Фата Времени. Цикл «На земле и в небесах». Книга первая

Вот и его дом. Прозрачная кабина лифта подняла на двадцать пятый этаж, он подошел к своей двери и облегченно перевел дух. Знакомая серая обивка универсальной изоляции. На ней, на уровне пояса, царапина, он сам оставил ее неосторожным касанием шипа розы. Как давно! Надо обратиться в медицинское управление, заявить о болезни. Все его страхи, беспокойство, слабость – от эмоциональной неустойчивости. От нее же неверная реакция на Мадлен. С сегодняшнего дня он будет жить по-другому, мирно наслаждаясь столь дорогим покоем. Как только объяснить Мадлен свой вид?

После ванны он ляжет на свой диван, войдет в родную надежную «Паутину», стена напротив оживет, и он окажется внутри сценария, выбранного для него личным компьютером. Ни страданий, ни потерь, ни несчастий. Можно прожить жизнь разведчика иных вселенных, встретить там ужасных монстров, схватиться с ними врукопашную. Можно даже получить смертельное ранение в героической схватке, но при этом ни одна клеточка его тела не пострадает. А глубина, подлинность впечатлений – ничуть не меньше, чем в «Иллюзионе».

«Нет, не быть Эрасту властелином всех человеческих чувств. Даже чувств одного человека, Фрэнка или Мадлен», – улыбнулся он.

Континентальный Центр Пси-Времени.

Экспертный зал.

1 июля. Вторая половина дня

Экстренное заседание Совета Быстрого Реагирования. За столом председательствующего седовласый Марк-Клейн. Он берет слово, поднимается и долго молчит. В зале нарастает шум.

– Мне выпала великая честь сказать последнюю речь в истории этого мира.

Голос Марк-Клейна устанавливает тишину.

– Я молчал всего десять минут. И вызвал ваше недовольство. Что достойно удивления: отгоняя комара, вы не замечаете летящего рядом слона. За истекшие десять минут мы потеряли все линии связи. Посмотрите на табло информации – Управления Координации для нас уже не существует. Что означает одно – «Паутины» больше нет!

Голос из зала:

– Пропажа связи – случайность. Ваш вывод неправомерен.

– Неправомерен!? Получив известие об исчезновении «Ретро-плюс-Иллюзиона», вы могли бы понять сами. Началось в ту секунду, в то мгновение! Случайно встретились сегодняшним днем два человека, Фрэнк и Эраст. Бывшие друзья, не видевшиеся пятнадцать лет. Их объединяет одна женщина. Оба читают в подлиннике древние книги, оба увлеклись Рэем Брэдбери. Оба люди творческого таланта; один нераскрывшийся, угнетенный, другой – реализовавшийся вопреки обществу. Тоже случайности? Они действовали вчера, в модели Аллана. Нашему шатающемуся от отсутствия человеческой активности миру нужно было именно такое совпадение. Дело за малым толчком. И он сделан был, когда включилась Машина Времени из сценария древнего писателя. Я многие годы ждал неизбежности, и она пришла! Волна парадокса вот-вот прокатится и сквозь нас…

Выкрик из зала:

– Немедленно наложить запрет на нетрадиционные зрелища!

Марк-Клейн горько и торжествующе улыбается:

– Надеюсь, придя на смену самим себе, мы станем благоразумнее. Запрещать и бессмысленно, и поздно.

Взволнованный голос Тимоти:

– В таком случае, мы не успели. И сектор оценки исчезнет. Но тогда!

– Как верна запоздалая оценка руководителя сектора оценки. Да, если «Иллюзион», исчезнув, вновь появится, мир станет ареной непрерывных изменений. И будет перестраиваться раз за разом, пока не исчерпает потенциал перемен, пока история людей окончательно потеряет смысл…

                                             * * *

Фрэнк стоит у двери уже минуту, а она не открывается. Неужели поломка системы опознавания? Иногда такое случается. Придется стучать. На стук дверь приоткрылась, до Фрэнка донесся голос Мадлен:

– Дорогой, к нам гость. Встреть пожалуйста, я не совсем одета.

И звук удаляющихся шагов, быстрых, легких. Неужели это шаги Мадлен? Он вспомнил ее тяжелую утиную походку и не поверил ушам. Прихожая встретила Фрэнка другим сюрпризом: вместо прежнего, прямоугольного – овальное зеркало с дорогой внутренней подсветкой. Когда она успела? Он прошел в комнату и застыл: открыта дверь во вторую (!) комнату, а у дивана стоит Эраст и говорит в сторону ванной:

– Мадлен, дорогая, ты не забыла, у нас сегодня еще и презентация твоей новой модели. Ожидается экспертный совет в полном составе.

Фрэнк перестал соображать, глаза его забегали по стенам, он со страхом ждал, когда Эраст повернется к нему лицом. У стены, где всегда висела его книжная полка, стоит целый книжный шкаф. Он отчетливо видит корешки древних книг, только выглядят они уж очень свежими, почти новыми. Он присмотрелся и стал разбирать надписи. Верхняя полка занята книгами одного автора.

«Эраст Дальнов» – значится на светлых корешках переплетов красными буквами. Ближайшая к нему имеет знакомое название: «Ретро-плюс-Иллюзион». Фантастический рассказ». Эраст – автор «Ретро-плюс-Иллюзиона», это понятно. Но почему фантастический рассказ?

К Эрасту подбежала – нет, подлетела, подпорхнула – стройная молодая женщина в обтягивающем девичью фигурку легком ярком платье, в замысловатой прическе, украшенной ценными минералами. Эраст мягко взял ее за плечи, прикоснулся губами к щеке.

– А где же наш гость? – раздался такой знакомый голос Мадлен.

Они повернулись и Фрэнк узнал ее. Узнал такую Мадлен, какой она была до… Какой он хотел ее видеть иногда, в минуты примирения.

– Эраст, это к тебе, – Мадлен светящимися, счастливыми глазами скользнула по лицу и фигуре Фрэнка, ее красиво вырезанные губы дрогнули усмешкой при виде тщедушного человечка в грязной одежде.

Эраст смотрел на него и тоже не узнавал. Пожав плечами, он приблизился к Фрэнку, всмотрелся в его лицо, глаза в удивлении расширились.

– Фрэнк!? Тебя не узнать. Прости! Мадлен, иди к нам. Это же Фрэнк. Сколько лет мы его не видели? Десять? Пятнадцать?

– Какой Фрэнк, дорогой?

Фрэнк похолодел, не в силах промолвить и слова. Так вот почему ему казалось, что на площади чего-то не хватает! Все было! И бабочка – или цветок – тоже! Нет у него теперь ни дома, ни Мадлен. Ничего у него нет.

В его квартире живет Эраст, автор фантастических произведений, которые издают в форме книг. И если Эраст здесь, то там, в доме на площади, его нет. И нет в реальности самого «Ретро-плюс-Иллюзиона». Даже вывески от него не осталось. Он имеется только на страницах книги, что стоит в шкафу, и в голове Фрэнка. Ведь для создания «Иллюзиона» нужен Эраст прежний, Эраст-неудачник, социально-бесперспективный, почти отчаявшийся, преданный Мадлен и Фрэнком. Нужен Эраст, проведший жизнь в изгнании.

Вот почему на площади нет вывески «Миры Рэя». И нет прежнего Эраста. И Фрэнку не войти в Машину Времени за дверью с табличкой «И грянул гром». И не изменить измененное.

Сможет ли Фрэнк сам повторить путь, пройденный Эрастом? И однажды встретить его, сидя за столом своего собственного «Ретро-плюс-Иллюзиона»?

Тайна замка «Елена»

Бывший полицейский, наделённый парапсихическими способностями, занялся частной практикой. Полиция, расследуя убийство в доме крупного бизнесмена, признаёт своё бессилие. Хозяин замка вынужден обратиться за помощью к частному детективу.

1 декабря

Филл остановил такси у съезда с шоссе к загородному особняку Боровских. Захотелось пройтись среди багряного частокола зимних сосен, скрывающих за собой древний замок.

– Живут же люди как люди! – пробормотал он с завистью, и отсчитал плату за проезд точно по счётчику, старательно не замечая недовольного лица водителя.

Таксисты без чаевых зарабатывают в два раза больше чем он, и всё равно им мало. Филл не признаёт укоренившуюся до скончания времён систему сверхоплаты, пестующую в людях мелочную жадность. Водитель ударил по педали газа и шины прокрутились на месте, обдав Филла отвратительным запахом горелой резины. Он с удовлетворением улыбнулся возмущению таксиста, двинулся по чистому асфальту подъездной дороги и через пять шагов остановился. Какая удача! Метрах в двадцати впереди, за поворотом, замер синий «Мерседес», в просветах между сосен отлично виден прохаживающийся у машины человек в утеплённой полицейской куртке. Лейтенант Тимур Стоун из отдела по расследованию убийств! «Железный камень», как называют его в отделе, ожидает именно его, чтобы побеседовать под укрытием тридцатиметровых сосен. Так вот за кем придётся «разгребать»!

За год, истёкший со дня увольнения Филла Баркера из отдела, они виделись дважды, и привычное напряжение во взаимоотношениях сменилось ироничным миром. Сегодняшняя встреча могла стать началом возврата к прошлому. Так как она означала, что именно «железный» Стоун занимался делом Ричарда Боровского. Убийство раскрутить не удалось, и на место потерпевших неудачу полицейских приглашён Филл Баркер, бывший напарник Тимура Стоуна. Да, хорошей реакции ожидать не приходится. Чтобы добиться расположения Стоуна, от Баркера требуется ни много ни мало, как отказаться от приглашения сына убитого, Рене Боровского. Но как только Филл ступит на путь таких отказов, ему очень скоро придётся закрыть свою контору, вернуть лицензию и зарабатывать на хлеб расчисткой снега у загородных особняков. Ибо, кроме как проводить расследования, он больше ничего не умеет. Что же делать, если частного детектива приглашают обычно после того, как полиция признаёт свою несостоятельность. Полиции платит правительство, а частному сыщику надо иметь результат, чтобы получить чек.

Мороз стоит приличный, сосны потрескивают. Филл подправил кашне под воротником своего демисезонного драпового пальто. Стоуна мороз не трогает: кроме меховой куртки, на нем утеплённые сапоги-унты.

– В полиции тебя одевали получше, Баркер. Видно, разгребать наши следы не так уж доходно, – вместо приветствия сказал Стоун и закончил своей любимой фразой, – Тут тебе не Гонконг…

Такое начало говорит: появление Филла совсем подпортило настроение лейтенанту. Филл примирительно улыбнулся и протянул руку:

– Рад тебя видеть, Тимур, в прежнем благополучии. Я понимаю твоё возмущение. Но и ты пойми меня. Вам платят за любой исход расследования. Полицейский на службе как спортсмен на Олимпиаде: только бы принять участие, проявить перспективность. А я вынужден бороться за каждый цент, франк, марку.

За год Филлу удалось успешно справиться с несколькими делами, закрытыми полицией. Клиенты оказались недостаточно состоятельны, но он обрёл популярность. Стоун, конечно, знает об этом. И, будучи уверен, что провёл расследование по всем правилам уголовно-процессуального искусства, он в глубине души боится, что Филл Баркер найдёт убийцу Ричарда Боровского, и тем покажет своё над ним превосходство.

После определения исходных позиций они минуту постояли молча, разглядывая друг друга. Стоун достал две сигары, одну протянул Баркеру. Филл отказался и закурил сигарету «Президент», далеко не самого престижного сорта. Разница в потреблении утихомирит раненое самолюбие Стоуна. Филл прекрасно знает профессиональную хватку и дотошность Тимура: всё-таки проработали в одной команде почти десять лет. За эти-то качества Тимур Стоун и получил прозвище «железный камень». Стоун возвращается от Рене Боровского, принеся ему извинения-сожаления, что для Тимура хуже зубной боли. Отсюда следует: дело из разряда безнадёжных. И, скорее всего, Филлу тоже не светит выигрыш. Так что хорошо, что они встретились вот так, в конце-начале расследований. Филл решил высказать свои мысли:

– К сожалению, я не знал, что делом занимался ты. Иначе бы сразу отказался. Так что… А теперь придётся что-то изобразить, нельзя вечером одно, утром другое. Да и люди настроены, им нелегко.

Стоун успокоился, помягчел. Репутация лучшего в отделе инспектора льстит ему, он болезненно реагирует на любую попытку принизить реноме.

– Ты меня знаешь, – тенорок Стоуна вернул обычную звонкость, – Мы месяц сидели в замке полной бригадой. Всё перевернули. Ни следа! Ни одного приличного подозреваемого. Ты же знаешь, у каждого из нас хоть раз в жизни случается такое… Принципиально нераскрываемое дело. У всех алиби, улик никаких, мотивы отсутствуют. Тут тебе не Гонконг!

Они обменялись ещё несколькими фразами. Прощание получилось теплее встречи, и Филл смог договориться о визите назавтра в отдел. Мерседес плавно выкатил на шоссе, и Филл ускоренным шагом заторопился по дороге, прорубленной туннелем в массиве тёмного соснового золота. Подъездная дорога вывела к левому углу фамильного особняка Боровских.

                                             * * *

По традиции величаемое замком, двухэтажное здание выглядит внушительно. Ограды нет, хозяин заменил её чем-то иным, более соответствующим техническому уровню эпохи и своему положению. Архитектурные признаки средневековья отсутствуют, и только высота этажей говорит о древности постройки. Да ещё, пожалуй, крупный красный кирпич кладки, не прикрытый штукатуркой, склеенный белыми прожилками неразрушаемого белково-цементного раствора.

С обеих сторон подъезда встречают два мраморных льва, миролюбиво опустив морды на передние лапы. По фронтону тянется надпись, выложенная белым кирпичом: «Елена». Замок имеет собственное имя. Первый этаж фасада глухой, на втором три окна, забранные стальными решётками. Под центральным окном, над дверью, висят два дворянских герба. Странная причуда по нынешним временам, и может многое сказать о хозяевах. Правый герб изображает зелёный щит, украшенный двумя скрещёнными стрелами; левый, в форме жёлтого квадрата, заключает в себе поднявшегося на задние лапы коричневого медведя. На рассмотрение деталей образцов геральдики Филл не стал тратить время: мороз торопил.

Поднялся по занесённым снегом ступенькам – всю ночь мела позёмка – со следами сапог Стоуна, дёрнул за толстый серый шнур с красным махровым помпоном на конце, висящий справа от двери. Не услышав звонка, дёрнул ещё раз, но дверь уже открывалась. Филл вошёл внутрь и оказался в громадном холле с потолком семиметровой высоты. В центре холла стоит человек могучего телосложения с квадратным мужественным лицом, в прекрасно сшитом чёрном костюме. Осанка, выражение лица не оставляют сомнений: хозяин. Близко посаженные глаза пробежали по фигуре Баркера сверху вниз, веки чуть дрогнули. «Встречает по одёжке», понял Филл, и в который раз дал себе зарок купить новый костюм. Сразу же, как только появятся деньги. А до того придётся-таки натянуть старую полицейскую форму, только без знаков отличия. И, чтобы не слишком затягивать первое неблагоприятное впечатление хозяина от гостя, он представился:

– Филл Баркер. Частный детектив. Если вы ещё не раздумали, к вашим услугам.

– Да… Конечно.., – хозяин понял, что гость прочитал по его лицу мнение о себе, и ещё крепче сжал и без того тонкие губы, – Рене Боровский. Вас пригласили по моему выбору. Проходите, прошу.

Он повернулся кругом и направился к двери из волнистого непрозрачного стекла. Филл заторопился было следом, но невольно замедлил шаг; внутреннее убранство заставило уделить ему хоть немного времени.

Подобного холла ему не приходилось видеть. С центра расписанного библейскими сюжетами потолка свисает многоярусная люстра. Её обильный свет льется по левой стене, увешанной множеством живописных полотен в золочёных тяжёлых рамах. Несомненно, все подлинники. Стена заслуживает быть частью любого музея. Вид справа поражает не меньше: за прозрачной перегородкой раскинулся настоящий райский уголок. Пальмы, лианы, цветы… И небольшое озерко с впадающим в него ручейком в обрамлении цветной гальки и разбросанных в беспорядке крупных булыжников. В воде резвятся рыбки, среди цветущей зелени порхают разномастные попугайчики и маленькие цветные птички.

Пройти мимо и не замедлить движение мог только один из известных Филлу людей: Тимур Стоун. Внутри Филла Баркера железа и камня много меньше. Наконец Филл оторвался от лицезрения кусочка земного рая, скользнул взглядом по картинам слева, и увидел, что Рене Боровский терпеливо ждёт у стеклянной двери, спокойными глазами наблюдая за поведением детектива. Его крупная широкоплечая фигура идеально вписывается в окружающее великолепие. Смущённо извинившись, Филл прошёл за Рене в следующее помещение, оказавшееся десятиметровой ширины коридором, тянущимся справа до внешней левой стены замка. Ещё четыре двери ведут из коридора в другие помещения первого этажа; рядом с дверью из холла винтовая лестница на второй этаж. Правая дверь коридора, заключил Филл – вход в зимний сад. Назначение остальных предстоит узнать.

Вдоль стен коридора на паркетном полу мерцают огнями и светят экранами игровые автоматы разных размеров и модификаций: от «одноруких бандитов» до оснащённых компьютерами имитаторов иных реальностей. Выше автоматов в один ряд протянулись портреты одинаковых размеров; женщины и мужчины, некоторые очень походят на Рене. Пантеон предков, догадался Филл. Один такой портрет может стоить его годового жалования. Что же делается во внутренних помещениях! Но даже мешки долларов не могут защитить от преждевременной гибели. В этом вопросе и бедняк, и богач одинаково слабы и абсолютно равны. А все остальные вопросы, если разобраться, не стоят и гроша.

– С чего начнём? – спросил Боровский, прервав внутренний философский экзерсис детектива.

– Так что… Думаю, с места происшествия, – ответил Филл.

– Тогда прошу. Каминная зала – в конце коридора, с правой стороны.

Они прошли меж двух рядов зовущих игровых автоматов и любопытствующих лиц предков их владельца. Вход в каминную залу, где был загадочно убит бывший хозяин замка Ричард Боровский, строители сделали в двух метрах от правой стены помещения. Дубовая дверь отворилась наружу, Рене пропустил Филла вперёд.

                                             * * *

Только после осмотра других комнат у Баркера сложилось окончательное впечатление о каминной зале. Её убранство соответствует уходящему из обихода понятию «замок». Вдоль правой стены – обтянутые чёрной грубой кожей диваны; над диванами – гобелен с батальной рукопашной сценой; перед ними – тяжёлый дубовый стол с щелями между досок. Левую стену закрывают ковры с висящими на них мушкетами, ружьями, шпагами и саблями. Слева от двери большой камин без решётки, в изразцовом окаймлении.

Наиболее любопытной показалась стена напротив, разделённая на три части. Левая треть являет собой коллекцию вин: полки с бутылками разной конфигурации тянутся от пола до потолка; справа на таких же полках за стеклом красуется фарфор. Срединную треть украшает портрет молодого стройного лучника в полный рост. Лучник изображен на лесной поляне, поросшей тёмной травой и алыми цветами. Портрет притягивает не столько размерами, сколько впечатлением жизненной силы, исходящей от охотника, одетого в ярко-алый камзол, тёмно-красные также замшевые штаны, коричневые сафьяновые сапоги. В левой руке плавно изогнутая дуга лука; правая только что вытянула из колчана за спиной стрелу. В колчане ещё две стрелы с цветным оперением. Камзол прошит серебряными нитями, свитыми в непонятный узор.

Стрелок смотрит прямо в лицо Филлу. Прищуренные в явном напряжении, удлинённые, с сильно приподнятыми уголками глаза портрета живо и внимательно следят за Баркером, в каком бы месте комнаты он ни находился. Филлу знаком этот приём: зрачок рисуется точно посредине глазного яблока, и тогда возникает ощущение, что нарисованные глаза постоянно следят за тобой. Ни одного окна; попасть в залу можно только через дверь. Либо через каминную трубу; и то при условии владения ремеслом ведьмы либо привидения. Наличие последних не исключалось, если учитывать неуспех «железного камня».

– Причуда деда. Да, конечно, и отца… Это помещение сохраняется в неизменном виде, – Рене Боровский потёр крупными руками маленькие уши, спрятанные в уложенной волнами причёске, – Подобных традиций в нашем роду много. Ностальгия по старине, что ли…

– Простите, это произошло здесь? – Филл указал рукой на участок ковра перед камином.

– Да, конечно. Мы здесь нашли его. Он лежал ничком, лицом к камину, рана в спине под левой лопаткой.

Филл подошёл поближе, повернувшись спиной к портрету, созданному несомненно талантливым мастером. Видимо, за весь месяц, кроме полицейских сюда никто не заходил. Ещё сохранился меловой контур лежащего тела, темнеет пятно засохшей крови. И без обращения к материалам дела можно уверенно реконструировать внешние моменты происшествия.

Все в доме видели, как Ричард Боровский вошёл в каминную залу, закрыл за собой дверь. Через какое-то время в коридоре услышали шум упавшего тела. Впрочем, то, что звук относился именно к падению тела хозяина, выяснили позже. Когда забеспокоились отсутствием хозяина сверх регламента. Войдя, застали его мёртвым. Орудие убийства не обнаружено. В каминной зале, естественно, никого не могло быть в тот момент. Понятно, что загородный дом не для приёмов, а для семейного отдыха. И чужих в доме не было. Стоун, без сомнения, воспроизвёл происшедшее и обстановку в мельчайших деталях, нет необходимости заново вести расспросы членов семьи и слуг. Завтра он посмотрит досье в полиции.

– Вы обратили внимание в холле… Коллекционирование живописи семейное хобби, – чётко обрезанный твёрдый подбородок Рене то замирал, то двигался; видно, что наследник убитого заставляет себя говорить, – Если собрать всё, что в остальных комнатах, получится солидная галерея. Имеются и другие ценности. Отец придавал безопасности большое значение. Решётки, двери, замки – их невозможно взломать без взрывчатки. Плюс охранная сигнализация, выведенная на полицейское управление, замкнутая на компьютер. Датчики и видеоглазки всюду, компьютерная программа создана отцом, усовершенствована мной, она уникальна. Главный компьютер – он сейчас в моей комнате – держит в поле зрения все двери, окна, подходы к дому в поле непрерывного внимания. Всё выходящее за пределы обычности записывается в электронную память и на лазерные диски. При необходимости компьютер известит всех членов семьи и сообщит в полицию. Незамеченным пройти в дом невозможно, спрятаться негде. И тем не менее, отец убит. В день семейного праздника в комнате, не имеющей ни окон, ни выходов…

– Если не возражаете, осмотрим остальные помещения, – сказал Филл, вытащил пачку «Президента», снова спрятал в карман пальто; скрытое волнение Рене передалось и ему, – Затем я вернусь сюда. А уже потом обсудим…

Боровский согласно кивнул, и они вышли в коридор. Напротив каминной залы комнаты для слуг; за внутренней стеной каминной залы столовая. Из столовой они прошли на кухню, уставленную невероятным количеством кухонной автоматики. Из кухни можно пройти в подсобные помещения и холодильную камеру; здесь же чёрный ход, не открывавшийся десяток лет.

Планировка второго этажа повторяет расположение помещений на первом. Такой же коридор делит этаж пополам. Над каминной залой кабинет и комната Ричарда Боровского; напротив через коридор, над комнатами слуг, кабинет деда, Джеймса Боровского. Смежная с кабинетом Ричарда комната Рене, под ней столовая; напротив, над холлом, апартаменты сестры Рене Моники. Правая часть, над зимним садом и кухней, отдана пустующим комнатам для гостей. Просторно. В каждом помещении душевые, ванные, туалетные комнатки. Холодильники, кондиционеры, компьютеры, стационарные видеотелефоны всюду. Современная мебель: в каждой комнате свой стиль. И картины, картины, картины. Известных, а больше неизвестных Филлу Баркеру авторов.

– Для отца главным в жизни было дело, бизнес. Моя мать оставила нас рано. Неизлечимая болезнь, – они остановились у кабинета Ричарда, – Он бывал здесь редко, жил больше в городском доме или в офисе. Мой кабинет и жилая комната, и филиал офиса. Задерживаться на рабочем месте сейчас не время. У меня своя семья, надо считаться со сложившимся положением…

– Я пока не знаю, с чего начинать, – признался Филл, – Так что… Завтра познакомлюсь с полицейским досье. Будет ли у меня возможность побеседовать с членами семьи?

Рене понял вопрос как согласие детектива взяться за расследование. Его взгляд говорит: он благодарен; у него нет иного выхода; и он убеждён в бесполезности нового расследования. Что может один человек с отрешёнными, задумчивыми глазами в более чем скромном одеянии после целой бригады профессиональных сыщиков? Филл видит себя его глазами: среднего роста, без признаков атлетического развития, лицо невыразительное, удлинённое, с острым подбородком, полные бледные губы. Ни мужественности, ни женственности. Рядом со Стоуном выглядит как золушка возле принцессы. Филл прикрыл глаза от недовольства собой.

– В течение двух-трёх дней встретитесь со всеми. Полиция занималась делом месяц… Нас немного. Старая экономка, Энн-Лилиан – вы видели её на кухне – она помнит и деда Джеймса. Я не стал её беспокоить, она никак не придёт в себя. Кроме неё, нас ещё пятеро. Было пятеро. Теперь четверо. Сестра Моника увлечена делом, возвращается из офиса поздно. Моя жена Грета… Она с детьми, будет вечером. Нашей дочери три года, сыну пять. Они зимой в пансионате, и едва ли вам понадобятся. Кроме детей, все мы были здесь в тот день. Только мы, никого чужих.