Mayday

Это было бы крайне странно.

Я прикарманил очередной портрет, который нашёл уже на пятом этаже в квартире Шарлотты. Только вот одна странность: раньше на её двери висело число тринадцать, а сейчас – четыре.

Нумерация и количество квартир, как ни странно, в доме заметно поменялись. Теперь на каждом этаже по двенадцать квартир, которые нумеруются от одного до двенадцати на каждом этаже. Теперь многоэтажка стала ещё больше напоминать некое подобие архива памяти. Её такое… художественное изображение. По крайней мере, именно так я всегда воображал устройство человеческой памяти.

Если это действительно так, то выходит, первый этаж – это что-то вроде первого года жизни? Значит, каждая дверь на каждом этаже – месяц. Это совсем не объясняет, почему в квартире номер два на первом этаже так много старья.

Морозилка

Понятия не имею, сколько уже торчу здесь. Устал и прилёг на постель Шарлотты. Мягкая, словно… словно… Даже не знаю, с чем сравнить. Кажется, таких мягких матраса, подушки и одеяла я никогда в своей жизни не… видел? Не чувствовал? Короче, не спал на таких.

Я не заметил, как задремал, и проснулся из-за шагов Анжело за входной дверью. Я оставил её открытой на всякий случай. Лениво осматриваюсь и вспоминаю о небольшом кусочке бумаги с портретом Анжело, который я прикарманил в одной из квартир, а когда лёг, выложил его на тумбочку. Я моментально прячу рисунок под подушку и сажусь на кровати.

– Как ты тут? – поинтересовался Анжело, заглянув в комнату, а затем неспешно опустился рядом со мной на кровать. – Не скучаешь без меня?

– Почти выспался. – ответил я и машинально пожал плечами. – Сколько мы уже здесь?

– Понятия не имею. – мой друг отвёл взгляд, рассматривая мягкие игрушки и симпатичные цветочки на стенах комнаты.

Я присмотрелся к узору на обоях.

– Кажется, их не было. – сказал я и подошёл ближе. – Они были здесь раньше?

– Не знаю. – Анжело тоже встал и провёл кончиками пальцев по цветочкам. – Не присматривался.

Цветы – всего лишь абрис, выполненный белым цветом на нежно-розовом фоне. И кажется, это снова гвоздики… Чёрт… Что вообще связано с этими проклятыми цветками?! Может, в них есть тоже какой-нибудь скрытый смысл?!

Я не знаю. Не знаю.

– Это только рисунок. – успокоил меня Анжело, положив руку на плечо. – Пойдём домой? Потом, если хочешь, ещё вернёмся сюда.

– Сначала нужно отдохнуть. – я взглянул на друга. – И поесть. – добавил я. – Я голодный. А ты?

– Да, от какого-нибудь стейка я бы не отказался. – усмехнулся он. – У меня дома есть. – как бы невзначай сказал Анжело. – Пройдёмся?

– Давай.

Перед уходом я хотел захватить портрет, но поднял подушку и не нашёл его. Под одеяло рисунок не мог «уехать», и под простынь тоже. На полу нет. Куда он делся? Не взял ли его Анжело?

Ладно, потом разберусь.

Мы вышли на улицу и ещё пару минут привыкали к темноте. После обилия света в Вечной Ночи вообще ничего не разглядеть. Даже уличные фонари не спасают. Затем мы пошли в предположительно верном направлении. Как можно быть уверенным на сто процентов, что идёшь в нужную сторону, когда город сам на себя не похож?

Вот и я так думаю. Поэтому и считаю – мы двигаемся в предположительно верном направлении.

Напоследок я всё-таки оглянулся на жилое здание. Оно всё сверху донизу увито красными гвоздиками. И, кажется, постройка прибавила парочку этажей, пока мы с Анжело там бродили.

Такого не могло случиться в прежнем мире, а к этому я до сих пор ещё только привыкаю, так что не решусь утверждать: галлюцинации у меня сейчас, или же это просто законы нового пространства и времени так проявляются.

И всё-таки пришлось оторвать взгляд от здания – наступил на что-то и чуть не завалился. Анжело вовремя меня поймал. В очередной раз.

– Томас, ты плохо себя чувствуешь? – обеспокоенно поинтересовался он, заглядывая в моё лицо. – Ты в порядке?

– Просто кому-то нужно под ноги смотреть, а не по сторонам глазеть. – недовольно пробубнил я и с силой потопал на месте. – Вот так. – я зачем-то отряхнул колени и снова поднял глаза на друга. – Ты идёшь? Я только тебя жду.

Анжело закатил глаза и решительно зашагал вперёд, с лёгкостью обгоняя меня на два с половиной шага. Это всё из-за его огромных, километровых шагов! Нормальные люди так не ходят. А я нормальный. И только поэтому плетусь за другом, а не потому что привык ходить медленно.

Фонари в одно мгновение странным образом «переползли» и встали по обе стороны аллеи, по которой мы идём. Впрочем, должен заметить, эта самая аллея тоже появилась внезапно. Сначала я и Анжело шли просто по пустоте – ни дороги, ни каких-либо опознавательных знаков – а потом уже появился асфальт и фонари.

Значит ли это, что мы идём в верном направлении, или так устроен новый мир – подстраивается под наши действия?

То, что он отвечает взаимностью на любые эмоции, это я уже заметил. Вероятно, так я и «управляю» целым городом. Мне было страшно, когда впервые пришлось встретиться с монстрами из темноты, но я не хотел их уничтожить, я думал о том, что просто хочу видеть, куда бежать. И включился свет…

Я искренне люблю свой дом и место, где жила Чарли. Возможно, поэтому теперь оба здания оплетены алыми бутонами гвоздики?

Посмотреть на те же фонари! Я хотел видеть, что происходит вокруг, а не теряться в догадках о происходящем в полной темноте.

Думаю, стоит об этом подумать. Что ещё я могу привлечь в свою жизнь таким образом? Вдруг и выход отсюда найду также? И ответы на вопросы.

– Здесь жутко. – неприятно прошептал Анжело и поёжился. – Холодно. – выдохнул он и принялся растирать плечи. – Там теплее.

– Да, чертовски холодно. – я тоже почувствовал, как нечто ледяное пробирается через одежду и плоть к самым костям. – Как в гигантской морозилке. – коротко рассмеялся я и выдохнул облачко пара. – Давай по-быстрому забежим к тебе и уйдём отсюда?

– Полностью поддерживаю.

Здание – и без того холодное – снаружи покрылось инеем. Стекло и бетон, всё в инее и морозных жутковатых узорах. Не хочу в бесчисленный раз показаться параноиком, но, кажется, все эти чёрточки следят за нами. Если подойти к стене близко и присмотреться, то несложно заметить сходство узоров с примитивным изображением глаза.

Ужас какой. А я наивно полагал, что самое страшное в городе сейчас – монстры-дистрофики.

– Ты идёшь? – позвал меня Анжело. – Томас?

– Да, да. – отозвался я, с трудом отлипнув от пугающих узорчиков. – Иду.

Сколько бы я ни пытался, включить свет у меня так и не получилось в здании. Будто здесь вообще нет и никогда не было никакого электричества. В конце концов, не в каменном же веке мы резко оказались?

Сколько бы я ни возмущался, лампочки всё равно не загорались.

Анжело пожал плечами и посмотрел на меня, говоря всем своим видом, что всё в порядке. Будто я буду переживать из-за того, что не могу быть полезным. Конечно буду! Разумеется, как же иначе? Но в любом случае, Анжело не обязательно об этом знать.

Мы некоторое время поднимались по лестнице, а затем Анжело остановился и открыл дверь, ведущую на этаж. Не знаю, какой он по счёту, но ступенек я насчитал семьдесят семь на одиннадцать лестничных пролётов. Такого точно не может быть, поэтому не удивлюсь, если я серьёзно ошибся в расчётах.

В конце коридора на стене что-то сияет золотистым светом. Это номер у двери квартиры! Я прошёл вперёд и оторопел, увидев цифры – четыре единицы. Опять они! Да что же это такое?! То каким-то образом цифры из сна оказались номером телефона Анжело, а теперь цифры со старых фотографий и рисунков – номер его квартиры?!

Да чёрт его знает, что в новом мире правильно, а что…

Одно я знаю точно: здесь слишком холодно, поэтому нужно быстрее искать стейки – я бы прихватил все продукты, которые у Анжело имеются, – и ушёл отсюда. Нечего нам тут, в тёмном морозильнике, делать.

Анжело легко потянул на себя дверь за ручку, и та открылась. Не припомню, чтобы слышал, как мой друг вставлял ключ в замок. Может, просто не обратил на это внимания? Или с наступлением Вечной Ночи все замки на дверях потеряли своё значение?

Кроме моей, кстати. Не это ли ещё одна вещь, неподдающаяся разумному объяснению?

– Заберём всё, что есть, согласен? – сказал Анжело, якобы предоставив мне выбор.

Он и так уже всё решил сам. Зачем спрашивать?

Я зашёл след в след за другом, но уже буквально через пару шагов со всего маху впилился в угол барного стола. Угол его каменной столешницы угодил мне прямо в живот. Чёрт, как же больно! И кто вообще его сюда присобачил?! Насколько я помню, у этого гадского стола не было острых углов. Они были сильно закруглены. Откуда взялся угол?

Наощупь пытаюсь выйти из засады в виде стола и стульев. Не получается. Кажется, будто вся комната заставлена тысячью стульев и столов разной высоты. Откуда их столько?! Не было же.

– Mo chreach! – выругался я и хотел со злости ударил кулаками воздух, но ударился об очередной стул. – Да чёрт!

– Эй, иди сюда! – заговорил Анжело. – Томас, иди на мой голос!

Я ничегошеньки не вижу, но хорошо слышу голос друга. Я вытянул руки перед собой и, наконец, нашёл руку Анжело. Вцепился в его тёплые, почти горячие пальцы, словно в спасательный круг, и вышел из лабиринта стульев.

Он подвёл меня к открытому холодильнику – запахи прокисшего молока, свежего мяса и какого-то острого соуса вряд ли где-то ещё могут смешиваться, – и вручил большую сумку. О, кажется, у меня есть похожая дома! Я в ней тёплые вещи храню, когда не пользуюсь ими.

– Держи крепко, – сказал Анжело, всё ещё стоя за моей спиной, – а я буду складывать.

– Давай быстрее. – ответил я. – По-моему, здесь становится холоднее.

– Стараюсь.

Анжело держится за моё плечо и наклоняется к холодильнику. Почему бы не выйти из-за моей спины, чтобы было удобнее доставать продукты? Понятия не имею, если честно.

Осматриваюсь, в надежде хоть что-нибудь разглядеть в кромешной темноте или ярко воссоздать кухню Анжело перед глазами.

Да, я помню. В интерьере его квартиры много чёрного цвета и металлических элементов, но почему моя память упрямо твердит, что кухонные шкафы были глянцевые шоколадного цвета? И откуда, собственно, столько шкафов? Я хорошо помню, как бубнил, что у Анжело от кухни одно название.

Мои думы внезапно оборвали мысли о конфетах. Я посмотрел в сторону, где предположительно должен находиться Анжело. Пусть не его голова, но большая часть его тела.

– Слушай, – сказал я, шаря по темноте взглядом, – а конфеты у тебя есть?

– Конфеты? – мой вопрос застал Анжело в холодильнике. Мужчина выпрямился и попутно положил что-то тяжёлое в сумку. – Нет. – ответил он. – Мне же нельзя.

– Брось! – протянул я. – Теперь тебе можно всё! – усмехнулся я. – Даже если ты растолстеешь на целый килограмм, то этого никто не заметит.

Анжело коротко рассмеялся.

– Даже ты?

– Даже я. – с улыбкой отозвался я. – В крайнем случае, можешь опять начать бегать по аллеям. – пожал я плечами. – Свет есть, значит, монстры к тебе обниматься не полезут.

Анжело наклонился совсем близко к моей щеке. Я снова чувствую его горячее дыхание на своей коже, и это вызывает неоднозначные ощущения внутри: вроде и неприятно, что нарушают моё личное пространство, но и радует, что это делает живой человек, а не дистрофик из темноты.

– Как бы они к нам здесь обниматься не полезли. – прошептал Анжело, а затем несильно похлопал меня по плечу. – Темно, ни черта не видно. – зловеще добавил он. – Мы в западне, сам понимаешь.

Мой друг отпрянул от меня и негромко прочистил горло. Если не ошибаюсь, Анжело наверняка посматривает в сторону входной двери. Он-то точно должен хорошо ориентироваться в своей квартире даже при отсутствии света.

– Поэтому я хочу быстрее убраться отсюда. – шёпотом ответил я. – Из этой проклятой морозилки.

– Не ты один, Томас.

Анжело поставил сумку с продуктами из холодильника на барный стол и пошёл собирать припасы из кухонных шкафов. Пока мой друг был занят, я случайно наткнулся на небольшой светильник. Что-то вроде ночника. Я снова попытался заставить лампочку зажечься, но не получилось. Поэтому я просто её выкрутил и сунул во внутренний карман куртки. Мало ли пригодится.

День моей смерти

«Mayday». Слово светится на потолке прямо надо мной. Откуда оно взялось в моём доме? Светящаяся белоснежная краска расползается тоненькими ниточками по потолку, но надпись нисколько не теряет цветности и чёткости.

Я проснулся в холодном поту из-за слабого мерцания этих букв. Медленно поднимаю голову к потолку. Нет, оно всё ещё здесь. Не сон, что ли? Это точно сон. Должно быть им, иначе…

Свет включён. Я машинально первым делом смотрю в окно. Монстры стоят далеко. Их силуэты вполне реально заметить. Они не двигаются. Будто чего-то ждут.

На полу журчит вода, словно ручеёк бежит. Я наклонился посмотреть, но так и не увидел никакого потока воды. Ни большого, ни маленького. Конечно, это хорошо с одной стороны: журчание воды в той части дома, где ей не место, не самый лучший признак, а с другой – откуда же тогда этот звук?

Я спустил ноги на пол. В стопы тут же впились десятки острых кусочков дерева. Это ещё что? Когда мой пол успел стать деревянным и прогнить? Я брезгливо вытащил крошечные деревяшечки из кожи, а затем перекатился на другую половину кровати и взял свои ботинки. С толстой подошвой мне уж точно никакая заноза не грозит.

Осторожно наступаю, боясь провалиться. Я думаю, это всё-таки сон, поэтому здесь можно ожидать всего чего угодно. Нужно быть аккуратнее и внимательнее.

Эх, тоже самое я говорю себе каждый день в реальности. Ещё ни разу не помогло.

Вода продолжает журчать где-то поблизости. Совсем близко, должен сказать. Прямо… в стене. Я с опаской подкрался к стене напротив кровати. И что мне теперь делать? Краску отдирать? А если под ней ничего нет? Кто потом будет закрашивать последствия моих бзиков?

Уверен, слушай меня кто-нибудь со стороны, он бы подумал, что я идиот. Или сумасшедший.

Моя голова сейчас взорвётся от обилия совершенно ненужных мыслей. Я сжал виски ладонями и зажмурился. Не знаю как, но это помогло немного отвлечься. Всё-таки нужно проверить стену. Я легонько коснулся её, и мои руки утопли в каменной поверхности будто в желе.

Что это ещё?

Под непримечательной серо-голубой краской стена оказалась нежно-розового цвета. Ладно, к такому повороту событий я немного был готов. Правда, это розовое желе пульсирует и пахнет как-то… будто сырое мясо, но очень приглушённо.

Я надавил на стену немного выше, затем справа и слева, пока большая часть стены не «обнажилась». Местами в розовом желе проходят фиолетовые и синие нити разной толщины. Я замер, разглядывая их, и заметил, как они пульсируют. Будто вены. А если… Пахнет мясом, нити, похожие на вены…

Но что может быть таким розовым?

Первая ассоциация заставила меня вытянуться в струну от ужаса. Волосы встали на голове дыбом, и пальцы трясутся. Нет, нет. Как бы я оказался в мозге? Бред. Конечно, законы снов мне не известны, но этого же просто невероятно!

Я боязливо опустился на кровать и пригляделся к полу. Похоже, под прогнившими половицами всё то же розовое пульсирующее желе. Оглядываюсь по сторонам. Дверь куда-то пропала. Её просто нет. И окна, если подойти поближе, на самом деле всего лишь экраны.

На меня накатила усталость и безнадёга. Кажется, если не проснусь в ближайшие пару минут, то точно расплачусь как маленькая девочка. Я скинул ботинки, со злостью отшвырнув их куда-то в дальний угол комнаты, и завалился на подушки.

С потолка на меня смотрит одинокое и печальное «Mayday»…

Я проснулся, но глаза открывать не спешу. Если на потолке действительно что-то написано, то я, наверное, сойду с ума. Лежу и жмурюсь, только бы случайно не посмотреть на потолок. Вцепился в одеяло и поверхностно дышу.

Вода, вроде, нигде не журчит, да и пульсации не чувствуется. И мясом, конечно, не пахнет, но в этом я что-то не слишком уверен. Запах мяса есть, но жареного.

– Томас, что ты делаешь?

Голос Анжело прозвучал прямо у меня над ухом, и я, естественно, испугался и, подскочив, чуть не грохнулся с кровати. Боязливо поднимаю голову к потолку – никаких надписей. Он абсолютно чистый.

Анжело подтянул меня за предплечье к себе, подальше от края кровати.

– Спасибо. – неловко поблагодарил я и, кажется, покраснел от смущения. – Чем так пахнет?

– Ты просил разбудить тебя, когда стейк будет готов. – ответил Анжело и пальцами зачесал мои волосы наверх. – Есть будешь?

Я ещё больше засмущался, а моему другу, кажется, только это и нужно.

– Буду конечно.

– Тогда пойдём. – он легко поднялся и протянул мне руку. – Идёшь?

Я только глупо киваю, не сводя с Анжело взгляда, и протягиваю ему руку в ответ. Но даже при дополнительной поддержке я умудрился завалиться, запутавшись в одеяле.

Анжело из последних сил сдерживает смех. Ещё бы он не сдерживал! Я бы ведь в противном случае обязательно припоминал ему это в самый неподходящий момент!

И всё-таки он улыбается, прикрывая рот ладонью.

– Тебе помочь?

– Я всё ещё в состоянии самостоятельно разобраться со своими ногами и одеялом. – без всякого энтузиазма пробубнил я. – Я сам.

– Может, тебя донести до кухни, чтобы ты случайно опять не упал? – продолжал улыбаться Анжело.

– И ходить я тоже самостоятельно умею! – фыркнул я. – Не надейся, что не умею!

Выходя из комнаты – Анжело уже скрылся и не видит меня, – я всё-таки прижался ухом к стене и прислушался. Нет, никакого журчания. Точно приснилось. Это был просто ещё один глупый-глупый сон. Я облегчённо выдохнул и помотал головой. Да уж, с такими кошмарами недалеко по-настоящему сойти с ума.

Мне стало вдруг так обидно! Почему это происходит именно со мной? Чем я так провинился, что теперь даже реальность ото сна отличаю с трудом? Я спрятал лицо в ладонях, надеясь, что так станет хоть немного легче и понятнее.

– Томас, ты где опять? – окликнул меня Анжело, а затем я почувствовал его горячие пальцы на своих руках. – Ты точно в порядке? Тебе опять что-то снилось?

– Это не имеет значения. – отмахнулся я и потёр глаза. – Просто несуразный сон.

По красноречивому взгляду Анжело видно, что он мне не поверил, но всё же не стал расспрашивать дальше. Просто кивнул и ответил дежурное:

– Ладно.

После ужина – я предпочитаю думать, что это был ужин – мы сидели в тишине какое-то время и смотрели в пустоту. Не знаю, как назвать такое состояние: будто ты в невесомости, но не физической, а какой-то мысленной. Нет ни одной мысли и, кажется, даже быть не может. Странное чувство. От него так быстро устаёшь и немедленно появляется рьяное желание подумать о чём-нибудь. Даже о какой-нибудь глупости, только бы скорее избавиться от вакуума в голове. Только бы он не засосал тебя ещё глубже в свои беспросветные недра.

Я откинулся на спинку дивана и запрокинул голову. Анжело посмотрел на меня и лениво разглядывает. Я этого не вижу, но хорошо чувствую его блуждающий взгляд. Он скользит по молнии на моей толстовке, затем поднимается до нашивки в виде цифр под правой ключицей, снова возвращается к молнии и резко перемещается на мой кадык.

Анжело со странной заинтересованностью разглядывает моё горло. От самой первой пары рёбер до подбородка. От его взгляда стало не по себе, и я посмотрел на друга. Он будто не сразу заметил, что я опустил голову. Посмотрел ещё немного, а затем наконец смущённо отвёл взгляд в сторону.

– Пойдём к Чарли или… потом? – робко произнёс Анжело и поднял на меня глаза. – Можно по городу прогуляться, если хочешь.

Я не ответил. Придвинулся к столу и, облокотившись, немного наклонился к другу.

– А с тобой всё в порядке?

– Конечно. – с натянутой улыбкой ответил Анжело, а затем усмехнулся: – Мне кошмары не снятся.

– Дело ведь не в кошмарах. – негромко ответил я. – Дело в том, что они говорят о реальности, к которой мы не готовы. – я сцепил руки в замок перед собой. – Мир меняется прямо у нас на глазах, прямо перед носом, я знаю. И нужно быть к этому готовым.

– А ты не готов?

– Нельзя быть готовым к тому, чему ты так отчаянно сопротивляешься. – я отпрянул и приосанился. – Как можно подготовиться к тому, во что ты никак не хочешь верить?

– Но оно же есть! Ты смотришь на это каждый день. – настаивал Анжело, но говорил шёпотом, забавно нахмурив лоб и сдвинув брови. – Он здесь. Новый мир, в котором ты уже почти живёшь! Как в него можно не верить?

– Иногда я надеюсь, что всё вернётся, – признался я, – и будет как прежде.

– Как прежде уже точно не будет. – с мягкой улыбкой заключил Анжело. – Как бы ты ни пытался. И придётся выбрать, Томас, – он аккуратно взял меня за руки, – застрять в своих кошмарах или выйти отсюда.

Мои губы сами собой растянулись в горькой улыбке. Да, я это уже слышал. Про выбор мне говорил какой-то Габриэль, которого я встретил совершенно случайно на улице, а от Анжело про выбор я слышу уже во второй раз, кажется. То мне казалось, что он сказал это, а теперь вот всё происходит наяву.

Между нами повисла звенящая тишина. Мы снова отвели взгляды друг от друга и едва слышно дышим. Так тихо, и на несколько секунд мне показалось, я слышу в стене, как что-то осторожно пульсирует.

Очередной сон вырывается в реальность, или мне пора перестать так зацикливаться и слепо верить тому, что вижу, когда сплю?

С того самого момента, как я нашёл первый портрет Анжело в странном доме Чарли, меня мучает вопрос, как он там оказался? Если с совпадениями в виде комбинаций цифр я уже смирился, то здесь я не выдержал.

– Ты был знаком со многими из дома Шарлотты? – предельно чётко выговорил я. – И все из них умели рисовать?

Мой вопрос прозвучал как гром среди ясно неба, и Анжело даже вздрогнул почему-то. Неужели я спросил что-то очень страшное? Или это то, о чём мне знать не следовало?

– Поясни.

– На каждом этаже, в некоторых квартирах я находил твои портреты. – твёрдо произнёс я и изо всех сил стараюсь смотреть в глаза другу, не отводя взгляд. – Их так много, и они все нарисованные. Это не фото. – добавил я. – Будто… Знаешь, это похоже на то, будто все эти люди просто видели тебя однажды и, чтобы не забыть, нарисовали.

– Кто знает? – Анжело порядком занервничал, но старается скрывать это за уверенной усмешкой. – Может, они действительно видели меня? Я ведь не прячусь.

– Тогда это всё очень похоже на какой-то культ имени тебя. – коротко рассмеялся я. – Ну, такое… тайное поклонение.

– Ты так считаешь? – он вальяжно отклонился на спинку стула. – Хм…

– Другого объяснения у меня нет. – пожал я плечами. – В любом случае, ничего не понятно, но очень интересно.

И всё же мы решили немедленно снова пойти в «архив памяти». После той ассоциации и гор старых и новых вещей, я просто не могу по-другому воспринимать дом, где жила Чарли. Понятия не имею, что это на самом деле.

Даже если на секунду предположить, что это действительно самая настоящая память, разделённая на некоторые временные промежутки, то почему всё здание поросло странными гвоздиками? И почему эти цветы затянули стены моего дома на самом деле?

Я не заметил, как Анжело остановился, и врезался в него, блуждая в своих мыслях. Мы уже добрались до Риверсайда – или, если быть точным, того места, где он раньше был, – а я и не заметил. Мой друг снисходительно посмотрел на меня. Он держит входную дверь приоткрытой.

– Кстати, Томас, – как бы невзначай обратился ко мне Анжело, – когда ты родился?

– Я родился… – уверенно начал я и вдруг понял, что понятия не имею, когда это было. – Я…

– Да, меня это тоже взволновало. – Анжело машинально кивнул, глядя куда-то вдаль за моей спиной. – В квартирах полно упоминаний о Шарлотте, даже обо мне, как ты говоришь, а ты? Где всё это время был ты?

Что значит, где всё это время был я? Я… Я вырос в этом городе! Я прожил здесь всю свою сознательную жизнь! Все тридцать лет!

Я впал в ступор. Нет, нет. Почему я не могу вспомнить ни одного дня рождения? Они точно были! Моё детство было очень счастливым, я уверен! Я… Я ходил в школу, у меня даже был выпускной, когда я первый и последний раз напился вусмерть, я… Воспоминания пролетаю перед глазами, как киноплёнка, и все эти картинки кажутся приторно-сладкой ложью.

Моё лицо перекосили обида и боль. Нет… Нет, нет, нет! Это всё точно было! Но воспоминания с каждой минутой становились всё менее и менее реальными…

Анжело похлопал меня по плечу.

– Ты хоть что-нибудь помнишь до того дня, как умер?

– Что ты вообще несёшь?! – от внутреннего ужаса я начал кричать. – Ты сбрендил?