Mayday

– Просто подумай на этот счёт, – преспокойно ответил Анжело и, наконец, открыл полностью проклятую дверь, – а потом скажешь, кто из нас здесь сбрендивший. Хорошо?

Анжело скрылся на лестнице, насвистывая какую-то дурацкую мелодию себе под нос, а я остался стоять на улице и чувствую себя таким обманутым и потерянным, что словами никак не выразить! Какого… Mo chreach, почему я ничего не могу вспомнить о своей собственной жизни?! Может, это просто шок?

Я в панике осматриваюсь, и заметил, как монстры Вечной Ночи стали подходить к аллее. Их даже свет не пугает. Они просто идут, будто его и нет. Но остановились. Буквально в метре от аллеи. Стоят строем и, слегка склонив головы влево, пристально глядят прямо на меня.

– Пошли прочь! – отчаянно крикнул я. – Я… Я не боюсь вас! Пошли прочь!

Монстры лишь синхронно склонили головы на правый бок и продолжают неотрывно смотреть на меня.

На мои крики спустился Анжело. Он заметил чудовищ и обнял моё лицо ладонями.

– Так и не бойся их. – вкрадчиво сказал он, всматриваясь в мои глаза. – Не бойся, и они уйдут.

– Тебе легко говорить! – вспыхнул я. – Не бойся! – дразнился я. – Сам бы попробовал! Эти твари только и делают, что ждут, когда свет выключится!

Даже по сторонам смотреть нет необходимости, чтобы заметить, что фонари горят с каждым моим словом всё ярче. Их свет из тёплого жёлтого превращается в обжигающий белый. Клянусь, я сам чувствую, как он жжёт кожу!

– Почему бы мне просто не уничтожить их?! – выкрикнул я срывающимся голосом. – И не придётся больше бояться!

– Если попытаешься уничтожить их, – жёстко и очень недобро начал Анжело, – сам канешь во Тьму. И останешься здесь. Навечно.

Я снова огляделся. Монстры смотрят исключительно на меня, а Анжело будто не замечают. Наверное, нужно попытаться успокоиться. Находиться в равновесии. Я зажмурился изо всех сил и сосредоточится на образе Шарлотты. Ни с кем и ни с чем другим я не чувствовал себя так хорошо.

Чарли… Я представляю, как она стоит прямо передо мной. Улыбается своей самой милой и обворожительной улыбкой. Рыжие мелкие кудряшки треплет ветер, и копна волос Шарлотты почти что встаёт дыбом. Чарли напоминает весеннее солнышко – в её лучах хочется греться и подойти поближе. Обнять. Крепко прижать к себе, чтобы хоть крошечная частичка этого солнышка осталась внутри тебя и грела душу всю оставшуюся вечность.

Я стараюсь расслабиться. Будто совсем не боюсь. Будто бояться вообще нечего. В одно мгновение меня сковал ужас, словно пытающийся удержаться хоть за что-то. Живот больно сдавило где-то внутри, и в голове звучно отдаются удары сердца.

Успокойся, успокойся, Томас!

Прошла, наверное, целая вечность, когда в груди стало разливаться непонятное тепло. Такое чувство, что я влюбился. Так приятно, и я отчего-то чувствую себя по-настоящему счастливым. На глазах выступили слёзы, и одна из них всё-таки скатилась по щеке.

– Продолжай. – тихо сказал Анжело. – Продолжай, Томас, почти получилось.

Я чувствую, как сливаюсь с Темнотой в единое целое. Прямо как во сне: я и есть город, и тьма, и те чудовища, что бродят здесь. Они растворяются во мне. Медленно тают, словно снег по весне.

Если всё здесь – я, то почему Анжело всё равно стоит где-то «в сторонке»? Кто он такой?

Я открыл глаза, услышав протяжный гул где-то над головой. Не знаю, что это, но слышу его, похоже, только я. По крайней мере, Анжело никак не реагирует на необычный звук.

Монстры действительно исчезли. Не знаю, куда они ушли, но их стройные ряды больше не глядят на меня сотней пустых глазниц, что непомерно радует. Я облегчённо выдохнул и опустил глаза. Мой взгляд остановился на ярком сиянии, исходящем от ладоней. Вены, которые всё это время по какой-то причине периодически становились чёрными, сейчас сияют как неоновые лампы в темноте белым-белым светом.

Мы с Анжело переглянулись и сделали вид, что ничего сверхъестественного не произошло. Я так вообще не собираюсь ни о чём таком говорить в ближайшее время. Разве что когда вернёмся домой.

Анжело поднимается по лестнице первым, я иду за ним, отставая всего на полшага. Не очень удобно идти на таком коротком расстоянии, но зато тебя не преследует ощущение, будто за тобой тоже кто-то шагает или дышит прямо тебе в спину. Ох, я бы такого просто не пережил! А всё благодаря моему чересчур богатому воображению.

Дом нисколько не изменился. Правда, по-моему, один этаж всё-таки прибавился, пока нас здесь не было. Понятия не имею, как это объяснить. Однако, вместо того, чтобы исследовать новый этаж, мы свернули на пятый и зашли в квартиру под номером четыре – бывшая тринадцатая.

Здесь всё также. Игрушки остались на своих местах, в холодильнике киснет апельсиновый сок, в гардеробной целая коробка с фотографиями, которые замазаны густой белой краской, и приятный цветочно-сахарный аромат.

Если дом – настоящая память, то пятый этаж, должно быть, пятый год жизни. Это четвёртая квартира, следовательно, примерно, апрель? На удивление, четвёртая – самая уютная и грустная «ячейка памяти». Мне нравятся все эти игрушки и милые платьица, но совершенно расстраивают замазанные фото.

Кто на этих снимках? Понять невозможно: рамка не открывается, защитное стекло какое-то слишком уж прочное и краска не стирается. Похоже, Чарли всеми силами пыталась забыть тот момент жизни.

Пока я бродил по квартире, в воздухе появился аромат свежих цветов. Будто их только-только сорвали, и сейчас ранее летнее утро. Пахнет свежестью, скошенной травой и ледяной водой. Аромат цветов исходит из гардеробной. Я принёс туда табурет и проверил верхние полки.

Из-под обоев выбираются побеги вьющихся растений прямо на моих глазах! Они переползают на потолок и, наконец, останавливаются. В завершении на гибких стеблях расцветают огромные бутоны красных гвоздик.

Я даже не испугался. Единственное, что меня интересует: пробили растения стену или растут откуда-то с нижних этажей, пробираясь по вентиляционным шахтам? Я потянулся к куску обоев и отогнул его. Побеги берут своё начало из самой стены. На ней нет никаких повреждений. Что за чертовщина?

Я присмотрелся к «корням» растений и разглядел уголочек бумаги, торчащий из-под обоев слева. Честно говоря, я почему-то не удивился, когда у меня в руках оказался очередной карандашный портрет Анжело.

Сам вышеуказанный сэр заглянул проверить, чем я тут занят, и замер в дверном проёме.

– Цветов здесь не было. – заметил он, разглядывая многочисленные ароматные бутоны, которые гроздьями свисают с потолка. – Нас здесь не было, от силы, часов двенадцать. Как они могли так быстро вырасти?

– Я тебе больше скажу, – со знанием дела начал я и, опираясь на плечо друга, спустился с табуретки, – они выросли только что прямо на моих глазах из стены. У них даже нормальных корней нет.

– Ты хочешь меня запутать, да?

– Кто бы меня распутал, Анжело.

Я протиснулся мимо друга в коридор.

– И снова твой портрет, знаешь? – обернулся я, показывая рисунок. – Теперь под обоями. Что это вообще значит?

Анжело ничего не ответил и просто пожал плечами.

Да уж, на другой ответ – более внятный и понятный, что ли? – я даже не рассчитывал. Толку-то? Всё равно такого не дождусь.

А про свой сон, про мозг в стенах, я всё-таки рассказал Анжело по дороге домой.

Суперсила

– Анжело, – с ужасом прошептал я, – Анжело, что это такое?

– Это и есть твоя Шарлотта? – спросил он, безбоязненно рассматривая двигающуюся девушку в новом зеркала, которое откуда-то появилось в моей ванной. – Как вы это делаете? – полюбопытствовал мой друг. – Мы здесь не одни?

За пару минут до этого я просто мыл проклятое зеркало в ванной, а Анжело валялся на кровати в спальне. Всего каких-то пару минут, а моя жизнь снова переворачивается с ног на голову. Причём делает это медленно, будто для того, чтобы я точно испытал как можно больше мучений.

Видеть Шарлотту и не иметь возможности прикоснуться к ней, услышать её голос просто невыносимо.

– Чарли, ты… – со слабой, но всё же надеждой произнёс я, но вся вера в чудо быстро рассыпалась. Я взглянул на Анжело. – Она меня не слышит.

– Где она?

– По ту сторону. – едва выдавил я не то от обиды, не то от злости. – Она снаружи.

Я осторожно провёл пальцами по её лицу в зеркале. Чарли… Мне так хочется увидеть её вживую, крепко-крепко обнять… Чарли. Чарли, я люблю тебя!

Не знаю, показалось ли мне, но Шарлотта вдруг замерла, глядя на меня. Она всматривается в зеркало, будто заметила в нём что-то неправильное. Смотрит и смотрит.

– Чарли! – обессилевши крикнул я. – Чарли!

Рыжая печально опустила глаза и вздохнула. Будто отчаялась увидеть то, что ей мерещится в отражении. Затем Чарли встрепенулась и обернулась. К ней подошёл… Я чуть к проклятому зеркалу не прилип! Это же Анжело собственной персоной!

А настоящий Анжело сейчас стоит рядом со мной и смотрит на себя же.

Анжело в зеркале нежно поцеловал Шарлотту и приобнял её за талию, встав рядом. Теперь они оба глядят в зеркало. Чарли улыбается. Счастливая и милая. Уже не так сильно похожа на труп.

Но тот Анжело смотрит недобро. Вкрадчиво, странно, страшно… Будто он точно знает, что Шарлотте не померещилось в отражении нечто неправильное, будто точно знает, что я смотрю на них. Будто видит меня.

– Это, что, я? – наконец, заговорил мой Анжело. – Какого чёрта, Томас?!

Ох, нечто похожее уже было в моём сне. Правда, тогда я был Чарли, а она превратилась в меня. Конечно, это не то же самое, но всё равно жутко.

Шарлотта и её Анжело исчезли с «экрана», и я просто вышел из ванной. На удивление, с каждым новым разом видеть Чарли всё так же странно, грустно и радостно одновременно, как в первый.

Я не чувствую, что привыкаю к её внезапным появлениям в зеркалах, нет. Это что-то другое. Будто я аквариумная рыбка, и благодаря своей чёртовой короткой рыбьей памяти, видя Чарли снова и снова, просто заторможено вспоминаю, что это происходит не впервые.

Я завалился на кровать, сложил руки на животе и гляжу в прозрачно-бежевый потолок. На нём пляшут пятна света от ночников и торшеров, которые мы с Анжело старательно собирали по городу. Лампочка на тумбочке тоже вдруг зажглась. Она просто лежит, не вкручена ни в один осветительный прибор, и всё-таки светится.

Скосившись на неё, я пожелал, чтобы она горела ярче. Не этим своим жёлтым светом, а белым. Белым, как летнее солнце в зените. И лампочка послушно изменила своё свечение. Так просто…

Я выдохнул и закрыл глаза, но в комнату в следующую же минуту зашёл Анжело.

– Так, значит, ты всё-таки Чарли? – аккуратно присел на край кровати мой друг, а затем по-хозяйски завалился рядом со мной. – Значит, это правда.

– Как я, по-твоему, могу быть Чарли? – я посмотрел на Анжело. – Мы с ней виделись в реальности, а не во сне каком-нибудь.

– Если ты в чьём-то мозге, то, может, и ваши встречи были не по-настоящему? – он положил голову на моё плечо. – Ты же можешь вообразить, как встречаешься с кем-то? Может, это что-то вроде того?

– Не знаю. – выдохнул я и снова закрыл глаза. – Вообще без понятия.

– Знаешь, твой сон про странное зеркало говорит именно об этом.

– Когда Чарли превращалась в меня? – перед глазами тут же всплыли эти пугающие образы, и я невольно вздрогнул. – Жуткий сон.

– Слушай, – Анжело вдруг вскочил и сел, – если Шарлотта – это ты, то твоё желание жить в реальности, выбраться отсюда не навредит ей?

– Не знаю. – растерялся я. – Не думал об этом.

– А если это её мозг, поэтому в зеркалах ты видишь именно её? – он нарисовал в воздухе что-то произвольное. – Я имею в виду, вдруг у вас одно общее тело, и ты… – Анжело задумался и замолчал. – Как ты себя называл? Чарли – Солнце, а ты?

– Плутон. – ответил я и тоже задумался. – Суперсила в натальной карте. Скрытая. Внутренний ресурс, если угодно.

Анжело промычал что-то невразумительное, как бы намекая, что возможный ответ был всё это время прямо у нас перед носом.

– Ты нечеловечески силён, в самом прямом смысле управляешь всем этим местом и… скрыт.

– Да ты что? Какая неожиданность! Я скрыт. – пробубнил я, раздражённо всплеснув руками. – Но даже если я каким-то чудом действительно физическое олицетворение её Плутона, то на кой чёрт нужна суперсила в темноте? – я сел в кровати. – Чтобы суперсильно не отсвечивала?

– Понятия не имею. – пожал плечами Анжело и улёгся обратно. – Это не ко мне.

Ну да, конечно. Как есть реальный вопрос, так это не к нему, а как пофилософствовать – так это пожалуйста!

Я встал с кровати и подошёл к окну, сложив руки на груди. Тёмная улица, мелькающие во мраке силуэты, алые гвоздики странного вида, целый жилой многоэтажный дом, отведённый под воспоминания… Неужели, это действительно может быть чей-то мозг изнутри?

Звучит как бред сумасшедшего, но… Другими вариантами я пока не обзавёлся. Да и какие другие варианты? Как ещё можно объяснить происходящее? Не иначе как мистика, а я в мистику не особо-то верю. Нет, конечно, существует всякое разное, но чтобы так явно? Нет, нет, нет. На то мистика и есть мистика – чтобы быть скрытой, едва ощутимой и необъяснимой.

Я вернулся на кровать и лёг рядом с Анжело, пристроив голову у него на плече. Мой друг неловко усмехнулся. Понимаю, то я чуть ли не кричу ему, чтобы не приближался ко мне, то сам к нему прижимаюсь.

– Что надумал? – спросил Анжело и мягко сжал мою руку в своей. – Что будем делать?

– Ну… – протянул я. – Если мы всё-таки в голове, то хотя бы примем это.

– А дальше? Продолжишь «суперсильно не отсвечивать»?

– Я найду способ выбраться. – решительно заявил я и перевёл взгляд на Анжело, сжав его руку. – Пусть я и суперсила, но я не хочу провести всю оставшуюся жизнь в темноте и с этими костлявыми дохликами.

– А если Шарлотта пострадает?

– Мы найдём решение. – ответил я. – Все вместе найдём верное решение.

Монстр в шкафу

Чарли рассматривает свои руки, будто в первый раз их видит. От запястий до локтей. Через тонкую кожу виднеются зеленовато-синие вены. Шарлотта проводит по ним подушечками пальцев. Она так смотрит, будто их не должно быть там, будто вены – это что-то лишнее или противоестественное.

Я наблюдаю за ней из зеркала напротив. Чарли даже не заметила моего присутствия. Я с лёгкостью перешагиваю зеркальную поверхность – как какой-нибудь порожек – и опускаюсь перед рыжей на корточки.

Она всё ещё меня не видит, но насторожилась. Боится? Я бы никогда… Я бы никогда-никогда-никогда не причинил ей вреда! Даже если бы захотел. Просто не смогу.

Невесомо касаюсь её ладоней и всматриваюсь в глаза. Нет, не видит меня, но почему-то очень боится. Дрожит. Непроизвольно, вероятно, даже не осознаёт своего страха.

– Чарли?

Она не отвечает, но слышит. Поднимает глаза, оглядывается и пытается найти того, кто зовёт её.

Бесполезно. Безнадёжно…

Я тяжело выдохнул и потупил взгляд. В самую пору заистерить прямо здесь и сейчас, но я напугаю Чарли. Не хочу, чтобы она сочла себя поехавшей. Это ужасное чувство, по себе знаю, и самому близкому человеку я никак не желаю испытать подобное.

Я поднялся на ноги и краем глаза заметил движение. Комната светлая, стены белые, но на них едва просматриваются полупрозрачные тени. Они ходят кругами и неотрывно глядят на Чарли. Будто Шарлотта в центре водоворота, а тени – бесконечные воды самого большого океана.

Это какие-то существа? Нет. Вовсе нет. Больше похоже на разогретый воздух, но это совсем не воздух. Стоит подойти к потокам поближе, как чувствуешь невероятную мощь, сокрытую в прозрачных волнах.

Они не опасны, но требуют к себе внимания и… контроля? Будто готовы подчиняться, будто хотят, чтобы их направляли в нужное русло.

Что это вообще?!

– Чарли, они неопасны, не бойся. – сказал я, а затем перевёл взгляд на рыжую. – Это просто… Да чёрт его знает.

Шарлотта снова услышала меня. Прислушалась и не стала дрожать больше.

– Что мы такое, Чарли?

Мой вопрос был больше риторическим, учитывая то, что мне не ответят. И наконец меня привлекло белоснежное, летящее платье девушки. Я же одет в чёрное. Забавно. Соединение противоположностей? Свет и Тьма? Женское и мужское начала?

От обилия информации и догадок голова кружится. Я буквально на секунду закрыл глаза, как оказался совершенно в другом месте.

Кажется, я прячусь в платяном шкафу и подсматриваю из щёлочки на маленькую девочку с копной всё тех же рыжих волос. Чарли… Она совсем крошка. Она с ужасом таращится в мою сторону и от страха даже двинуться не может. Всё глубже и глубже кутается в розовое одеяло.

И что же её пугает? Я? И почему, даже когда она крошка, я всё ещё остаюсь в одном возрасте? Суперсила не имеет такой привилегии как детство?

Я окунулся в свои мысли, а Шарлотта тем временем воспользовалась моментом: неслышно спустилась с постели и заперла меня в шкафу на ключ. Даже дверцу стулом подпёрла, чтобы я точно не выбрался.

– Ты страшный. – прошептала она, с опаской и неуёмным любопытством заглядывая в замочную скважину, через которую ко мне в шкаф всё-таки прорывается лучик слабого света её ночника со звёздами. – Ты был под моей кроватью прошлой ночью, Томас.

Услышав своё имя, я вздрогнул. Значит, она знала меня? Знала, кто я и как меня зовут?

– Выпусти меня, – от прожигающей грудную клетку обиды прошипел я, – прошу! Выпусти!

– Ты слишком сильный, – ответила она, – и тёмный. – Шарлотта закрыла шкаф на второй оборот ключа. – Я боюсь, что не справлюсь с тобой.

Обида превратилась в невыносимую боль, и в порыве злости я провёл ногтями по дверце шкафа. В стороны полетела древесная пыль, и запахло гарью. Это только больше разозлило меня. Я со всей силы ударил дверь ладонями, зарычал, но дерево только заскрипело.

В следующее мгновение деревянная дверца шкафа превратилась в каменную стену. Каждый последующий удар наполнял воздух сладковатым запахом крови и моим беспомощным воем, разрывая звенящую в ушах тишину…

Я проснулся со слезами на глазах. О сне отдалённо напоминает фантомная боль в руках и горле и исчезающий запах крови в воздухе. Я всё ещё здесь. Я всё ещё один.

Я хочу жить

Я хочу быть в порядке. Хочу, чтобы всё было хорошо. Почему я никак не могу проснуться в живом, светлом мире? Где не будет монстров, этого проклятого «Mayday» на каждой стене, странных гвоздик, снов…

Всё, что мне сейчас очень нужно – нормальность. В последнее время мне кажется, что я очень хочу жить. Не знаю, как это. Не знаю, жил ли я по-настоящему до этого момента, но сейчас я очень хочу.

Последний сон снился мне около четырёх завтраков назад. Хлеб я предпочитаю есть только на завтрак, поэтому идея вести отсчёт от предположительного утра показалось нам с Анжело вполне удачной.

На самом деле, я придумал это вовсе не для удобства, а просто чтобы не свихнуться окончательно. Зачем Анжело считает дни, я так и не понял.

Томас, ты и так уже форменный псих. Куда дальше-то?

Мне кажется, со дня исчезновения Шарлотты прошло не больше месяца, хотя судя по последнему сну – гораздо больше. Если Чарли заперла меня в «шкафу», когда была совсем маленькой, то прошло уже, как минимум, около десяти лет. Когда мы виделись с Шарлоттой здесь, ей было около двадцати, пусть она и выглядит как подросток.

Но почему я её видел? Если она меня так боится, то зачем сама пришла? Я ей снился, точно. Наверное, вспомнила и решила проведать. Избавиться она от меня всё равно не может. Я всегда буду рядом. Всегда.

– Ты всё ещё спишь? – бодрый голос Анжело вырвал меня из потока моих мыслей. – Эй, Томми! – он вальяжно улёгся на бок рядом со мной, опираясь на локоть. – Не игнорируй меня. – наигранно простонал мужчина. – Ты и так делаешь это уже третий день.

– Я не сплю, я думаю.

– О чём это, интересно?

– Я – монстр из шкафа. – не задумываясь, ответил я. – Чарли заперла меня здесь очень давно.

Анжело не сразу нашёл, что ответить. Его глаза бегают из стороны в сторону, будто пытаются найти подходящие для ответа слова. Могут ли они быть написаны на стенах так же, как проклятое «Mayday»?

Надеюсь, нет. Для меня это будет уже слишком.

Я нервно рассмеялся, хватаясь за живот.

– Похоже, я действительно её подсознание и суперсила! – хохотал я. – Кто бы, mo chreach, мог подумать?

– Я. – неловко ответил Анжело, ловя мой взгляд. – Я говорил тебе. Да и ты тоже пару раз.

Весь мой смех куда-то улетучился. Я приподнялся на локтях и задумался, а спустя несколько секунд продолжил наш разговор:

– Кто в здравом уме и трезвой памяти в это поверит? – спросил я. – Вот ты бы поверил? Так сразу поверил бы?

– Город накрыл каменный купол, вместо горожан появились какие-то монстры, ты видишь свою подружку с моей копией через зеркало… – Анжело резко остановился. – Я бы уже на твоём месте во что угодно верил. Даже в инопланетян.

– В инопланетян поверить легче. – я упал на подушку. – Намного легче.

– Потому что ты их никогда не видел? – усмехнулся он. – Тогда это не имеет ничего общего с тем, чтобы по-настоящему верить – представлять, что они есть, когда только удобно.

В словах Анжело есть доля истины. Я бы сказал, она просто огромна, чтобы называться обыкновенной долей.

Я задумался и молчаливо гляжу на друга. Он тоже не сводит с меня глаз. Спустя какое-то время Анжело лёг рядом со мной так, чтобы наши головы немного соприкасались где-то в области висков. Он взял мою руку в свою.

Его пальцы холодные, просто ледяные, а от ладоней исходит приятное тепло. Я сжал его руку, чтобы согреться. Меня вовсе не мучает холод, нет. Это образно. Просто, держа его руку, я чувствую, что не один. Иногда мало просто знать это, нужно чувствовать.

– Не бойся, Томас. – негромко произнёс Анжело, глядя на меня с добротой и чем-то вроде умиления. – Я с тобой. Вместе мы из любого шкафа выберемся.

– Обещаешь? – едва слышно спросил я.

– Обещаю.

Тем же днём мы вышли из дома только с одной целью: найти уязвимое место в жутком куполе. Должно же быть такое! Если не трещина или разлом, то хотя бы слабая точка, которую можно расширить до полноценного выхода.

Понятия не имею, сколько часов прошло, но мне снова захотелось хлеба. Следовательно, я могу утверждать, что мы за всю ночь обошли какую-то несчастную половину тёмного города.

Аллеи перестраивались прямо под нашими ногами, а фонари тут же выстраивались по обе стороны, но это так и не помогло нам найти нужную брешь.

К сожалению, даже молоток, который я неожиданно обнаружил у себя дома и прихватил с собой на всякий случай, так и не пригодился. Можно долбиться в купол сколько душе угодно, но на нём не появляется ни малейшей царапинки. И песчинки не отвалится!

– Анжело! – крикнул я и обернулся. – Здесь ничего!

– У меня тоже ничего! – ответил он. – Всё чёрное.

Я подошёл к другу и осмотрел кусок каменного купола, перед которым стоит Анжело. Да, совсем ничего. Ни единого лучика света.

Анжело может без труда пройти сквозь этот барьер, через любую его часть, но до сих пор остаётся со мной. Никуда не уходит.

– Может, дело не в этом? – спросил он. – Может, нужно искать что-то другое? Или как-то по-другому?

В ответ я только пожал плечами и сел на бордюр. Из рюкзака достал ботинки и принялся надевать их. Не знаю, с чего я решил, что если повторю всё, как было во сне – вплоть до блужданий во тьме босиком – то это поможет быстрее найти выход.

Анжело встал напротив меня.

– Может, я попробую тебя провести за собой?

– Я уже пробовал это с палкой. – я поднял глаза на друга, поправляя шнурки. – Не вышло.

– Так я гораздо лучше палки! – весело улыбнулся Анжело. – Пробуем?

– Ладно, давай. – я поднялся на ноги. Стоит ли говорить, что предложение Анжело я воспринял без должного энтузиазма? – Всё равно других вариантов пока нет.

Анжело взял меня за руку и подвёл к стене.

– Удачи. – выдохнул он.

– Удачи. – в той же манере ответил я.

Мой друг осторожно коснулся каменной стены ладонью, а затем, когда его пальцы начали плавно проваливаться в нерушимый монолит, толкнулся в желеобразную чёрную массу плечом. Тело Анжело уже скрылось, примерно, на половину, как друг мягко потянул меня за собой.

Я поддался. Ни на секунду не ослабляю хватку, крепко сжимая запястье Анжело. Ещё шаг, здесь осталось немного плеча, рука и правая нога Анжело. Он тянет меня за собой. На удивление, я слышу, как он дышит по ту сторону купола.

Мне казалось, что звуки не проходят через эту стену.

– Что там, Анжело? – с надеждой, почти умоляюще спросил я. – Там есть солнце? Или уже ночь? Ты кого-нибудь видишь? – тараторил я. – Анжело?