Свои и чужие

А ещё я всё время ждал, когда провода залезут мне в уши. Боялся открыть в рот, судорожно сжимая зубы. Наверное, остальные тоже боялись. Воцарилась тишина, только шелест проводов-щупалец нарушал её.

Я думал, что прошла целая вечность, когда всё же решил дёрнуться, но в ответ меня сжало ещё сильнее. Вдруг кто-то закричал, вроде Влад. Громко. Надсадно. Его крик перешёл в дикий животный вой, прервавшийся смачным хрустом.

«Оно будет давить нас по очереди», – подумал я.

«Вот она, старуха, про которую говорил Проф. Ждала нас здесь в темноте. И дождалась».

Влад заговорил. Голос был вроде его, но звучал скрипуче, мёртво.

– Адаптация…

– Влад, ты там как, братуха? – позвал его Мирон.

– Вы называете это адаптация. Мне трудно. Медленная система образов.

Первым сообразил Проф.

– Ты не Влад? – спросил он.

– Носитель повреждён. Мне жаль… но вы не воспринимаете быстрый обмен… на по—другому… вспомнил… это называется… говорить. Я говорю. Нет, я не Влад.

Голос выровнялся, стал более уверенным.

Я понял, что этой чертовщине скучно просто так удавить жертву, ей надо пообщаться, поиграть, будто кошка с мышью, свести с ума одного из нас. Или вселиться в него.

– Кто ты? – хрипло прокаркал я.

– Я… – существо замолчало, подбирая слова. – Не могу выразить. Я собираю таких, как вы.

– Эй, Влад, хватит дурковать! – закричал Мирон, но его слова тут же перешли в хрип.

– Тише, – ответило существо, – я не привык к шуму. Вербальное общение не для меня. Я буду наблюдать за вами. Когда я появился здесь, такие, как вы, питались друг другом. Их смысловые сигналы были нарушены. Они атаковали меня. Мне пришлось уничтожить этих существ и законсервировать остатки от них. Мне надо …убедиться, что вы не такие.

– Отпусти нас, – попросил я.

И тут же понял, что всё тщетно. Можно забыть про запасы на складах. Люди в этой части убежища жрали друг друга. Такая же судьба ждёт нас.

Как ни странно, моя просьба подействовала. Путы ослабли, и мы смогли встать на ноги. Никто не пытался поднять оружие или фонарь. Мы боялись.

– Я правильно понял, ты пришёл сюда, чтобы спасти нас? – внезапно спросил Проф.

Я поразился такой наглости. Какая может быть речь о спасении, если «спаситель» только что чуть нас не удавил?

– Да. Забрать. Пришёл. Должны остаться образцы вида, – ответило существо.

В этот момент Мирон чуть не совершил роковую ошибку. Я услышал, как он схватил автомат, а потом, судя по возне и хрипу, щупальца схватили его самого.

– К матери разнесу эту херню! – заорал Мирон, а потом его крик смешался с выстрелами, которые, правда, сразу затихли.

– Отдай, сука, я что тебе говорю?!

Я ничего не видел, только слышал звуки возни и ругань.

– Мирон, прошу, успокойся. Не надо, ты только всё испортишь, – уговаривал его Проф.

– Он испугался. Мы все испугались. Ты же понимаешь? – обратился Проф к существу.

То, что раньше было Владом, не сразу ответило. Долгие тягучие минуты мы ждали вердикт. Наверное, каждый из нас давно успел попрощаться с жизнью. Страх почти ушёл. Я вновь ощутил пустоту желудка и дикий холод.

– Понимаю, – наконец-то ответило существо. – Должен следить за вами. Проверять чистоту смысловых сигналов. Нам не нужна болезнь, только нормальные должны жить. Вы уничтожили свою планету. Это плохо.

Возразить против таких доводов нечего.

– Если вы покажете себя нормальными, я проведу вас через… вход. Вы окажетесь в специальной зоне, где сможете жить, как на своей планете…

– Мы здесь не все, – перебил его Проф. – Нас больше ста человек.

– Я заберу всех. Но вы должны доказать, что не безумны.

Внезапно стало светло. Я прикрыл глаза, привыкая к свету, исходящему от камня, который раскрывался, как цветок. В сердцевине пульсировало нечто, похожее на вихрь. Он разрастался, занимая собой всё большую площадь, и вскоре накрыл весь этот чёртов камень. А потом из вихря посыпались ящики и упаковки. У меня аж челюсть отвисла: к нашим ногам падали сокровища. Вихрь выносил и выносил из себя столь необходимые нам вещи: консервы, медикаменты, бутыли с питьевой водой, одежду. А мы стояли и заворожённо наблюдали на то, как существо, ещё недавно сулившее смерть, теперь щедро одаривает нас.

В тот день пришелец больше не произнёс ни слова и скрылся в темноте. Весь вечер мы перетаскивали добро в нашу часть убежища, чтобы потом забрать его, вооружившись тележками. Остальным сначала решили ничего не говорить про то, что нашли в пещере.

– Люди и без того на взводе, – басил Мирон, пока мы возвращались обратно. – Нечего им про эту чертовщину знать. Да, Проф? Это тебя в первую очередь касается.

– А что скажем про Влада? – вернул командира с небес на землю Проф.

Мирон поначалу будто дар речи потерял, а я почувствовал неприятный укол стыда. Получив желаемое, мы забыли про одного из нас, даже не подумали, что будем говорить его жене и сыну.

– Да, дерьмо получается. – Мирон остановил свою тележку и достал из кармана пачку сигарет. – Он вроде и не жив, и не мёртв. Скажем, что погиб, придётся придумывать целую историю по поводу того, куда тело пропало. Скажем, что убежал – не поверят.

– Придётся сказать правду, – ответил Проф. – Я не знаю, заберёт ли куда-нибудь нас пришелец или нет, но наверняка ещё придётся ходить за припасами. Никто не поверит, если мы не покажем, что там творится. Влада, думаю, не вернуть, пришелец сказал, что «носитель повреждён», и я склонен ему верить.

***

И вот прошло почти три года после встречи с пришельцем.

Покурив, я вернулся в свою комнатушку.

Лежал на тесной койке и слушал пьяные крики. Очередная вечеринка из бесконечной череды за три года изобилия и празднеств. Три года деградации. Больше всего меня бесило, что опустились Мирон с Машкой, уж от кого, а от них я подобного не ожидал.

Дверь распахнулась, и в комнату залетел Васька Фролов. Хамоватый и тупой, он никогда мне особо не нравился, а теперь, когда превратился в заросшего щетиной алкаша в растянутых трениках и замызганной куртке – и подавно. Под правым Васькиным глазом красовался фингал. В общем, видок у него был, как у заправского бомжары.

– Мирон, ссука, – прошипел он, неуклюже устраиваясь на стуле. – Полный холодос набил икрой с шампанским и жидит. Ещё и дерётся, гнида. Эй, Макс, ты эта. Пора бы за припасами, да? Скоро Новый год.

– У тебя каждый день Новый год, – процедил я и отвернулся к стенке. Мне было противно на них смотреть. На людей без цели, которых, будто хомячков кормил и поил добрый инопланетянин. Они давно уже не думали о том, есть ли шанс выйти на поверхность. Утратили надежду и просто жрут, пьют, совокупляются. Мне захотелось сказать какую-нибудь гадость, и я попал точно в цель. Когда Васька, махнув рукой, уже собрался уйти, я привстал с кушетки и окликнул его.

– Эй, Васёк! У тебя двое детей, им лет по десять уже. И оба читать не умеют.

На его лице появилась целая последовательность выражений – пьяная дурь сменилась пониманием, потом обидой, а после – привычной злостью.

– А им, Макс, читать нечего, – злобно ответил он. – Что читать? Сказки эти? Про то, как было на Земле до этого… до полного… песца? К чему приведут такие знания, Макс?! Ты видишь, к чему привели. Умники ухреначили всё на свете. Так что знаешь, куда ты засунь знания эти…

– Если бы не умники, мы бы в первый же месяц загнулись! – Странно, но я тоже злился. Экая глупость, спорить с пьяным дураком. Бессмысленно, впрочем, как и всё в последнее время.

– Да пошёл ты! – Васёк погрозил мне кулаком и, наконец, выбрался за дверь.

– А у тебя и таких детей нет, тоже мне умный до фига, – услышал я напоследок.

Дверь хлопнула.

Да, он прав, моих детей здесь нет, но если бы они и остались живы, то я бы точно не допустил для них такой судьбы, какую для своих допустил Васёк и многие другие.

Утро. День. Вечер. В убежище всё едино. Поэтому я даже толком и не помню, в какое время суток пошёл к Профу. Он похудел, осунулся, стал немногословным. Возможно, болел, только не признавался, а может, так же страдал от депрессухи, как и я. В его части секции было тише, шумные компании редко наведывались сюда. Не смотря ни на что, Профа до сих пор уважали и побаивались.

Мы сидели за столом и пили чай. Спартанская обстановка комнаты мало чем отличалась от моей, разве что книг на полках стояло побольше, а порядка наблюдалось поменьше.

– Пойдём к телепорту, – наконец нарушил молчание я.

– Зачем? Судя по довольному визгу, жратвы и алкоголя у народа хватает. А если и что надо, они и без нас прекрасно справятся. Когда пьяные, ходить туда не боятся. Мне лично ничего пока не надо. А тебе?

– Я за детей беспокоюсь. Лекарств надо взять, у многих вши, простуда, диарея.

– А мы няньки им что ли? – Проф посмотрел на меня так пронзительно и зло, что я отвёл взгляд.

– Неправ ты, так нельзя. Те из родителей, кто не оскотинился, за своими следят, но многие дети остались без присмотра, гуляют по всему убежищу. Вон, даже до телепорта дойти пытались, я пару дней назад их шуганул. Даже не разглядел чьи, так быстро от меня удрали.

– Ладно, пошли, прогуляемся.

Пещера встретила нас привычным холодом и мраком. Около каменной глыбы валялось несколько ящиков коньяка и деликатесов, видать, кто-то уже готовился к Новому году, да всё не унёс. Глыба, раскидавшая щупальца-провода, выглядела ужасно древним куском скалы, но мы знали, стоит попросить, и она почти всё достанет. Последние три года люди ни в чём себе не отказывали, разбавляя серые будни убежища новыми и новыми удовольствиями. Вслед за алкоголем в ход пошла наркота.

Мы давно поняли, в чём наша ошибка. Вместо того, чтобы наплести про Влада и сказать, что в складах есть необходимое, но ходить туда опасно, а потом жёстко отмерять и контролировать, мы открыли для людей рог изобилия, который в итоге оказался ящиком Пандоры. Наступил хаос.

Закрыв глаза, я привычно начал просить, представляя себе необходимые вещи и мысленно произнося их названия. Не знаю, но почему-то всегда чувствовал смесь отвращения и стыда, делая это. Будто оттуда, с другого конца телепорта, кто-то неимоверно большой и непостижимый смотрит на меня, как солдат на вошь. А потом брезгливо отправляет подачку для тех, кто уничтожил свою планету и почти весь свой род.

Камень раскрылся. Пещеру заполнил мягкий свет, но привычный вихрь всё не спешил появляться. Вместо него из темноты вышел Влад. Всё такой же, в военной форме, с оружием, будто и не было трёх лет, за которые мы его не видели и не слышали. Хотя было легко понять, что это не Влад. Например, по льдистому взгляду чужих умных глаз.

– Это последнее, – мёртво произнёс он, – больше можете не приходить.

– Ты обещал забрать нас, – в голосе Профа слышалась обречённость. Он прекрасно знал ответ.

– Обладая ресурсами, вы даже не попытались исправить своё положение. Вы деградировали, а ваши мозговые сигналы становились всё грязнее и грязнее, – монотонно произнесло существо, будто зачитывая приговор. – Вы не достойны идти со мной, и вы больше не получите помощь.

Проф поник, видать, знал, к чему всё приведёт и быстрее хотел завершить эту беседу. Но я решил так просто не сдаваться.

– Мы не все такие! – закричал я.

Тот, кто когда-то был Владом, поморщился, и я понизил голос.

– Я, Проф, Арсений, который у нас врач, Инна Николаевна, да ещё, как минимум, человек двадцать не такие. Мы брали только самое необходимое. Мы…

– Это не важно, – перебил меня пришелец, – вы оставались пассивны, не пытались изменить других. Если бы хотели, то могли, например, попросить антирадиационные костюмы, оборудованные экзо-скелетами. Они намного лучше вашей примитивной техники. В этих костюмах вы бы могли выйти наружу и исследовать, спасать своих сородичей. Но вы не стали. Только сидели и ждали. Нам не нужны такие виды существ. Вы безобразны в своей беспомощности и безразличии. В своей тяге к разрушению. Не надо уговаривать меня, человек. Я решил.

Я чувствовал, как из глаз вот-вот хлынут слёзы. Хотелось подбежать к этому бездушному подонку и дать ему по морде. Хотя, толку-то? Он всего лишь оболочка. Аватар. Но я всё равно сжал кулаки. Проф тронул меня за плечо.

– Не стоит, пошли отсюда, Максим. Что-нибудь придумаем.

– Ничего мы не придумаем, понял?! – заорал я.

Один из проводов-щупалец лениво приподнялся, давая понять, что разговор закончен.

Мы ушли, забрав с собой лекарства для детей, которые всё-таки удалось выпросить из телепорта.

Ночью я не мог спать. Не из-за звуков бесконечных вечеринок, а из-за понимания того, что произошло. Это финал. Нас отвергли даже спасители, чудом явившееся на Землю. Мы – ничтожества. Да, пусть и не все, но пришелец прав. Пассивность и безразличие нас погубили. Позволяя другим оставаться подонками и ничего не делая для спасения своего рода, мы утратили человечность, пусть и натянув на себя благочестивые маски.

Я решил хоть что-нибудь поменять напоследок. Взял фонарик и вернулся в пещеру с телепортом.

Там кое-что изменилось, провода втянулись в чёрный камень, а он теперь не выглядел мёртвым. Гудел и вибрировал. Я сразу понял, что пришелец сваливает, забирая с собой свои вещи. Напоминая о былой роскоши, на полу пещеры по-прежнему валялось несколько ящиков. А высохшие трупы смотрели на меня пустыми глазницами, будто в насмешку раззявив мёртвые пасти.

Влад тоже был здесь. Точнее то, что от него осталось – он лежал на спине с открытыми глазами и больше не говорил всяких обидных пафосных глупостей вроде: «обладая ресурсами, вы даже не попытались исправить своё положение». Мне захотелось плюнуть и снова уйти, но вместо этого я, подчиняясь какому—то внутреннему позыву, заорал:

– Выходи! Я знаю, что ты здесь!

Тишина, если не считать мерного гудения камня-телепорта. Я не помню уже, что я говорил дальше. Кричал. Умолял. Угрожал. Наверное, моя настойчивость подействовала, потому что тело Влада дёрнулось, рывком, будто марионетка, поднялось на ноги. Рот мертвеца открылся.

– Адаптация. Носитель повреждён. Быстрый обмен невозможен. Говорить… говори, что тебе нужно.

Взгляд аватара стал осмысленней, но остался всё таким же холодным и чужим.

– Пожалуйста, забери детей. Только их. Их пара десятков, большая половина – из семей, что вконец опустились. Родители за ними почти не следят. Хотя, какая разница? Будет голод. Мы все умрём. Но дети не должны. Пожалуйста, пожалей их.

Я молил его, произнося эту дикую скороговорку, понимая, что сердце у пришельца такое же холодное, как стены это проклятой пещеры, как трупы, валявшиеся на полу. Пришельцу чужда человечность. Когда я вспоминаю о тех словах и своих мыслях, мне становится стыдно. Человечность. Ага. Смешное качество нелепых неудачников, потерявших свою планету. А в те минуты я действительно так думал.

– Пожалуйста. Ты же не можешь оставить их здесь. Я прошу. Только детей.

Голова Влада задёргалась, будто он попал под напряжение. Его лицевые мышцы неестественно двигались, словно наружу пыталась выбраться настоящая личина пришельца.

Я не знаю, сколько длились эти жуткие метаморфозы, но, наконец, Влад ответил мне. И в этот раз его голос прозвучал намного естественней, будто тот, прежний Влад вернулся на несколько секунд.

– Приводи их сюда. У тебя четыре часа.

***

Выстрелы затихли, но в голове у меня до сих пор шумело.

– Стойте, твари! – орал Мирон, ему вторил невнятный хор остальных преследователей.

– Я бы на твоём месте не совался! – ответил ему Проф. – Проход узкий, знаешь ли! А мы тоже стрелять умеем!

Я бы не стал так уверенно говорить про наши умения. Даже пьяный Мирон, будучи профессиональным военным, разделает нас, как бог черепаху. Только узкий туннель и спасал.

– Слышь, Проф, едрит твою! Ты самый умный что ли?! Верните детей, и мы от вас отстанем, мрази. Сидите на той стороне, сколько влезет.

– Вам они не нужны, только развлекаться мешают!

Снова выстрелы. В паре метров от меня пуля ввинтилась в стену, оторвав кусок породы. Я держал пистолет дрожащими руками, приготовившись стрелять. Ждал, пока Мирон появится из-за поворота. Но вместо Мирона высунулось дуло автомата, и я еле успел отскочить. Очередь прошила воздух в том месте, где я стоял секунду назад.

– Всё готово, бежим! – заорал Проф.

И мы рванули.

За нашими спинами выстрелы заглушил гораздо более громкий звук. Взорвался динамит, что перекрыл проход, засыпав его. Лишь позже я подумал о Мироне и остальных. Их запросто могло убить взрывом или завалить породой. Оставалось только оправдываться перед собой: мол, на войне, как на войне.

Дети нас ждали в пещере, около телепорта. Многие ревели, утирая от слёз чумазые лица.

Я тогда ещё подметил, что в полутьме и не могу толком узнать никого из них. Они будто слились в единую хнычущую массу. Приглядевшись, я узнал Мироновых близнецов – худых, чумазых, рядом с ними стояли, насупившись, Фроловские дочурки. Я отвёл взгляд, чувствуя вину. Мы забрали этих детей у родителей, какими-бы те ни были.

– Вы не бойтесь, так надо. Вам лучше будет, – успокаивала детей Инна Николаевна.

Но те, что постарше, насупившись, смотрели на нас недобро. На них не действовал даже авторитет взрослых. Пётр, Арсений, Анна, Сергей и Валентина, Димка с Алиной – все нормальные родители согласились на моё предложение: забрать детей и бежать с нами. У остальных мы спросить не рискнули, поэтому и пришлось отстреливаться.

Дальше я плохо помню. Всё прошло, как в тумане. Некоторых детей приходилось насильно заталкивать в телепорт, они плакали, кричали, звали родителей. Когда они всё же ушли, свет погас, а камень закрылся, вновь загудел и завибрировал. А потом сгинул, словно в воздухе растворился.

Пришелец не сказал нам ни слова. Аватар— Влад мешком упал на пол пещеры.

– Вот и всё, – произнёс Проф.

Кто-то из женщин заплакал.

А потом мы продолжили жить. Точнее, выживать. После разговора с пришельцем, у нас с Профом будто появились какие-то стержни. И мы ставили одну цель за другой. Подключили и отогрели своё новое убежище, собрали все остатки еды, которые успели вывалиться из телепорта. Остальные тоже не отставали, помогали нам, чем могли. Хорошие люди. Я жалел их, да и себя жалел. Но некогда было распускать нюни.

В отличие от нашего старого убежища, в новом сохранился проход к ангару. Там стояла спецтехника, в том числе несколько вездеходов с антирадиационной защитой. Раньше бы нам подобная идея показалась бесполезной, даже дико глупой. Но после разговора с пришельцем, после все событий, мы с Профом легко решились покинуть убежище.

– Как думаешь, мы найдём еду? – спросил я Профа, пытаясь развеять последние сомнения.

– Найдём, Максим, обязательно найдём.

Прежде чем мы уехали, оставив остальных, я наговорил всю эту чепуху на диктофон. Не знаю зачем. Может, когда-нибудь потомки найдут запись. Если мы не вернёмся, те, кто здесь остались, погибнут. Это ясно, как то, что дважды два – четыре.

А если вернёмся, я обязательно что-нибудь ещё наговорю… уж будьте уверены.

Метка – «конец записи».

Юрий Мори. Требуется доработка

Одна фара была новая, с прозрачным пластиком и ярким рефлектором. Её Феликсу пришлось поставить в прошлом году после небольшой аварии. А вторая – ещё заводская, мутная от времени, подслеповатая.

Ей, как и всей машине, было уже лет двадцать.

Из-за фар казалось, что автомобиль смотрит на мир по-разному: и бодро, и со старческим сомнением одновременно. Всё зависело от точки зрения наблюдателя. Или от его собственного настроения.

У Феликса оно было отличным. Он обошёл вокруг «мицубиси», поднял длинную дверь багажника и кинул поверх остального последнюю сумку. Теперь всё. Одежда – его и Инны, запас продуктов, посуда, вода в пузатых пятилитровых бутылках, одеяла и весь тот скарб, что непременно приходится брать с собой, выезжая на отдых.

– Пора, дорогой?

Жена стояла возле машины, не спеша садиться в жаркий, пахнущий горячим пластиком и запылёнными сидениями салон. Ждала его. Феликс поцеловал её, проходя мимо, и открыл водительскую дверь.

– Пора, любимая. Садись. Ехать почти сутки, не будем терять время.

Девушка-турагент вчера отдала им буклет: карту, где вилась очень подробная нитка маршрута, фотографии окрестностей, ключи от домика. Заблудиться Феликс не боялся. В конце концов есть и навигатор в телефоне, хотя, когда он рассматривал спутниковую карту, домика видно не было. Ну ещё бы – вековой лес, предгорья Кавказа, там под пышными кронами можно небольшой городок спрятать. Никто и не найдёт. На обычной карте просёлка, на который надо сворачивать с трассы, тоже не было. Зато окрестности – не столь уж близко, но рядом, рядом – радовали глаз названиями.

Минеральные Воды. Пятигорск. Чуть в стороне – Нальчик.

За одни названия можно было заплатить турагенту чуть больше ценника, но, конечно, делать это не стали.

– Где-то здесь… – сказал Феликс. Двадцать часов за рулём утомили его, спина затекла. Несмотря на то, что они с Инной менялись, да и старались отдохнуть на заправках, пока их верную японку поили бензином, протирали стёкла и проверяли уровень масла, он устал.

– Да, – ответила жена. – Я смотрю по буклету. Контролирую. Не волнуйся.

– Горы шикарные, – после паузы сказал Феликс. – Я бы и туда поднялся, но хороших дорог нет, а по плохим ехать не стоит. Машина не пройдёт.

– А поменять? Ты же давно собирался…

– Милая, ну ты опять об этом. Я консервативен. Это отличный аппарат, – он хлопнул по рулю пальцами, не отрывая руку. – Сейчас на повышение зарплаты даже у нас в банке рассчитывать не приходится. Надо экономить и не выделяться.

Жена промолчала, шурша страницами буклета. Потом достала бутылку воды и отпила:

– Будешь, дорогой?

Феликс кивнул. Показался указатель о съезде с трассы, он послушно ушёл в правый ряд, зажёг поворотник и немного притормозил. Он вообще был подчёркнуто аккуратен во всём, за что его и ценили на работе, считая надёжным, но немного скучноватым человеком.

Дорога стала уже. Уже и хуже, асфальт здесь лежал какими-то пластами, заплатами, машина слегка подпрыгивала на кочках. Но хотя бы ям нет, большой плюс.

Феликс вытер губы и не глядя вернул бутылку жене. Через восемь километров поворот налево, дальше затейливая змейка, судя по карте, и они на месте.

Домик был точь-в-точь как на фотографиях. Всю дорогу Инну не отпускало странное чувство, что их обманут в чём-то, но нет. И сарай с дровами, заботливо напиленными для камина и мангала во дворе на месте, и генератор завёлся с первой попытки. Даже бензина в баке до верху и постельное бельё в шкафах целое и чистое.

Но они, конечно, привезли своё – спать на чужом неправильно.

Как и есть из стоящей стопками в шкафчике посуды. Феликс подключил газовый шланг от баллона к плите, следуя нехитрой инструкции, висевшей на кухне. Стравил немного, щёлкнул зажигалкой. Всё работало.

Здесь вообще всё было как в некоем идеальном мире. Проходя по гостиной первого этажа, взял пульт, включил и затем выключил телевизор. Отлично. Просто отлично.

– Родная, настоящий рай! Сказка!

– Ты же хотел отдохнуть в лесу? Вот он. И горный воздух на месте. Не то, что в городе.

Она улыбнулась в ответ. Любовь – это когда понимаешь друг друга без слов.

Стемнело настолько быстро, что занятый переноской сумок, воды и всего остального Феликс удивлённо приподнял брови, захлопывая – теперь уже окончательно – багажник. В кронах высоких деревьев посвистывали птицы, ветерок обдувал его лицо. В душ и спать, ни на что больше он сейчас не способен.

Разве что лёгкий ужин?

Да. И бокал красного сухого. Мясо, которым они запаслись дома, готовить сейчас откровенно лень. Полежит до завтра в маринаде, ничего не случится.

Инна уже переоделась в домашний халат и смешные тапочки с помпонами, которые он подарил ей недавно. Он улыбнулся: почти пятьдесят, как и ему, а выглядит она свежей и молодой. Не то, что он. Всё дело в работе, подумал Феликс, одно дело – расчёты и кредиты, бумажки и компьютер, другое – работа врачом в частной клинике. Богатые клиенты, интересные случаи, благодарность вернувших здоровье…

Есть разница, есть.

Бокал вина расслабил его окончательно. Феликс лежал, полузакрыв глаза, Инна прилегла рядом. Спальня на втором этаже была удивительно удобной. Никакого дурного шика, типа зеркал на потолке или красных стен, и кровать довольно новая. В открытые окна, через москитные сетки, дул лёгкий ветерок. Кра-со-та!

Если бы ещё не колотили во входную дверь…

Феликс рывком проснулся. Да, всё очарование вечера разом кончилось: два глухих удара, словно кто-то бил в дверь ногами, потом пауза, дальше надоедливый стук в окно. Неведомый ночной гость обходил вокруг дома: да, слышен треск кустов, это он уже подбирается к запасному выходу из кухни. Там тоже заперто, но, судя по упорству, или дверь взломает, или разобьёт одно из окон. А платить-то за эти подвиги им.