Дыши

Вдох. Выдох.

Я улыбнулся, назвал своё имя, и она протянула фотоаппарат, на маленьком экранчике которого была моя фотография, смотрящего куда-то в сторону. Я сказал ей, что это очень хорошее фото, она улыбнулась, начала молча листать и показывала другие фотографии на экране. Она ничего не говорила, разговаривала лишь эмоциями на лице и жестами.

Это не был язык немых людей. Просто жесты, которыми иногда пользуются все вокруг, когда что-то объясняют или описывают. Бывает, мы забываем слова, или одной речи недостаточно, чтобы описать масштаб или указать на что-то. Мы дополняем слова жестами, чтобы показать собеседнику более красочную картину. Лили не нужны были слова, она говорила руками и эмоциями на лице так, как мы не говорим с помощью сотен слов.

Я не заметил, как пролетело время, и мы оказались одни на лавочке в окружении деревьев и шелеста листьев. Я всё рассказывал и рассказывал о себе, а она всё это время с интересом слушала, стараясь уловить каждое слово, вылетающее из моего рта. Я рассказал ей и про учебу, и про родителей, и про астму. Она молчала, с интересом слушала, и сердце бешено стучало в моей груди.

Именно так пару месяцев назад я впервые в жизни влюбился в девушку, которая ни разу не промолвила ни слова с момента нашей встречи.

Мутизм – это когда человек не говорит, но у него сохранилась способность разговаривать и понимать речь окружающих.

Причиной мутизма Лили стала гибель её родителей после автокатастрофы. Она показала мне заметки из газет у себя дома.

Иронично, что Лили мечтала стать певицей, когда вырастет. Мама даже записала её на музыкальные курсы, когда Лили ещё толком писать не умела. Ироничнее то, что мы жили в одном городе, даже переехали в один и тот же год, но так и не познакомились. И вот ей двенадцать, её родители гибнут в автокатастрофе, и она перестаёт говорить. Не хочет, не может, не говорит.

Она слушает, но не отвечает. Обычно у людей происходит наоборот.

После этой трагедии бабушка забрала её к себе домой, Лили начала ходить в специальную школу и занялась фотографией.

Всё это она писала в тетради и показывала мне, когда мы узнавали друг друга поближе.

Я спросил у неё, может ли она сказать хоть одно слово, а она пожала плечами. Я спросил, лечится ли это, а она улыбнулась и кивнула. Когда я спросил, что мешает ей заговорить, она пожала плечами и написала в тетради:

«А что мешает тебе дышать?»

Пятьдесят два. Три. Четыре. Пять.

Всё, к чему привыкли обычные люди, когда весело проводят время – может убить меня. Обычный подъём по ступенькам на пятый этаж может привести к приступу, или даже смерти, если под боком у меня не окажется ингалятора.

Одна знакомая чуть не умерла, из-за кошачьего волоса на пальто человека, который пришёл в гости к её родителям. Один парень умер, когда случайно вдохнул немного строительной пыли, висевшей в воздухе в доме. Сосед в квартире рядом делал ремонт и, можно сказать, в каком-то смысле убил его.

Ты даже не представляешь, как легко ты можешь умереть. От жизни и смерти тебя отделяет всего лишь…

Пятьдесят девять. Шестьдесят.

Зная все эти вероятные события, мне приходилось ограничивать себя во многом. Возможно чрезмерно. Лили понимала мои ограничения, мы хорошо проводили время, хоть и сузили круг наших развлечений.

Ограничения.

Никаких тебе долгих прогулок. Скалолазания. Вредной еды.

Никаких тебе контактов с животными. Велосипеда. Долгих прогулок с другими ребятами.

Это и есть твоя жизнь. Живи её, если хочешь, но только так, как тебе сказали.

Мы с Лили вместе что-то фотографировали или рисовали, и я вспоминал своего друга художника. Слепого друга художника. Мы устраивали маленькие пикники, кормили уточек, смотрели кино и мультики, гуляли по парку, и я вспоминал своего рыжего друга в инвалидной коляске.

Я набирал номер одного и другого, но никто не брал трубку.

Все твои друзья рано или поздно исчезнут из твоей жизни. Ты переедешь, устроишься на другую работу или же просто у тебя появятся другие интересы. Ты найдешь любовь всей жизни, изменишь свои взгляды, переосмыслишь ценности. Точно так же произойдёт и у твоих друзей. Мы все больны. Это нормально. Это и есть синдром ленивой дружбы.

Однажды я сидел за компьютером, читал статьи, смотрел смешные видео с котиками и наткнулся на новость о картине, проданной на аукционе за рекордную сумму. Нюанс в этой картине был в том, что она была написана слепым мальчик. Да, да, всё верно. Это был он, мой маленький толстенький друг.

Большую часть времени мы с Лили проводили за просмотром фильмов и сериалов. Чаще всего в них был герой, который жил обычной жизнью, а затем происходило какое-то событие, которое меняло его жизнь в лучшую или худшую сторону. Событие, меняющее взгляды героя и заставляющее его действовать. Звонок от похитителя, найденная карта сокровищ, письмо от попавшего в беду человека. Влюблённость. Моя история не стала исключением. Ключевым событием в сценарии моего фильма стала Лили.

Все те плюсы, которые у меня были благодаря астме, после встречи с Лили стали минусами. Все те минусы стали ещё большими минусами.

Мы лежали и смотрели кино, в котором влюблённые путешествовали по миру, катались на водных лыжах, ходили в походы в леса и горы. В эти моменты я понимал, что наша история с ней должна быть именно такой.

С момента моего рождения родители всеми силами пытались избавить меня от этой болезни, но до сих пор так ничего и не вышло. В этот самый момент рядом с Лили, пока герой на экране отважно сражался со злодеем ради спасения возлюбленной и целой планеты, я понял, что смогу с сам этим справиться.

Юношеский максимализм – это когда тебе пятнадцать, и ты убеждён, что сможешь достичь всего самостоятельно.

В обычных случаях это лучшая машина, лучшая работа, лучшая жизнь. В моём же – возможность не переживать из-за того, что я в любой момент могу умереть из-за такой глупости, как отсутствие кислорода.

Более того, если я справлюсь с астмой, то и Лили справится с мутизмом.

Я начал просматривать статьи, переходить на сайты, смотреть видеоролики. Все знают, что искать болезни по симптомам —не лучшая затея. После пары минут перехода по ссылкам, ты поставишь себе смертельный диагноз. Сложнее, чем определить заболевание, может быть только попытка вылечить заболевание.

Рекламы клиник. Советы народных целителей. Куча медицинских сведений.

Сидишь и ищешь ответ на простой вопрос, а вместо решения проблемы получаешь тонны бесполезной информации.

«Не занимайтесь самолечением»

«Обращайтесь к врачу»

«Внимательно читайте инструкцию перед применением»

Знаю, знаю, знаю.

Но какой во всём этом толк, если ничего из этого не помогает?

Я сижу днями и ночами, приросший к креслу перед монитором. Я вглядываюсь в экран до жжения в глазах, и вспоминаю своего слепого друга художника.

Я звоню ему, трубку никто не берëт.

Сделай шаг вперёд. Посмотри на птиц в небе.

На второй день я нахожу рецепты снадобий и мазей от народных целителей, состав которых больше похож на зелья из сказок про ведьм и волшебников.

Я звоню моему рыжему другу, этому любителю динозавров, но трубку никто не берёт.

Однажды все твои друзья исчезнут. Это нормально. Это и есть твоя жизнь.

На третий день я не нахожу ничего.

Трубку снова никто не берёт.

На четвёртый день только вырезанные из телепередач видеоролики про астму, сценарии к которым сотню раз переписаны и откорректированы. Ответов на мои вопросы нет. Ответов на мои звонки нет. Я нахожу новость, что ещё одна картина моего слепого друга была продана на аукционе. Теперь, думаю я, у него точно достаточно денег для проведения операции на глаза.

Посмотри на горы. Взгляни на взмах крыльев бабочки. Ляг и наблюдай, как плывут по небу воздушные облака.

Только на пятый день изучений сайтов, я натыкаюсь на одну интересную статью под названием: «Вы можете больше, чем можете себе представить»

В статье сказано:

«Давайте сразу к делу. Я знаю, что вы можете сделать всё, о чём пожелаете».

В статье сказано:

«Ваша жизнь принадлежит лишь вам, и только вы сами устанавливаете себе границы».

В статье сказано:

«Сила, которая хранится в вас, способна на такие вещи, о которых вы даже представить себе не можете».

Скептик внутри меня говорит, что это обычный рекламный трюк, но я читаю дальше.

«Всё, что вы здесь прочитаете – работает. Всё, что здесь утверждается – давно доказанный научный факт»

Шестьдесят семь. Шестьдесят восемь. Дыши.

В моей голове внутренний скептик говорит, что это всё полнейшая ерунда, но я продолжаю читать.

«Ваши мысли материализуются, визуализация помогает достичь желаемого, ведь за каждым действием следует мысль. Вам стоит лишь пожелать. Конкретно представить себе результат. Вам необходимо лишь свято и искренне поверить»

Пожелай пошевелить отрезанным пальцем. Визуализируй отсутствие слепоты.

«Конечно, никто не говорит об исцеляющей силе мысли, но я говорю вам о возможности справиться со сложностями, преодолеть самого себя, справиться с тем, с чем вы, по словам врачей, учителей, друзей, не можете справиться»

Заставь головой работать лёгкие. Вылечи инфаркт миокарда силой мысли.

«Я дарую вам шанс на спасение. Я открываю возможность для преодоления всех ваших сложностей, я помогаю вам раскрыть вашу собственную силу. Всё, что остаётся вам – поверить. Поверить мне и поверить в самого себя»

Пожалуйста, прошу тебя, вылечи алкоголизм одной лишь мыслью. Визуализируй избавление от наркозависимости. Поверь в рассасывание раковой опухоли.

«Конечно, конечно. Ваше право счесть меня глупцом, идиотом и фантазёром. Дело ваше. Я лишь протягиваю руку помощи и открываю вам дверь, остальное – ваша воля. Схватиться ли за руку, войти ли в дверь? Я лишь скажу, что вы ничего не потеряете, если это окажется обманом. Но если не попробуете и не поверите, вы никогда не узнаете, оказался ли я прав. Возможно, из-за своего неверия вы лишили себя спасения. Это ваша жизнь, и жить её именно вам»

Давай. Представь, что ты сыт, и никакая еда тебе не будет нужна. Представь, что у тебя на счету шестизначная сумма, всё именно так и работает. Конечно.

«Испокон веков вера была спасением от всех невзгод. Не вера в Бога, нет. Именно вера в спасение помогала спастись. Ваш мозг уникален и до конца не изучен. Вас спасает не Бог, вы спасаете себя сами с помощью веры в собственные силы».

Пожалуйста представь, что сможешь дышать тогда, когда захочешь. Избавься от слизи в твоих бронхах лишь силой мысли. Антидот, он в твоей голове, конечно, конечно. Достаточно только пожелать.

«В одном из исследований людей разделили на три группы. Эти три группы должны были улучшить бросок мяча в баскетбольную корзину за две недели. Первая группа тренировалась каждый день, вторая тренировалась через день, а третья лишь визуализировала в голове попадание мячом в корзину. Результаты? Процент попаданий в третьей группе был почти такой же высокий, как и у первой группы испытуемых, тренировавшихся ежедневно. Или вот ещё пример…»

Я читаю про разбогатевших бедняков, про стариков, победивших рак, читаю про людей, ставших знаменитыми. И все они, абсолютно каждый из них, по заверениям автора, пользовался визуализацией и верой в свои собственные силы.

Давай же. Чего ты ждёшь? Представь, что в мире больше нет войн. Останови СПИД силой мысли. Представь себя долбанной рок-звездой и вперёд. Если всё так просто, то чего медлить…

«Бывало ли у вас такое состояние, когда вы себя чувствовали разбитым и раздавленным? Чувствовали ли вы себя уставшим и неспособным на какое-либо действие? А потом что-то или кто-то (может, даже вы сами) заставляло вас действовать. Вы поднимали задницу и через усилие начинали делать что-то, затем вливались и всё получалось очень даже неплохо. Вы начинали получать удовольствие от процесса, а затем и от самого результата. Но как же так? Ведь буквально несколько минут/часов назад вы чувствовали себя опустошённым и беспомощным… Это всё ваша вера в себя, это преодоление. Или бывало ли что у вас ничего не получалось в вашем деле, но посидев и помечтав о конечном результате, вы получали вдохновение, силы и желание доделать всё до конца? Это визуализация. И она работает так во всём. Написать книгу или картину, сочинить песню, похудеть, вылечить астму…»

Астму?

«Вылечить астму…»

Конечно, конечно. Избавься от аллергена силой мысли. Представь, как слизь испаряется. Вообрази, как лёгкие сами начинают работать.

«Вам. Нужно. Лишь. Поверить».

Врачи столетиями борются с болезнями, а оказывается всё так просто. Закройте пожалуйста все больницы и университеты, тут фантазёры и визуализаторы с мыслителями сами справятся. Очнись, друг.

Поверить. Визуализировать. Вылечить астму.

Лили.

Ты же понимаешь, что это так не работает?

Лили.

Нельзя по волшебству так легко чего-то достичь. Ты же не в сказке. Тут нет джина с тремя желаниями. Ты не всемогущее существо, способное менять суть вещей одной лишь силой мысли.

Я могу спасти Лили, я могу спасти себя. У нас всё будет как в этих дурацких фильмах, и я должен попробовать.

Чёртов идиот. Жалкий фантазёр. Ничего не выйдет. Ты лишь занимаешься тратой своего жалкого времени.

Я хотя бы попробую.

Я кликнул мышкой на иконки и заказал необходимую продукцию, которая в скором времени спасёт мою жизнь.

Насладись прекрасным видом из окна. Спой свою любимую песню.

Я позвонил ещё раз, и никто из моих друзей трубку так и не взял. Зато я узнал, что мой маленький пухлый друг получил престижную международную премию. В статье написали, что мой друг решил не делать операцию, так как это плата перед Богом за его дар. Ещё там написали, что мой маленький пухлый слепой друг войдёт в историю.

Величие, о котором он мечтал.

Сегодня днём после уроков я забрал на почте посылку. Пришёл домой, распаковал её, достал флакончик и книжку. Проверил описание и прочитал несколько страниц. Я искупался, надел отглаженную рубашку цвета крем-брюле, голубые джинсы и чёрные кеды. Я пару раз пшикнул себе на шею отцовский одеколон, который пахнет чем-то холодным и немного сладким, накинул легкую куртку, положил новый ингалятор во внутренний карман и пошёл на прогулку по парку с Лили.

На улице солнечно, дует лёгкий ветер, вокруг ходят улыбающиеся люди, я чувствую себя прекрасно. Лучше, чем когда-либо в жизни.

Сегодня – день, когда всё изменится. Мир для меня никогда не будет прежним.

Главное, поверить.

Чётко и ясно осознать.

Визуализировать.

Каждый день я живу с мыслью, что умру в один момент. Каждый день, но только не сегодня.

Лили уже стоит возле моста, раскинутого через реку с фотоаппаратом в руках. Она такая красивая, что должна быть по другую сторону объектива. Она такая красивая, что дыхание замирает. Мне это нравится, она мне нравится. И сердце бешено стучит в висках.

Я подхожу к ней, обнимаю её. От неё как-то вкусно пахнет. Необычно.

– Новые духи? – улыбаюсь я.

Лили кивает.

Закройте глаза.

Глубоко вдохните.

Задержите дыхание.

– Лаванда?

Выдохните.

Лили улыбается и вновь кивает.

Вдохните.

– Лаванда… – повторяю я, – лаванда.

Вдохните.

Лили снова улыбается, обвивает руками мою шею и нежно целует меня в губы. Буквально на мгновение наши губы аккуратно соприкоснулись. Она слегка отодвинула голову и посмотрела мне в глаза.

Это наш первый поцелуй, который вышел совсем неловким. Я даже никак на него не отреагировал.

Вдохните.

Её губы похожи на апельсины. Я очень давно не пробовал их, но помню, какие они на вкус.

– Всё в порядке?

Они оранжевые, сладкие и слегка кислые. Это вкус приступа.

Вдохните.

Лаванда фиолетовая, пряная, сладкая и как будто со специями. Это аромат приступа.

Вдохните.

Я замираю, зрачки сужаются, уставившись в одну точку. Мои трахею сужаются. Всё внутри меня уменьшается, да и сам я становлюсь невероятно крошечным. Сужаюсь в тоненькую линию, уменьшаюсь до крошечной точки. Каждая клеточка в моём теле, все мысли в моей голове, весь смысл моей жизни заключается в способности сделать вдох.

– Что с вами? – испуганно спрашивает мимо проходящая девушка и смотрит на меня. Смотрит на напуганную Лили, которая не может промолвить ни слова.

Ах да, у меня ведь никогда не было припадка при ней.

Вдохните.

Семьдесят пять. Шесть. Семь.

Всё происходит само собой, тут даже делать ничего и не нужно.

Пошевели пальцем. Взгляни в окно.

Не задумываясь, ты делаешь то, на что не способны миллионы людей.

Скажи что-нибудь. Сделай глубокий вдох.

Вещи, о которых миллионы могут лишь мечтать. То, на что я сейчас не способен.

Вдохните.

Руки по собственной воли тянутся к изгороди, спина автоматически округляется, а дыхание самостоятельно превращается в свист.

Ты в видеоролике. Ты тот актёр, который играет человека с приступом астмы. За твоей спиной стоят парень с девушкой и разыгрывают дурацкую сценку. Они следуют сценарию, пока ты медленно, но верно приближаешься к собственной смерти. Начало конца.

Ты в видеоролике. Играй правдоподобно. Сильнее округли спину, громче свисти, хрюкай и хлюпай, пока парень делает вид, что звонит в скорую.

Ты в видеоролике. Ты даже не знаешь, какого это – болеть астмой. Ты лишь прекрасно знаешь, как изображать эту болезнь.

Я пытаюсь выдавить из себя хоть одно слово, но изо рта раздается сплошной хрип.

– Что? Я не понимаю, – девушка что-то говорит мне, но я не слышу её. Она где-то там вдали на берегу, пока я тону в море, и громкость звуков в мире для меня опустилась почти до нуля. Я пытаюсь вынырнуть на поверхность вслед за пузырьками воздуха, но лишь глубже опускаюсь.

Ты в видеоролике. Маленькие дети больные астмой, и их родители смотрят на твоё мастерство, и ты должен быть великолепен. Социальная реклама может быть наивной, плохо написанной, сыгранной и поставленной, но она должна доносить до детишек необходимую информацию. Ты, главное, делай свою работу. Играй так, как приступ происходит на самом деле, чтобы показать, как это может выглядеть в жизни.

Ты в видеоролике. Его смотрят дети, которые должны понимать, насколько это всё серьёзно. Насколько их жизнь зависит от какого-то там списка правил, от жалкого пшика ингалятора, от увлажнителя воздуха и диеты. Сыграй так, чтобы они запомнили, что от жизни и смерти их может отделять пара минут.

Ты в видеоролике, который показывает, как важно быстро реагировать и что нужно делать в момент, когда другому человеку может стать плохо. Ты должен отпечататься в их голове ярким пятном, скрюченным силуэтом, издающим хрипящие звуки.

Ты в видеоролике, и скоро всё закончится.

– Что случилось? – раздаётся мужской голос.

– Ингалятор, – хриплю я, но люди вокруг слышат лишь набор из свиста и какого-то звука, собранного из нескольких гласных.

Вдохните.

Я хлопаю себя по груди, пытаясь показать, что во внутреннем кармане у меня лежит ингалятор, который спасёт меня от смерти. Или лишит меня вечной жизни. Как посмотреть.

– Он задыхается, вызовите скорую, – голос мужчины пробивается глухим басом сквозь пелену воды.

Девушка куда-то отходит. Светит солнце, щебечут птицы, дует лёгкий ветерок. И глухой свист раздается из меня.

Как кот, отхаркивающий шерсть. Хрип, свист, клокот. Каждый раз ты спрашиваешь себя, это ли конец твоей короткой жизни, и каждый раз вся она целиком пролетает перед твоими глазами миллионом красочных кадров, словно фильм на белоснежном полотне.

Ты в видеоролике.

Я стою на асфальте, оперевшись о небольшую металическую ограду, и пытаюсь вдохнуть. Где-то там далеко, но прямо рядом со мной стоит Лили. Она ничего не говорит, а лишь молча ощупывает мои карманы. Она что-то ищет, но не может найти. Незнакомые мутные голоса людей вокруг всё никак не смолкают, глухой хрип вперемешку со свистом вырывается из моего горла, а Лили продолжает ощупывать меня трясущимися руками. Она что-то достаёт из моего внутреннего кармана, вставляет мне в рот, раздаётся пшик, и ничего происходит.

Вдохните.

Каждый бы на моём месте вспоминал всю свою жизнь, мечтал бы получить второй шанс, обещал бы себе исправиться, но чудес не бывает. Ингалятор в моём внутреннем кармане – либо пустышка из интернет-магазина, либо лекарство, которое спасло бы меня, если бы я действительно поверил. Я жалею только лишь о том, что так и не навестил, и не пообщался со своими друзьями после переезда. Жалею о том, что ничего не сделал в этой жизни, ничего не достиг и не добился. Что родители потратили на меня столько сил, времени и денег. И жалею, что с Лили мы так и не прожили нормальную жизнь.

Вдохните.

Она вновь вставляет мне в рот ингалятор, нажимает на него, раздается пшик. Ничего не происходит. Трахеи в лёгких так и остаются тонюсенькими трубочками, не способными пропустить через себя необходимое количество литров кислорода для моей жизни. И жизнь моя заканчивается здесь и сейчас.

Снова пшик. Вдохните.

Ничего.

Девяносто восемь. Девяносто девять.

Я вспоминаю видео, которое я смотрел в больнице. Вот Лили, напуганно озирается по сторонам. Вот незнакомая девушка и взрослый мужчина. Они мечутся из стороны в сторону, что-то говорят, пока я медленно умираю. Я человек на заднем фоне постановочного видео. Вот-вот прибегут актеры в халатах, наденут на меня маску, поставят мне укол, и я подниму два больших пальца вверх. Я жду этого так сильно, как не ждал ничего больше. Я готов к этой роли, только придите. Умоляю вас, спасите меня.

Сто шесть. Сто семь. Сто восемь.

Вдохните.

Ничего.

Лили достаёт из моего рта пустышку, и через секунду вновь вставляет.

Пшик.

Вдохните.

Я вдыхаю.

Пшик.

Вдохните.

Я вдыхаю. Выдыхаю. Снова.

И кислород наполняет мои лёгкие.

Я открываю глаза, смотрю на реку, на мост, на птиц в небе. Смотрю на перепуганную Лили с ингалятором в руках. Смотрю на девушку с телефоном у уха, на мужчину в сером пиджаке. Подъезжает скорая. И жизнь, завершившаяся несколько минут назад, продолжается. Снова.

Мы сидим с Лили на лавочке, едим мороженое и разговариваем. Она бегала в одно из кафе и смывала в туалете духи и блеск для губ.

«Я не знала, что лаванда и апельсины могут кого-то убить».

– Некоторых людей может убить и пыль, – отвечаю я, улыбаясь.

Она что-то пишет в тетради и показывает мне.

«Почему твой ингалятор не сработал?»

– Я пытался справиться самостоятельно, но не смог. Заказал кое-что, что должно было помочь, но увы.

Она снова что-то пишет.

«Зачем?»

– Я хотел изменить свою и нашу жизни. Пока у меня астма, многое для нас с тобой будет недоступно, а для меня смертельно опасно.

Она что-то пишет и смеётся, я смеюсь вместе с ней, а затем читаю, что она написала.

«Это лечится, и ты в скором времени с этим справишься. А насчет меня не волнуйся. Мне всё нравится. И ты мне очень нравишься. Главное, из окна не прыгай».

Вдохните.

– Что? – переспрашиваю я, – какого окна?

«Обычного окна. Где-то на третьем этаже.»

 Вдохните.

Она что-то долго пишет, пока я боюсь, что мои подозрения подтвердятся.

«Однажды один рыжий мальчик спрыгнул из окна третьего этажа из-за того, что мои родители переезжали в другой город. Псих полнейший.»

Я читаю и не верю тому, что там написано.

Мой друг, мечтавший стать гонщиком, который так никогда им и не станет.

– Скажи мне, – говорю я, пока сердце бешено стучит в моих висках. – Ты любишь ромашки?

Она улыбается и кивает.

– А пиццу?

Она вновь кивает, и начинает весело смеяться.

– Ты когда-нибудь хотела бы покорить Эверест?

Она округлила глаза и ещё громче захихикала, а затем что-то написала и протянула мне.

«Давно у тебя экстрасенсорные способности?»

– Твой любимый цвет зелёный?

Она кивнула.

«Я и забыла, когда успела тебе всё это рассказать?»

– Скажи мне, ты любишь лошадей и морских котиков?

Она вновь засмеялась и написала в тетради:

«А кто их не любит?»

Сегодня – день, когда всё изменилось. Мир для меня никогда не будет прежним.

Я поднимаю на неё взгляд, она улыбается и смотрит на меня.

Она смотрит, улыбается, пока он сидит в комнате и не может встать с кресла.

Пошевели пальцем.

Мои глаза краснеют, я вспоминаю своих друзей, которых я бросил не из-за какого-то там синдрома, а просто потому что я плохой друг. Я мечтаю, чтобы приступ случился прямо сейчас, чтобы дыхание моё остановилось, чтобы лёгкие мои стали размером с крошечную точку, и я умер.