Кирий. Холодная встреча в Анхурсе

Я это знал, а потому в этот раз решил поступить иначе. Мы начали колдовать. Только вместо того, чтобы создавать привычный для всех земляной снаряд, я стал наколдовывать небольшой земляной бугорок, но не где-нибудь, а под ногою Раша. Маленький такой бугорок, высотой не больше нескольких пальцев. Поскольку мое заклинание было невелико по размерам, да еще и было частью самой земли, то оно получилось очень быстро. Настолько быстро, что готовый к бою Раша еще не успел запустить в меня только что созданный огненный шар.

Казалось, что может сделать врагу какой-то маленький бугорок – ни ранить, ни покалечить. Да только мой противник совсем не ожидал от меня такого вот подвоха. Резко выросший бугорок заставил Раша потерять равновесие, отчего он покачнулся, испугался, и выпустил свой шар в голубое небо. В небо, а не в меня. И пока изумленный Раша пытался понять, что же произошло, я, сосредоточившись, и создал в руке готовый к бою снаряд.

Так мы и стояли – с одной стороны ошарашенный и безоружный Раша, с другой стороны я – готов и во всеоружии.

Никто из окружающих до сих пор не мог произнести ни слова. Даже Явель. Потому пришлось изъясняться мне.

– Ты проиграл, Раша. Давай, признавай поражение, – произнес я совершенно спокойным голосом.

– Но… Но… Но…– Маг переводил взгляд со своих пустых рук на мои, и кипел от злости.

– Ты проиграл, Раша, – вновь сказал ему я. – Ты безоружен, а я вооружен. Ты растерян, а я готов к атаке, – заявил я ему очевидное.

– Но… Но… Но это получилось случайно. У меня отчего-то резко дёрнулась нога и потому я выстрелил.

– Да, да, мы все видели, – тут же принялись защищать его другие маги.

Хм? Он что, даже не понял, что это была моя магия? Что ж так даже будет лучше.

– И все одно, – не стал отступать я. – Правила дуэли гласят, что атаковать соперника нужно до тех пор, пока он не признает своего поражения. Ты признаешь свое поражение? – Я приподнял руку, демонстрируя твёрдое намерение запустить снаряд.

Если бы Раша не был растерян, он бы что-нибудь придумал и выкрутился. Но – не в этот раз.

– Хорошо, хорошо – признаю, – процедил он в ответ сквозь зубы. А что ему оставалось? Получить каменным снарядом в незащищенное тело он явно не хотел.

– Вот и хорошо. – Я прекратил колдовать и смертоносный каменный ком снова рассыпался в безвредную пыль.

*

– Как ты его! Ну как ты его! Ах, эх, ух! – не переставая тараторил Явель, ведя меня за собой под руку. Куда он меня вел, я догадался тогда, когда над моей головой промелькнула вывеска «Сытый бараний бок».

– Трактирщик! Налей нам две кружки вина и дай немного мяса – мы будем сегодня праздновать! – громко крикнул он.

Знакомый нам высокий грузный мужчина с обветренным лицом сдержанно кивнул и что-то сказал в узкую дверь на кухню. Что именно – я не успел услышать, так как Явель повел меня дальше, в полюбившийся ему здания угол.

За выбранной им лавкой уже сидело пять молодых ремесленников. Но моего приятеля это не смутило.

– Ану кыш, кыш, – крикнул он, словно на наглых ворон. – Тут будут сидеть славные маги – я и мой приятель.

Ясное дело, юношам это не понравилось. Но увидев наши береты, они и не подумали с нами пререкаться, а молча ретировались.

– Ну, за тебя! – Друг поднял свою кружку и с торжествующим видом ударил о мою.

Какое-то время я молча сидел и пил, отходя от прошедшего боя. Перед моими глазами то и дело проносились его кусочки: вот Раша стоит, наколдовывая свое заклинание, вот я вижу свою руку, направленную под ногу мага, вот огненный шар улетает в небо, и пролетев положенное расстояние, с тихим пшиком лопается. Это было, это было… Б-р-р. Но, чем дольше я сидел в компании людей, чем больше подмечал деталей обычной жизни и слышал спокойную, обыденную и повседневную речь, тем больше я расслаблялся.

Так я и сидел, пока окончательно не пришел в себя.

– Ну что, Кир? Я тебя поздравляю, – снова сказал Явель, заметил, что я наконец оттаял. – Ты уел мага огня. Нет – ты уел самого Раша! – Он снова поднял свою кружку и ожидающе уставился на меня.

– Уел? Вряд ли, – не спешил соглашаться с ним я. Но все же ударил его кружку своей. – Если помнишь, он же даже не пообещал, что не будет унижать других магов, – напомнил я ему.

– Что? А, да, – вспомнив происшедшее, слегка приуныл напарник. – Но все одно – ты одолел в дуэли Раша. Маг земли одолел мага огня. Это ли не победа? – вновь воодушевился он.

– Победа? – Я взглянул на кружку, которую уже было донес до рта и снова поставил обратно на протертую столешницу. – Яв – это не победа.

– Да ну? – Он наклонил голову на бок, показывая свое недоверие.

– Точнее, победа, да. Но не та, не настоящая, – с грустью ответил я и принялся все, без утайки, ему рассказывать. – Поэтому я и говорю, что это еще не настоящая победа. Я просто испортил его атаку. Победила неожиданность, а отнюдь не моя сила или моя магия. К тому же, я вполне себе мог промахнуться, наколдовав это бугорок чуть левее или чуть правее. Словом – это случай, а не я.

Признаваться в этом было не приятно – что Явелю, что – самому себе. Я и правда считал, что в этом нет никакой победы.

Однако мой напарник считал иначе.

– Да? Ну и что? – На моё удивление, моё признание нисколько не изменило настроение молодого некроманта. – Не будь к себе так строг. Придумал этот фокус кто? Ты?

– Да, когда ехал сюда в карете. Камни, попадающие ей под колеса, так сильно ее раскачивали. Вот я и подумал, а если…

– Вот, – бесцеремонно перебил он меня. – В Рашу сумел поцелить ты?

– Ну да.

– Наколдовал заклинание ты?

– Да, я.

– Ну вот. Значит и победа твоя, заслуженная, – подвел он свой итог. – Вот за это мы и выпьем.

Немного подумав, я все-таки решился и опрокинул кружку – может и не целиком, но хотя бы отчасти эта победа – моя.

– И снова – за твою победу! – Явель снова поднял свою кружку и с призывной улыбкой взглянул на меня снизу вверх.

– Ох, и далась тебе эта победа, – отмахнулся я. – Пойми, Яв – мне не победа была важна.

– Не победа?

– Да. Я всего лишь хотел показать ему, что он не всемогущий.

– А…

– И что не ему решать, кто слаб, а кто силен.

– О как.

– Ага. И что другие маги тоже достойны уважения, – пояснил я уже слегка раскрасневшемуся напарнику. – И вообще – сравнивать магию это как-то очень неправильно.

– Да ну?

– Да. Возьмем, к примеру, те же дуэли, – сказал я, вспоминая выпускной экзамен в магической школе герцогства. – Магия ветра колдуется быстро, но бьется не очень больно. Магия огня колдуется хорошо, а при попадании в соперника еще и обжигает.

– Ага, – тут же поддакнул Явель. Он, так же, как и я, присутствовал на школьных дуэлях. Но только в качестве зрителя.

– Магия воды тоже колдуется хорошо, но дополнительного вреда, кроме намокания, от нее не получить. А магия земли…. Магия земли колдуется слишком долго. Но тому, в кого она попадет, я не позавидую.

– Угу, – донеслось еще раз. Еще бы он не знал – я ему сам показывал, что может мой снаряд. Молодое деревце он перешибает на раз. А что могло б быть с человеком, если в него попасть?

Если попасть, м-да…

– Вот я и считаю – если магия у всех настолько разная, то и сравнивать ее это не очень неправильно. Неправильно и не честно. Так же не честно, как стравливать нас, против друг друга, на этих самых дуэлях, – выдал я то, что давно крутилось у меня в голове.

Явель отставил уже пустую кружку в сторону и посмотрел на меня слегка осоловевшим взглядом.

– Хм…. Получается, что наши учителя…заставляли нас… поступать неправильно? – слегка заплетаясь, отозвался он.

– Получается, так, – с грустной усмешкой ответил я.

– Но… тогда… зачем? Зачем они это делали?

– Зачем? Да кто его знает. Жизнь вообще штука не очень честная.

Мы стояли перед ним на коленях. Мы, все пятеро – мой отец, моя мать, двое моих младших сестер и я. Стояли в пыли, перед калиткой, что вела внутрь нашего небольшого дворика. А перед нами, в молчаливом величии, стоял он, сам Эдбуд Дер Виш – высокий, солидный, важный широкоплечий мужчина, разодетый в дорогие одежды из шерсти и изо льна. Взгляд его голубых глаза не выражал ничего, кроме холодного равнодушия, а плотно поджатые губы источали презрение.

– Маг, которого я нанял, сообщил мне, что у вашего сына действительно есть дар, – медленно заговорил он. Судя по его тону, было похоже на то, что говорить ему с нами не просто не хотелось – что это его унижало. Что это делало ему больно. По-настоящему больно.

– Скажу вам так – магия, это вам не игрушки, – снова заговорил Дер Виш. На его лице продолжало играть мученье. Его кривило, да так, словно от зубной боли. – У парня есть дар. Значит, он может стать магом.

Мой отец – крупный чернобородый мужчина с грубыми руками, и мать – хрупкая светловолосая, очень худая женщина, в ответ ничего не сказали.

– Маг вам в семье ни к чему. Согласны?

Мой отец кивнул, вновь не сказав ни слова.

Моё сердце тут же тревожно забилось, словно почувствовав надвигающуюся беду.

– А даже если и к чему, то вам не на что его обучать.

И снова в ответ лишь покорный кивок отца. Моё сердце забилось сильнее, явно чуя тревогу. Я еще не понимал, к чему клонил Эдбуд, но я понимал, что ни к чему хорошему. Ни к чему хорошему для меня.

– А если б даже у вас были деньги, то, что будет делать ваш оборванец в такой школе? Он, небось, толком ни писать, не считать не умеет? Кожевникам же это без надобности.

И снова отец кивнул без всякий возражений. Отец, неужели? Почему же ты снова молчишь? Неужели не видишь, к чему это все ведется!

– А потому я решил – я заберу вашего сына себе. Вам это олух без надобности.

Нет. Нет. Нет! От такого предложения меня бросило в мокрый пот. А со стороны родителей – все то же глухое молчание.

– Тебе же будет лучше – будешь кормить два рта вместо трех, – усмехнувшись, сказал он отцу. – Глядишь, так и выберешься из нищеты, – опустился Дер Виш до шутки. – А ты. – Он перевел взгляд на мою мать, сжавшейся, казалось, просто до невозможности. – Не вздумай его отговаривать. У тебя остаются две дочки. Тебе и этого хватит.

И снова в ответ – тишина. Чужая, гнетущая, равнодушная. Значит, уже все решено? Значит меня отдают в руки такому деспоту? Отдают вот так вот просто, не сказав ни слова? Да – Эдбуд Дер Виш имеет на меня некие права. Теперь я знал, что имеет. Но пусть он мне и отец по крови, мои настоящие родители здесь – отец и мать, мужчина и женщина, что воспитали и выкормили меня.

Выкормили… и так вот просто отдали!

Не честно, не честно, не честно. Не может такого быть! Просто не может быть!

– Васко! Даган! – властно обратился хозяин к смирно ожидающим его приказа слугам. – Забирайте этого мальца и везите за мной, в телеге. Да – спеленайте его на всякий случай – мало ли что он учудит, – хлестко добавил он.

Последнее, что я сумел запомнить в тот день, это скрип телеги и опущенные к земле лица моих родителей. Родителей, к моему преогромному огорчению, так и не сказавших в защиту меня ни слова.

– Да, жизнь – не очень честная штука, – снова промолвил я, и подтянул к себе свою порцию мяса.

*

На следующий день, мы, как и договаривались, отправились на главный рынок города, чтобы найти для себя задание.

Поначалу нам было непросто – делать это нам мешала пресловутая гордость магов. Ну, а как иначе? Мы, маги, должны ходить от одного прилавка к другому, сами знакомиться, сами рассказывать о себе, и расхваливать наши таланты. Ну а потом, под конец, выспрашивать – не найдется ли для нас каких-нибудь заданий.

«Мы же маги! И мы владеем магией! Потому это люди должны искать нас и нашей помощи, и идти к нам на поклон, а не мы должны бегать за ними!» – крутилось у нас в головах.

Но одним самомнением задания не получишь, а потому нам пришлось смириться и заняться делом.

Вначале мы принялись обходить самые многообещающие, на наш взгляд, палатки – те, что принадлежали самым богатым торговцам. Хозяева этих лавок с интересом высушивали нас, но узнав нашу силу и уровень, тут же теряли к нам всяческий интерес. Оно и неудивительно – репутации у нас, как и силы магии – с гулькин нос. В лавках обычных торгашей нас вежливо выслушивали и вежливо обещали позвать, если мы понадобимся. В ответ мы им сообщали, где нас стоит искать. В самых маленьких и бедных палатках люди знакомились с нами с превеликой радостью, с превеликой радостью нас выслушивали, и, тут же заверяли, что как только у них накопится достаточно денег, то уж тогда… Если кроме нас на тот момент в лавках не было покупателей, лавочники с искренним интересом просили нас что-нибудь рассказать или о своей силе, или о магах, или что-то о магии. И мы соглашались, хотя в душе понимали, что делаем это впустую.

Так прошло пять дей.

На шестой день я заметил, что в Анхурсе началось какое-то движение – в город стали приезжать новые лавочники и привозить еще больше разных товаров, улицы города начали заставляться зелеными деревцами и кустами, женщины стали улыбаться и кокетничать, а в глазах мужчин появились некая деловитая озабоченность.

– Эй! Не подскажешь, что происходит в городе? – спросил я у темноволосой подавальщицы, что пробегала мимо. На этот раз мы сидели не в дорогущем «Сытом бараньем боке», а на кухне моего постоялого двора. Изысканных блюд в «Охотничьей» имелось поменьше, зато цены тут куда приятнее.

– Как что? Приближается праздник Зельновесья, – быстро сказала она.

– Зельновесья? А что это? – бросил я, но девушка уже убежала.

– Вы, парни, не местные, да? – оторвался от своего пива мужчина за соседним столом. Я внимательно к нему присмотрелся – худой, высокий, подтянутый, одет в зеленый плащ. Финальным штрихом стали лук и стрелы, скромно выглядывающие из-за его плеча. Да это, никак, охотник?

– Да, мы не местные. И мы тут всего пару дней, – согласился я. – Не могли бы вы нас просветить, что тут происходит, и что это за праздник такой – Зельновесье? – вежливо попросил его я.

– Зельновесье – это праздник бога садов и лесов, – охотно ответил длинноволосый. – А поскольку люди в городе всегда хотят получить его благословенье, то они яро к нему готовятся.

– Как готовятся?

– Да как всегда – готовят праздничный обед в его честь, и украшают город. Бабы, как обычно, наводят блеск и красоту. Мужики же…. Мужики озабочены поиском достойного подношения.

– Достойного подношения? – спросил я, вопросительно приподнимая бровь. Почему-то это слово меня сильно заинтересовало.

– Да. Лучшим подношением этому богу считается птица тофу. Но стоит она в эти дни очень и очень дорого, а оттого заполучить ее очень трудно. – Мужчина довольно ухмыльнулся в усы. – Вот все и носятся по городу, словно угорелые, пытаясь ее достать.

– Какая-то обычная птица, и стоит больших денег? – Я понял, что ухватил удачу за хвост, а потому что есть силы принялся выуживать из словоохотливого незнакомца все возможные сведения.

– В обычное время эта птица стоит не так уж дорого, – согласился он, сделав глоток из кружки. – Она не редка и ее поймать ее несложно.

Я кивнул, говоря этим, что верю его словам.

– Но вот во время праздника – это другое дело, – продолжил объяснения он. – Во-первых, она становится нужна огромному количеству людей.

– Понимаю.

– А, во-вторых, в это время у нее начинается пора токования.

– Чего? – озадаченно вскинулся Явель.

– Токование – это особое время у птиц, когда они хотят привлечь к себе своего партнера. Когда они хотят показать, что они готовы начать вить гнездо и откладывать яйца. Брачное время, короче, – пояснил собеседник.

– А – время готовности к нересту, – переиначил он. Нерест. Что с него взять – рыбак.

– Можно и так сказать, – улыбнулся охотник. – Так вот – именно в это время ее сложнее всего поймать – в этот период у нее обостряются чувства. А самое главное – слух. Вот потому и трудно.

– Так-так. И что? – снова сказал я, поощряя его к дальнейшему разговору. Но Явель опять не выдержал.

– Ну слух. Ну обостряется. Ну и что с того? – искренне удивился он. – Это же птица. К ней не нужно близко подкрадываться. Встал вдалеке, натянул лук, и пустил стрелу ей в бок, в голову или в крыло. Вот и вся недолга, – со знанием дела выдал он, весьма гордясь собой.

Это казалось разумным. Но наш охотник с этим категорично не согласился.

– Э, нет, – покачал головой тот. – Стрела в голову или камень в бок? Ха-ха. Ты знаешь, сколько живет птица после попадания в голову? Ты что, куриц во дворе не рубил? Вот то-то. Птица с отсеченной головой может достаточно долго бегать. А сколько всего она может переломать себе за время этого бегства?

– Ну и что? – снова не понял Явель.

– А то! Это тебе не камышница или перепелка, которых подают на обычный обеденный стол. Это птица в дар божеству! Естественно, что она должна быть как можно более целой, – возмутился его непониманием он. – Вот сам посуди – ты же не купишь себе сапоги с оторванной подошвой? Нет. А своей девушке не подаришь бусы с поломанной застежкой? Тоже нет. А тут речь о богах.

– А-а-а…

– Ага.

Когда охотник ушел, мы еще долго молчали, думая о своем.

Но, как оказалось, думали мы об одном и том же.

– Слушай, а может мы тоже пойдем и поймаем эту тофу? – предложил Явель, с вопрошающим взором глядя на меня снизу вверх.

– Хм, – задумчиво протянул я, крутя в руке кружку с пенным квасом. – Идея, конечно, весьма заманчивая, – согласился я – лишние деньги нам бы не помешали. А там, глядишь, может кто и грамоту напишет.

– Еще бы! – обрадовался моему видимому согласию Явель. – Если всего одна птица может стоить дорого, то сколько мы сможем заработать, принеся в город несколько таких птиц?! А если получится заполучить за свою работу еще и похвальные грамоты, – высказал он вслух мои мысли.

– Идея хорошая, – согласился я.

– А то. Я дурного не посоветую! – Юноша закрыл глаза, и, судя по довольной улыбке, расплывшейся на его лице, отдался своим мечтам, в которых он наверняка уже завтра получит все два десятка грамот. Мечтатель!

– Идея, конечно, весьма заманчивая, – повторил я, на этот раз добавляя в свой голос немного здорового сомнения. – Но как ты себе это представляешь? – спросил я у него. – Как ты хочешь добыть эту птицу тофу?

– Ну… как-нибудь, – неопределенно ответил он. Улыбка сразу же сошла с его безмятежного лица.

– Как-нибудь это как? – серьезно спросил его я и покачал головой. – Я – кожевник, ты – рыбак. Ни тебя ни меня никто не учил охотиться. Ни у тебя, ни у меня, нет никакого охотничьего снаряжения – ни луков, ни стрел, ничего такого. А наша магия… – Я печально покачал головой. – Твоя магия, некромантия, нам точно не помощник. Так?

– Ну… да, – нехотя согласился молодой некромант. – Она же работает против людей или духов.

– Вот-вот. А моя… – Я призадумался. За год обучения в магической школе нас обучили двум важным вещам. Первое – нас научили пользоваться даром, и сделали из нас, детей крестьян и ремесленников, настоящих магов. А во-вторых – нас обучили множеству заклинаний. Разных заклинаний. Я, например, знаю не менее трех десятков заклинаний магии земли. Да – три десятка не самых быстро колдуемых и не самых легкоуправляемых заклинаний. Сейчас я понятия не имею, какое из них могло бы нам помочь. Но если у меня будет время подумать…

– Дай мне один день, – попросил я приятеля. – Один день, и, если можно будет что-то придумать, я это придумаю, – клятвенно пообещал я своему другу.

– Да, да, разумеется, – ликующе согласился он.

*

– Доброго утра, – поздоровался я с зябко подергивающими плечами воротным стражем. Солнце только-только вкатилось на голубое небо, и оттого весеннее утро еще отдавало прохладой. – Добролесье в ту сторону? – спросил я, указывая направо.

– Угу, – отозвался усач и ткнул ногой в остатки небольшого костерка, намереваясь заставить его дать хоть небольшое пламя. – А с чего это вы туда в такую рань? – равнодушно поинтересовался он. – Небось, тоже хотите попытать счастья с птицей тофу?

– Ага, – радостно отозвался Явель.

– Что ж, ха-ха – тогда ни пуха вам, ни пера, – иронически отозвался он, и отвернулся, чтобы стать поближе к все же решившему поделиться теплом костру.

Поблагодарив стража в красно-белом, мы свернули направо, и отправились в сторону зеленой полосы, видневшейся на горизонте.

Дойдя до края леса, какое-то время мы просто стояли и глядели на возникшую перед нами чащу. Добролесье мне понравилось – большой, густой, и необычно светлый лес состоял из лиственных деревьев, растущих то небольшими группами, то вперемежку друг с другом. Раскидистые вязы, красивые клены, высокие тополя и могучие буки, стояли, словно одна семья, словно братья, готовые в один момент поддержать друг друга, подставив другому свое крепкое ветвистое плечо. Лес был густым, но в меру, в нем были поваленные деревья, но не так много, чтобы это бросалось в глаза. Рядом с нами беззаботно летали разные насекомые, где-то трещали сороки, белки грызли найденные осенние шишки, а веселые зайцы гонялись друг за другом, радуясь теплому дню.

– Нравится? – спросил меня Явель, когда заметил, как я с удовольствием разглядываю увиденную чащу.

– Да. Красиво тут. По-особенному красиво. Словно это не лес, а чей-то запущенный сад, – отозвался я. – А ты? Тебе этот лес по нраву? – поинтересовался я у напарника.

– Да мне все одно. Лес как лес, – не хуже других и не лучше, – ответил он, пожав худыми плечами. – Для меня лес это просто дрова.

– Дрова?

– Да. Все одно, каким поленом я буду камин топить – из клена или вяза. Главное, чтобы мне от него было тепло и в доме не чадило.

Что ж – у каждого свой взгляд на такие вещи.

Я постоял еще не много, любуясь светлым лесом. Но сейчас нас интересовало не он, а его пернатая живность.

Тофу мы обнаружили далеко не сразу, а порядком побродив среди густых кустарников. Но услышать их это полдела – надо еще суметь поближе к ним подобраться. Это оказалось непросто. Первых трех птиц мы бессовестно спугнули, и только затем мы поняли, что нам надо двигаться тихо. Нет – нам самим казалось, что мы двигались очень даже тихо и незаметно. Но то, что было тихо для нас, для сверх чуткой птицы было гулом пьяного медведя, неуклюже пробирающегося по сухому лесу. Пришлось мотать все ошибки на ус, и учиться ходить еще тише. Не сразу, но это нам удалось: спугнув еще пять птиц, к шестой мы смогли подойти на расстояние не менее двадцати шагов.

Спрятавшись за так удачно подвернувшимися густыми кустами бузины, мы осторожно, боясь даже лишний раз вдохнуть, наблюдали за нашей жертвой. Тофу оказалось птицей средних размеров. Глова и шея у нее оказались черноватые, спина черная с бурыми и серыми пятнышками, а крылья – коричневые.

– Она? – самым тихим шепотом, на который он был способен, спросил у меня Явель.

– Она. Точнее, он. Это самец птицы тофу. Смотри – сейчас он будет исполнять свой ритуальный танец.

И верно – неподвижно простояв какое-то время в центре небольшой земляной поляны, птица вскоре начала танцевать: она сделала три коротеньких шага влево, затем три коротеньких шага вправо, и опять неподвижно застыла.

– Что, это все? – удивился Явель.

Но это оказалось не так. Подождав какое-то время, птица резко раскинула крылья, и снова принялась выполнять трехшаговые движения из стороны в сторону. А потом опять неподвижно застыла.

Мы молча стояли, ожидая, будет ли продолженье.

В третий раз к распростертым крыльям добавилась запрокинутая назад голова, и в таком состоянии тофу снова протанцевала свои, не особо замысловатые, движения.

Начав свой танец в четвертый раз, птица остановилась, напряглась, а затем громко и призывно запела. Чем-то ее песня напоминала дикую помесь клёкота и стрёкота. В моей голове промелькнула мысль, что, будь я самкой тофу, такая песня скорей бы меня отпугнула, чем привлекла к себе. Но, видимо, самки тофу имели на этот счет совсем другое мнение.

К счастью, ее издевательства длилось недолго, и после птица долго молчала, прислушиваясь, не доносится ли откуда-то ответной брачной песни. Немного постояв в томительном ожидании, самец снова начал свой призывный танец: шажки без использования крыльев, шажки с крыльями, разбросанными в стороны, шажки с запрокинутой назад головой, и шажки с клекотом и пересвистом, после которых следовало томительное ожидание любовного ответа.

Уразумев, что больше ничего интересного нам не увидать, мы отошли назад.

– Смешно. Смешно и забавно, – выдал Явель, краем глаза посматривая, как самец пустился в танец уже по третьему кругу.

– Что именно смешно? – полюбопытствовал я, поворачивая к нему свою голову.

– Смешно что у тофу все не как у людей, – пояснил приятель.

–Ты о чем?

– А о том – стоит так напрягаться ради какой-то девки? Вот я, например…