Адская училка

***

Раздаётся звонок. Открывается дверь в класс. Толстый покидает думы Михаила Сомова так же быстро, как воздух покидает лопнувший шарик. Пространство перед школьной доской превращается в сцену – и на подмостки всходит объект вожделения всех без исключения юных эротоманов. Бюст и задница Ноны Викторовны занимают всё доступное ментальное пространство.

О, томительные мгновения!

О, безмолвные обещания!

О, сладостные образы!

Бейся, сердце!

Гони кровь к мудям и ланитам!

Пузырись!

Пузырись!

Пузырись!

Пузырись, розовая патока предвкушения!

Пузырись снова и снова!

Сомов помышляет о многом. И рассчитывает на всякое. Увы, маховик надежд и томлений не успевает набрать скорость и оторваться от грешной земли.

Преподавательница идет к учительскому столу. Делает пару шагов – и обычное бесстрастное выражение исчезает, словно его и не было. Распрекрасный лик Ноны Викторовны превращается в гневную маску. Раздаётся громкое цоканье каблуков. Красотка подбегает к окну. Распахивает раму. Высовывается на улицу. И начинает принюхиваться.

Школяры удивлённо переглядываются. А Миха с ужасом наблюдает, как училка жадно втягивает весенний воздух. Сом знает, чувствует – всё опять идёт кувырком! Этот день не закончится ничем хорошим!!!

Словно в подтверждения его мыслей – встревоженная бестия поворачивается к классу. Тень падает на её лицо. Что-то нехорошее происходит с училкой, всегда собранной, всегда сдержанной. Даже с последней парты можно разглядеть, как раздуваются её ноздри. Как она нюхает воздух, словно гончая, взявшая след кролика. Розовые ногти громко барабанят по столу. Грандиозный бюст нависает над классом. Откуда-то сверху слышится голос Ноны Викторовны. В её словах чувствуется… неодобрение? Упрёк? Гнев?!

– Чем здесь пахнет, юноши? Чем здесь пахнет, я вас спрашиваю?

Каблуки цокают в проходе между партами. Нона Викторовна наклоняется к Рыжему. Учительский нос чуть ли не втыкается в ухо оторопевшего школяра. Она с шумом вдыхает. Замирает на пару секунд – и двигается к следующей парте.

– Чем пахнет? У кого-нибудь есть идеи?

Мощная грудь упирается в плечо очередного школяра. И никто не чернеет от зависти. Эротическое напряжение сменяется чем-то иным. Чем-то тёмным, вязким, пугающим. Вован пытается что-то сказать, когда училка нюхает его причёску. Но ничто не нарушает тишину. Он слишком испуган, чтобы пошевелиться. За окном – прекрасный солнечный день. На улице торжествует весна. А здесь, при свете дня, ледяной сквозняк проникает в портки и души.

Сом не успевает помыслить о побеге. Училка смотрит прямо на него. Её зубы сжимаются, желваки ходят на румяных скулах. Она просто стоит, смотрит – и нюхает воздух. Тревожная сцена длиться с минуту. Звучит нетерпеливый и грозный голос.

– Пары отменяются. Все – вон из класса.

Школяры не знают, то-ли досадовать, то-ли радоваться. Дружно отрывают зады от стульев. Устремляются к выходу. Сом пытается совершить такой же маневр. Плетется к двери на ватных ногах.

И случается страшное. Нона Викторовна решительно шагает ему навстречу. Крепкие пальцы стискивают локоть испуганного засранца!

– Сомов, ты останешься. Нужно поднять стулья. Одиннадцатый-Б! Очистить помещение! Быстрее!

Грозная красотка просто-напросто стоит перед Михой. Держит за руку и буравит взглядом. Сому остаётся лишь прятать глаза и переминаться с ноги на ногу. Последний ученик покидает класс. Голубоглазая бестия отпускает жертву. Берёт стул. И подпирает им дверную ручку! Дергает несколько раз! Проверяет, надежно ли закрыта классная комната!

Миха начинает нервничать.

Чертовски сильно нервничать.

***

Воздух уплотняется. Тяжелый взгляд обрушивается на сконфуженного выпускника. Михе кажется, что голубые зрачки училки начинают чернеть.

– Откуда этот запах? Михаил Сомов, чем от тебя пахнет?

– Какой запах? Ничем не пахнет вроде… ну да, краска… или там… олифа… ну, стройка же…

Сом мямлит – и вспомянет россказни майора. Неужели его слова не были чушью? Нона Викторовна действительно взяла недавних гостей? Унюхала отряд мудил в химзащите?! Как это скажется на их… на их… отношениях?! Миха боится майора, боится бородатого попа, боится грозного взгляда училки – и при этом, думает лишь о романтических затеях! Юный эротоман получает ответ на незаданный вопрос. Раздумья прерываются знакомой командой.

– Сомов. Снимай штаны.

– Я?!! Прямо здесь?!!

– Немедленно снять штаны!!!

Стекла в окнах дребезжат от звукового удара! Десятая образовательная школа сотрясается от яростного рыка Ноны Викторовны! Она приближается к ученику! На ходу снимает пиджак! Расстёгивает белоснежную блузку, дабы уберечь гардероб от водопадов спермы! В её взгляде кипят ярость и голод!

Миха объят ужасом – но его член восстаёт со страшной силой!

Щупальца бьют в золотые диски. Транспланарная вибрация пронзает плотный и полуплотный мир. Кокон снова рвётся. Прутья клетки снова смещаются. Бастионы Абзудипа снова трещат по швам. Некротическая энергия проникает сквозь щели в морбо-структуре, стирает различия между бытием и не-бытием. Останки Создателя соединяются с созданием. Багровый свет льётся в кровоточащий тоннель между Шаддатом и миром людей. Багровый свет сочится из окон родной школы. Вместо тополей – суставчатые колонны, канаты жил и сосудов. Вместо скамеек и тротуаров – бесформенное месиво костей и плоти. Вместо прохожих – наборы булькающих органов, распухших мозгов, трехгранных игл, дёргающихся хоботов, пульсирующих глаз. За окном – мир на пороге метаморфозы. Реальность морбо-компромисса.

Кошмарные видения длятся не дольше секунды.

И оставляют после себя понимание. Понимание обрушивается на Михаила Сомова!

Нона Викторовна учуяла не легавых! Она чувствует запах дряни, которую в него залили! Похотливая бестия непременно проявит интерес – вот о чём говорил майор! Вот что с ним сотворили проклятые сукины дети! Благодаря молитвам и адскому пойлу – жадная до членов фурия лишилась разума, потеряла всякую осторожность!

Это история о мёде и пчёлах!

Неужто пришел его день и час! Неужели ему отсосут прямо перед школьной доской? Прямо перед портретами Чехова и Достоевского? Прямо напротив глобуса на учительском столе?!! Cлишком прекрасно, чтобы быть правдой! Лишь одно не вызывает сомнений – на хер рассказы о террористах!!! На хер дротики и транквилизаторы!!! На хер легавых и их тупую миссию!!! Он не за этим явился в школу!!!

Михаил Сомов не успевает подумать, что жизнь налаживается. Что всё не так уж и плохо. Нона Викторовна взбудоражена до предела. Она не желает ждать, пока ученик закончит галлюцинировать, сопеть, осмысливать жизнь, и наконец-то достанет свой детородный орган.

Разъярённая бестия прыгает на несчастного!

Врезается в него, словно скоростной поезд!

Хватает кавалера за бёдра, отрывает от земли – и швыряет на парту!

Пол и потолок содрогаются от удара! Пальцы с розовыми ногтями вцепляются в ремень, рвут вместе с портками! Классную комнату заполняет грохот и треск! Стальной кукан покидает убежище! Багровая шишка звонко лупит училку по губам! Миха задыхается от неожиданности и восторга! На свою беду, он приподнимает голову, дабы увидеть, как пухлые губы атакуют его член!

И попадает в липкие сети ужаса!

Лицо Ноны Викторовны изменяется. Деформируется странным образом. Скулы заостряются. Зрачки чернеют. Челюсти распахиваются неестественно широко, обнажая жуткие треугольные резцы. Изо рта лезет толстый, гибкий, невообразимо длинный язык. Заливая слюной бёдра двоечника, он плотно обвивает член. Обвивает и стискивает! Кошмарная пасть опускается на торчащий ствол. Вбирает полностью, без всяких игр и прелюдий. Словно этого мало – губы прижимаются к мудям. Двигаются, всасывая шары шокированного кавалера! Яйца погружаются вслед за членом, исчезают в жуткой пасти!

Сом изо всех сил зажмуривается. Начинает тихо скулить. Это трип. Это снова галлюцинация, иначе и быть не может!

Распалённая дьяволица берётся за дело – и Миха проваливается в чёрную дыру. Красотка атакует напряженную плоть. Методично массирует ствол губами. Сминает хер языком. Пускает гостя глубоко в глотку. Раздаётся громкое хлюпанье…

И ещё более громкий стук в дверь!!!

Сом приподнимается на локтях, едва не теряя рассудок от ужаса и похоти! Стук усиливается, сливается с причмокиванием и сопением! Кто-то ломится в класс!!! Миха пытается воззвать к рассудку съехавшей бестии!!!

– Нона Викторовна!!! Пожалуйста!!! Там кто-то есть!!!

Он боится не за себя. Как и любой джентльмен, он не может допустить, чтобы Нона Викторовна оказалась в щекотливом положении. Её не должны застать с членом во рту! Это совершенно неприемлемо! Приличия – не пустой звук для Михаила Сомова!

– Нет!!! Нет, пожалуйста, не сейчас!!!

Миха перебивается с шепота на крик! Вцепляется в причёску хлюпающей бестии, пытается оторвать её лицо от члена! Усилия тщетны, ибо силы неравны. Розовые ногти до крови впиваются в бёдра двоечника! Губы и язык двигаются с удвоенной силой! Слюни летят в разные стороны! Жадный рот неумолимо доит окаменевший шланг! В дверь бьют с такой силой, что в классной комнате дрожат стёкла!!!

Очередной удар – и стул вылетает из-под ручки!

В помещение забегает парочка встревоженных педагогов! Высокий и круглый толстяк, директор десятой общеобразовательной школы собственной персоной! Из-за его спины выглядывают усы трудовика!

Они замирают, словно соляные столбы. Застывают с открытыми ртами и расширенными зрачками. Миха лихорадочно ёрзает по парте, пытаясь освободиться. Увы, в этот кошмарный момент Нону Викторовну меньше всего заботят приличия. Её волнует лишь забор генетического материала из яиц ученика! Не отвлекаясь на визитёров, она яростно отсасывает! Отсасывает с таким энтузиазмом, с таким усердием, словно от этого зависит судьба человечества! Нос красотки расплющивается о лобок кавалера! Подбородок втыкается под его мудями! Грандиозная задница качается в такт напористым движениям!

Миха сгорает от стыда и ужаса. Пытается не смотреть на незванных гостей. Это кошмар! Это конец! Это газетные заголовки! Надо что-то делать! Надо срочно что-то предпринять! Руководствуясь скорее инстинктом, чем здравым смыслом, он наматывает волосы дамы на кулаки – и пытается оторвать её лицо от своей лучшей части!

Со стороны его судорожные усилия выглядят очень, очень, очень нехорошо.

Со стороны и не разобрать, кто здесь жертва, а кто хищник!

Директор десятой школы выходит из ступора. Вместо того, чтобы повести себя как приличный гражданин, покинуть место преступления, и явиться через несколько минут – он начинает шуметь.

– Сомов!!! Немедленно прекрати!!! Так нельзя!!! Нельзя!!! Ах ты, подлец!!! Хватит!!! Что же ты творишь?!! Что же ты делаешь, сучёнок?!! Отпусти её, мерзавец!!!

Дурной пример заразителен. Из-за спины директора показываются усы трудовика. Над Кривоградом и городскими окрестностями летят его истошные вопли.

– Милиция!

– Милиция!!!

– Милиция-я-я-я-я!!!

Педагоги переходят от слов к делу. Бросаются к парте, на которой распластан голозадый кавалер. Трудовик энергично шлёпает Миху по рукам. Директор обхватывает талию Ноны Викторовны, пытается вырвать насилуемую даму из лап юного насильника!

Миха лежит на парте в позе умирающего галла. Стонет, держится за пышную причёску, и изо всех сил зажмуривает глаза! Просто зажмуривается, желая возвести преграду между собой и творящимся адом!

В самый неподходящий момент – несчастный засранец сдаёт позиции. Агрессивные ласки оказываются сильнее воплей, шока, стыда и дикой суеты. Он содрогается, дергается в конвульсиях – и кончает со страшной силой! В мычании Ноны Викторовны появляются одобряющие нотки. Щёки заботливого педагога раздуваются, но ни одна капля не покидает жадный рот. Язык двигается вокруг пульсирующего ствола, губы крепко сжимают добычу. Не обращая внимания на вопли коллег, красотка отсасывает с ещё большим усердием, с ещё большим напором!

Но тряска мешает глотать!

Незваные гости стараются изгадить праздник любви!

Вопя и призывая милицию, директор и трудовик пытаются оттащить красотку от члена! Изо всех сил дёргают даму за талию! Пытаются спасти коллегу, спасти любой ценой! Ошеломлённая бестия разъярённо хрипит, поперхнувшись порцией спермы! Плотные белые потоки бьют из носа и уголков рта! Заливают парту! Окатывают грудь дамы и бёдра кавалера!

К несчастью для себя, Сом открывает глаза.

И усваивает главный урок в своей жизни. В любой, самой страшной, самой дикой, самой дерьмовой ситуации – всё может стать ещё хуже.

Хуже самых гнусных прогнозов.

Хуже самых тревожных ожиданий.

Взгляд разъярённой бестии встречается с взглядом ошеломлённого школяра. Извергающийся болт с хлюпаньем выскакивает из губ Нона Викторовны. Изо рта рвётся пузырящийся поток слюны и семени. Дикая картина придаёт энтузиазма – Михаил Сомов извергается так сильно, что его задницу сводит судорога! Извергается прямо в лицо педагогу! Выстрелы спермы разбиваются о нос и раскрасневшиеся щёки училки!

Но вместо того, чтобы припасть к кипящему фонтану – она разворачивается с душераздирающим воплем. В этом звуке нет ничего нормального. Ничего человеческого.

Руки с растопыренными пальцами летят навстречу директору десятой школы. Розовые ногти входят в его голову. Выдавливают глаза. Погружаются в глазницы. Сминают кости и мягкие ткани. Потоки крови бьют училке в лицо, смывают слюни и сперму. Раздаётся мерзкий, громкий, влажный хруст. Голова директора лопается, разваливается на части, словно переспелый арбуз. Фрагменты черепа разлетаются по классной комнате. Потоки крови окатывают пол и потолок. Куски мозга прилипают к доске, и медленно сползают, оставляя след из багровой слизи.

Побледневший трудовик пятится и визжит. Пальцы училки смыкаются на его шее. Звук рвущейся плоти сменяет истерические вопли. Под усами открывается дыра с рваными краями. Кровавые пузыри лезут наружу. Трахея и нижняя челюсть отделяются от несчастного – и летят через весь класс. Зубы училки впиваются в обезображенную голову. Ноги трудовика отрываются от пола, туфли слетают от дикой тряски. Нона Викторовна треплет окровавленное тело, словно бультерьер, поймавший голубя. Багровая взвесь заполняет всё пространство. Гирлянды кишок и горячего фарша разлетаются в стороны, покрывают стены, мебель, пол и потолок.

Окровавленное лицо поворачивается к Михаилу Сомову.

В руке у Ноны Викторовна кусок щеки с фрагментами усов.

Она не перестаёт жевать. И при этом… снова тянется к его члену!!!

Миха слышит собственный вопль.

Пальцы сами лезут в карман рубахи. Нащупывают пластиковый цилиндр. Щелчок – и дротик впивается в запястье окровавленной бестии.

Последнее, что видит Миха – как Нона Викторовна осуждающе качает головой. Как вонзает зубы себе в предплечье. Как трещат кости и рвётся кожа. Она перегрызает и отрывает собственную руку вместе с торчащим дротиком. Бросает дергающуюся конечность на учительский стол. Тёмная жижа заливает классный журнал. Пузырится, собираясь в дымящуюся лужу.

Сом снова зажмуривается. Он не желает смотреть, как багровый свет растворяет мироздание. Ужас и предчувствие неминуемой смерти парализуют несчастного выпускника. Он уверен, что комья мозгов и пятна крови на костюме училки – последний образ в его недолгой жизни.

Он не знает, что фестиваль мокрых маек только начался. Не знает, что лишь приоткрыл альбом с почтовыми марками из Шаддата.

Глава 11

– Уважаемая Нона Викторовна, не убивайте меня, пожалуйста!!! Пожалуйста, уважаемая Нона Викторовна!!! Пожалуйста, не убивайте!!!

Михаил Сомов звучит как переигрывающий трагический актёр. В такие моменты трудно быть красноречивым. Трудно отыскать нужные слова, выбрать правильный тон, придать вес своим воззваниям.

Он скользит задницей по окровавленной парте, прикрывая ладонями торчащий член. Пытается отсрочить погружение в темноту. Пытается избежать растворения в безмолвии. Несчастным школяром овладевает одна-единственная мысль. Одно лишь слово бьётся в его голове.

И это слово – смерть.

Багровые кляксы сливаются в пульсирующую пелену.

Покрытый мозгами и кровью бюст неумолимо приближается.

Вся жизнь проносится перед внутренним взором одинадцатиклассника. Редкие встречи с отцом. Минуты гнева. Минуты радости. Весенний гром. Распускающиеся почки на кривых берёзах. Вкус шаурмы. Свист чайника. Дурманящий запах травы из солнечного Узбекистана. Развевающиеся на ветру юбки. Кокетливые улыбки. Жирный белый кот загребает своё дерьмо на клумбе перед подъездом. Загорелые ляжки. Дырка в стене школьного санузла. Пляжные зонты. Растаявшие шарики мороженного. Список несделанного. Перечень недостигнутого. Глупые желания. Глупые амбиции. Глупые поступки. Миха чувствует, как истончается ткань времени. Чувствует биение самой жизни – увы, навсегда утраченной!

Улыбка кошмарной бестии похожа на акулий оскал. Ровные ряды треугольных зубов. Окровавленные губы. Дикий, нечеловеческий взгляд. Багровый силуэт надвигается на замершего школяра. Мощная грудь оказывается прямо перед его носом. Из разорванного предплечья хлещет горячая жижа. Кисть другой руки сжимает ком из мяса и усов, когда-то украшавших лицо трудовика.

Дрожащий Миха пытается вдохнуть, набрать воздуха, выкрикнуть очередное «Пожалуйста, Нона Викторовна!!!». Глотку стискивают ледяные щупальца ужаса. Ужас проникает в самое сердце. Парализует душу и разум. Он не может вымолвить и слова.

Это конец его истории.

Это конец всему.

Сом зажмуривается изо всех сил. Собирается с силами – и издаёт пронзительный предсмертный вопль! Вопль ужаса и отчаяния!

Он слишком торопится с драматическими жестами. Чудовище делает шаг в сторону. Направляется к окну. Едва живой от страха засранец слышит знакомый голос. Невероятно пленительный – и невероятно жуткий.

– Михаил, подумайте о своём поведении, неблагодарный молодой человек.

Официальный тон сменяется клокочущей яростью.

– Я с тобой не закончила, Сомов!!!

Конец фразы раздаётся одновременно с треском деревянной рамы, звуком бьющегося стекла. Миха успевает открыть глаза – и увидеть облако осколков.

Нона Викторовна выпрыгивает с третьего этажа, прямо через окно.

Секунда – и раздаётся удар! Высокие каблуки входят в асфальт! Полуголая окровавленная фурия даже не замедляется. Она несётся к школьному забору. В один прыжок перемахивает высокие железные стойки, словно чёртов Спайдермен. Ещё секунда – и Нона Викторовна исчезает в тени серых высоток.

***

Рука на учительском столе шевелит пальцами. Кулак судорожно сжимается, хватает воздух. Вот и всё, что осталось после эффектного исчезновения. Кругом размётана бесформенная кровавая масса, когда-то бывшая педагогами. Ливер, кости, конечности. Разводы коричневого смузи. Комья багрового пюре. Трудно разобрать, где трудовик, а где директор. Не самое приятное зрелище.

– Еб твою мать… ёб же ж твою мать… нет, нет, нет, ёб твою мать… нет, всё это не взаправду… как же так… ёб твою мать, как же так…

Сому не удаётся справиться с шоком. Он трясётся, бормочет ругательства себе под нос. Отрывает зад от парты. Пытается натянуть и застегнуть брюки, но пальцы не слушаются. Кроссовки едут по кровавой луже. Кишки обматываются вокруг лодыжки. Миха пытается выбраться из этой мерзости, отбросить дымящиеся внутренности. Делает шаг, поскальзывается, и с воем падает прямо в месиво из плоти и потрохов!

Он барахтается в кровавой каше, вопя от страха и отвращения. Пытается подняться, но руки разъезжаются, пальцы скользят по липкой жиже. В ладонь впиваются фрагменты челюсти, осколки зубов пробивают кожу. Пред самым носом катится вырванный глаз. Несчастный школяр инстинктивно отдёргивает руку – и снова плюхается в тёплую жижу!

Удар о паркет возвращает Михаила Сомова к реальности. Он затыкается. Судорожно вцепляется в край парты, поднимается, оказывается на своих двоих. Пропитанная кровью одежда липнет к телу. Школьная доска похожа на инсталляцию авангардиста, что кидает в полотно мясной фарш. Класс превратился в скотобойню. На языке чувствуется мерзкий металлический вкус.

– Ёб же твою мать… еб твою маа-а-а-а-а-ть!!!

Ужас снова звенит ледяными оковами. Кажется, жизни ничего не угрожает. Кажется, Нона Викторовна закончила свою смену. Но что делать со всем этим дерьмом?!

Это же сраный криминал!

Сраное двойное убийство, зверское и кошмарное, с целым возом отягчающих обстоятельств!

Бежать? Ждать, когда на горизонте покажутся мигалки? Как быть и что делать?

Сом топчется в луже крови, взвешивая «за» и «против». Он проходится по списку плохих идей – и останавливается на самой хреновой. Миха вспоминает наказ майора. Выстрелить дротиком. Затем покинуть школу. Так тому и быть.

Кроссовки чавкают, встречаясь с фрагментами растерзанных педагогов. Поскальзываясь и пачкая кровью парты, насмерть перепуганный школяр пробирается к выходу. Пытается не смотреть на пол, борется с рвотными позывами. Пальцы оставляют багровые разводы на дверной ручке. Миха выглядывает в коридор. Странное дело, публика ещё не собралась на крики и вопли.

Миха бежит к лестнице. За ним тянется вереница кровавых следов. Раздаётся звонок, гомон учеников, скрип парт и стульев. Миха ускоряется, теряя голову от страха. Ему кажется, что двери десятой школы закроются перед самым носом. Всё его существо стремится оказаться как можно дальше от вырванных глаз и раздавленных черепов!

Он несётся навстречу солнцу и свету!

Несется так быстро, словно за ним гонится Дьявол!

***

Миха приходит в себя от звуков взволнованного голоса. Интеллигентного вида прохожий машет ладонью перед самым носом одиннадцатиклассника.

– Эй, парень! Ты в порядке?

– Да… всё в норме… всё путём…

Это мало похоже на правду. Миха бредёт по тротуару рядом с проезжей частью, не помня себя от шока и ужаса. Школяр в окровавленной одежде превратился в аттракцион для зевак. Недоросли трясут мобильниками, снимают его на телефоны. Какая-то женщина начинает голосить. Кто-то звонит в скорую. Разгневанная старуха с авоськой преграждает путь, грозит пальцем и почему-то взывает к совести.

– Да как тебе не стыдно? Да как тебя земля носит!? Ах ты, наркоман проклятый! Поглядите, люди добрые! Обколются и ябут друг друга в жопу! Ябут до кровавого поноса! Прямо в центре города! Ах ты, бессовестная скотина малолетняя!

– Отъебись, бабка… отъебись от меня…

– Ах ты, паршивец! Ах ты, морда наркоманская! Куда смотрят родители?! Люди добрые, держите наркомана! Держите его, граждане! Звоните в милицию!!!

Сом затравленно озирается. Пытается снова бежать, но дыхание перехватывает. Голова начинает кружиться, в ушах раздаётся оглушительный стук сердца. Его сил хватает лишь на тихий, едва слышимый шепот.

– Ёб вашу мать… ёб твою мать, бабка, пожалуйста, отъебись…

Улица плывёт перед глазами. Силуэты прохожих неестественно вытягиваются. Голоса сливаются в монотонный гул. Гул переходит в звон. Миха понимает, что вот-вот упадёт в обморок. Опускается на колени, чтобы не приложиться лбом о тротуарную плитку.

Сквозь гневные речи пробивается громкий визг тормозов. Сом поднимает голову.

Фургон с надписью «трезвые грузчики» съезжает с проезжей части. Колёса переваливаются через бордюр. Старуха едва успевает отскочить, тут же начинает вопить и бить авоськой по капоту. Двери с грохотом распахиваются. Словно горох из рваного мешка, оттуда высыпают знакомые ребята в желтых дождевиках. Расталкивают зевак, вприпрыжку несутся к Михаилу Сомову. И повторяют дежурный фокус. Хватают школяра за руки и за ноги. Отрывают от земли. Тащат в фургон.

Миха слышит отрывистые команды.

– Быстрее! Вырубайте его! Пакуйте в ящик!

К лицу выпускника прижимается прозрачная сфера. В нос бьёт смесь кислорода и чёрт знает, чего ещё. Сом пытается отвернуться, задержать дыхание, хватает легавого за полу дождевика. Через секунду его пальцы разжимаются. Рука бессильно повисает. Небо и асфальт скручиваются в спираль, собираются в одну точку. Здоровый наркотический сон приходит на смену суете и кошмарам.

Фургон обдаёт зевак клубами бензинового дыма. Разворачивается через сплошную полосу. И скрывается в потоке, лавируя между сигналящими автомобилями.

Глава 12

Пары наркотического эфира выдергивают Михаила Сомова из объятий кошмара. И погружают в кошмар иного рода.

Его преследует скачущая по клумбам красотка. Снова алый серпантин. Снова брызги томатной пасты. Грандиозный бюст прижимается к оледеневшим ляжкам. Циклопический насос втягивает изжёванную ткань сновидения. Школяр проваливается в распахнутый рот Ноны Викторовны. Падает навстречу щупальцам и мандибулам, шестерням и дымящимся трубам. Парит над зиккуратами и ранами в чёрной земле.