Середина земли

Я направился к сеням, остановился в длинном проходе что вёл к выходу и кухне. Никаких дверей или люков в подпол я не заметил. Только раскладушку, приставленную к стене и накрытую махровым выцветшим полотенцем со слонами. Я слегка сдвинул её и обнаружил толстую деревянную дверь. Такие тяжело выбить, в отличии от новомодных евродверей. В моей квартире такая осталась только в ванной комнате. Собирался поменять её в этом году, но теперь, в этом году, моя главная задача – выжить. Ремонт, думают, обождёт. Я дернул дверь со всей силы. В первый раз её что-то затормозило. Во второй, я вырвал старый шпингалет из стены. Я нашёл её, а в ней и Андрея. Он наводил порядок среди разбросанных книг и смятых бумаг. Расправлял сбитые в грязный ком страницы и бережно укладывал на стол. Пока не вломился я. Андрюха потянулся за кочергой, но не взял её. Не замахнулся.

– Прости. Я могу починить. Прямо сейчас.

– Не бери в голову Дверь – чисто символическая защита. Сюда может проникнуть только человек. Везде стоят ловушки.

– Я правда не хотел ничего ломать. Я зашёл-то, собственно, спросить. Ты, случайно, не брал мой телефон?

– А пошто мне твой телефон? – переспросил Андрей.

– Я заснял смерть двоих людей. Если быть точнее, то человек там один. Ту тварь. Из леса, как она называется?

– Живоед? – уточнил Андрей. – И фото исчезли?

– Видео. Да исчезли. – если, когда я вошёл, старался сыграть под дурачка, то теперь я сменил свой тон на угрожающий. Андрей, хоть и выглядит матёро, на самом деле, до смерти напуган. Тем что здесь происходило все эти годы. Тем, что твориться сейчас. Он боится Антона, меня, своих односельчан. Боится того, что знает, и того, что собирается сделать.

– Боже наш! Боже! Я должен был быть рядом. Если бы ты сказал мне, я бы спрятал телефон. Я бы не отходил от тебя! Я виноват. Я опять ошибся. Опять, в том же месте. – начал распинаться Андрей, ухватившись за волосы и бегая туда-сюда, по маленькой комнатушке.

– Успокойся! О чём ты говоришь? – мне вновь захотелось дать ему оплеуху. Чтобы он прекратил прикрывать зад своими неуместными стенаниями.

– Антон. Он оставался с тобой наедине. Я не углядел. Я понимаю Женя, он был твоим другом многие годы, и будь я на твоём месте, я был бы на его стороне. Когда земля находится в позиции перехода в новое измерение, надвысших существ влечёт к источнику космической энергии. Как если бы река сменила течение, чтобы разливаться не от русла, а обратно к нему. Я знал это. Читал. Я перелопатил столько книг и документов в поисках ответов, как мне прекратить бесконечные убийства, которыми кормятся мои земляки. Но я, понятие не имел кого и где искать. Дракорептилоиды не помнят себя в человеческих телах. И я решил выставить старый дом своей бабки в аренду, надеясь найти среди заинтересовавшихся, того кто мне нужен. Когда Антон написал мне, что видел мой дом в своём сне я сразу всё понял. Я нашёл и прочёл одну из его книг. С первых страниц мне стало ясно, что всё произведение – отголоски воспоминания из тех тёмных злачных измерений. Можно писать очень страшные истории, не выходя из дома. Но у него совсем другие эмоции. Не просто монстры, вампиры или маньяки. Там первородный ужас, читать который, не жутко, а омерзительно. Мы с ним договорились, и я стал ждать. Я ждал его как ману небесную. Дракорептилоид необходим для обряда закрытия главного портала. Чтобы всё вернулось на круги своя. Что бы Эштар, Шеран и Архангелы побеждали, а если один бой, обернётся для них поражением, то на землю проскочат две-три твари, а не две-три сотни. Чтобы земля эта вновь заплодоносила. А вы приехали вдвоём. Я видел фото Антона. Как говорят у нас, в Забайкалье, полупидор в полукедах. Но с ним приехал ты. А я, когда тебя увидел, сразу подумал либо вояка, либо мент. При тебе я сразу не мог всё вывалить. А ещё Кольцовские амулеты, целый килограмм! А Антоха, он как будто всегда знал, как ими пользоваться. Это, видимо, заложено у них, вместе с низменными умениями. Тайком от тебя я посвящал его во все аспекты и помогал с превращением. Приносил ему особую пищу. Читал мантры, чтобы подготовить и открыть тело всем силам дракоретилоидной души. Восполнил все пробелы. А он, просто кинул меня. Едва он начал видеть хоть каплю света новыми глазами. Окреп в своей новой сущности, он забыл о боли, с которой я помогал ему бороться. Он отказался помочь мне с закрытием портала. Он просто спросил: А зачем мне это?

– Это в его репертуаре. – я решил перебить очередной поток исповеди Андрея. Я ему не верил. И Антону тоже. Здесь ничему нельзя верить. Даже собственным чувствам и глазам. Кто-то из-них удалил все мои доказательства. А может это было коллективным решением. Я, скорее всего, этого не смогу узнать.

– Он был таким безучастным, но в тоже время любопытным. Особенно до информации что могла помочь ему с книгой А стоило ему только вкусить ту плоть, что поедал он в другой жизни. Узнать всё, что я и мои предки собирали годами. Он просто отказался. Сначала отмалчивался, отмахивался. А как получил всё что надо, так сразу ответил – нет. Ему плевать на поднизших. На людей.

– Он отказался помочь закрыть портал? – уточнил я, потому, что не совсем улавливал суть того, что требовалось Андрею от Антона в любом его виде. Ни в первой беседе. Ни во второй.

– Да. И скажу больше, в ночь перехода он хочет призвать сюда ещё больше тварей. Всех мастей. Отдать эту землю им. А думаешь они ограничатся этим? – Андрей не мог перейти на крик, его бы услышали во всём доме. Поэтому он шипел, как озлобленная кошка. Он попытался схватить меня за футболку, чтобы придать своим словам вес, но я сбросил его руки, отошёл к двери и встал в стойку. Пусть считает меня варваром. Агрессивным и тупым, раз я не могу поверить в его безумные истории. Мне на это плевать.

– Думаешь, хватит им пары гектаров в жопе мира? Они будут расселяться. Забирать жизнь из земли, иссушать земли, сгнаивать посевы губить животных. Людей! Замещать души детей. Спариваться с ничего не ведающими мужчина и женщинами, чтобы порождать ублюдков, лишённых всякого человеческого. Даже наша жестокость не сравниваться с их. Люди убивают, когда что-то да чувствуют. Ненависть, страх, ревность, жадность, извращённая страсть. Блядь, да люди даже ради развлечения друг друга крошат. А они… Просто так. Уничтожение ради ничего. Чтобы везде было как у них. Бескрайние вселенные, наполненные лишь ужасом и тьмой.

– А причём тут мой телефон?

Мой вопрос обескуражил Андрея. Он изливал мне душу. Он пугал концом света, вырождением человеческой расы. Но я не повёлся. Я боялся. Я совру, если после всех ночей в этом месте скажу, что не боюсь. Пару раз от ужаса я чуть не потерял рассудок. Но кроме меня, в тот момент, об этому никому знать не нужно было. Даже сейчас. Меня пугает Андрей. Да, на вид он меньше и слабее. Но чем обладает и что может выкинуть в любую секунду, я не знал. Мои сила и подготовка были бесполезны при встрече с подъямышами, Антоном, живоедом, или как они его там называют. Вся муштра, все марш-броски, пистолет за поясом. Ничего бы не спасло меня от гибели.

– Твой телефон? Это то, что тебя сейчас волнует? – после долгой пазуы встрепенулся Андрей. – Может он просто затупил? Или ты сам случайно удалил?

– Исключено.

– И ты думаешь на меня?

– Придержи коней. Я тебя ни в чём не обвинял, просто спросил не брал ли ты.

– Я тебе поклясться могу. Я твою марцефайку в глаза не видел и руками не трогал. Если кто и мог это сделать – то это Антон. Ему не в радость будет. Им не в радость будет то, что на весь мир покажешь, что на самом деле происходит здесь и помешаешь его планам. А ты с ним уже говорил?

– Нет. – соврал я. Мне было интересно, на что ещё пойдёт Андрей. Но он не спешил вновь хватать меня за одежду и говорить без умолку.

Пройдясь по комнате, он сел на стул. Глаза его бегали, разглядывая потолок и стены.

– Не говори. Неизвестно какая реакция у него будет. Он очень силён.

– Я знаю. Он толкнул меня, и я пролетел через всю комнату. Я вешу девяносто килограмм, а он швырнул меня словно мячик.

– Если ты не заметил, то он уже не тот дрищ, с которым ты сюда приехал. Я не знаю, что дальше делать. Я уже ничего не успею предпринять. Портал разверзнется. Для земли наступит пятое измерение. И что оно принесёт я не знаю. Я не буду ручаться за всю планету. Я лишь хотел помочь своей деревне. Но и этого не смог. Они убьют меня. Сегодня, завтра. А может в ночь перехода. Я уже не жилец, Женя. А вот ты ещё можешь уехать. Просто знай, кого следует остерегаться. И что вы не одни под луной. Что все мы, никакой не венец природы.

– Ну уеду я. Ну убьют тебя. И что дальше? Я буду озираться, когда выношу мусор, а души детей, которые могут у меня быть похитит какая-то мразь из другого измерения? Ты ни за что не ручаешься. Ты начал это, так будь добр закончи. Ты единственный человек среди них и дожил до.. сколько тебе сейчас? Ты мой ровесник. Двадцать шесть? Двадцать семь? За все эти годы, тебя не скормили ни одной твари. Ни убили. Ни забрали твой дом. Ты даже план продумал. Андрюха, я не уйду. Я хочу спасти своего друга. Ты свою малую родину. В чём заключается суть закрытия этого портала? Танцы с бубнами? Жертвоприношения?

– Ну не совсем, – как-то неуверенно протянул Андрей. – Жертв не нужно. Танцев тоже. К ночи перехода земли из измерение в измерение, шаманы готовились заранее. C рассветом они раскладывали защиту. Одну из них я дал тебе. В определённом порядке и месте. С закатом начинались молитвы к Эштару, Шерану и Архангелам. Чувствуя приближение энергии, все иные твари, что обитали в округе начинали бесноваться. Нападали на людей. Поэтому всем жители, кроме шаманов, запирались в своих домах на целые сутки и так же защищали жилища. В самом ритуале нужно было участие надвысшего существа. Молитвами, заклинаниями они направляли силу дракорептилоида на сужение космического канала. И всё это лишь теория. На деле, они ни разу не закрывали его. Они были все убиты…

– Да, Бекетовым, я уже в курсе.

– Ну раз в курсе, значит ты понимаешь на сколько это мероприятие провально.

– Ну, ты ведь знаешь, что делать? Заклинания? Защита?

– Знаю. А вот насчёт защиты… Её у меня меньше половины. Зато у Антона есть всё.

– Что за защита? Железка, что ты дал мне?

– Это не железка! Я говорил тебе!

– Прости. Столько информации за эти сутки. Два раза чуть не убили! И как я мог забыть!

– Не психуй! Это не железка, как ты выразился, а специальный сплав, заряженный мантрами. Только вот у меня остались ржавые да поломанные. А у друга твоего все есть. КФСки.

– Пластиковая лабуда для развода идиотов? Ты серьезно сейчас?

– Если не умеешь пользоваться определённой вещью, это ещё не значит, что она для идиотов. Они созданы по тем же самым древним заветам, только с помощью современных технологий. Слои металлов тоньше. Сверху пластик. Удобная и красивая форма.

– Так этот Кольцов, что, шаман?

– Ах, нет. Он дракорептилоид. Просто не знает об этом. Человеческий мозг не может вместить эту информацию. Он действует по наитию, так же как твой друг. Только Антону являлись жуткие сюжеты его книг, а Кольцову технология создания защиты. Он сам толком не знает, что на самом деле создал, вот и продаёт как панацею от всех болезней и чакроочиститель. А Антон понял. Он срезал острые углы, которые рассеивают энергию и защитил дом от всех существ. Кроме себя и поднизших, разумеется. Наши вибрации настолько низки и примитивны, что мы просто не попадаем под диапазон их действия. Если бы я мог. Если бы ты мог заполучить их все. Антон твой друг. Он не воспринимает мои слова. И это понятно. Он меня не знает и не доверяет мне. Я бы тоже не доверял. Но ты. Ты знаешь его много лет. Ты для него не пустое место, ведь ты его друг.

Я согласно кивнул. Я сам предложил это. Сам воодушевил Андрея. Вот только на что? Что он, что Антон говорили складно. И даже при учёте того, во что превратился Антон за последние трое суток, мой мозг отдавал предпочтения ему.

Из дома выходить мне настрого запретили, да и сам я не жаждал встречи с местными и шатаний в непроглядной мгле, полной опасностей. Андрей так и сказал. Ночью за порог ни ногой. Если приспичит, то в сенях есть ведро. А ещё наказал не есть ничего. Особенно стряпню бабы Гали и дичь, что могут предложить местные. Об этом он мог предупредить и раньше, ведь в первый день и нажрался невесть чего от пуза и теперь оставалось только гадать, мясо какой твари или вовсе человеческое там было. Но если думать о таком слишком много, то не долго поехать крышей. Я пошатался ещё немного между мебели, пахшей старостью и пылью. Включил китайский пухлый телевизор, которому было не меньше двадцати лет. Изображение на нём рябило цветными полосками, звук прерывался тишиной, треском и шорохами, но это хоть как-то отвлекало от общей нагнетающей и тревожной обстановки. Где-то в лесу выли собаки. В комнате, в конце коридора всё чаще звенели рюмки. Пьяное гоготание, возня, скрип половиц, шипение рябящего телевизора. Всё это вновь усыпило меня. В этот раз до утра.

Для человека, не спавшего трое суток, а потом продрыхшего, не считая перерывов часов шестнадцать, я чувствовал себя чрезмерно бодро.

Я встал в одиннадцать, что очень поздно для деревни. Для обычной. Но здесь не нужно доить коров, кормить свиней или курей. Полоть грядки.

Если забыть о том, что я чуть не был сожран живьём зверем, название и морду которого я даже не мог запомнить. Забыть о пожирателях помоев. О местных жителях, что заманивают и убивают людей целыми семьями. То это утро могло быть просто прекрасным. Впервые за всё моё пребывание здесь, не моросил дождь. На горизонте, где заканчивались плотные серые тучи, виднелась полоска ясного голубого неба. Мы сидели на старых облезлых табуретках с расшатанными ножками, за столом с клетчатой клеёнкой и ели запеканку из вчерашних макарон, что приготовил Андрей. За неё можно было не беспокоится. Я сам видел, как он вскрывал вчера магазинную пачку, а из добавок там был только химический бульонный кубик.

Андрей всё время заговорчески поглядывал на меня, ожидая, что я начну склонять Антона к помощи. Антон же сидел, поставив одну ногу на стул так, что опирался подбородком на колено. Вчерашние возлияния едва ли могли навредить ему. Но по старой привычке, он хлебал воду из банки, курил и ел мелкими кусочками с большими перерывами. Чтобы «прижилось», как он обычно говорил. Иногда он напивался так, что на утро, ел суп по одной ложке в час и лежал как труп, периодически обнимаясь с тазиком. Это были весёлые времена. Ведь тогда он был обычным парнем с уралмаша, без чешуи и жёлтых глаз.

– Сейчас водочки бы и салату. С зелёным луком прямо с грядки. – Андрей решил нарушить тишину своей глупой обыденной фразой. В любой другой раз, я был бы рад этому предложению, но не сейчас. Сейчас я сидел как на иголках. Пялился в холодные слипшиеся макароны и гадал, кто может напасть на меня в следующую секунду.

– А я бы арбуза навернул. – сказал я, чтобы хоть как-то поддержать эту беседу.

– Жека арбуз обожает, – оживился Антон. – А я вот не понимаю его смысла. Это же вода с сахаром. А стоит как крыло от самолёта. Только рожу пачкать.

– Ну всё мужики! – Андрей хлопнул в ладоши и вскочил со стула. – Так и сделаем. Что мы, рыжие что-ль? В конце концов, вдруг последний день живём.

– Не последний, а крайний. – по привычке поправил я, а потом понял, всю абсурдность своей реплики.

Антон захохотал и нам тоже пришлось. Если древнее враждебное существо из немыслимого измерения сочло твою фразу смешной, значит так оно и есть.

Андрей засеменил. Собрал по всем карманам смятые сторублёвые купюры. Надел спортивный костюм. Я был уверен, что он принадлежал какому-нибудь ныне мёртвому парню. Китайская подделка какого-то модного бренда. Штаны и рукава были слишком длины для Андрея. Кое-где виднелись старые застиранные пятна солярки. Андрей ей точно не пользуется.

– Я на попутке до райцентра. Антон, ты будешь нашу хлебать или вашу?

– Я буду ту, на которую скидываться не надо.

Андрей ещё немного помялся в дверях, всячески подмигивая мне и кривя рот, а затем вышел. Мы могли видеть в окно, как он пошёл вверх по Ленина, к старым путям.

Для того, кто одним глазом смотрит в прошлое, а другим в будущее, Антон был слишком спокоен. Будто не был в курсе, что мы собираемся его грабить.

Я достал свой телефон. Ни связи, ни интернета не было, поэтому я просто пялился на рабочий стол, открывал галерею, настройки, калькулятор. Что угодно, лишь бы изобразить занятость.

– Как думаешь, кто займёт наше место на блошке? – спросил Антон.

Я отложил телефон.

– Никто. Даже если ты не собираешься возвращаться, Я то всё ещё там буду жить.

– Да ладно. Ты всегда говорил, что это занятие для пенсионеров, цыган и малолетних неформалов.

– Я всегда говорил, что хожу с тобой исключительно для того, чтобы познакомиться со странной девчонкой-херкой что скупает старые книжки под двадцать рублей.

– Обязательно ходи на блошку, вплоть до ноября. Можешь распродать всё моё барахло.

– Ты что-то видишь одним своим глазом?

– Шоколадным! – Антон стукнул по столу и заржал. Нет. Если отвернуться и не смотреть, это сто процентов Антон. Тот которым он был всегда. Всё время. Мы скинули всю посуду в таз и оставили откисать.

– А может попаримся сегодня?

Да я был двумя руками за любое времяпрепровождения, если оно не было связано с убийствами, жертвоприношениями и лесом.

Баня у Андрея была добротная. Скорее всего построенная отцом или дедом. Да только он за ней совершенно не ухаживал. Всё покрылось плесенью паутиной с дохлыми пауками, толстым слоем пыли и грязи. Вёдра и тазики проржавели. Поленницы у Андрея не было. Дрова просто валялись по всему двору. Рубку я доверил Антону. С его новорождённой силой, он переколол всё за десять минут. Я даже не успел подмести всю грязь и смыть кипятком из чайника мхи и грибковые наросты. Антон сказал, что ему эти грибы нужны. Он срезал их и сложил в полиэтиленовый пакетик. На мои уговоры выбросить их, он ответил, что они ядовиты только для таких как я.

– Грибы вообще не для людей растут. То, что вы считаете, что всё что здесь растёт, течёт, бегает, плавает и летает для вас – это исключительна ваша самонадеянность и эгоцентризм. Но с грибами нихера подобного! Коровы, свиньи, мёд. Жрите не обляпайтесь. Но не грибочки. Шампиньоны, белые, подосиновики, маслята или мухоморы с псилобицинами. Это не для вас. Но вы кушаете. Одни чтобы глюки ловить, другие чтобы поджелудку кончить. А разум вам только затем, чтобы, что внутрь не влезло на топливо пустить.

– Да, мы такие. – ответил я.

В какой-то момент я перестал отвлекать Антона и выдумывать темы. Я просто говорил со своим другом, о том о чём думал или что видел. Как обычно. Мы подготовили дрова облили стены и пол кипятком. Натаскали воды из колодца. Антон ударился в свою любимую тему альтернативной истории, чтобы было бы если бы в первой мировой войне Российская империя примкнула к тройственному союзу, вместо Антанты. Тут его было не заткнуть. А просто кивать было недостаточно. Нужно было поддерживать или же оспаривать всё, что он скажет. Однажды, два года назад, мы чуть не подрались. Из-за Пруссии. Да, из-за государства, которого нет уже как сто лет. Наконец, он созрел для похода к бабе Гале. Я, для виду, разлёгся в старом кресле на веранде с одним из Андреевских фолиантов, и едва хлопнула калитка, я как малолетний вор соседской дички полез по задворкам, через колючку, помои и торчащие арматуры. Весь свой путь я молился, и не о том, что меня застанет Антон, а о том, чтобы не повстречаться ни с кем в этой зловонной тьме. Чтобы оглохнуть и не слышать их шуршания, чавканья, кряхтения. Не чувствовать колыхания воздуха, создаваемого их больными телами. Не выронить пистолет, снимая на бегу с предохранителя, когда спины коснётся чужая конечность. И не испустить дух, заглянув в эти затянутые бельмами сосущие дыры, что они зовут глазами.

Я ввалился во двор, сломав пару гнилых досок в заборе, упал на землю и направил во тьму пистолет. Погибшие кусты затряслись. Я не видел никого, но точно знал – они ждут меня там, не решаясь переступать защиту.

Я решил начать с банок, расставленных по периметру. Я думал это будет легко. Но когда я засунул руку в первую, с кусками тины в цветущей воде и не смог спустя пары секунд нащупать дно в полуторалитровой банке – я взвизгнул. Если кто из вас колол порося или косвенно принимал в этом участье, вы поймёте, что это за был звук. Верещание тупого животного, которое своим маленьким мозгом поняло, что это конец. Я выдернул руку словно из кипятка и несколько секунд мне казалось, что она осталась там. А я размахиваю культей, пытаясь почувствовать холод ветра. Я перевернул все банки, собрал кфски вместе с землей в футболку, рванул к крыльцу. Оставшиеся нужно было вырыть из земли. Они были не глубоко. Нужно было только чуть погрузить пальцы в вязкую почву, которая как трясина засасывала мои руки по локти. Твари, что поджидали меня за забором залились скулящим воем. Они, кажется, начали драться между собой, кусаться. Их верещание, благо, заглушало моё. Я тоже вопил, когда упирался ногами, падал в грязь, пытаясь вытащить свои увязшие конечности.

– Пошли нахуй отсюда! Пошли нахуй от меня! – закричал я в темноту, как ненормальный и это подействовало. В следующий миг я уже стоял во дворе Андрея. Я бежал так быстро, что не мог теперь вдохнуть без обжигающей боли в груди. На пять метров вокруг всё освещал железнодорожный фонарь, закреплённый под окошком чердака. С одной стороны, он успокаивал, давая поддельное чувство безопасности, пока ты стоишь под лучами искусственного света. С другой, он делал тебя слепым. Ограничивал твою жизнь пятью шагами вперёд, влево и вправо. А за линией света не было ничего. Всепоглощающая тьма, наполненная жадными агонизирующими воплями. Только ступишь в неё и больше не увидишь ни света, ни домов, ни лиц друзей. Я стоял возле чугунной ванны прижимая награбленное к своему животу. Андрей сказал сложить всё сюда. В грязную стоячую дождевую воду, поверхность которой была выстлана ковром гнилых листьев, тины и дохлой мошкары. Сначала, я был готов сделать это. Меня в тот момент не волновало ничего, кроме животного страха смерти. Желания забиться поближе к огню, и чтобы с трёх сторон меня окружали прочные стены. Хорошо бы ещё автомат в руки, или хотя-бы палку с огнём. А потом, сквозь ужас и низменные инстинкты выживания, начали пробиваться мысли. Мысли человека. Я не доверял Андрею. Пускай он был единственным человеком во всей округе. Да хоть последним на земле. Я накрыл ванну брезентом, а кфски, завернув в свою футболку, зарыл у крыльца, и сдвинул на прикоп старое кресло. Застегнул куртку на голом теле, уселся под фонарь и снова взял книгу в руки. Можно ли было верить в то, что я не двигался с этого места? Я бы себе не поверил. Меня всего била мелкая дрожь. Я с трудом разлеплял страницы, склеенные плесенью и грязью. Я глядел в написанное и буквы плясали перед глазами. Живот скрутило. Тьма пожирала несчастные лучи фонаря, сокращая весь мой мир до драного кресла. И не знаю, что со мной стало бы, оставайся я ещё хоть минуту один. До меня донеслось пьяное пение Тихона. Вопли, смех, музыка на севших динамиках телефона и урчание автомобильного двигателя. Я сунул книжку под сидение, встал ногами на кресло, направил фонарь вперёд и подбежал к забору. В этот момент я почувствовал себя ребёнком, что сидел с фонариком под одеялом и ждал, когда мама с папой вернуться из гостей и прогонят всех монстров, что поджидают за диваном или в куче одежды на стуле. Ржавая четвёрка с шумом съехала по насыпи. Кажется, подвеска долбанулась раза три или четыре. Одна рабочая фара осветила толпу местных. Антон, Тихон, Алёна, Настя, Миша и прочие, чьи имена я ещё не знал. Из четвёрки вывалило трое парней азиатской наружности. И две молоденькие девушки. Парни балагурили на своём. Гремели стеклом в пакете. Девушки, уже изрядно поддатые танцевали у капота. С ними был Андрей. Он вылез из машины в самом весёлом настроении, пока не увидел сизый дым, валящий из трубы над баней. Он посмотрел на меня с жутко обречённым видом, а я был счастлив. Счастлив, что больше не один сторожу эту границу нормального человеческого мира. Все завалились во двор. Мы с Антоном вытащили из дома стол, на котором расставили с десяток бутылок обычной дешёвой водки и сивухи бабы Гали в пластике. Неспелый арбуз, зелёный лук. Пироги, опять же, от местной самогонщицы. Дичь, приготовленная на огне. Это блюдо вызывало особенное отвращение и требует отдельного описания. Мясо дичи, даже если вы не охотник, вы всегда узнаете. Оно отличается от магазинной свинины, говядины, домашней крольчатины. Оно грубое, со специфическим привкусом. При жизни оно не жрало комбикорм и добавки. Оно не жирело на радость фермерам. Оно бегало, пряталось, охотилось. А это мясо, будь оно и приготовлено на огне, с аппетитной зажаристой корочкой, вызывало тошноту. Запах тины и болота, перебивал аромат костра, структура была не волокнистой, а однородной. Казалось, что оно давно сгнило, но видимо это, казалось, только мне. Гости хватали его прямо руками, клали на лаваш, поливали кетчупом и отправляли в рот. Парни, с которыми приехал Андрей были азербайджанцами, приехавшими на заработки. Незнание языка и акцент стирался по мере опустошения бутылок. Алик, Ислом и Гера, так звали парней. Девушек звали Аня и Катя, обе откуда-то из-под Романовки. Андрей познакомился с ними в придорожной кафешке. Предложил отдых на природе. Водочка, шашлычок. Скольких парней и девчонок они ещё так заманили. Алик и Гера спорили баранина или оленина, переспрашивали, точно ли не свинина. Ох если бы представляли они охочую до людской плоти сволочь, уродливую, всю в язвах. Андрей отвёл меня в сторону, под предлогом помощи с дровами.