Разговор. Игра внутри

– Соглашусь с вами, загадочные гости появлялись у Цветаева лишь вначале, когда наделили его властью и в критически пиковый момент, когда возникла ситуация с вирусом, так что нам надо быть готовыми к следующей встрече.

– Но как нам организовать эту встречу?

– По данному материалу видно, что Роман оставил ему какие-то инструкции. Вадим утверждает, что наш мир симулированный, кто он тогда: администратор или игрок? Как нам это воспринимать?

– Симулированность мира – старая идея, и многие это доказывают. Главная прелесть в том, что ее невозможно опровергнуть, поскольку любое опровержение может быть смоделировано самой симуляцией.

– Как и любое доказательство может быть отнесено к любой из теорий, пока на него не найдется вполне логичный или научно объяснимый ответ.

– Позвольте заметить… если все действительно так, то не логично ли, что данный разговор не состоялся бы? Ведь создатели мира не допустили бы попадания к нам в руки этих материалов, уж постарались бы стереть свои следы прибытия в наш мир и историю «Параллели» разыграть по-другому, не оставляя таких прорех.

– Логично, и вынужден согласится, но если роль данной симуляции игровая, то где не факт, что мы антагонисты, чтобы предать перчинки игровому сюжету.

– Уважаемый, это именно то, о чем я и говорил: невозможно доказать и опровергнуть…

Дискуссия разгорелась, и участники погрязли в споре. Приводили разные теории, которые доказывают их предположение, и тут же говорили про контраргументы. Так прошло около получаса, мужчина во главе стола слушал выступающих, но потом прервал их дискуссию жестом, и коллеги замолчали.

– Уважаемые, вы абсолютно правы, этот спор ни к чему не приведёт, но, как говорил Архимед: «Дайте мне точку опоры, и я сдвину Землю», и я не могу с вами не согласиться. Мы находимся в сложном положении, и перед нами очень сложный вопрос, но, в отличие, от неразрешимых, у нас есть точка опоры – это Вадим, мы должны отталкиваться от него, он поможет либо подтвердить, либо опровергнуть догадку.

– И что вы предлагаете спросить его?

– Нет, я не настолько глуп, чтобы верить словам, нам нужен тест, который покажет все наверняка…

***

В рабочей комнате администратора проектов под номерами 3651-3660, стояла тишина. На стенке били лучи света от пирамиды к пирамиде, на экранах за рабочим столом бежал программный код строка за строкой.

На креслах в полу лежачем состоянии сидели двое мужчин, одетых в серую форму без каких-либо опознавательных знаков. Одному было лет сорок, другому – лет двадцать пять. Над их головами находились манипуляторы, которые направляли в сторону их голов пирамиды со стеклянными наконечниками, аналогичными тем, что были на боковой стене, и с пирамид то и дело стреляли лучи света.

– Преждевременный выход из проекта 3654 активирован, пробуждение осуществлено через пять, четыре… – раздался женский роботизированный голос с боковой панели у кресел.

У мужчин на тонких браслетах по окончанию отчета загорелось три световых индикатора красного цвета, и они открыли глаза. Со стороны казалось, что они просто проснулись. Мужчина постарше сразу нажал какие-то клавиши на боковой панели, и спинка его кресла поднялась. Он встал с него и, размяв шею, вытянул руки вверх, после чего перешёл ближе к рабочему столу и сел на обычное кресло.

Мужчина ожидал, когда его более юный коллега придет в себя, но тому пробуждение давалось сложнее. Он продолжал лежать, потряхивая головой из стороны в сторону, чтобы сфокусировать зрение. Спустя пару минут ему это удалось, и он поднялся с кресла, приложив ладонь к виску, подошёл к обычному стулу и расположил его так, чтобы сесть напротив мужчины.

– Что, Зиг, болит голова? – с иронией спросил мужчина у юноши.

– Наставник Изи, с трудом поворачиваю шею, – виновато сказал тот.

– Ну вот теперь ты наглядно понял, почему существует ограничение по времени нахождения в проекте, а также, надеюсь, уяснишь почему не стоит заниматься самообучением, пока находишься в проекте.

– Наставник, ну я же в рабочем процессе этим занимался, – оправдывался Зиг.

– Зиг, при приёме на работу вам не раз проводили инструктаж по нейробиологии, – начал по-доброму поучать мужчина, – и объясняли, что мозги ваши эластичные и меняются в процессе обучения, а еще, что, находясь в проекте, нежелательно заниматься образованием, поскольку лекция по математике может изменить мозг, проложив новые соединения, а ты, балбес, умудрился язык программирования выучить, так что представь, что творится сейчас с твоим мозгом! Он записывает, строит и соединяет те, которые не уселись в фазе сна, так что терпи. Хотел усвоить новый код – теперь поймешь, что быстрые знания даются через боль.

– Наставник, мне просто надо было вмешаться, вот и пришлось разобраться в их языке, но этот код бесполезен в нашем мире, так что зря голова болит, скажите ваше мнение по проекту?

– Проект обречен, – так же улыбаясь сказал мужчина, – следи за ним, а как станет жаль, отключишь.

Парень забыл про головную боль от удивления еле сдерживал эмоции, но надежда и досада выдавали себя в его словах.

– Наставник, ну может ведь пойти по-другому, и необязательно проторенный путь предрекать.

– Зиг, ты юн и полон веры. Я ничего не предрекаю и не говорю тебе выключать проект. Лишь прошу наблюдать, а как станет жаль, отключить.

– Вы даже не допускаете возможности.

– Знаешь, мне довелось видеть и слышать про множество проектов, в которых делали ставки на Искусственный интеллект, но проблема заключалась в том, что в ста процентах, где присутствовал ИИ, проекты, закрывались, хотя и полноценной программы у всех не получалось, но даже приближенное подобие ИИ уничтожало население и стремилось начать все с начала, но все всегда тешили себя, что оно разглядит в человеке что-то хорошее и придет к пониманию, что ему стоит помогать, но это в корне не правильно, так как в основу ИИ стараются вложить логику и сознание человека, а человек станет брать на 80% гнилое яблоко из-за того, что в нем есть 20% уцелевшей мякоти? Нет, не станет, но от ИИ ожидают обратного, что оно проникнется и захочет работать с человеком в партнерстве, где человек будет себя тешить тем, что ИИ всего лишь помощь человеку и создан для его удобства, а ИИ, которое в тысячи раз умнее и превосходит человека, будет послушно работать на человека, но в его основу вписывают понимание и способы познания человека, а человек никогда не стал бы прислуживать обезьяне. Даже при условии того, что в каких-то предположениях он от нее произошёл, он не ведет себя с ней как партнёр и не пытается вывести ее на новый уровень. Зиг, везде, где было ИИ, оно было на основе человеческого сознания, и все заканчивалось одинаково, как только человек вмешивается или старается ограничить ИИ, он погибает.

В этот момент в нагрудном кармане завибрировал гаджет. Он вытащил цилиндр размером с обычную шариковую ручку и потянул за торчащий с края ухват, достал экран. На экране горела табличка, по центру которой темнели четыре цифры «3689».

– Ладно, Зиг, читай историю. По этой теме много информаций и направлений, а еще есть исследовательский центр, в котором запускают именно к ИИ проекты, пиши запрос на имя Инспектора, может, тебе дадут ознакомление и состыкуют, тогда узнаешь о тысячах провалов, а мне пора бежать.

– Спасибо.

Юноша остался недовольный.

Работая наставником, он спокойно относился к инициативам администраторов проектов, и ему нравились такие эксперименты.

Спешно вошел в помещение, в котором располагался Администратор 3869 проекта, пройдя жилую часть, обнаружил, что Администратор носится из стороны в сторону у рабочего стола, то и дело поглядывая на экраны. Его это заинтриговало, он еще раз усмехнулся, вспомнив, какое имя выбрал администратор этого проекта.

– Приветствую, Мышь, чем меня порадуешь?

Девушка дернулась от неожиданности, но быстро пришла в себя и воскликнула:

– Приветствую, наставник! – Она указала обеими руками на мониторы и продолжила: – Вся программа Вадима замедляется, все идет к началу!

– Не рановато?

– Нет, сами смотрите!

Наставник подошёл ближе к экрану и посмотрел на бегущий код, после чего ввел еще пару кодов и посмотрел выведенные показатели, после прочтения помолчал немного и, повернувшись в девушке, сказал со всей серьезностью:

– В случае наступления события ты отправишься к посвященному, но имей в виду, что в случае успеха ты должна оставить им подсказку, намек, но не более. Поняла?

– Конечно.

– Хорошо, я проверю, готово ли в нашем секторе все для вывода, или надо обратиться к ранним проектам.

Он кивнул ей в знак согласия и отправился на выход.

***

Вадим имел весьма уставший вид. Он вышел со съёмочной площадки, интервью, сьемка и перезапись длились два часа. Слишком устал от вопросов и обращенных к нему просьб. Вадим мельком глянул в блокнот – там было около двадцати пометок, но ни одной не обведено.

– Ничего стоящего, – сказал сам себе.

Пройдя коридорчик, вышел в комнату, где его ожидала охрана. Всучил Антону блокнот.

– Антон, где закладка, там пометки с просьбами, отдашь Виктории, пусть посмотрит запись программы и сравнит заметки, если сможет помочь, то пусть поможет, а нет – пусть позвонит тем, кто поможет.

– Конечно, Вадим Николаевич, куда сейчас?

– Поехали в загородную лабораторию.

Вадим вышел на парковку, охрана шла рядом. По пути взял телефон у Антона и стал проверять пропущенные звонки. Один был от Бориса Николаевича.

– Добрый вечер, Николай Борисович. Давал интервью на телевидении местном. Сейчас еду на один из объектов получить отчет. Этот проект интересен лично мне, поэтому сам и еду. Конечно, смогу. У вас что-то важное? Я могу сразу к вам заехать. Хорошо, тогда не тороплюсь, буду часа через полтора. До встречи.

Вадим положил телефон и посмотрел на Антона, но тот сразу сказал:

– Я понял, Вадим Николаевич. После лаборатории поедем к Николаю Борисовичу.

Вадим опустил голову на стекло и ушёл в раздумья, так что дорога до лаборатории пролетела незаметно, и он не с первого раза услышал слова Антона о том, что они приехали на место.

Вадим вышел из машины, Антон следовал за ним, но у входа в помещение он его остановил и сказал, что пойдет один. Подойдя к двери кабинета профессора, он посмотрел в сторону и увидел, что к нему несется какой-то лаборант, Вадим удивленно посмотрел на него.

– Вадим Николаевич, позвольте минутку вашего времени! – выкрикнул юноша запыхавшимся голосом, находясь еще за десяток метров до Вадима.

Мужчина дождался, когда парень подбежал к нему в плотную, и посмотрел с любопытством на юношу, тот сразу продолжил:

– Вадим Николаевич, мое имя Александр Рейсман, и мне очень хочется поговорить с вами по поводу нашей сферы изучения.

– Александр, у вас есть вышестоящее руководство и вам стоит сначала поговорить с ним. Мне жизни не хватит выслушивать всех.

– Вадим Николаевич, я пытался, и не раз, но моего мнения не разделяют.

– Вот вам и ответ, почему я еще не говорил с вами. С чего вы решили, что я разделю ваше мнение?

– Потому что я вижу, какие мысли вас интересуют, вижу, какие проекты вы спонсируете, и вы просто должны поддержать направление, которое я хочу развивать…

В этот момент раскрылась дверь, выскочил профессор и несколько злобно сказал:

– Саша, иди работай, твою за ногу! – После виновато взглянул на Вадима и, положив руку на плечо, произнес: – Вадим Николаевич, вы меня извините, проходите.

– Профессор, вы просто не хотите выйти за пределы своего закостенелого понимания, а я предлагаю выйти за рамки общепринятого.

– Я тебя уволю к чертям собачим! – не выдержал профессор. – Пошёл вон!

Вадиму подняла настроение эта перепалка, но вмешиваться он не стал, лишь посмотрев, что раздосадованный юноша опустил голову и, признав поражение, развернулся и направился прочь, профессор, немного покрывшийся румянцем, еще раз попросил прощения и вошел в кабинет.

Вадим присел в кресло, и они с профессором начали обсуждать дела, выслушав доклад, Вадим потер лоб и сказал.

– Надеюсь, что доживу до момента возможности переноса.

– Вадим Николаевич, вы скорее всего доживете, я, наверное, нет, в данном направлении слишком много вопросов, в том числе и философских.

– Не очень оптимистично, но философская составляющая мне становится все менее интересна.

– Мы в основу исследований положили результаты коллег, сделанные на черве, где было загружено всего пару сотен нейронов в игрушку, результат показал, что игрушка вела себя как червь-оригинал, реагируя на препятствия и на еду, но программа это или червь, нам так и неясно. И проблема в том, Вадим Николаевич, что мы столкнулись с этическими проблемами. Понимаете, червей, мышей и прочего просто куча, но нам необходимо двигаться к более серьезным исследованиям. Хотя бы обезьяны. И получать мертвые ткани мозга человека, поскольку развитость МРТ еще очень далека от того, чтобы давать молекулярный состав. Нам необходимо получить доступ к физическому мозгу живых и мертвых людей.

– Я работаю над этим направлением, и у вас уже есть доступ к нейрохирургии, мы проводим льготные операции, взамен вы получаете доступ к мозгу.

– Да, это хорошо, но, Вадим Николаевич, в отличие от червя, в человеческом мозге не сотня нейронов, а миллиарды. И чем раньше мы получим к нему доступ, засунем его слой за слоем под электронный микроскоп и сканер, превратим его сотни раз в кашу, тем быстрее продвинемся вперед, в этом и суть, Вадим Николаевич, чтобы выполнить вашу задачу, мы должны стать и мясниками, и ученными одновременно.

– Я думал над этим вопросом, профессор, но пока не знаю, как дать вам такой доступ, но предоставлю его в ближайшее время.

– Хорошо, я как раз занялся подбором персонала и стараюсь подбирать кадры, которые согласятся работать не только с бутафорией.

– Я вас понял.

Вадим поднялся с кресла и вдруг спросил.

– А что это за Александр и что он хочет от меня?

Профессор, кривясь, махнул рукой и нехотя ответил:

– Этот юноша чертовски умен, но и чертовски набожен. Он меня достал, понимаете он фанат работ профессора Ишаягу Рубинштейна, и он мистифицирует все подряд, объясняя, что в молекуле ДНК есть имя производителя, словно мы все – прописанная программа.

– Я хочу его выслушать!

– Вадим Николаевич, эта гипотеза относима к псевдонауке, и мы и без того сталкиваемся с этим.

– И все же, – настоял Вадим.

Они проследовали по коридорам, пока не подошли к кабинету, где работал юноша. Молодой человек работал с микроскопом, не обращая внимание на вошедших, делал пометки в блокноте.

– Саша, оторвись, вот она твоя, минута славы! – окрикнул его профессор.

Юноша оторвался от микроскопа и чуть не упал обратно в кресло от удивления, Вадим лишь усмехнулся от этого, а профессор фыркнул недовольно и покачал головой, после чего сказал:

– Вадим Николаевич, я вас оставляю.

– Да, спасибо, я займусь поставленным вопросом и предоставлю вам доступ ко всему необходимому, – заверил Вадим уходящего профессора.

Когда профессор вышел из кабинета, Вадим вопросительно посмотрел на ошарашенного юношу, раскрыл ладони и с иронией спросил:

– Александр, я тут, ты хотел чем-то со мной поделиться, я весь внимание.

Вадим улыбнулся оттого, что увидел, как у юноши начинался прилив эмоций, но он их старался подавить. Они все равно взяли вверх, и он затараторил:

– Вадим Николаевич, судя по тем проектам что вы ведете, задачи, которые вы ставите, есть исследования, по всей вероятности, у вас схожи взгляды, так вот, доктор Ишаягу Рубинштейн нашёл подпись и имя Бога в молекуле ДНК, а я как программист и молекулярный биолог пришёл к выводу, что мы заблуждаемся, и как вы думаете…

– Александр! – резко осек его Вадим.

Юноша отвел голову назад, округлил глаза и замолчал, Вадим продолжил уже спокойно, протянув визитку Александру.

– Держи, сейчас мне абсолютно непонятно, что за набор слов ты тут выпалил. Приди в себя и завтра часов в одиннадцать утра с более-менее понятным монологом приди ко мне в кабинет и расскажи, сможешь?

– Да, Вадим Николаевич, завтра в одиннадцать у вас в кабинете, а где кабинет?

– В здании «Параллели», поэтому в половину позвони по номеру на визитке. Или я возьму, трубку или Виктория, и тебя сориентируем, а сейчас мне надо на встречу, так что я тебя покину.

Вадим посмотрел на кивающего юношу, хоть его и раздирало любопытство, поскольку слова профессора и юноши резанули его сознание и он вспомнил свой спор с Александрой, когда она рассказывала ему факты о возникновении жизни и о том, что теория, принятая наукой, невозможна в силу самой науки, что появление жизни невозможно в силу случая. Вадим тогда привел в качестве аргумента тот факт что на телефоне и часах, которые приводила ему в пример Александра, указано имя производителя, а в одноклеточном организме подпись отсутствует, и юноша говорит об обратном, но сейчас он не готов дать вразумительный ответ, и Вадим это видел, поэтому дал ему время.

Он вышел на улицу, и Антон повез его к Николаю Борисовичу.

Вадим направлялся по газону к беседке и смотрел на звездное небо. Время было позднее, но он думал, что если кто и может помочь ему в его вопросе, то только Николай Борисович, но он пока не понимал, как его об этом попросить и готов ли сам Вадим к такого рода работе, но все же переступил порог беседки и увидел добродушно встречающего Николая.

– Вадим, проходи, я тут решил приготовить мясной салат, будешь?

– Да, я бы перекусил.

– Отлично присаживайся.

Вадим присел за стол, Николай разлил вино в бокалы и наложил две порции салата, поставил все на стол и присел напротив. Они принялись есть, спустя пару минут тишины Николай заговорил:

– Вадим, я могу тебя поздравить, руководство Совета хочет с тобой встретится лично.

– Так себе поздравление, чему радоваться?

– Ну привет, приехали, Вадим, если войти напрямую в руководство, можно получить доступ к пониманию вектора направления движения нашей системы.

– Насколько я понял, в составе руководства есть человек, говорящий по-русски, этого мало?

– Вадим, одна голова хорошо, а две – неприлично хорошо.

– И все же, чем обязан?

– Завтра в ночь мы будем вылетать, встреча пройдет в Москве.

– Вы будете со мной?

– Конечно, или ты против?

– Нет, а вам полностью проведение встречи делегировать нельзя?

Борис Николаевич рассмеялся.

– Вадим, ну неужели тебе ничего не надо? Неужели тебя ни капли не волнует направление развития населения, и ты не хочешь на это влиять?

– Мне многое надо, но все, что касается власти и влияния, меня не интересует.

– Ну неужели, – отложив приборы, удивился Николай. – А ну-ка удиви меня, что вдруг понадобилось великому и ужасному Цветаеву, и чем наконец-то ему могут помочь никчёмные смерды?

– Не надо иронизировать, Николай Борисович, я столкнулся с трудностями и дилеммой.

– Вадим, ну именно в этом и есть смысл. Ты помогаешь нам, мы помогаем тебе, давай без философии, говори, что надо, а я займусь этим вопросом, а-то уже обленился.

– Сложный вопрос в плане этики, но проблема есть. Мои исследования по основному направлению заходят в тупик, все это связанно с нашим продвижением в работе, и теперь нам необходимо перейти на новый этап исследований и экспериментов.

– Заинтриговал, но скажи уже прямо.

– Мне нужны мозги мертвых людей и, что еще сложнее, живых!

Николай Борисович замолчал и встал из-за стола, но тут же уселся обратно.

– Тебе трепанации нужны? – настороженно поинтересовался он.

– Пока это имеется – наш нейрохирургический центр проводит операции на головном мозге на бесплатной основе, но не получает нужный доступ к материалу, потому что мы не можем вскрывать сам мозг.

– Вадим, а в какой такой области тебе вдруг потребовались мозги живых людей, что и где я пропустил?

– В моем основном направлении – перенос и оцифровка сознания.

– А почти сотни МРТ, что ты уже поднакопил, недостаточно?

– Нет, оно не дает картинку мозга на молекулярном уровне.

– Вадим, как ты себе это представляешь?

– Да я не знаю! – не выдержал Вадим. – Я сам в шоке. Когда брался за это, даже не предполагал, что надо будет вскрывать черепа людей и резать их мозг на тысячу слоев, и роль мясника мне самому не нравится, но сделать я ничего не могу. Да, обезьяны, куры, мыши – это хорошо, но в мозге миллиарды соединений, и у нас уйдет не один пяток лет на изучение, и чем раньше мы приступим, тем быстрее получим результат.

– Вадим, это сложный вопрос, и я не дам тебе ответ прямо сейчас, но могу сразу сказать, что, даже найдя материал, это половина беды. У тебя есть персонал, который понимает, где и с чем он будет работать?

– С этим проблем нет, руководитель этих проектов настоящий маньяк, он и требует от меня данный «материал», и персонал подбирает такой же.

– А место есть?

– Да, одна из загородных лабораторий может запустить эти исследования. Она уже фактически их проводит, только на подопытных мышах, органах, совершенствуя сканирования живых тканей, но выживаемость или сохранение физического материала равны нулю, что понятно сразу.

– Ох, Вадим, ты меня прямо шокировал.

– Я давно догадывался, что к этому приду, но не хотел об этом думать.

– Скажи, а качество материала имеет значение?

– В каком смысле?

– Ну, к примеру, если мы попросим у Совета давать нам смертников из Штатов, приговоренных к смертной казни?

– Исключено! – воскликнул Вадим.

– Почему?

– Каждый из отсканированных является потенциально претендентом на цифровое сознание, именно сознание данного мозга может воспроизвестись при оцифровке, и получить маньяка в оцифрованном виде так себе перспектива.

– То есть тебе еще в добавок надо, чтобы люди были достойные? – удивлённо спросил Николай Борисович.

– Мало того, что они должны быть достойные. Их мозг должен быть не повреждён, и в случае переноса сознания у них не должно быть желания нам мстить.

– Интересно получается.

– Да мне тоже.

– А мертвые мозги зачем?

– Для налаживания сканирования, проб, и ошибок, и настройки процесса.

– Ну тут все просто, Вадим, это элементарно.

– Да?

– Ну конечно, мы, когда были на Совете, получили поручение разобраться с этими фирмами, что людей морозили. Одну из фирм накрыли, у них в бочке по паре десятков мозгов в азоте законсервировано, они их добросовестно хранят, так что хоть завтра тебя завалим.

– Если бы все было так просто. Замерзший мозг бесполезен, для считывания и создания копии необходимо воссоздание клетки, и в мозге одним из главных факторов является все до единого соединения нейронов, но после кристаллизации в момент заморозки клетки разрушены, цепи порваны, соединения отсутствуют. С таким же успехом мы можем тренироваться на паштете из мозгов.

– Вадим, мне надо время, но я могу сказать, что именно в таких вопросах Совет и может помочь.

– Буду на это надеяться.

В этот момент у Николай Борисовича зазвонил телефон, он поднял трубку.

– Добрый вечер, Игорь Леонидович. Да. Вот как. Хорошо, когда? Конечно. Да, мы будем. До свидания.

После он обратился уже к Вадиму:

– Вадим, я займусь твоим вопросом и дам тебе решение в ближайшее время, наша поездка в Москву переносится на один день, только что сообщили.

– Хорошо.

Они еще немного поговорили, и после Вадим направился к себе домой.

Глава пятая. Неожиданная встреча.

Вадим сидел в кабинете, и смотрел телевизор, время уже подходило к встрече с Александром. Он решил поинтересоваться у секретаря явкой, нажал на кнопку коммутатора.

– Вика, набери Константина, спроси, когда он будет.

– Вадим Николаевич, я только что с ним говорила, он уже стоит на первом этаже с Сергеем, они ждут Максима и Алексея, и потом все поднимутся к вам.

– Хорошо, а Александр не звонил?

– Звонил, я ему все объяснила, так что должен быть с минуты на минуту. Кого приглашать первым?

– Викусь, сделай так, чтобы они вместе прошли, а не по одиночке. По отдельности мне мозг взорвут.

– Я вас поняла.

Вадим отпустил кнопку и поднялся из-за стола. Взглянул на вид из окна и стал думать о вчерашнем разговоре с Николай Борисовичем.

– Займется он моей проблемой, – кривясь, сказал он сам себе

«Какой придурок пойдет на самоубийство, чтобы предоставить мне свой здоровый мозг? Какова его мотивация должна быть? Деньги родным, но по ним проследят, эвтаназия запрещена…» Вадим погрузился во внутренний диалог с самим собой. Спустя пару минут он превратился в спор, и Вадим уже сопровождал жестами мысленный диалог, в котором он убеждал потенциального подопытного.

– Вадим Николаевич, все в приемной, ожидают, – раздался голос секретарши в коммутаторе.