Королева с опытом работы

– Лес? – спросил внимательно слушающий доклад подруги Ринальдо.

– Не мог он один пойти, Маттео бы с ним увязался! Мальчишки не-разлей-вода, везде вдвоем. Да и волков там нет, косули да кабаны. Но сейчас лето, пищи вдоволь, ни к чему кабанам на людей нападать. Маттео дома, Крис клянется, что дальше двора дети не уходили.

– Куда он мог еще пойти?

– Вероника, он так скучал по тебе. Мог пойти искать, – едва не плакала Труда.

– Куда? – спросила я, холодея.

– В замок. Фратескор, будь он проклят, – прошипел Ринальдо.

– Он по-деревенски одет, подумают, заблудился ребенок, выкинут за ворота – максимум! Ну, затрещину дадут. Они же все-таки не звери, – Гертруда прижалась к Ринальдо и он ее по-хозяйски обнял.

– Когда поняли, что Марк пропал, папаша к старосте побежал, чтоб людей поднять, а я сюда поехала, караульного у ворот попросила передать записку Ринальдо.

– Караульный так легко согласился от простой крестьянки записку начальнику стражи передать? – удивилась я. Караульные у ворот – самые злобные, неразговорчивые, бдительные гвардейцы. Простолюдинов сразу разворачивают, даже дворян пускают в парк и во дворец только по именным приглашениям.

– Так ведь, вот, – всхлипнула Гертруда, показывая мне колечко на пальце. Я округлила глаза. Когда успели?

– Мы подумали, что нам надо пожениться. Чтоб у меня была причина на хутор ездить, вам весточки передавать, – тихо сказал Ринальдо. – И вообще. Она не хотела, но ради вас согласилась.

Значит, пока я придумывала, как его убить, начальник стражи успел жениться на моей лучшей подруге без моего разрешения? Да его еще раз за это убить надо! А она тоже хороша – выйти замуж, чтоб порадовать кого-то другого – верх глупости! Замуж надо выходить только для себя, уж я-то знаю! Я сердито засопела, но поглядев на их виновато-смущенные лица, поняла, что между ними определенно есть чувства. Подметила, как Гертруда розовеет от прикосновений Ринальдо, как нежно офицер на нее смотрит. Прикрытие для поездок в деревню – это хорошо, но они и так бы поженились, только позднее, но наверняка.

– А не спросили, отчего офицер жену в город не привез?

– Да куда же мне в город, что тут делать? У меня ж хозяйство! И детям в деревне лучше. До сих пор от вашего дворца тошнит, – скривилась Гертруда.

– Да чем же лучше, если пацаны неучами расти будут? – возмутилась я.

– Почему сразу неучами? – обиделся Ринальдо. – У нас мечник недавно в отставку вышел, хороший наставник, я его на хутор определил. Он одинокий, с радостью согласился. Уже и мечи деревянные им выстругал, легонькие. Крис от него не отходит, в рот смотрит. И папаша Грудис рад, ему теперь есть с кем про жизнь порассуждать, Марта-то до философии не больно охоча. А что до наук всяких, то рано им пока, пятый год всего. Вы же сами, Ваше величество, в Верхних Лужках школу открывали! Работает школа, исправно работает, и по вашему указу девочек тоже учат, хоть крестьяне и недовольны, считают, что девкам грамота не нужна, ученую замуж труднее выдать.

Мне стало стыдно. Об этой школе я позабыла. А ведь сама составляла программу обучения для сельских школ и изыскивала средства из казны на их содержание. Верхние Лужки в список своей рукой дописала.

– Ринальдо не виноват, – тихо сказал Гертруда. – Он никому не словечка не сказал. Он за Марека и Маттео сам порвет, кого хочешь.

– Я понимаю ваши чувства, – тут же сказал Ринальдо, перехватив мой взгляд.

– В Нижних Лужках объявилась травница, – Гертруда продолжила рассказ. – Приблудилась старуха, вроде безобидная, заняла дом пустующий, староста разрешил. Травы знает, от зубов, от ломоты в костях, от желудка, всякие. Бродит по всей округе, бормочет, руками размахивает. В лес, понятное дело, на луг, пустошь всю облазила. Все привыкли уже. И вот месяц назад, наверное, шла она мимо нашего хутора. Ребята как раз с козлятами играли во дворе. У нас же новая порода, папаша прикупил, шерсть чисто шелк… Ой! – смутилась Труда. Ринальдо погладил ее по плечу.

– Так вот, – вернулась Труда к рассказу. – Стоит эта ведьма старая у забора и на ребятишек смотрит. Мне сразу это не понравилось, я подошла поближе. Слышу, бормочет: «Да кто ж тебя, кровиночка, у чужих людей-то оставил? Ой, не ровня, и не родня ты им». На Марека глядит, бельма свои так и уставила, и головой качает. И что-то вроде: «Принц молодой, я тебя умою ключевой водой» сказала. Я конечно, на нее собак спустила, разоралась, чтоб чушь не несла и проваливала поскорее. А неприятно – жуть.

Я тоже поежилась.

– Шарлатанка она. Специально страх нагоняет, чтоб селяне верили и несли ей подношений больше, – веско сказал Ринальдо. – Я Марека от Маттео отличаю, только когда Труда их в лохани вымоет. Как она могла что-то особенное разглядеть в мальчишке?

За разговорами домчались до Фратескора. Мы ведь его освобождали с мятежниками, а оказалось, ничего не изменилось!

Злобной фурией я пронеслась по всему замку, от чердака до подвалов, с топором в руке. Бордель, как же! Тюрьма самая настоящая! Бледных и заморенных девушек выпускала из каморок и камер. Двери, которые не успевали открыть вспотевшие стражники, Ринальдо без разговоров выбивал. Стражники признали в офицере начальника, одни трусливо наводили порядок во внешнем виде и бежали вслед за нами, демонстрируя готовность служить короне. Некоторые, наоборот, разбегались, как крысы. Лиру Амелию Денвер, хозяйку этого гнусного притона, я приказала найти и повесить на воротах замка. Но мальчика нигде не было. Допрошенные обитатели замка в один голос твердили, что ни сном, ни духом не видели здесь ребенка.

Во двор влетела взмыленная лошадь, и с нее скатился всадник. О, Жером был в ярости! Именно ярость и ревность могла пригнать его по нашим следам. Я поспешно отошла в сторону, с милой улыбкой нильского крокодила.

– Ты сбежала с ним! – Жером вытянул палец в сторону Ринальдо, деловито наводящего порядок во дворе, куда мы согнали всех пленниц и бывших надсмотрщиков. Взгляд Жерома упал на тело повешенной. – А что тут, собственно, происходит? – совсем другим тоном спросил он.

– Тут происходит освобождение рабынь твоего отца, которые по его приказу развлекали гостей замка. А висит маркиза Денвер, тетка моего покойного мужа. Прости, мне некогда!

– Отец?! – полным недоверия голосом спросил Жером.

– Поговори с девушками, ты много узнаешь нового о своем отце! – Я развернулась и поспешила к карете, куда быстро шмыгнула Гертруда. – В Верхние Лужки!

Была крохотная вероятность, что ребенок все-таки заблудился, сумел потом найти дорогу и уже вернулся домой. Марта, завидев королевскую карету, горестно всхлипнула. На хуторе царила похоронная атмосфера. Лэр Грудис потерянно бродил между постройками. Дети при виде меня притихли и втянули головы в плечи. Да что с ними такое?

– Можно, – устало разрешила Гертруда. – Сегодня мы не играем.

Я и забыла, что детей учили меня «не узнавать»! Но сейчас-то это уже бессмысленно, карета с гербами, плюмажами и роскошной четверкой каурых лошадей уже пронеслась по деревне, разогнав кур и подняв нешуточный переполох.

Первой отмерла Лорин, подбежала и протянула ручки. Я подхватила ее, целуя в кудрявую макушку.

Лэр Грудис с Мартой, торопясь, и перебивая друг друга, выложили мне, где и как искали. Не обшаренным не остался ни один чан, ни один стог сена! По лесу бродил не один десяток селян, часть отправилась на болото.

– Ведьму допрашивали?

– А то как же! Первым делом, – закивал лэр Грудис. – Только она несет бред, поет, завывает, то ли с ума спятила совсем, то ли прикидывается, но ничего толкового из нее не вытрясли.

На скамейку рядом тихо присела Марта, погладила меня по плечу.

– Вам бы съездить в монастырь Пресветлой матери. Хуже ведь не будет?

Я фыркнула. Слишком хорошо знала изворотливого и жадного настоятеля, отца Люсиана, любителя хорошей кухни и тонких вин. Злые языки утверждали, что и иных утех настоятель не чурался. И облачения носил исключительно шелковые. Пастырь постоянно обращался в королевскую канцелярию с прошениями выделить средства на монастырь, причем на запрашиваемые суммы можно было перестроить и отделать заново весь королевский дворец. Это помимо пожертвований прихожан, и вкладов вступающих в монашество. Чем этот пройдоха поможет в поисках пропавшего ребенка?

К вечеру прибыл Ринальдо, пропотевший, злой и уставший. Сообщил, что в замок прибыл вызванный Жеромом отряд гвардейцев, и следователь тайной канцелярии с дознавателями, секретарями и прочей служивой братией.

– Давно пора было разогнать этот притон, – одобрила я.

А Жером-то, оказывается, молодец! Проявил принципиальность. Однако я была уверена, что глава тайной канцелярии и без этого был прекрасно осведомлен о Фратескоре, если сам не являлся завсегдатаем этого веселого местечка. Какой скандалище ждет столицу! Ведь не все девушки – сироты. Нас ждет шквал возмущения и куча взбешенных родственников. На фоне этого, пожалуй, и не заметят, что королева вдруг сорвалась и умчалась в деревню? С другой стороны, меня все видели, прослыву справедливой повелительницей, жестоко карающей преступников – хорошо. А сплетня о моем романе с начальником стражи… главное, чтоб Гертруда не поверила!

– Простите, мне сообщили, что Ее величество находится на этом хуторе? – Жером, стукнувшись головой о притолоку, вошел в дом. – Почему здесь, почему не у старосты, в лучшем доме? Я искал вас там.

– Я взял на себя смелость пригласить Ее королевское величество в свой дом, – почтительно козырнул Ринальдо. Лэр Грудис было возмущенно открыл рот, но Марта его вовремя толкнула в бок, и оба они тут же низко поклонились. Гертруда, приторно улыбаясь, поставила на стол сковороду с истекающими жиром скворчащими колбасками.

– Не угодно ли?

Жером повел бровями, и сообразительные селяне покинули комнату.

– Вы больше не считаете, что я кинулась в бега, ведомая похотью, с начальником моей стражи? – язвительно осведомилась я у Жерома.

– После того, что я там увидел? Нет. Прошу великодушно меня простить. Но как?

– Мне передали анонимную записку о творящихся в одном из ближайших замков бесчинствах. Девушек необходимо было спасать.

– Довольно неосмотрительно срываться вот так, одной, без охраны, – попенял Жером.

– Вы считаете доблестного лэрда дель Грава некомпетентным? Неспособным защитить меня? Мы боялись упустить преступников, пришлось поспешить. – Надеюсь, эта причина достаточно убедительна для Жерома? Я еще десяток придумаю, если нужно.

– После того, что я там видел и услышал… Почему, когда я расписывал доброту моего отца, ты меня не остановила? Я ведь помыслить не мог о подобном!

Я усмехнулась. Переживает парень. Да, крушение веры в самого дорогого и близкого человека очень болезненно. Сколько раз мне уже приходилось пережить такое? Кажется, что сердце треснуло и рассыпалось на мелкие осколки. Но раны затягиваются и ты снова, как будто жизнь тебя ничему не научила, веришь и ждешь чуда. А оно снова тебя – хрясь! По физиономии! Поддых. Так что я верю в то, что вижу. А поскольку я вижу блюдо горячих жареных колбасок, зелень и свежий хлеб, буду верить в это. Гастрономические радости осязаемы, в отличие от чувств, и легко достижимы. Поэтому толстых людей больше, чем худых.

Ужинать пришлось вдвоем с Жеромом, даже Ринальдо сделал большие глаза и отрицательно качнул головой. Не по чину ему с королевой трапезу делить. Поэтому я постаралась управиться с ужином максимально быстро. Не оставлять же своих друзей, изображающих почтительных и угодливых селян, голодными?

– Предлагаю переночевать здесь, вы измучены дорогой. Вернемся во дворец утром. Мне нужно обдумать разговор с отцом, – тихо сказал Жером.

– Я не поеду во дворец, – сразу отказалась я. Вот уж вовсе не желаю оказаться между молотом и наковальней при выяснении отношений отца и сына. Идея родилась сразу и я ее озвучила. – После того, что я увидела, мне нужно очистить душу и спросить совета. Я поеду в монастырь Одиллон. Пастырь Люсиан давно меня приглашал.

Жером кивнул. Я опасалась, что он начнет намекать на совместную ночь, но обошлось. Надо же, мальчик-то неиспорченный оказался, какое сильное впечатление на него произвели шалости папули. И как его до сих пор не развратили, привив вкус к пороку и изощренным наслаждениям? Должно быть, при дворе Иллирии царят более строгие нравы. Или там придворные лучше скрывают свои увлечения. Ну, или совсем уж невероятный вариант – у парня просто здоровая натура, и его не привлекают подобные вещи. А мне никакой секс на ум не пойдет, пока я не увижу сына живым и здоровым. Чем метаться по дворцу, как безголовая курица, съезжу и в самом деле в монастырь. Места там красивые: озеро, живописные холмы, поросшие лесом.

Мальчика могли увезти и по этой дороге, одной из трех. На другие две пошлю отряды.

– Я буду сопровождать вас в монастырь, ваше величество, – утром сообщил мне Жером. – Не хочу пока видеть отца, я ему написал.

Судя по темным теням под глазами, парень не спал всю ночь.

– Что прикажет Ваше величество? – Ринальдо, в отличие от Жерома, был бодр и свеж.

Подумав, я отправила его обратно во Фратескор, проследить, чтоб вся шваль покинула замок. Его снова надо ремонтировать, замок не виноват, что в нем творилось всякое непотребство. Гертруда благоразумно не показывалась на глаза, а Марта и лэр Грудис талантливо изображали недалеких и заискивающих крестьян. Вспомнив о подруге, я решила сделать еще одно, давно назревшее дело.

– Жером, а как называется замок, принадлежащий твоему отцу, на севере, в горах, над водопадом? Там одна высокая башня с окнами на север.

– Озэйнн. Только это не замок, а крепость. Я жил там в детстве, когда заболел и мне прописали горный воздух. Вы считаете, что… и там тоже?! – пальцы Жерома, впившиеся в столешницу, побелели.

– Лэрд дель Грава, – Ринальдо вытянулся и щелкнул каблуками. – Приказываю вам послать отряд в крепость Озэйнн. Моим именем, без суда и следствия, казнить всех солдат, кто служил в гарнизоне крепости четыре года назад, а именно, в марте месяце. Тех, кто нанялся позже – не трогать.

Гвардеец щелкнул каблуками, а я вышла из дома Грудисов и пошла к карете.

– Я не понимаю, – жалобно сказал Жером, когда карета тронулась.

– Поверь, лучше не знать некоторых вещей, а если знаешь, скорее их забыть.

– Это тоже… мой отец?

Я спокойно посмотрела в карие глаза Жерома и слегка улыбнулась. И как на ядовитой яблоньке уродился такой прекрасный персик? Пусть Жером не знает, что стоило Гертруде пережить ту ночь, а мне потом – считать ее мертвой по моей вине. А еще Жером не мог понять, почему я распорядилась останавливаться у каждой придорожной халупы. Мой же расчет был прост – если людям нечем заняться, они пялятся на дорогу, узнают новости, общаются с путниками. А вдруг знают о пропавшем ребенке?

– Да, ваша милость, – боязливо ответил работяга, лениво копающий ямы для изгороди. Карета с гербами его откровенно напугала. – Видел всадника с мальцом. Тому уж дня два. Ребенок орал, папку не слушался, править ему мешал, тот еле с конем справлялся, тот как волчок крутился.

– Отчего ты решил, что это его отец? – я старалась справиться с сердцебиением и говорить спокойно.

– Дак… – рабочий даже опешил от такого простого вопроса. – Дак, а кто? Как же иначе? Одно ведь лицо, что у папки, что у сынка. Аккурат на Мирасль свернули, вон за той горочкой городок. Малец орал: «Пусти, хочу к маме!», видно, только от бабской юбки оторвался. А может, мамка померла, да мальцу не сказали. Я так думаю, померла, а то с чего бы мужику с дитем возиться?

– Спасибо, любезный, – я кинула работяге монетку, которую он ловко поймал. – Гони на Мирасль! – это я уже крикнула кучеру.

Глава 21

Владелец Энгарто и Мирасля упорно делал вид, что бесконечно счастлив видеть свою королеву, заехавшую в его поместье на чашку чая. Вот захотелось ужасно чаю выпить. Ага, по пути в монастырь Одиллон, который находился совершенно в другой стороне. Так что мы оба лгали друг другу в глаза и понимали это. Тема мятежа не поднималась. Стефан расправлял кружевные манжеты своего летнего шелкового камзола и делал вид, что понятия не имеет ни о каком мятеже и вообще, что вы хотите от провинциального барона, который и носа не высовывает из своего поместья? У него вот пшеница, яблоки, сено есть на продажу. Коптильня, сыроварня, не желаете ли осмотреть? От посещения скотного двора мы вежливо отказались.

Поместье оказалось славное: и каштановая аллея, стрелой ведущая к дому, и пруд, и плющ – все было в наличии, как и описывал Стефан. Мне даже стало на минуточку жалко, что не придется жить в таком уютном, спокойном уголке.

Стефан вел себя, как и полагалось радушному хозяину – предоставил комнаты, возможность освежиться, прислал служанок. Пригласил к ужину и вообще, делал широкие жесты типа «мой дом – ваш дом».

– Только благодаря вашей прозорливости и необыкновенному чувству справедливости мое поместье перешло к законному владельцу, – Стефан подышал о фамильный перстень с рубином, потер его о рукав и полюбовался игрой багровых переливов.

– У вас были какие-то проблемы с наследством? – Вежливо проявил интерес Жером. Он нет-нет, да посматривал на меня с тревожным любопытством, чувствуя у нашей неожиданной встречи двойное дно.

В Мирасле нам несколько человек подтвердили, что был всадник с ребенком, прекрасно им знакомый, потому что это был их собственный барон. Молодой барон Стефан деи Энгарто. Поскольку детей у барона ранее не имелось, его появление с плачущим ребенком вызвал много пересудов в городке. И дорогу к поместью показали охотно, шустрый подросток ради возможности прокатиться на козлах королевской кареты проехал с нами до самых ворот.

– Все разрешилось наилучшим способом, и я еще не имел возможности поблагодарить нашу повелительницу, позвольте мне сделать это сейчас, – Стефан легко опустился на одно колено и поцеловал мне руку. От двери в столовую, где мы вели светскую беседу, раздался судорожный вздох, и я обернулась.

– Позвольте мне представить мою невесту, Сабину дель Нихль, – тут же поднялся Стефан и, подойдя к кипящей от ревности Сабине, взял ее под руку. – Позвольте пригласить вас к столу, Ваше величество?

– Я приезжал во дворец, хотел встретиться с Ее величеством после оглашения указа о наказании моей мачехи, но, увы, не попал на аудиенцию. Зато меня принял герцог Денвер, мир его праху, – скорбно завел глаза Стефан после перемены блюд, когда первый голод был утолен.

Сабина притворно вздохнула, а я утерла несуществующую слезу. Мы все играли комедию. Только Жером с легким недоумением вслушивался в пустые фразы.

Я слегка свела брови. «Не волнуйся, пришел какой-то баронишка», – что-то вроде этого сказал как-то Адемар. Жаль, что мы не встретились тогда. Когда у Стефана живо было чувство благодарности ко мне, а может, и не только оно. Все могло бы сложиться иначе. Да что уже теперь сожалеть, прошлого не изменить.

– В благодарность я устроил ваше счастье, немного подтолкнул герцога Денвера, – откровенничал Стефан. – Хотелось сделать что-то полезное, за участие в моей судьбе.

Я прикрыла глаза на мгновение. Так вот кого следует благодарить за мой поспешный брак и год полового разочарования! Тот менталист, устроивший переполох после Бала бесприданниц – Стефан! Штернблум его ищет до сих пор.

После ужина, кстати, очень изысканного, я пожелала поговорить с бароном наедине. Стефан глазами показал на Жерома, и Сабина, понятливо кивнув, тотчас потащила гостя осматривать оранжерею и розарий. Нет, ну могут же, когда хотят, вести себя, как воспитанные благородные люди! Кроме редких неприязненных взглядов, Сабина не позволила себе ни одного колкого замечания в мой адрес.

– Мне бы очень хотелось узнать подлинную причину вашего тут появления, Ваше всемилостивейшее величество. Явились предупредить, что через час явятся гвардейцы, чтоб меня арестовать? Или они уже в поместье?

– Где ребенок, урод? – прошипела я. – Ты похитил ребенка в Верхних Лужках!

Стефан отшатнулся от меня, на его лице было написано величайшее изумление.

– Откуда вы знаете!?

– Сию секунду веди меня к нему! – я притопнула ногой, уже не в силах сдерживаться.

Стефан провел меня по коридору, мы свернули за угол, к двери, из-за которой раздавался размеренный стук. Стефан открыл дверь своим ключом.

– О, ваша милость, я никак не могу его унять! – с видимым облегчением к барону кинулась пожилая благообразная особа в клетчатом фартуке. А Марек опустил деревянную лошадку, которой долбил в дверь, видно, не один час, и пискнул:

– Мама! – тут же испуганно сверкнул глазенками и ладошкой закрыл себе рот.

– Что? – поднял брови Стефан.

– Здравствуйте, Ваше величество, – пролепетал мой малыш, замерев на месте.

– Лира Нонна, вы свободны, – приказал Стефан.

Нянька торопливо вышла. Стефан закрыл дверь и уставился на меня. Я подошла к сыну, положила руку на кудрявую макушку. Малыш приник к моим ногам, уткнувшись в складки юбки и для верности сжав ткань обеими руками. Я чувствовала, как стучит его сердечко. Бедный, как он испугался!

– Все будет хорошо, мы скоро поедем домой, мой милый, – я погладила его по голове, хотя мне хотелось его поднять, зацеловать, затискать. Но не при чужих! А Стефан мне – чужой! И я передумала ему сообщать о сыне. При такой невесте, как Сабина – никогда! Я выдохнула, пытаясь успокоиться, и со злостью обернулась к Стефану:

– Какого демона ты украл ребенка?!

– Какое тебе дело до этого?– хитро прищурился Стефан. – Мама, значит, да?

– Нет, нет, не мама! Не мама! Ее величество! – закричал сын и заплакал.

– Да знаешь ли ты, что там две деревни ищут постреленка, две сотни человек сбились с ног, а ты тут изображаешь невинного прохожего?

– Вот только не надо из меня делать чудовище! – Стефан потряс головой. – Я сам не знаю, что на меня нашло, затмение какое-то, – помолчав, нахмурился Стефан. – Ехал из Грайна через Нижние Лужки, вылезает на дорогу какое-то чучело и воет: «Езжай прямо, твое продолжение ждет тебя!», конь шарахнулся, я чуть из седла не вылетел, а за поворотом стоит вот этот мальчишка. Я присмотрелся – как будто себя в детстве увидел, сам не помню, как схватил его. А на кой он мне? Да я бы его обратно отправил через пару дней! Он же меня искусал, не поверишь! Орал всю дорогу. Сабина рвет и мечет…

– Ах, да, тебя же стоит поздравить со скорой свадьбой! – Я подхватила обмякшего Марека на руки и подошла к двери. – Открой, что стоишь столбом?

– Значит, мама? – Стефан подошел вплотную, заглядывая в глаза.

– Разумеется, нет! – я вскинула подбородок и смело уставилась на него. – Мы в монастырь ехали с новым придворным магом. А тут крик, беготня, крестьянка мне в ноги кинулась, просила помощи. Не велик труд был поспрашивать по дороге! Сочла нужным заехать, вдруг это не тот ребенок, а твой собственный!

– Да откуда бы? – фыркнул Стефан.

– Действительно, – пробормотала я, проходя в дверь и аккуратно придерживая засыпающего ребенка.

– Хотя похож просто невероятно, – пробурчал Стефан. – Вылитый я с детского портрета. Постойте, Ваше величество, я тут подумал… Позвольте проверить кровь малыша родовым артефактом. Вдруг, правда, родственник?

Я восхитилась, как он тактично назвал сына. Кажется, лэрд маг блудить в каждой деревне изволили в свое время? Сейчас-то у него все в доме, ездить никуда не надо, красота!

– Мало ли похожих людей! – фыркнула я. – Вам невеста наплодит кучу копий без всяких проверок. Родители этого малыша – крестьяне! Обычные крестьяне! Какого демона вы украли чужое дитя?

– Да не крал я его! – Стефан потер лоб. – Бес попутал. Но я чувствую в нем силу, он явно одаренный!

– Вам ли не знать, что ваша суперсила не разбирает, у кого появиться! – Выдохнула я, широко шагая и стремясь как можно скорей оказаться на улице.

В цветнике перед домом стояла Сабина, ее лицо было в красных пятнах, и Жером, вся фигура мага выражала напряжение.

– Жером, едем! – почти бегом я кинулась к карете. – Спасибо за ужин, барон, у вас отличный повар!

– Что тут произошло? – нахмурился Стефан.

Жером захлопнул дверцу кареты, и кучер щелкнул кнутом.

– Какое счастье! – я обессиленно откинулась на мягкую спинку сиденья. Уложила спящего Марка, устроив его голову у себя на коленях. – Что там вышло с Сабиной?

– Я никогда не думал, что невеста барона будет вести себя настолько бесстыже! – зло выдохнул Жером. – Прошлись по саду, она предложила зайти в беседку, а как только зашли, она полезла мне в штаны! Еле отбился!

Я тихо засмеялась, представляя себе эту картину. Сабина не привыкла, что мужчина может отказаться от ее щедрого угощения, вот она удивилась!

– Ты ведь не станешь думать обо мне плохо? – Забеспокоился Жером. – Клянусь, я не делал ей ни одного намека, не просил о таком и, уж конечно, не принуждал!