Врата духа

– Ты, кажется, хотела начать первой, – сказал он, следя за тем, как Говорящая разливает горячий чай по их чашкам, хотя он и сделал из своей всего пару глотков.

– По-моему и так говорю одна я. Можно подумать, что это я пропала на пятнадцать лет, а потом внезапно объявилась и позвала тебя на встречу – ответила та, отставляя заварник в сторону. – Так, ложечка меда и можно смело заявить, что день удался.

Идаши молча следил как его старая подруга, ему очень хотелось верить, что это все еще так, добавляет в свою чашку мед, а затем осторожно отпивает из него маленькими глотками. К своей чашке он даже не притронулся. Ему хватило и первых пары глотков. Идаши не любил этот напиток, предпочитая чаю вино, а вот Карише, как и Олети, его любила. Правда вместо меда та добавляла кадриский нектар и сушеные корочки апельсина. Воспоминание о Карише, так невовремя всплывающие в его голове, заставили Идаши невольно поморщиться. Олети похоже приняла это на свой счет.

– И почему тебя так не нравиться мед? – ставя свою чашку на стол спросила она.

– Может быть, потому что он слишком сладкий, а может из-за того, что в детстве меня постоянно жалили пчелы.

Идаши не стал озвучивать истинную причину вызвавшую гримасу неудовольствия на его лице. Пусть Олети думает, что все из-за проклятого меда.

– Может и так, а может ты просто всегда был слишком привередлив, мой дорогой, – Олети кокетливо улыбнулась, что шло в разрез с ее некрасивым лицом. – Но ты решил объявиться, спустя столько лет явно не затем, чтобы поговорить со мной о своих вкусах. И, как бы это ни расстраивало меня, не затем, чтобы спросить, как у меня дела. Не так ли? Можешь не отвечать. О, не стоит делать такое невинное лицо Идаши. Возможно, ты и скучал по нашей дружбе, по тем вечерам, что мы проводили за разговорами, но причиной твоего столь неожиданного появления в Лаидсе явно послужило не это. Кстати, как там поживает Карише? Неужели она спустя столько лет позволила тебе покинуть ее или она прибыла в Лаидс вместе с тобой?

– Она мертва, – сухо ответил Идаши, чувствуя, как к горлу подступает ком. Ну почему ему так больно говорить об этом ведь прошло уже столько лет с тех пор, как Карише сделала с собой это. – Она покончила с собой пятнадцать лет тому назад.

Олети сумела сохранить спокойное выражение лица, но в глазах промелькнуло что-то такое, чему Идаши не мог дать точного определения. Это не было похоже на жалость или сочувствие, да и удивлена Олети похоже тоже не была, скорее это больше походило на довольно искусно завуалированное возмущение и еще что-то такое, о чем он мог только догадываться. Вторая Говорящая, заметив, что Идаши смотрит на нее, отвела взор и заговорила лишь только после того, как сделала пару глотков из своей чашки.

– То есть она заставила тебя отказаться от места в Высшем совете и возможности в будущем занять пост Первого Говорящего, чтобы потом бросить таким извращенным образом? – в голосе Олети послышался гнев и ни капли сочувствия к Карише. Идаши почувствовал вскипающую в нем обиду, такого от Олети он не ожидал, но Говорящий промолчал, выжидая что скажет его старая подруга дальше. – Прости меня за столь резкие слова, Идаши, – продолжила та, решившись в этот раз посмотреть ему прямо в глаза, – мне честно жаль Карише, ты ведь знаешь, что она была и моей подругой тоже и это я познакомила вас, но… Я считаю то, как она поступила с тобой, предательством. Нет, я понимаю, что ей пришлось тогда пережить, и даже могу понять, почему Карише решилась на этот шаг, но то, что при этом она разрушила твою жизнь, это…

Олети осеклась и вновь отвела глаза не выдержав тяжелого, осуждающего взгляда Идаши. Он понимал, что по-своему Олети Марика была права, но он не мог сохранять невозмутимый вид, когда та, таким образом отзывалась о женщине, которую он столь страстно любил. И не важно, что между этими двумя случился разлад. Ему не хотелось злиться на Олети, ведь та была его другом, наверное, одной из немногих, кто у него остался, если не считать Байнса, хотя их дружба с Олети была более крепкой и долгой. Но даже ей он не мог позволить так отзываться о Карише и уж тем более называть ее поступок предательством. Она просто не имела права так говорить, но как бы ему ни хотелось сказать сейчас об этом Олети он молчал, боясь, что если заговорит, то выскажет сгоряча слишком много поспешных и возможно несправедливых по отношению к Олети слов и тем самым разрушит их многолетнюю дружбу. Но Идаши выдавало лицо и Олети похоже прекрасно читала по нему, что тот сейчас думает.

– Прости меня Идаши, – извиняющимся тоном прошептала она. – Я не должна была так говорить о ней, ведь ее больше нет с нами. Я вижу, ты все еще любишь ее. Даже по прошествии стольких лет с ее…

Она осеклась и замолчала, не в силах поднять взор и посмотреть Идаши в глаза.

– Давай просто не будем об этом Олети, – он постарался, чтобы его голос не прозвучал грубо. – Карише мертва и говорить о том, как она поступала в той или иной ситуации и что делала по отношению к другим людям не имеет смысла. Ее больше нет, и чтобы там между вами не произошло, оно исчезло вместе с ее смертью, Олети.

– Идаши, я…, – попыталась заговорить Вторая Говорящая, но он не дал ей продолжить.

– За день до того, как она, – он сделал короткую паузу собираясь с духом, – как она решилась покинуть этот мир, Карише сказала, что прощает тебя. Не думаю, что эти слова предназначались именно мне. Знаешь в последние дни она была погружена в свои мысли и часто разговаривала сама собой, но это ее признания я слышал лично. Я не знаю, что разрушило вашу дружбу, да и не хочу знать, но в одном я уверен точно, она простила тебя Олети и ты тоже должна простить ее.

Олети Марика вскинула голову и округлившимися глазами, в которых на мгновение промелькнуло негодование, смешанное с удивлением, воззрилась на Идаши. Правда длилось это совсем недолго. Ее взгляд потух, и она вновь опустила глаза.

– Я простила ее, – тихо сказала она. – Простила ее в тот самый момент, когда узнала, что сделали с ней эти…, – она осеклась и громко втянула в легкие воздух. Шумно выдохнув, она, не поднимая глаз, заговорила вновь: – За несколько дней до того, как ты объявил, что оставляешь свое место в Высшем совете и вместе с Карише покидаешь Цитадель, я встретилась с нею в «Соцветии Лаидса». Ты же помнишь эту таверну в порту? Впрочем, это неважно. Мы с Карише часто бывали там, когда еще были слушателями. Это я тогда попросила о встречи и думала, что она не придет. Но Карише пришла. И я попросила у нее прощения. Я готова была умолять ее на коленях, а она… Она просто излила на меня всю ту желчь, что накопилась в ней за годы нашего с ней разлада. Мне было жаль ее, и я понимала почему она так зла. Ведь то, что с ней произошло, оставило неизгладимый отпечаток даже на столь сильном человеке как Карише Эсико. Она ушла и последние слова ее были о том, что она ненавидит меня, – Олети наконец решилась поднять глаза и посмотреть в лицо Идаши. – Мне было очень печально и горько, а еще очень обидно. Ведь это не я была причиной нашей ссоры, а Карише, хотя сейчас это и не имеет значения. Но даже несмотря на это я простила ее Идаши там в «Соцветии Лаидса». Простила во второй раз, несмотря на то, что она сгоряча наговорила мне. Я простила ей все кроме того, что она отняла у меня тебя, Идаши и то, что она разрушила то, что мы сумели построить благодаря тебе. Но сейчас я с уверенностью могу поклясться тебе, что прощаю ее и за это. Не из-за того, что она мертва и не потому, что когда-то мы были лучшими подругами. Нет. Я прощаю ее ради тебя и только ради тебя Идаши. Ты можешь принять это или нет, но на большее я пойти не могу.

– Я принимаю это Олети, – с серьезным видом кивнул Идаши. – И я не имею права ничего требовать от тебя. Прости меня, я любил Карише и каждое слово осуждения сказанное о ней приносит мне боль. Я не должен был заставлять тебя извиняться, ведь ты ни в чем не виновата. Прости меня Олети и давай больше не будем говорить о ней.

Олети молча кивнула, благодарно улыбнувшись в ответ.

– Мы собрались здесь не для того, чтобы вспомнить прошлое, не так ли Идаши? – сказала она, протягивая руку к своей чашке, но в последней момент одернула ее, словно обожглась, не коснувшись. – Зачем ты прибыл в Лаидс Идаши? Как я понимаю никто в Цитадели духа кроме меня пока не знает о твоем возвращение.

– И я хотел бы, чтобы так и оставалось еще какое-то время, – Идаши вздохнул и отвел взор уставившись на трепетавшую на ветру белую ткань занавесок. С улицы тянуло ароматом свежей выпечки, практически полностью перебиваемой запахом филхан в свертке лежащим рядом с Идаши. – Я желаю восстановиться в Высшем совете, – спустя несколько мгновений молчания, сказал он, поняв, что Олети терпеливо ожидает его.

– Чего-то подобного я и ожидала, – сухо заключила она. – Безусловно, ты имеешь на это полное право, ведь тебя никто не лишал звания Второго Говорящего, но в связи с твоим долгим отсутствием и тем фактом, что ты в свое время по собственному желанию вышел из состава совета, решение о твоем повторном принятие может рассматриваться достаточно долго.

– Как долго? – осторожно поинтересовался Идаши.

– Достаточно для того, чтобы каждый из Первых Говорящих убедился в том, что ты не опасен для них. А ты опасен, Идаши. И они это прекрасно понимают. Говорящий, которому некогда предрекали высший пост в иерархии Цитадели в априори опасный человек. Первые Говорящие играют в свои игры, а ты Идаши в свои. Им это не нужно. Высший совет ныне разделен. Одна его часть служит Делании Кэбрил, вторая Экхарту Бишаг. Конечно же негласно. Никто никогда не признается об этом в открытую. Сейчас голосов поровну и это сохраняет баланс в Цитадели духа. Хрупкий баланс, который с твоим приходом Идаши может рухнуть. И каждый из Первых Говорящих, а также каждый член Высшего совета, поймет это. И каждый из них постарается не допустить того, чтобы ты вернулся в состав совета, по крайней мере не убедившись в том, что ты, как я сказала ранее, не представляешь угрозы. То есть они будут тянуть до последнего и сделают все, чтобы ты как можно дольше не смог занять кресло советника. Конечно, я буду выступать за то, чтобы тебя восстановили как можно скорее, но ты же сам знаешь, что один голос против одиннадцати остальных ничего не решает, тем более что каждый из Вторых и Первых Говорящих прекрасно знают о нашей старой дружбе.

– Ты говоришь о том, что совет разделился и каждый подчиняется одному из Говорящих?

– Да, – подтвердила Олети. – И не только Высший совет. Большинство Говорящих, да что там даже многие из слушателей последователи Экхарта, либо Делании. Конечно, есть те, что не поддерживают ни одну из сторон, но таких мало и они не имеют особого влияния в Цитадели, чтобы воздействовать хоть на что-то.

– Первые Говорящие всегда использовали свое влияние на остальных, и иногда бывало враждовали меж собой, вспомнить хотя бы историю вражды Иеа Оиа и Аар Боо. Оба уроженцы Боэе и при этом непримиримые враги. Но такого чтобы Цитадель духа разделилась на два лагеря не было даже при них.

– Что же, времена сейчас неспокойные, – вздохнула Олети и протянула руку к чашке с уже остывшим чаем. – Заслуга в расколе принадлежит Делании. Ты же знаешь эти ее новаторские идеи, из-за которых принятые устои Цитадели духа могут пошатнуться. Многих пугает это, других наоборот привлекает. Экхарт относится к первым. Они практически никогда не сходятся во мнениях в совете. Даже упомянутые тобой Оаи и Боо, насколько мы можем знать из анналов Цитадели, соглашались чаще. Их вражда была открытой, но оба понимали, что в некоторых случаях единство необходимо. Между Деланией и Экхартом вражда тайная, не выставляемая напоказ, но тем не менее о ней знают практически все в Цитадели. Я бы сказала, что воду мутит именно Делания, а Экхарт невольно идет у нее на поводу. Когда Делания тайно начала собирать сторонников дабы укрепить свое положение в совете и получить преимущество над Экхартом, тот узнал про это и также начал собирать вокруг себя верных ему Говорящих. Так получилось, что голоса поделились поровну.

– Но вы ведь как-то принимаете решения несмотря на то, что Первые Говорящие не приходят к согласию друг с другом.

– Да, – согласилась Олети, делая небольшой глоток чая, – но ты не представляешь каких сил это стоит совету и как долго обычно проходят заседания пока обе стороны, благодаря нам Вторым Говорящим, не приходят к приемлемому для обоих сторон решению.

– Цитадель превратилась в бордель, – хмуро хмыкнул Идаши. – Я мог бы ожидать этого от Делании. Эта женщина несносна, но Экхарт. Мне он всегда казался рассудительным и крайне осторожным, порой даже излишне.

– Таким он и остался, – усмехнулась Олети. – И даже, наверное, стал еще более осторожным чем прежде. Именно поэтому Делании удается продвигать некоторые из своих идей в совете. Как по мне, будь Экхарт чуть решительнее Цитадель бы не разделилась. В любом случае ничего бы этого не было не откажись ты пятнадцать лет тому назад от своего места в Высшем совете. Если бы ты Идаши стал Первым Говорящим, Делания обломала бы об тебя зубы. Но ты решил отстраниться и вот результат.

– Ты думаешь мне – эдшарцу, позволили бы стать Первым Говорящим? – усмехнулся он, пытаясь не заострять внимание на теме его выхода из Высшего совета.

Конечно, Идаши в свое время делал все чтобы занять пост Первого Говорящего и даже надеялся достичь своей цели, но спустя столько лет проведенных в размышлениях он уже сомневался в своих прошлых убеждениях. Сейчас Идаши не мог с уверенностью утверждать того, что когда-то был близок к званию Первого Говорящего и, признаться честно, начал сомневаться в том справился бы ли он со своими обязанностями, займи тогда столь высокое положение в Цитадели духа. Такова была цена одиночества. Побудь наедине с самим с собой более десяти лет, и ты начнешь сомневаться во всем, в чем только можно, в том числе и в себе самом.

– А кто бы тебя остановил Идаши? – печально улыбнувшись ответила Олети. – Они же допустили твое назначение Вторым Говорящим и обеспечили место в Высшем совете. Почему бы Цитадели было не сделать тебя Первым Говорящим. Тем более ты сам шел к этому и подготовил благодатную почву, пока сам же не отравил ее своим решением. Впрочем, теперь это уже неважно. Ты сделал свой выбор и понес за него наказание. Как и все мы.

Идаши едва заметно кивнул, соглашаясь с Олети. Он некоторое время молчал, собираясь с мыслями задумчиво следя за тем, как Олети наливает в свою чашку новую порцию чая. И почему она так любит его? Лезшие в голову мысли отвлекали его, не давая сосредоточиться. И какое ему дело до вкусов Олети?

– Ты сказала, что Цитадель разделилась на два негласных лагеря, – наконец произнес он, облокачиваясь локтями о край стола и возлагая подбородок на сцепленные в пальцах руки. – А кого поддерживаешь ты Олети? На чьей ты стороне? Экхарта или Делании?

– На данный момент я в стане Первой Говорящей, – невозмутимо ответила та, отхлебывая немного чая и, потянувшись к вазе с вафлями, улыбнулась Идаши. – Да я понимаю, что это выглядит странным, ведь я только что заявляла о том, что именно Делания возмутительница спокойствия в Цитадели, но тем не менее я одна из тех, кто считает, что Цитадели духа нужны перемены, причем довольно кардинальные. И Делания именно та, кто за все время существования Цитадели ближе всех к тому, чтобы сделать это, если конечно ей удастся обрести нужную долю поддержки со стороны членов Высшего совета. Да, должна признаться с ней бывает достаточно непросто, да что уж там, с ней тяжело всегда, но тем не менее конечный результат может окупить все эти неудобства.

– А что, если у нее ничего не выйдет? – поинтересовался Идаши. Он уже знал от Байнса что Олети якобы поддерживает Деланию, но все же ее признание немного удивило его. – Что, если она потерпит неудачу?

– Тогда, вполне возможно, у нас появится новая Первая Говорящая, а Делания канет в небытие и о ней будут вспоминать и ставить в пример слушателям как самую неудачливую Первую Говорящую, которая пала под тяжестью своих амбиций.

– Но ведь вы, те кто поддерживал ее, в таком случае можете пасть вместе с ней.

– Может быть да, а может и нет, – пожала плечами Олети. – Главное успеть в нужный момент выбрать новую сторону. Поверь мне, если я пойму, что Делания в скором времени потерпит неудачу я постараюсь покинуть ее до того, как она утащит меня за собой в пропасть. Но я думаю, что этого не случиться. Ты же знаешь, что я умею выбирать правильную сторону, а политика выбранная Экхартом заведомо проигрышная. Если бы не поддержка со стороны Хельги Оффин, он вряд ли бы смог столь долго противостоять Делании, и она бы наверняка взяла большинство голосов в совете.

– Значит Хельга поддерживает Экхарта, – задумчиво кивнул Идаши. – Что же это вполне логично. Ведь она тоже уроженка Хешшина, а связь между ними столь же крепка, как и среди нас эдшарцев.

– Это так, – согласилась Олети. – Делания пыталась привлечь на свою сторону хоть одного из Говорящих – выходцев из Хешшина, но у нее ничего не вышло. Кстати, в Цитадели появилась новая девочка – хешшинка. У нее большие задатки и у нас с Деланией есть на нее виды. Если нам удастся в тайне от Экхарта и Хельги привлечь ее на нашу сторону в стане Первого Говорящего появится та, кто будет сообщать нужные нам сведения.

– А разве у вас сейчас таких нет? – усмехнулся Идаши. – Или ты думаешь, что среди ваших последователей нет Говорящих подосланных Экхартом?

– Есть, конечно. И наши Говорящие среди приверженцев Экхарта и его среди наших. Некоторых мы знаем и специально даем им заведомо ложную или же ту, что должна дойти до ушей Хельги, информацию, так как именно ей стекаются все сообщения, которые позже достигают слуха Первого Говорящего. Впрочем, это же правило игры касается и верных нам первых Говорящих, которые якобы поддерживают Экхарта. И мы не можем с точностью знать кто из них все еще вне подозрений, а кто уже давно раскрыт и используется Хельгой Оффин, чтобы сливать нам ложную информацию. А вот если бы мы смогли перетянуть на свою сторону девчонку, в будущем она могла стать очень полезным источником, ибо Экхарт никому не доверяет столь же сильно как своим землякам.

– Как крысы в бочке, не иначе, – презрительно хмыкнул Идаши. – Я и не думал, что за всего лишь каких-то пятнадцать лет с Цитаделью духа могут произойти такие метаморфозы.

– Мир меняется, – равнодушно пожала плечами Олети. – И даже многовековые устои могут пошатнуться под влиянием времени. Ничто не вечно, ты же знаешь Идаши. Перемены нужны, ибо без них мы застреваем в прошлом и из-за того порой не способны противостоять настоящему.

– Перемены не всегда хороши, – Идаши покачал головой, не соглашаясь со словами Олети. – Где-то они нужны, а где-то нет. Не думаю, что устав Цитадели духа и его пелигрумы, установленные основателями, требуют нашего вмешательства. Цитадель жила, согласно ее устоям, все это долгое время и было бы кощунством отказываться от них.

– И вот передо мной еще один представитель, застрявший в прошлом и отрицающий этот быстро меняющийся мир, – Олети улыбнулась ему уголками губ. – Что же я не вправе осуждать тебя за это, ибо некогда и сама была того же мнения. С такими взглядами тебе впору присоединиться к Экхарту, но я все же предложила бы тебе стать сторонником Делании.

– А что, если я не желаю принимать чью-то сторону? – поинтересовался Идаши внимательно наблюдая за Олети.

– В таком случае тебя ждет долгое восстановление в твоих правах как члена Высшего совета, а затем ты окажешься меж двух огней. Одиночка, чьи решения не будет значить ничего. Во время голосования тебе все равно придется принимать точку зрения либо Экхарта, либо Делании, или же все время воздерживаться. Не думаю, что ты представлял свое возвращение в Цитадель духа именно так.

– Нет, – согласился Идаши, – но и становиться марионеткой Первых Говорящих я не собирался.

– А ты посмотри на это с другой стороны. Приняв чью-то сторону, ты восстановишься в совете и сможешь вновь наращивать свое влияние при этом поддерживая одного из Первых Говорящих. Ну или хотя бы делая видимость этой поддержки.

– А если я все же решусь выбрать одну из сторон? На время? К кому бы ты советовала присоединиться? Только объективно. Не надо называть Деланию только потому, что ты поддерживаешь ее.

– А тебе этого мало, – Олети изобразила оскорбленный вид, но тут же расцветшая на ее губах улыбка свела всю ее наигранную обиду на нет. – Ты, конечно, мог бы поддержать Экхарта, но здесь есть одна небольшая проблема. Он осторожен. Слишком осторожен. И чтобы убедить его в своей преданности, тебе придется изрядно постараться. А это займет достаточное количество времени. В конце концов он может не поверить тебе вовсе, а общаясь с ним ты также потеряешь возможность присоединиться к Делании. Подумай стоит ли оно того, к тому же вспомни о своих не совсем дружеских отношениях с Хельгой.

Идаши насмешливо хмыкнул. У него действительно некогда были разногласия с Хельгой. Лично он не считал их чем-то серьезным, но то, что для мужчины порой казалось пустяком, женщина могла воспринимать как личную обиду. Идаши знал это и поэтому не мог сказать держит ли Хельга на него до сих пор зло или нет.

– И что ты предлагаешь? – спросил он, внимательно наблюдая за тем, как Олети вновь наполняет свою чашку. И сколько же эта женщина может выпить этой гадости, раздраженно подумал он.

– Ты же знаешь, что я всегда любила чай, – сказала она будто бы читая его мысли, но на деле похоже прочла все по его лицу. – И мед, – добавила она ухмыляясь. – Что я предлагаю ты и сам знаешь. Присоединяйся к Делании. Она тоже осторожна, но не доходит до крайностей как Экхарт. К тому же я поговорю с ней и, думаю, смогу убедить в том, что ты поддержишь именно ее в обмен на скорое возвращение в Высший совет. Думаю, мне удастся убедить ее если ты конечно сможешь изобразить достаточную искренность. Делании нужен твой голос в совете, и она наверняка рискнет, дабы получить его.

Идаши задумчиво смотрел на развевающиеся на ветру белые занавески. Они трепетали позади Олети и легкий бриз, который долетел сюда с моря, дарил свою свежесть, перебиваемую запахом мятного чая, меда и филхана.

– Ты можешь не отвечать прямо сейчас, – сказала Олети видя, что он сомневается. – Отдохни с дороги и немного подумай. В любом случае знай, чтобы ты не выбрал я поддержу тебя Идаши, хотя если ты все же выберешь сторону Экхарта это и принесет мне некоторые неудобства. И пожалуйста будь осторожен. Узнав о твоем появление, возможно кто-то из Первых Говорящих или их приближенных захочет убрать тебя с пути. Сделать так чтобы ты исчез. Навсегда. Надеюсь, что до этого не дойдет, но лишняя осторожность не повредит.

– Насчет этого не беспокойся, – оскалился Идаши. – Я смогу себя защитить Олети.

Она кивнула в ответ хотя в глазах ее промелькнул намек на сомнение.

– Мне нужно чтобы Байнса отозвали обратно в Цитадель, – заявил он как раз в тот момент, когда она делала очередной глоток чая.

Олети поперхнулась и закашлявшись недовольно покосилась на Идаши. Поставив чашку на стол Олети раздраженно смахнула капельки чая попавшие на правый рукав ее светло-голубого платья.

– Ты же знаешь, что это невозможно, – заявила она. – По крайней мере пока. Наверняка позже что-то и можно будет сделать, но не сейчас. Для начала тебе нужно заручиться поддержкой одного из Первых Говорящих, а уже…

– Скажи Делании что это одно из моих условий, если она желает получить мой голос в совете, – тон Идаши был непреклонен.

– Одно!? – удивленно вскинула брови Олети. – А другие условия?

– Это я обсужу с ней при личной встрече.

– Что же, я поговорю с Деланией и попробую организовать вашу встречу. Но я не советую тебя просить от нее слишком многого. Тебе нужна ее поддержка. Она, итак, будет сомневаться стоит ли тебе доверять, а если ты еще при этом потребуешь непомерную цену за свой голос в Высшем совете, она может и отказать тебе. Не в твоем положение требовать слишком многого.

Идаши невольно хмыкнул. В его положение! Он и так, будучи Вторым Говорящим, имел право состоять в Высшем совете, но должен теперь договариваться с этими болванами, что устроили из Цитадели какой-то бродячий цирк, вместо того чтобы сохранять в ней единство. Цитадель уже не та, с печалью подумал он и ему придется смириться с этим, по крайней мере на то время пока он сам не сумеет все исправить, если конечно еще можно было что-то исправить. Если верить Олети вся эта смута в Цитадели произошла благодаря Делании, а теперь чтобы быстро восстановиться в совете ему нужно было сотрудничать именно с этой женщиной. Возможно, ему стоило все же рассмотреть союз с Экхартом, но, если в чем Олети и была права, так это в том, что нынешний Первый Говорящий был очень подозрителен. Это Идаши помнил еще со времен своей службы в Цитадели духа. Он как никто знал, что с годами человеческие качества лишь ухудшаются и Экхарт не был исключением, тем более напряженные отношения с Первой Говорящий лишь усугубляли подозрительность Экхарта. Все же Делания была худшей партией как союзник, но тем не менее более легким способом попасть в Высший совет без излишних промедлений. Идаши также понимал, что ему все же придется выбрать чью-то сторону пусть и на время. В ином случае его вопрос по возвращению в совет будет первым за последнее время, который приведет к полному согласию нынешний состав Высшего совета. Причем решение будет явно не в его пользу.