жертвой… Скорее всего, от удара я потеряла сознание, и меня вынесло на берег. Не утонула я , очевидно, только благодаря своему спасжилету, надеваемому исключительно для береговой охраны. Спасательный жилет, выходит, меня спас.

Я автоматически просчитывала свои варианты, молча глотая слёзы: хоть я и была выброшена на берег острова, но всё же этот остров был обитаем, по крайней мере в летний сезон. Я знала, что здесь есть туристические базы, да и в соседних бухтах стоят на якоре яхты. Но вот мой маленький беззащитный «Флибустьер» – где он сейчас? В чьи злые руки он попал? С «Флибустьером» у меня исчезли деньги, документы, все мои капитальные вложения в приборы и карты. «Флибустьер» – это мой дом, моим верный друг и товарищ. Я обязательно найду тебя, мой крошечный кораблик!

Глава первая. Родом из детства

Путешествие моё на «Флибустьере» возобновилось лишь год спустя после злосчастных событий в Сан-Симеоне. Сначала все было просто превосходно: Дейв отрекламировал свои ветряки во время парусной регаты Морро-Бэй – Авила Бич, «Флибустьер» выиграл приз зрительских симпатий, и наутро после регаты к нам пожаловали первые журналисты. Я рассказывала о том, как устроен «Флибустьер» и показывала все закоулки мини-яхточки. В статьях меня называли «минималистом в квадрате», а женский журнал даже опубликовал мой рецепт рыбного пирога. Все, казалось бы, шло прекрасно, но меня всё больше беспокоил хирургический шов на левом боку. Рана, поначалу казавшаяся пустяковой, никак не хотела заживать: её края оставались красными и набухшими. После регаты кожа вокруг швов стала почти горячей на ощупь.

Я позвонила в больницу. Несмотря на явные признаки инфекции, на приём меня записали с перерывом в две недели. За это время и копыта можно отбросить, – решила я и попросилась на сканирование у своего знакомого доктора. На снимках было четко видно, что в моей утробе торчит чужеродный предмет треугольной формы. Тут же набрав номер телефона хирургического отделения, я обвинила всех и каждого в непрофессионализме и пригрозила нажаловаться больничному начальству и прессе. В результате такого прессинга меня мгновенно положили на операцию. Оказалось, что во мне остался кончик ножа, которым меня ткнул Вован. «Обломился об мои железные мышцы!» – пыталась я шутить с медсестрами: они- то были здесь ни при чем. Очевидно, вытаскивая нож, медики решили, что русское холодное оружие всегда имеет странную форму трапеции, и даже не пытались сообщить хирургу, что кончик у ножа отсутствует. Так или иначе, меня резали и зашивали, потом снова резали и снова зашивали. Долгое время я ходила перебинтованная вокруг толстой абдоминальной прокладкой с абсорбирующими свойствами, туго прижатой к моему животу.

Дейв, понимая, что мне придется отложить свой пробег по побережью на неопределенное время, гостеприимно предложил поставить «Флибустьер» в гараже своего дома. Я согласилась, чувствуя себя абсолютно несчастным человеком: я оказалась без своей яхточки, которая давно стала моим домом, с уродливым разрезом на боку, без работы и без денег, так как все мои сбережения ушли на оплату больничных счетов… Дейв, безусловно, вел себя по-джентельменски. Поставив трейлер с «Флибустьером» в теплый гараж, он предложил мне пожить у него, пока я не стану чувствовать себя лучше или, по крайней мере, двигаться немного быстрее. Тем более что места у него было более чем достаточно. Его дом оказался старинной постройки, в три этажа: наверное, он был возведен для местной элиты лет сто назад. Дом перешел ему по наследству от отца, вместе с красным кабриолетом и двухмачтовым кечем «Дульсинея», стоящим в марине Морро Бэй. Я подозревала, что мой гостеприимный хозяин получил и наследство в виде крупной суммы на банковском счету, – содержание таких хором и яхты стоило немало денег. Впрочем, согласно уверениям Дейва, оплата за коммунальные услуги равнялась нулю, потому что всё, включая подсос воды, работало на ветряных и солнечных батареях. Дом его был всегда хорошо протоплен, светел и сух, и в нем было очень комфортно прятаться от летних туманов Морро Бэя.

Вечерами, завернувшись в плед, я забиралась с книжкой в широкое кресло и часами просиживала в библиотеке, вдыхая почти забытый запах фолиантов в твердых переплетах. Дейв обычно сидел за массивным письменным столом, и настольная лампа отбрасывала желтоватый кружок на блокнот, в котором он делал быстрые пометки, не сводя глаз с экрана компьютера. Иногда я поднималась с кресла и, придерживая повязку на животе, продвигалась вдоль стеллажей, водя пальцем по корешкам книг. В отличие от Дейва, я носила свою коллекцию книг размером в пятьсот томов на маленькой электронной планшетке и по фолиантам особо не скучала, но само пребывание в домашней библиотеке приносило мне чувство покоя и невероятного уюта. По вечерам Дейв всегда работал за компьютером, но, тем не менее, с видимым удовольствием вступал со мной в беседу. Иногда я зачитывала ему какой-нибудь абзац, и мы часами развивали понравившуюся тему, выхватывая с полок книги, цитируя авторов, – каждый доказывая свою правоту.

Однажды я увидела тоненькую книжку в дешевом бумажном переплете, под названием «В одиночку против Атлантики». Полистав страницы, я наткнулась на фотографии и, не веря своим глазам, уставилась на знакомые обводы миниатюрной яхты.

Торжествующе потрясая книжкой, я закричала:

– Дейв! Ты не поверишь! Я нашла что-то совершенно потрясающее у тебя в библиотеке!

Дейв, улыбаясь, подошел поближе и сел рядом в кресло:

– Что ты нашла, Дин?

– Смотри! – я показала ему фотографии, – это «Янки Гёрл» – трехметровая парусная лодка, в которой Джерри Списс совершил переход через Атлантику и Тихий океан. Я детстве прочитала отдельные главы этой книги в русском журнале «Катера и яхты». А у тебя – целая книжка! Просто не могу в это поверить!

– Так ты, выходит, все заранее запланировала и построила «Флибустьер» с оглядкой на «Янки Герл»?

– «Янки Герл», «Тинкербель», «Акрок Австралиус», «Гилтспур», «Бриз»… «Лена» и «Саид» Жени Гвоздева, наконец. Слышал о таком? Он на легкой пластмассовой «Лене» вышел в океан через Каспийское море. В перестройку, в холодину, зимой… Тогда не то, что тушенкой или там газом для горелки запастись, – сахар и чай купить невозможно было. А потом построил крошечный «Саид» и спустил его с балкона на веревках в грузовик… Ладно, это тебе не понять…

– Почему же не понять? Он очень любит ветер и свободу… А интересно, какая самая маленькая лодка пересекла океан?

– Точно не скажу, но, по-моему, это был британец МакНелли, и его супер яхта «Вера Хью II» была чуть больше метра, и стоила Британии пятьдесят пять тысяч фунтов стерлингов… Он шёл через океан сто пять дней. Но возможно, его победил американец Хьюго Вилен, – они в восьмидесятых и девяностых с ним всё время соревновались: у кого меньше…

Дейв чуть не подавился от смеха:

– У кого меньше! И потратить восемьдесят тысяч долларов! На лодку, в которой невозможно даже сидеть, не говоря уже обо всём остальном… Откуда ты это всё знаешь?

– Я просто в детстве под парусами ходила, а по ночам читала про своих героях. Как раз тогда и была эта лихорадка путешествий на маленьких лодках… Сейчас по-прежнему рискуют, но теперь это – риск разбиться на огромной скорости в легчайшем катамаране. А в Сакраменто я скучала по морю, вспомнила свою детскую мечту и решила попробовать построить маленькую яхточку. Если и не пересекать океан, то хотя бы залив Сан-Франциско… Но и для коварного залива надо было строить что-нибудь надежнее… Вот и получился «Флибустьер», – парусная лодка с кабиной…

– Ага, а еще с водонепроницаемыми отсеками, шестью разными парусами, с дополнительным балластом в виде запаса воды на два месяца и десятикилограммовым якорем… Строили швертбот, получился теплоход…

– Это у меня нечаянно как-то получилось!

– Врешь ты все, Дина. Всё ты заранее спланировала. Надо признать, что твоя лодка, по сравнению с «Вера Хью II», – это просто гигант! Я вообще удивляюсь, что ты этот британский рекорд решила не бить. А ставить твой «Флибустьер» на трейлер – это наказание божеское. Это же надо – метр осадки у четырехметровой лодки! А вес больше полутоны! Вся набережная собралась смотреть на это чудо-юдо, из воды выходящее!

– Фоткали?

– Еще как!

– «Флибустьер» всегда фоткают. Он у меня уникальный и фотогеничный, – соглашалась я.

.... В другой раз на полке обнаружился «Алхимик» Пауло Коэльо, и я стала расспрашивать Дейва об его детских мечтах и его Легенде:

– Помнишь, там такой юноша – пастух мечтает найти сокровища, о которых ему приснился сон, и он, следуя прорицаниям гадалки, добирается до Египетских пирамид. Он, конечно, выносит многие злоключения, его грабят и бьют, он проходит испытания процветающим бизнесом и размеренным бытом, но сохраняет чистое сердце и не сдается, следуя своей Легенде. В итоге он добирается до пирамид и настолько сливается с природой, что может разговаривать с ветром и солнцем. Он даже не удивляется, когда узнает, что сокровища его ждут в той самой церкви, где ему приснился сон. Сокровища всегда были рядом, но чтобы добраться до них, необходимо были пройти этот путь. Он не сдался и следовал своей Личной Легенде до конца, и получил вознаграждение за свою веру без фанатизма и открытость сердца. Так вот, у каждого человека есть такая Легенда. Это – как миссия на Земле. Какая у тебя Легенда?

– Я даже как-то и не думал об этом, – сказал Дейв. – В детстве я любил читать о попытках создать «перпетум мобиле» – вечный двигатель. А потом, когда мы всей семьей на всё лето отправлялись в плаванье на нашей «Дульсинее», совершенно естественно я увлекся ветром. Я и в детстве ветряки строил. Отец мне, правда, тогда помогал. А сейчас любой сдвиг в направлении энергии солнца и ветра делает меня абсолютно счастливым. Совершенству предела нет! Возьмем, к примеру, скажем, лодочные моторы с солнечными панелями, – они могут работать и заряжаться одновременно от солнца. Перпетум мобиле, не так ли?

– Не совсем так. У него стираются части, и, несмотря на огромную площадь солнечной панели, мотор все же тратит намного больше энергии, чем поглощает…

– Вот-вот! То есть нужны более эффективные батареи, панели, лучшие материалы. Все это требует исследований, но в результате мы получаем нечто приближенное к вечному двигателю! Такая энергия спасет мир!

– Да, но вечный двигатель должен производить достаточно энергии, чтобы построить самого себя. И потом, совершенство всегда будут копировать. Что, если вечный двигатель произведет фурор, и где-нибудь в Китае начнут строить заводы по производству дешевых подделок? Как тогда быть с нашей концепцией спасения мира?

– И что плохого в дешевизне? Больше народа будет использовать… Ты меня извини, но раньше такие рассуждения называли «реакционерство». Во-первых, если так думать, то никакого прогресса нам вообще не видать. Во-вторых… во-вторых, ты мне все-таки напомнила о моей детской мечте. Точнее, своего рода утопических мечтаниях. Я искал на картах незаселенные районы, и мысленно высаживал туда отряд ученых, прибывших на парусных судах. Эти ребята при помощи новейших технологий строили там совершенный мир: мир, в котором нет места шумному транспорту, выхлопным газам и пестицидам. Всё организованно на основе естественной энергии солнца, воды и ветра. Все живут в коммуне, как, скажем, племена Новой Гвинеи, только на основе осознанного обществом супер-образованного контингента ученых принципа нестяжательства и любви к ближнему своему…

– Звучит заманчиво, прямо как коммунизм в идеальном смысле этого слова… Пригласи меня в свой утопический мир, у меня всегда найдется пара идей по поводу социальных структур… Могу вылить на тебя ушат холодной воды прямо сейчас… К примеру, ты и я – такие вот ученые. Ты думаешь, что следуешь принципу простого быта и самодостаточности, путешествуя и занимаясь исследованиями на своём кече. У тебя там холодильник, телевизор и ванна с горячей водой. Я тоже следую тому же принципу на своем «Флибустьере», питаясь макаронами, пойманной рыбой и грибами из леса… Но я буду тратить время на то, чтобы прокормить себя, вместо того, чтобы заниматься учеными исследованиями. В итоге кто-нибудь придумает социализм и выдаст нам абсолютно одинаковые яхты, – что-то среднее между твоим кечем и моим дракончиком, и это будет нечто, абсолютно лишенное индивидуальности, но достаточно эффективно, чтобы мы занимались исследованиями. Нам также выделят красивый район с островами в океане, который будет защищен от пиратов, – ради нашей безопасности нам из него нельзя будет выходить… Но мы-то затоскуем без наших собственных корабликов и свободы перемещения…

– Спасибо за информацию, – саркастически хмыкнул Дейв, – Это была моя детская мечта, между прочим…

– Ой. Извини, пожалуйста! Но другая мечта сбылась, так ведь? Ты ведь занимаешься энергией ветра! Но выходит, Дейв, что ты следуешь своей Личной Легенде!

– Выходит, что так. А как насчет тебя, Дин?

– Хм… Помнишь тех людей из книги, которые откладывали исполнение своей мечты на потом, решая неотложные дела, занимаясь бизнесом, растя детей? В книжке они так и состарились со своим бизнесом, не решаясь менять привычный уклад, и только иногда вспоминали о своей Легенде… Но ведь Пауло Коэльо не прав. Ведь, безусловно, есть люди, которые в итоге отправляются на поиски своей мечты, – просто они терпеливы и связаны на некоторое время семейными или там деловыми узами. Не так уж и тяжело быть бедным и странствующим в поисках мечты юношей… Для пацана это нормально, на самом деле: никакого героизма тут нет. Рассказ был бы намного интереснее, если бы в поисках мечты так же странствовала молодая женщина с ребенком…

– Тьфу на тебя, Дина, такую сказку испортила! Это уже не притча, а какой-то триллер получается…

В таких вот философствованиях незаметно прошло две недели. Расцеловав хозяина гостеприимного дома и драконью голову «Флибустьера» троекратно на прощание, я все же уехала в Сакраменто. Мишка и Альма, увидев меня у калитки, стали носиться кругами, периодически выдавая радостное «гав!». Мишка поначалу не отходил от меня ни на шаг, словно боялся, что я куда-нибудь снова исчезну. Но вскоре он вновь переключился на Альму. Ему нравилось забираться на спинку дивана и с этой высоты атаковать свою бедную подругу, по-ковбойски запрыгивая на её спину. Судя по счастливому выражению Мишкиной морды, он это называл «давай поиграем в лошадку». Высоты Мишка совершенно не боялся, и при этом обладал какой-то невероятной прыгучестью. Он напоминал повадками рысь; впрочем, и внешностью тоже. Наверное, процент дикой собаки Динго в нем был больше обычного. Качества сторожевой собаки в нём были естественным образом отлично развиты. Он ухитрялся защищать простодушную Альму от агрессивных собак, несмотря на то, что та была его на четыре года старше и в три раза больше. Я была рада тому, что Мишка совершенно не скучал в Сакраменто, а общительная Альма нашла себе наконец-то верного друга.

Вскоре я нашла работу в пост-операционном центре реабилитации, и жизнь потихоньку стала входит в обычную колею. После работы я выгуливала собак и садилась за книги. Я штудировала карты ветров и морских течений, анализизировала графики ураганных ветров, – словом, готовилась к океанскому переходу. Моё небольшое путешествие вдоль берега Калифорнии прибавило мне уверенности в солидных морских качествах «Флибустьера», и я стала подумывать о возможности продолжения своего плаванья. Мысль о том, что после Гавайских островов я могу с попутным ветром дойти до острова Таити, а оттуда – до Новой Зеландии приводила меня в трепет. С Тихоокеанского юга можно было бы двинуть на северо-запад в сторону Красного моря, а оттуда – и до Черного! Одной рукой я привычно придержала тугую повязку на животе, другой крутила глобус: далекая Ялта манила меня также сильно, как в детстве – таинственные тропические острова. Гавайи и Таити были первой ступенью в веренице портов, ведущих на милый моему сердцу северный берег Черного моря. «Как, вы не были на Таити?!» – спрашивала я себя мультяшечным голосом попугая Кешы, соединяя на карте карандашной линией тропический остров с Гавайями.

Книги с описанием типичных океанских переходов показывали, что благоприятный сезон для путешествия по островам начинается в апреле и кончается октябрем. Это навело меня на отличную мысль: если первого апреля сообщить Алёше, Сережке и родителям о том, что мы с «Флибустьером» отправляемся на Таити через Гавайи, они точно этому не поверят. Можно было совершенно избежать ненужных уговоров и предостережений. Первое апреля – международный день дураков! Так у меня появилась ориентировочная дата отплытия из Калифорнии. Но до этого времени было необходимо все же продолжить свое путешествие вдоль побережья, обогнуть мыс под названием Пойнт Консепшн, который отделяет Центральную Калифорнию от Южной и считается довольно серьезным препятствием, которое не всякая яхта может преодолеть. Если «Флибустьер» выдержит это испытание, то можно будет серьезно готовиться к первоапрельской шутке по поводу Гавайев. На том я и остановилась.

Глава вторая. Пойнт Консепшн

Проработав чуть меньше года в реабилитационном центре, я выпросила себе отпуск и в начале августа направилась к Дейву. Он совсем не изменился за прошедший год и встретил меня с распростертыми объятиями. «Флибустьер», как ни в чем не бывало, стоял в гараже, чуть пыльный, но сухой и в полной боевой готовности. Дейв помог мне спустить яхточку на воду. Загрузив «Флибустьер» продуктами, мы оставили его у гостевого дока на одну ночь. Вечером, обменявшись новостями за бутылкой красного вина, мы обсудили мой маршрут и договорились встретиться на острове Санта – Каталина, что располагается в океане прямо напротив Лос-Анжелеса, всего в двадцати трех милях от Голливуда через пролив Каталины.

Мы с «Флибустьером» вальяжно покинули гостеприимный Морро Бэй в семь утра и без приключений добрались до Авилы во второй половине дня. Встав на якорь недалеко от муниципального пирса, я пообедала и отправилась смотреть достопримечательности. Небольшой курортный поселок располагался на территории примерно равной Массандре12. Местные пытались подзаработать на туристах: на набережной художники выставляли свои картины, худенький мальчик играл на гитаре, и почему-то совершенно незагорелая девочка – подросток в коротком платьице крутила под музыку обручи. Купив себе мороженного, я прогулялась по пляжам, но не нашла тут ничего особенного. Среди туристов преобладали люди пожилого возраста, и я вскоре заскучала. Поговорив с местными рыбаками по поводу бедного улова из-за морских львов и дельфинов, съедающих всю рыбу у причала, я отправилась назад на «Флибустьер». Тут-то и началось самое интересное.

Со старого пирса на сваях вниз шёл длинный железный трап, – к нему я накануне привязала свою байдарку. Вода за время моей экскурсии по городу поднялась сантиметров на сорок, и байдарочные «швартовы» оказались под водой. В итоге мне пришлось совершать акробатический этюд на трапе, вертикально спускающемся от настилов пирса к воде : держась одной рукой за мокрые перекладины, другой я пыталась развязать затянувшийся в воде узел. К тому же поднявшийся ветер гнал волну, то и дело окатывавшую меня сзади. Я балансировала на железных перекладинах, стоя по пояс в ледяной воде, и продрогла до костей. Наконец развязав узел, я плюхнулась в байдарку, почти её перевернув, и со всей мочи стала грести к «Флибустьеру», согнувшись в ней под углом сорок пять градусов: меня буквально сдувало назад, к пирсу. Метр за метром я выгребала против ветра, пока наконец не ухватилась за бортик своей яхточки. Втащив байдарку на палубу, я мгновенно выпустила из нее воздух, упаковала в мешок и как следует его обнайтовила. Сменив одежду, я поставила чай и открыла упаковку печенья. Я чувствовала себя совершенной идиоткой: вместо того, чтобы провести носовой швартов на самый верх трапа, я привязала его внизу, даже и не подумав о приливе. К тому же я не взяла с собой кормовой, чтобы привязать другой конец байдарки к буям напротив пирса, – их специально для этого там поместили. И еще простодушно подумала: и зачем тут эти буйки? Поднявшийся ветер стал изо всех сил колошматить мою надувнушку о ржавые перила трапа и покрытые острыми ракушками деревянные сваи пирса… Как она, бедная, только уцелела? А я ведь знала, что на побережье после четырех часов вечера поднимается ветер! Знала, но забыла. Переход от Морро Бэй до Авилы показал, насколько отвыкла я за год от морской жизни. Я всерьез стала подумывать о том, что мне следует просто немного покрутиться в этом заливе, вновь, как говориться, встать на морские ноги перед мысом Консепшн. Однако, прослушав сводку погоды на неделю, я все же решила двигаться на юго-восток, как и было запланировано. Если я не выйду как можно раньше, то застряну в Авиле как минимум дней на десять: на всю неделю объявили штормовое предупреждение. Южная Калифорния с её умеренными ветрами лежала сразу за Пойнт Консепшн, и я решила, что её эти сводки совершенно не касались. Главное – успеть проскочить этот мыс.

Поспав пару часов, я в полной темноте подскочила от звона будильника. Час ночи. Поставив кофеварку на горелку, я принялась натягивать на себя теплое белье и водонепроницаемую одежду. Не смотря на то, что на дворе стоял август, ночи были прохладными. Ветра не было. Луны тоже; небо было затянуто тучами. Подсвечивая компас и выставляя курс на навигаторе, я прикончила свой кофе и завела мотор. Летом ночи, как правило, безветренные. Перспектива идти под мотором всю ночь меня не радовала, но другого выхода не было: мы просто должны были обогнуть Пойнт Консепшн сразу после полудня. Вокруг мыса ветер усиливается многократно, и, рассчитывая на то, что утром ветер будет дуть с силой в десять узлов, в районе коварного мыса нам предстоит ожидать порывы узлов в тридцать. Ветер крепчает где-то после часа дня, достигая своей максимальной мощи после четырех. Мне, во что бы то ни стало, надо было проскочить Пойнт Консепшн до этого времени.

Скользя по глади океана, мы вышли за пределы бухты Авила. Сплошь застроенный берег отсвечивал огнями к востоку от бухты; на мысе Дьявола, ограничивающего Авилу с запада, мигал белым светом маяк. На полной скорости мы двигались вдоль побережья, не встречая других судов, до самого рассвета. В шесть утра прямо по курсу стало подниматься солнце; оно лучами пробивалось сквозь низкие облака, раскрашивая золотом всё вокруг. Выше голубело небо; было такое ощущение, что еще немного, и с неба ангелы сойдут на пушистые облака, раздувая щеки и возвещая трубами царство божие. Но вместо них на горизонте появились киты. Они выдавали в небо струи воды, подбрасывали свои гигантские туши вверх, игриво взбивая фонтаны брызг гигантскими хвостами… Вместе с китами пришли дельфины. Они окружили «Флибустьера», и, словно соревнуясь с ним в скорости, стайками проходили под самым его форштевнем. Облака куда-то исчезли, и солнце полноправным хозяином поднималось всё выше и выше, нежа воду своими золотыми лучами и приветствуя всех обитателей океанских глубин: с добрым утром!