Королева с опытом работы

***

Примас пригласил графа Штернблума отведать сорокалетнего ирцкого вина. Граф принял приглашение. Два стервятника кружили рядом, присматриваясь к противнику. Граф досадовал, что забыл про Обитель, поглощенный войной с Цитаделью. Магов Цитадели, высоколобых теоретиков, он презирал, и уничтожил без особого труда, затем увяз в мятеже, очаги которого пришлось давить в разных местах целых пять лет. А Обитель не принимала участия, отстранено и свысока наблюдая за происходящим. Адепты и ученики тоже обладали магией, и граф понял, что был преступно небрежен, презирая вечно ползающих на коленях приспешников веры. Они проповедовали невмешательство, недеяние, уступчивость и были, казалось, поглощены лишь внутренним духовным ростом, почти не выходя за пределы Обители. Граф понял, что совершенно не знаком с их потенциалом и не знает, чего от них ждать. Что они там практиковали за закрытыми стенами?

– Позвольте вас представить кое-кому, – улыбнулся Примас, открывая дверь своих апартаментов.

Возле окна стояла белокурая девушка в красном облачении, обернувшаяся на скрип двери. Граф слегка поморщился – Примас мог бы и не притаскивать свою подстилку, маскируя ее под служку Обители. Как будто во дворце, полном породистых шлюх, не нашлось бы кому услужить высокому гостю! Но, присмотревшись, граф понял, что ошибся. Печати порока на лице девушки он не нашел. Высокий чистый лоб, ясные голубые глаза, строгое выражение, сменившееся при виде Примаса щенячьим восторгом.

– Ее высочество принцесса Лилиан, – торжественно объявил Примас, протягивая девушке руку. Ее бледное лицо озарилось радостью. Опустившись на колени, девушка подползла к Примасу, и почтительно поцеловала его пухлую руку, украшенную драгоценными перстнями.

– Счастлив познакомиться, – начал граф, и запнулся на полуслове.

Принцесса не обратила на него никакого внимания, продолжая с энтузиазмом целовать уже край одежды Примаса, опускаясь все ниже и ниже. Наконец, она легла на пол, старательно облизывая туфли лэрда делла Фулкса. С видом полнейшего умиротворения Примас, наконец, прервал этот ритуал, слегка отодвинушись.

– Ну-ну, дитя мое, излишнее рвение ни к чему! Поднимись!

Принцесса неохотно поднялась с пола, оставшись на коленях и глядя с обожанием на Примаса.

– Принцесса? – с недоумением спросил граф.

– Да! – охотно подтвердил Примас. – И как понимаете, я намерен увидеть на троне именно это чистое создание, а не блудницу, запятнавшую свой род.

– Она находится под внушением?

– За кого вы меня принимаете? – Возмутился Примас, усаживаясь в кресло, и жестом предлагая гостю занять место напротив. – Только мудрое воспитание и заботливое взращивание необходимых качеств! Любая из послушниц и воспитанниц Обители сделала бы то же самое. И даже больше!

– Я весьма впечатлен вашими успехами в воспитании девиц, – сухо сказал граф Штернблум. – А разговаривать она может? Или только вылизывать обувь?

– Лилиан, это граф Штерблум, посмотри на него и ответь, – приказал Примас.

– Приветствую вас, граф, – произнесла девушка чистым высоким голосом. – Готова служить вашему сиятельству.

– Благодарю, в ваших услугах не нуждаюсь.

– Зря отказываетесь, – благодушно сказал Примас. – Лилиан – настоящее сокровище! Редчайшее, невозможное и драгоценное!

Щеки девушки вспыхнули от похвалы, а глаза заблестели от удовольствия.

– Разоблачись, Лилиан, – Примас пригубил вино и сощурился.

Не успел граф произнести ни слова, как девушка оказалась полностью без одежды. Ее грубый балахон лежал кучкой на полу, а белья послушницы Обители, как выяснилось, не носили. Светлые волосы шелковой волной рассыпались по плечам. Девушка снова глядела на Примаса с выражением покорности и обожания, не пытаясь прикрыться. Высокая грудь прекрасной формы с розовыми ареолами, тонкая талия, гладкий живот с треугольником рыжих завитков внизу, стройные ноги.

– Не правда ли, она хороша? – спросил Примас голосом ценителя, показывающего очередной шедевр из своей коллекции.

– Хороша, – согласился граф. – Но я не понимаю…

– Лилиан, развлеки гостя!

Девушка тут же оказалась возле кресла графа, ловко развязала шнуровку на штанах и наклонилась к паху. Граф ладонью придержал ее голову на расстоянии, тогда девушка захныкала и тонкими руками полезла в штаны.

– Что это такое? – закричал граф, вскакивая и отталкивая Лилиан. Девушка упала и обиженно заскулила.

– Я хотел лишь показать вам пример послушания, – снисходительно улыбнулся Примас. – Можешь идти, дорогая, – обратился он к девушке. Та проворно поднялась, подобрала балахон и скрылась за дверью соседней комнаты.

– Я весьма впечатлен, – процедил граф, ликвидируя беспорядок в одежде. – Но к чему это? Вы корили королеву за безнравственность, насколько я помню. А сами принуждаете послушницу к действиям, далеким от целомудренности.

– Да причем тут нравственность? – удивился Примас. – Люди, облеченные властью, как вы или я, к примеру, по-другому оценивают поступки и события. На нас общепринятые мерки не распространаются, мы выше этого. Вы не дали девочке продемонстрировать самое главное ее достоинство!

– Доступность? Умение быстро раздеться? Таким достоинстом обладает практически любая красотка при дворе! – граф гневно прошелся по комнате.

– Торопитесь! – Примас укоризненно погрозил пальцем, на котором сверкнул огромный рубин в вычурной оправе. – Девочка обладает редким даром, которым с радостью делится с теми, на кого я укажу. Лилиан – резонатор.

– Что? Не может быть! – граф медленно поернулся к лэрду Конраду, который довольно прищурился.

–Да-да! Вы не ослышались. Я открываю вам эту тайну, потому что доверяю вам и вижу в вас союзника и друга. Редчайшая уникальная способность, не встречающаяся в Элизии добрых двести лет! И должным образом воспитанная носительница дара. Никакого сопротивления, никакого возражения, только искренняя радость от служения. О, когда я понял, какое сокровище мне досталось, я сам начал ее воспитывать и трудился не один год!

– Склоняю голову перед вашими талантами, и весьма вам завидую, лэрд Фулкс.

– Вы можете звать меня по имени, ведь мы скоро станем самыми близкими друзьями. Я готов поделиться своим сокровищем. Удобная, покорная королева, обладающая такой внешней прелестью, готовая исполнить любое ваше желание, да еще и восполняющая магический резерв! Не об этом ли грезит каждый советник при дворе?

– Весьма заманчивая перспектива, – согласился граф, снова усаживаясь в кресло и вперяя в Примаса пристальный взгляд.

– Не пытайтесь отнять ее, – захихикал Примас. – Не получится, Лилиан слушается только меня.

– Вы что же, рабское клеймо ей поставили? – граф снова поставил на место взятый бокал.

– Фу, как грубо! – поморщился Примас. – Тонкая работа с сознанием, трудолюбие и упорство в достижении цели! Так что, граф? По рукам?

– Мне нужно время подумать.

– Времени у вас одни сутки, думайте, – великодушно разрешил Примас. – Но я уверен, через два дня в Элизии начнется новая эра.

– С новой королевой?

– Разумеется. Ах, мне так жаль, что вы оказались так щепетильны! Право же, не ожидал от вас! Лилиан настолько искусна, что подарила бы вам неописуемое блаженство!

– Думаю, что у меня еще будет возможность проверить вашу рекомендацию.

– Она целиком правдива, не сомневайтесь!

«Старый интриган!» – злился граф, покинув покои Примаса. – «Не удалось меня отравить хваленым вином, решил сунуть мне свою подстилку. Но если она действительно резонатор… Это в корне меняет расстановку сил! Хотя нет. Как эта послушная слякоть будет принимать посольства, вершить суд, руководить министрами, обуздывать аристократов? Все то, что делает сейчас Вероника? Никак! Примас решил стать властителем Элизии? А меня отвлечь?»

– Ваше сиятельство, свидетель доставлен в третью пыточную, – тихо сказал, выступив из ниши, стражник.

– Какой свидетель?

– Шевалье делла Ронд, называющий себя бароном Дорини, – отрапортовал стражник. – Доставлен из Иллирии.

Граф резко развернулся на каблуках и направился вниз по лестнице. Мысли его приняли другое направление. Шутку с ирцким вином он уже простил Примасу. Любой поваренок знает, что яркий терпкий вкус и специфический аромат вина позволяет скрыть присутствие самого смертоносного яда. Предложить кому-то выпить ирцкого вина это, фактически, игра в орлянку. Граф в такие игры давно не играл. Предпочитал действовать наверняка.

Теперь следовало проверить слова Жерома. Уж слишком подозрителен был визит королевы к барону Энгарто. Затем беседа барона с королевой, частично подслушанная преданным пажом. Какой-то ребенок, плод страсти барона Энгарто. Но зачем королева отняла ребенка у отца и отдала в чужие руки? Какое ей дело до шалостей барона? Неужели у них была связь, и она мстит ему, как отставленная любовница? Ничего, сейчас он все узнает.

Глава 25

– Этого убрать, – кивнул граф на окровавленное тело, висящее на дыбе. Граф тщательно вымыл руки, вытер и начал неторопливо надевать перстни и кольца. – Протоколы допроса уничтожить. Донесения нашего агента из Аварны – тоже.

Помощник палача кивнул и направился к дыбе, а дознаватель собрал стопку листов со стола и кинул в камин.

«Ребенок, значит. У королевы есть ребенок», – думал граф, следя, как огонь пожирает мелко исписанные листы. – «Во всяком случае, был еще полгода назад». Граф развеселился, восхитившись королевой. Как ей, молоденькой девчонке, удалось обвести его, старого лиса, вокруг пальца? Его! Ухитриться родить и спрятать дитя! Эти девки постоянно беременеют. Наверное, сразу после первых родов спуталась с кем-то. «Не может быть», – граф нахмурился. Тогда он глаз с нее не спускал, и Адемар тоже. Она не была беременной! Впрочем, она сильный противник, исхитрилась же как-то надуть и короля Дориана, и короля Эрберта, и его с Адемаром. Не ребенок ли это Деровера, с которым она сбежала в семнадцать лет? Весьма вероятно. Попала в Шардан, будучи брюхатой, и сбежала оттуда перед родами. Как ей удалось спрятать живот? Демон разберет этих баб, у некоторых ничего не видно, а некоторые ходят, как бочки, уже давно родив.

Потом лично он кинул ее в яму. Граф почувствовал укол совести. Но он же не знал о ее положении! Ничего подозрительного не заметил. И имел четкий приказ Цитадели. Впрочем, Вероника снова сбежала и на момент переворота была уже снова беременна и пряталась в приморской резиденции. От кого? От постельного раба, получается. А маг сказал, что от короля Эрберта. Кажется, он верно посчитал. Связь с бароном Энгарто не подтвердилась, он ни разу не показывался в Иллирии и Шардане, не мелькал при дворе.

К сожалению, возраст ребенка граф установить не смог, шевалье делла Ронд в детях не разбирался. Как и болван Жером. Вот если бы граф мог взглянуть сам! Мальчик может быть как мелким, худосочным, так и крупным, и выглядеть, соответственно, старше, легко можно ошибиться. Сыну Деровера тогда пять или даже шесть лет. Проверить документы об усновлении этого бабского комитета не помешает. А ведь она может держать сына в одном из приютов и навещать. Где она бывает чаще всего? Следует ли королеву сместить, вырвав отречение? Нет, однозначно, нет. Энергичная, умная, справедливая правительница его устраивает больше. А то, что она натворила во Фратескоре и северной крепости Озэйнн… Они еще поговорят на эту тему. Безвольная подстилка Примаса на троне ему не нужна. Хотя попробовать достоинства принцессы в постели он не откажется.

Граф пришел в отличное настроение и, насвистывая веселый мотивчик, ущипнул за зад рыжую конопатую служанку, меняющую свечи в канделябрах. Служанка подпрыгнула и смущенно захихикала. Тотчас забыв о ее существовании, граф пошел дальше. А служанка, тут же став серьезной, зло посмотрела вслед сановнику.

***

– Волнуешься? – спросил Ромео.

Я пожала плечами и снова посмотрелась в зеркало. Ромео подошел ко мне и встал за плечом. Мы смотрелись… ну, как два ангела, не иначе! Светловолосые и голубоглазые. Я в очередном свадебном платье с открытыми плечами, персикового цвета, очень простом и лаконичном, практически без отделки. Ромео в белом костюме с вышивкой. Крыльев только обоим не хватает.

Я еще раз придирчиво себя оглядела и мы пошли. Нет, не в главный храм. Решила, что чем меньше народу будет присутствовать, тем лучше. Поэтому в этот раз, для разнообразия, решила выйти замуж в дворцовой часовне. Скромненько. В часовню физически не могло набиться много народу, а мне неожиданности не нужны. Только самые важные и именитые гости. Король Эрберт. Герцог Варрон с супругой и братом. Штернблумы, куда без них. На секунду мне показалось, что среди лиц промелькнул Стефан, но естественно, я не могла остановиться и высматривать его.

У алтаря нас ждал отец Люсиан и главный жрец, бросающие друг на друга ревнивые взгляды.

– А где Примас? – шепотом спросил Ромео.

– Заболел, в его отсутствие его функции исполняет приглашенный жрец Главного храма, – также шепотом ответила я, с милой улыбкой занимая место рядом с Ромео.

Примасу очень нездоровилось. «А не надо было обжираться деликатесными морскими гадами», – мстительно подумала я. Поскольку я не могла придумать другого выхода, то к выбору блюд для ужина проявила огромное внимание. Сами по себе все блюда и продукты были безвредными. Но их сочетание, особенно из ближайших блюд к месту Примаса, таили сюрпризы. Например, икра морского ежа в сочетании с мелко порезанной зеленью настурции очень сильно препятствовала появлению на люди в ближайшие сутки после чревоугодия. Особенно, политая особым кислым экзотическим соусом из слив. Так что Примасу было сегодня не до свадеб. Он из своих покоев не мог отлучиться больше, чем на десять минут.

Бракосочетание шло своим чередом. Жрец прочел наставление супругам, отец Люсиан обмотал наши руки красной атласной лентой, я облегченно выдохнула, ожидая вопроса о согласии сторон.

– Если у кого-то имеются возражения против этого союза, выскажитесь сейчас!

Ромео облизнул пересохшие губы. Я легонько пожала его прохладные пальцы и ощутила ответное пожатие. Еще несколько минут и все будет кончено. Жрец, бегло оглядев собравшихся поверх голов, уже собирался задать следующий вопрос, как в тишине часовни позвучало:

– Есть препятствие для брака!

Ромео беспомощно приоткрыл рот, а я медленно обернулась, ища глазами смертника.

Толпа поспешно отхлынула, а к нам подошел Тобиас Деровер. Он протянул жрецу свернутый пергамент со свисающей красной печатью.

– Заявляю, что брак не может быть заключен, поскольку Ее величество состоит в браке. Она моя жена.

Как минимум, половине присутствующих это было известно и без его заявлений. Никто не ахал и не падал в обморок. Уже хорошо. Я снова пожала пальцы Ромео и улыбнулась ему.

– Из документа следует, что пять лет назад был заключен брак между принцессой Варронской и лэрдом Тобиасом Деровером, – Жрец оторвался от свитка и посмотрел мне в глаза.

– Ваша святость, документ недействительный. В храмовой книге Главного храма запись отсутствует, брак был аннулирован моим отцом, – спокойно пояснила я, размышляя, кто же надоумил Деровера высунуться с этим свидетельством о браке именно сейчас? Не вчера или, например, год назад? Еще бы супружеские долги решил взыскать за пять лет! С процентами!

– Вы не будете возражать, если мы пошлем людей проверить?

– Разумеется, – кивнула я, гневно испепеляя Деровера.

Он ответил мне затравленным тоскливым взглядом и отошел чуть подальше, к радостно усмехающемуся герцогу Варрону. Памела послала мне воздушный поцелуй. Только этой дуры мне тут не хватало. Граф Штерблум улыбнулся и выступил вперед.

– Могу подвердить слова лэрда Деровера. Более того, у него есть сын от ее величества. Таким образом, брак не был фиктивным и документ подлинный.

Памела громко ахнула, Деровер побледнел, герцог Варрон выругался, а остальные гости, набившиеся в часовню, замерли, не дыша, внимая каждому слову графа.

– Вы с ума сошли! – я гневно посмотрела на ухмыляющееся лицо.

– Вероника, умоляю, скажите, это правда? – сипло спросил Деровер, дергая рывками шелковый платок на шее.

Я облила его ледяным презрением.

– Разумеется, нет. Граф шутит.

Ромео стоял напротив меня, бледный и дрожащий, бросая искоса тревожные взгляды на короля Эрберта. А под сводами часовни вдруг раздалось громкое:

– Свидетельствую, что этот мужчина не может стать мужем Ее величества, ибо состоит в недозволенной связи с другим мужчиной!

Я закрыла глаза. Сегодня, кажется, у меня не выйдет выйти замуж. Не мой нынче день. Почувствовала, что кончики пальцев Ромео выскальзывают у меня из рук. Он сделал шаг назад.

– Прошу простить меня, Ваше величество. Это правда, – тихо сказал он.

– Не верю, это гнусная клевета! – я топнула ногой. – Кто свидетельствует?

Вперед выступил Жером и встал возле довольного графа.

– Вы! Стало быть, именно вы состоите в недозволенной связи? Сильный дар позволил вам принудить графа делла Хара к постыдной близости? Кто еще ваши любовники? Ваше право занимать должность придворного мага мы обсудим после, – я отвернулась с негодованием. Хотите утопить Ромео – будете тонуть вместе с ним!

– Позвольте мне вмешаться, – кашлянул король Эрберт. – Заявляю свои права на эту женщину. Она моя Избранная, что было подтверждено магическим Советом, и должна принадлежать именно мне.

– Мы давно все обсудили и вернули вам ваши территории! Вопрос давно урегулирован и не следует его снова поднимать! Я гостила у вас больше двух месяцев. Сами знаете, Совет магов ошибся, и как следствие его ошибок, Цитадели более не существует, – надеюсь, мой голос прозвучал достаточно твердо, а не жалобным писком. Это было уже чересчур, они сговорились, что ли? Хотя бы Эрберт не стал вываваливать правду о Ромео, хотя сам три года был его любовником, одно это уже заслуживает уважения.

Король подошел близко. Так близко, что у меня волосы на виске зашевелились, когда он вкрадчиво произнес:

– Не надейтесь, что вы сможете найти себе мужа после такого чудовищного скандала. У Элизии так и не будет законного наследника.

– Ваше величество! – вперед протолкался Стефан. Самый что ни на есть натуральный, не глюк и не обман зрения

Этому-то что нужно? Я завела глаза вверх. Жрец был бледен, отец Люсиан красен, а мальчишки-служки повскакивали со своих мест, жадно вытягивая шеи.

– Я готов предложить руку Ее величеству, – твердо сказал Стефан. – Готов стаь ее мужем и не прендовать на трон.

– В очередь, – процедила я.

В рядах замерших гостей началось движение. К алтарю приблизились двое служек.

– В храмовой книге есть запись о браке, – доложил один. Я пошатнулась, и меня аккуратно поддержал король Эрберт.

– Не может быть, я сама смотрела! Сколько книг у вас в храме?

– Две. Для простых мирян и коронованных особ, – ответил главный жрец. – И что же, Теофрас?

Я едва не застонала. Делят людей на касты, а потом возникает неразбериха! Жрец при мне искал запись не в той книге! И это при том, что в храме все якобы равны!

– И рядом запись о том, что первая запись внесена по ошибке и заверена печатью храма, главным жрецом и королем Дорианом! – радостно отбарабанил второй служка.

– О, Всеблагая богиня! – прошептала я, тут же яростно выпутываясь из рук короля Эрберта. – Наличие детей и бурное прошлое браку не препятствует, завершайте обряд!

Король Эрберт тихо выругался и обратился к Ромео.

– Ромео, ты же клялся мне в любви!

В часовне настала мертвая тишина. Губы Ромео задрожали, в голубых глазах заблестели слезы. Все, сейчас он кинется на грудь короля Эрберта и они оба провалятся в портал, праздновать воссоединение любящих сердец. Мне-то что тогда делать, если жених сбежит? Хватать кого попало? Я покосилась на Стефана.

– Я… – раздался неуверенный тихий голос Ромео. – Я желаю стать мужем этой женщины. – И громче. – Я, граф делла Хара, беру эту женщину в законные жены! Обещаю любить, беречь, защищать. Никогда я не посмотрю на другую женщину, лишь она будет в моем сердце!

Главный жрец вытер обильную испарину и вопросительно посмотрел на меня.

– Я согласна, – торопливо кивнула я. – И беру его в законные мужья! Обещаю все, что положено от супруги и клянусь в чем угодно!

Жрец с облегчением забормотал положенные молитвы, быстро защелкнул на наших запястьях брачные браслеты, и мы упали друг другу в объятия. Или мы просто поддерживали друг друга, цепляясь, чтоб не упасть? Я чувствовала, как мелко дрожат плечи Ромео, а стуком моего сердца можно было оглушить всю часовню.

Кругом загомонили, засмеялись, закашляли приглашенные.

– А я поверил тебе, – мрачно сказал король Эрберт. Вот привязался!

– Вы не первый, кто поверил в сладкие мужские речи! – прошипела я, подхватывая Ромео под руку и делая знак Ринальдо. Он уже направлялся к Дероверу. Попытка сорвать королевское бракосочетание – это вам не шуточки! За праздничным столом явно окажется несколько пустых мест.

***

Видеть никого не хотелось, сил не осталось, и я ушла в парк. Уж не знаю, какие боги помогли, но за мной не увязались ни шокированные фрейлины, ни дуболомы из охраны, ни Ринальдо. Впрочем, у него и без меня дел навалом набралось, как и у Штернблумов. Я просто сняла руку с локтя Ромео, а через какое-то время вдруг поняла, что сижу совершенно одна возле пруда, под ивой с нависающими над самой водой ветвями. Проморгалась, потрясла гловой. Как это я так выпала из реальности? Я же должна сидеть за столом и принимать фальшивые поздравления и любоваться на лживо-радостные физиономии. Какое счастье, что это был не главный храм! Свидетелей позора было бы в разы больше. Я подперла рукой горячий лоб и застонала.

Что со мной не так? Вроде такая красоточка, и не глупая, а вот же… Неужели сильной женщине один удел – одиночество? Нет, если очень надо, можно и дурой попритворяться, и беспомощно ждать от мужчин помощи, но всегда так себя вести – невозможно! Рано или поздно мужчина поймет, что ты слишком часто оказываешься права, когда-то – предусмотрительнее, когда-то – удачливее, и даже если это случилось один раз – не простит. Не прощают мужчины такого женщинам. Это нужно быть очень самодостаточным и очень уверенным в себе, чтоб терпеть сильную и умную женщину рядом. Которая сама себе и штаб, и танковая бригада, и летная эскадрилья. Связь и разведка с котрразведкой. А вся пресловутая «женская мудрость» заключается в умении постоянно наступать себе на горло в присутствии мужчины. От этого и заболеть можно!

– Оу! Что ты тут делаешь? – бесцеремонная рука отвела ивовые ветки.

– Сижу, – грустно отозвалась я.

– А я сменился и домой иду. Смотри, что у меня есть, – рядом сел Рауль. Он с видом фокусника развернул платок, демонстрируя мне кусок мясного пирога, два слоеных пирожка и немножко помятый эклер. – И вот! – Рауль потряс маленькой фляжкой.

– Повариха в тебя влюбилась? – в животе предательски заурчало.

– Сегодня же свадьба, наготовлено просто ужас сколько, даже мне перепало. Спорю, ты такого пирога и не пробовала!

– Это точно, – я потянулась и отломила кусок, немедленно засунув его в рот и застонав от восторга. Нежнейшее мясо с луком и перцем просто таяло во рту.

– Она хоть не обижает тебя? – Рауль тоже откусил кусок пирога.

Кто? Хорошо, что я жевала, поэтому никакой глупости не ляпнула, только удивленно посмотрела на Рауля.

– Ой, да ладно, я давно догадался, что ты служишь самой королеве. Вон, сегодня даже подружка невесты. Какое платье на тебе! Высоко ж ты взлетела, Анни, – покачал головой Рауль. – Я не слепой. Ты и одета дорого, и прическа, и вон серьги какие! И появляешься как раз, когда королева приходит. А сегодня не пришла, потому что свадьба, да?

– Куда пришла? – я проглотила нежнейший мясной фарш, не почувствовав вкуса.

– К магу этому сбрендившему. Сегодня ее святой отец провожал. И знаешь, мне показалось… ты никому не скажешь?

– Клянусь, – прошептала я.

– Он любовник королевы, – прошептал Рауль мне в ухо. – Она с ним прямо там… понимаешь?

– Не может быть! – ахнула я. – В день свадьбы?! А Примас что?

– Ничего, стоял, ждал. Только ты – никому. Наше дело маленькое.

– Ужас, – я закрыла лицо руками. Мало того, что бракосочетание через пень-колоду, так еще и кто-то посещает лэрда Венделина. Причем тюремщик считает, что это королева. Забавно выходит. Кто у нас исполнял мою роль? Любовница графа? Блондинка Сюзанна? И с чего бы графу делать такие подарочки Венделину? И Примас тут как? Он же болен?

– Ты в часовне была? Как было-то? – отвлек меня Рауль. – Туда только человек двадцать вошли и все, остальные снаружи толкались, никто попасть не мог, не пускали.

– Когда жрец спросил, есть ли препятствия браку, оказалось, что есть, и много, – вздохнула я.

– Да не может быть! – Рауль в восторге хлопнул себя по колену. – Вот это номер!