Полная версия
Фата Времени. Цикл «На земле и в небесах». Книга первая
– Прекрасно, – Филл тоже обратил внимание к воде, – Многое из того, что я скажу, покажется невероятным. Но кому как не вам, специалисту по компьютерам, знать сложность мира, в котором мы живём? Ведь виртуальные пространства, конструируемые вами, хоть и живут самостоятельно, рождены в результате преобразованного отражения скрытых процессов, как окружающих нас, так и живущих внутри нас.
Рене кивнул, со смесью удивления и уважения посмотрев на детектива, проявившего вдруг интегральное понимание столь специфической проблемы.
– За два-три дня вам предстоит сделать многое; подготовка завершится экспериментом. Тем, что в полицейской практике называют следственным. В первую очередь закажите биоробота. Ведь вы всё равно собирались завести их на место отсутствующих слуг? Ваш персональный компьютер создаст ваш полный и точный образ, передаст его изготовителю роботов. Он должен быть в той одежде, которую вы одеваете обычно во время семейных праздников. Точнее, ежегодно в день тридцать первого октября. Вы меня понимаете? Робот будет выглядеть в точности как Рене Боровский. И по конструкции максимально близок к живому человеку. Вплоть до наличия крови в жилах.
Хозяин замка «Елена» слушал детектива с нарастающим любопытством.
– Далее. Пригласите полицию на утро готовности. Всю группу, которая проводила расследование. Хорошо бы и комиссара. Я, как вы понимаете, для них не… Вас они послушают, найдите доводы поубедительнее.
– Это возможно. Будет сделано, – заявил Рене.
Было заметно, что он увлёкся, ещё не понимая сути предлагаемого эксперимента.
– Пригласите Ефрема Слейтера. Он должен вести себя так, как всегда ежегодно, тридцатого октября. В соответствии с бессрочной договорённостью, связавшей его с вами.
Рене неосторожно переставил ногу, камешек скатился в спокойную воду, подняв лёгкое волнение.
– Очень важно подготовить семью. Поработайте с Энн-Лилиан. Вы для неё единственный авторитет. Не зная сути – её представляю я один в полном объёме – они должны вести себя внешне так, будто наступил день тридцать первого октября. И одеты соответственно. Никаких лишних эмоций, проявлений нервозности и тому подобного. Это будет непросто. Но необходимо. Одна истерическая вспышка может всё испортить.
Лицо Рене выглядит спокойнее, чем в начале разговора, тревожный огонь в глазах пригас.
– Плюс: проверить все запоры, решётки, охранную сигнализацию, каминную трубу, чердак, подвалы в присутствии полицейских. И составьте протокол, поставьте, если необходимо, охрану. Задвижки трубы камина перекрыть, приготовить «кляп» -заглушку для камина снизу. Очень важно – закрыть портрет графа Патрика плотной шторой. Вы всё запоминаете?
– Конечно! У меня профессиональная память.
– Самое, пожалуй, главное: настроиться и приготовиться самому. Вы должны будете делать и говорить во время эксперимента то, что я вам сейчас скажу. В определённой последовательности, по моему сигналу. Вы готовы к этому?
– Я не могу представить ваш замысел полностью. Но вы меня убедили. Я всё выполню в точности. И сообщу вам о готовности накануне вечером. Думаю, двух суток на всё хватит.
11 декабря
Начало эксперименту Рене определил в десять ноль-ноль. В девять пятьдесят, после завершения подготовки, все участники собрались в коридоре у входа в каминную залу. Обстановка для всех присутствующих, кроме комиссара Юстаса Муркока, знакомая, и только он один с любопытством оглядывает игровые автоматы и портреты на стенах. Судя по интересу, он не прочь заняться одной из игр. Рядом с Рене биоробот, и отличить его от оригинала можно только по неподвижности.
– Прошу прощения за то, что не могу посвятить всех в суть предстоящего события, – сказал Филл, оглядывая собравшихся, – Но таково условие эксперимента. Уверяю вас, через несколько минут всем станет всё ясно. И вы извините меня и хозяина замка за вынужденную таинственность. Прежде чем мы начнём, хочу заявить: сценарий, выработанный хозяином замка и мной, требует от нас определённой последовательности и собранности в нашем поведении и словах. От присутствующих – а особенно от представителей полиции – требуется предельная внимательность.
– Кто же это требует от полиции вести себя так, как ему того хочется? – перебил его Стоун, с неприязнью глядя на Баркера.
– Господа, – вмешался Рене, – У меня с комиссаром накануне состоялся разговор. И он заверил меня, что всё пройдёт так, как того требует непростая ситуация. Ведь так, комиссар?
– Конечно, господин Боровский. Лейтенант Тимур Стоун хотел сказать, что он разделяет ваши установки, – комиссар Муркок улыбнулся, – А некоторая его нервозность объясняется необычностью роли, которую он вынужден играть. И только.
Стоун опустил голову, покраснел, отошёл в сторону, натолкнулся на твёрдый локоть биоробота и остановился.
– В таком случае продолжу, – сказал Филл, подойдя к двери каминной залы, – Напротив камина портрет лучника во весь рост. Сейчас он закрыт шторой. Когда мы войдём в каминную залу, по моему сигналу штору уберут. Прошу всех запомнить детали портрета: выражение лица, глаз, сколько стрел в колчане и в руках, положение лука. Обратите внимание на сходство биоробота с хозяином замка. Это не случайно. Полицейский протокол – его копия у хозяина замка господина Боровского – говорит, что кроме нас, в замке никого нет. В каминной зале тоже никого. В залу можно пройти только через дверь. И выйти тем же путём. Каминная труба снизу закрыта наглухо. Везде охрана, всюду наблюдение. В том числе за нами, за каждым из нас. Прошу чувствовать себя непринуждённо: вы гости дома, вы приглашены на семейный праздник. В случае неуспеха предприятия смешным окажусь только я, Филл Баркер. Только я рискую всем: именем, репутацией, работой. Если происходящее окажется глупым розыгрышем, или дешёвым спектаклем, как думают некоторые, пострадаю только я один. Несколько минут терпения… Вам не составит труда.
– Кто будет вести протокол? – спросил кто-то из команды Стоуна.
Рене снова решил помочь Филлу:
– Во всех помещениях замка, в том числе здесь и в каминной зале установлены видеокамеры. Мой сервер-компьютер будет вести непрерывную запись как на винчестеры, так и на внешние носители. В том числе облачные хранилища. Если понадобится, легко переведем на язык бумажного протокола. Вы удовлетворены?
Филл с чувством признательности отметил: Рене абсолютно верит в правильность эксперимента, и представляет себе в основных чертах то, что должно произойти. Он посмотрел на свои часы, взялся за голову серебряного льва, обменялся взглядами с Рене и открыл дверь.
– Дамы и господа! Дорогие гости! – громко произнёс Рене, подходя к двери, – Спасибо за то, что вы пришли засвидетельствовать своё уважение семье Боровских. Сегодня в замке «Елена» двойной праздник: годовщина свадьбы барона Ленарда де Борово и моей прабабушки Елены, а также тридцать один год мне, сегодняшнему хозяину замка и главе дела, оставленного отцом. По традиции, праздник в нашем доме начинается с посещения каминной залы, единственного помещения, где всё сохранилось так, как было при жизни прадедушки Ленарда и прабабушки Елены. Прошу вас, свечи в зале зажжены.
Филл вошёл первым, повернулся к календарю, открыв красную цифру «31». Вслед за этим Рене отдёрнул штору и освободил портрет графа Андерсона. Филл ещё раз пересчитал стрелы: две и одна, как и было три дня назад. Нашел взглядом Слейтера; тот не отрываясь смотрит в глаза портрету; они выглядят как никогда живыми и следят за всеми входящими.
«Что же, ему будет полезно, – подумал Филл, – Не всю же жизнь бездумно выполнять заветы предков».
Один за другим гости проходят мимо портрета, внимательно его оглядывая, рассматривают убранство комнаты, на выходе задерживая взгляды на горящей кровью цифре «31» на календаре. Пожалуй, слово календарь не соответствует правде. Скорее сигнальная армейская труба, готовая обозначить начало атаки. Посещение каминной залы заняло десять минут. Филл вышел последним, закрыл за собой дверь, и, пройдя несколько шагов вперёд, негромко произнёс во всеобщей тишине, вызванной нарочитой торжественностью начавшегося спектакля:
– Теперь прошу молчания, – и он кивнул Рене.
Тот подошёл к своему двойнику, включил его. Заработала отредактированная Рене программа, биоробот ожил, оглядел всех знакомыми глазами Рене, так что стало чуть жутко; Энн-Лилиан перекрестилась, Моника чуть не вскрикнула, но Грета успела её взять за руку. Твёрдым шагом Боровских робот подошёл к двери, хозяйским жестом распахнул её, вошёл и закрыл за собой.
Филл затаил дыхание. Всё решала текущая минута. Все были одинаково возбуждены: и посвящённые, и незнающие; и догадывающиеся, и ничего не понимающие. Через минуту из каминного зала донёсся глухой удар, все вздрогнули, и Филл понял: он выиграл!
– Прошу вперёд полицейских. В комнате только что совершено убийство, – он открыл дверь и сделал приглашающий жест рукой, – Так что, обратите особенное внимание на детали картины, на происшедшие в ней изменения и на рану, нанесённую биороботу. Ткани его тела соответствуют человеческим, внутри жидкость, идентичная крови.
Подождав, пока команда Стоуна вошла в каминную залу, Филл повторил жест приглашения для художника. Комиссар в сторонке, рядом с Боровскими, не собираясь входить в комнату семейной смерти, изучающим долгим взглядом рассматривает Баркера. Видимо, в его голове пошла переоценка ценностей. Из залы вышел лейтенант Стоун.
– Господин комиссар! Это же робот! Я не совсем понимаю, надо ли проводить расследование в полном объёме…
– А если бы на месте робота оказался господин Рене, как бы вы поступили, лейтенант? – ответил ему вопросом комиссар.
Стоун пожал плечами, стараясь не смотреть на Баркера. Филл расстегнул пиджак, вытащил из-под него стрелу и протянул Стоуну.
– Прошу. Экспонат исторического музея, взятый мною под расписку накануне. Экземпляр полностью соответствует тем, что на вооружении у портрета. Ведь у него сейчас на одну стрелу меньше, не так ли? А эта музейная штучка позволит вам быстрее определить оружие, которым был повержен двойник владельца замка.
Стоун покосился на комиссара, взял стрелу и исчез в зале. Филл обратился к Рене:
– Думаю, вам не стоит заходить туда. И всем остальным тоже. Не будем мешать полиции. Нам необходимо иметь квалифицированное, юридически оформленное заключение.
Посветлевшая Энн-Лилиан подошла к Филлу:
– Не хотите ли чаю?
– Пожалуй. А если ко мне присоединятся все здесь присутствующие? Это не будет затруднительно?
* * *Комиссар за столом продолжал изучать Филла; Рене, Грета, Моника и Ефрем Слейтер сидят молча, углублённые каждый в свои мысли. Вот Рене переглянулся с Гретой, улыбнулся ей, она ответила глазами; поднялся, прошёл к бару у стены и вернулся с бутылкой коньяка. После рюмки напряжение заметно ослабло.
– Господин комиссар! – сказал Филл, смотря в глаза Рене, – Всё повторилось в точности так, как было тридцать первого октября с отцом Рене, Ричардом Боровским. Если вам не всё до конца ясно, посмотрите видеозапись происшедшего в каминной зале. Рене и Слейтер, если нужно, дадут разъяснения. А мне пора…
– Что я могу сделать для вас, Филл? – спросил комиссар.
– Если, так что… Попросите Стоуна вернуть стрелу в музей. Больше всего в жизни боюсь обвинений в легкомыслии.
Энн-Лилиан смотрит на Филла преданными глазами, стараясь уловить, что ему хочется ещё, и доливает в чашечку с чаем коньяку. Моника обводит круглыми совиными глазками всех по очереди и повторяет:
– Ничего не понимаю… Ничего…
Филл поблагодарил экономку и подумал: «Пожалуй, в жизни Моники это первые слова, полностью подходящие к ней и выражающие истинную правду».
– Господин Рене! – обратился он к хозяину замка «Елена», – Мой вам совет на прощание: архивы убрать подальше. Там ничего любопытного для вас и ваших детей. Портрет и краски, хранимые Слейтером, уничтожить немедленно. Всё забыть. И начать жить заново, в спокойствии и благополучии.
Рене кивнул, вынул из внутреннего кармана пиджака чековую книжку, расписался, оторвал листок, протянул Филлу. Тот так же молча, не посмотрев на цифры, спрятал чек в брючный карман. Слейтер вскочил со своего места и подошёл к Филлу с протянутой рукой. Пожав руку, художник признательно сказал:
– Я восхищён… Примите и мою благодарность. Вчера я побывал в банке и обнаружил, что мне пришли деньги ещё первого декабря. Гонорар за работу, сделанную два года назад. Я и не рассчитывал на него. Уже и забыл. Считаю своим долгом… Я обязан вам больше, чем другие. Кому, как не мне, понимать это… Да и пари я проиграл.
Поняв, что и от этого проявления признательности не отказаться, Филл присоединил второй чек к первому, поднялся из-за стола и попрощался со всеми сразу. В коридоре, на выходе из столовой, его остановила Грета.
– Простите, Филл. Но как вы узнали? В чём секрет?
– Всё очень просто. Ключ ко всему цифра «31». А в детали вас посвятят муж и Слейтер. Самые большие затруднения будут у полиции: проблема оформить и закрыть дело. Преступление раскрыто, преступник обнаружен, но суда не будет. Сложная проблема. Что представлять в суд и кого судить? Прошлое и настоящее иногда так переплетаются, что никакой протокол не выдержит. Желаю вам счастья. Извините, мне пора.
* * *Сосновый бор шумит легко и радостно. Солнце играет весенними зайчиками-бликами. Филл Баркер оглянулся: старый замок прощально блеснул яркой надписью. …Елена…
Боровским больше ничто не угрожает. Это хорошо. Тогда почему ему так грустно? Ещё одной загадкой стало меньше? На его век тайн хватит, но мир людей, пожалуй, стал чуточку беднее. Порыв холодного ветра проник под пальто. Филл поёжился. И усмехнулся. Чеки в брючном кармане смогут защитить от непогоды, устранить ставшие привычными неудобства. И не будет он внешне отличаться от Стоуна. Весь вопрос в том, захочется ли ему это сделать, как думал он ещё утром.
Лицо графа Андерсона с портрета в каминной зале смотрит с уверенным прищуром. Где он сейчас, в каком круге ада или рая? Что, если краски Шервинского сохранились не только у Слейтера?
Там чудеса… или Происшествие в Боровом
Рассказ о незавершённом
расследовании
1. Ведьмин холм. Воплощение желания
Желающие чуда сами не знают, что творят. Тропинки создаются раньше, чем по ним пройдут первые.
Село Боровое, где произошло то, чему не все способны поверить, уютно устроилось между рекой Чистой и артерией шоссе, связывающей центр района Северск с более крупными очагами цивилизации. От Северска до Борового сорок километров. До областного города почти сто. Место удивительное, хранящее девственную свежесть воды, воздуха и земли, полное спокойствия, ценящее удалённость от крупного производства. Некогда село отличалось населённостью, сравнимой с некоторыми районными городками. Потрясшая страну трансформация прошла здесь по касательной. И кроме нескольких магазинов, отделения Сбербанка, почты-телеграфа, больницы с аптекой, боровчане имеют церковь и дом культуры. Каждый занят трудом: кто в сельхозартели-наследнице полузабытого колхоза-миллионера, кто на фермерских гектарах, кто на личных участках.
Господствует над округой Ведьмин холм, отстоящий от крайних домов северной окраины километра на два. Отделяя прилегающий к селу лиственный лес от заповедного соснового бора, через поляну на вершине Ведьминого холма бежит тропинка – кратчайший путь с этой стороны Борового к шоссе областного значения. С поляны удобно наблюдать единое бытие людей, животных, воды, леса. Каждый, кто здесь побывал, хранит ощущение лёгкости и ясности. Но не каждый стремится сюда. Дело в том, что у поляны своя история.
По местной легенде, на вершине холма ведьмы собирали сходки. А ведьм в древние тёмные времена в Боровом и окрестностях обитало великое множество. Знающие люди утверждают: ведьмины тени и в недавние времена кружили вокруг дуба на поляне. Естественно, в полнолуние. Несколько лет назад дуба не стало, и после того в лунные ночи можно услышать плач и причитания по нему, дававшему нечистой силе укрытие и защиту. Вот почему холм называется Ведьминым. Ведьмы обрели второе пристанище в нежилых домах на южной окраине Борового, среди непроходимых зарослей терновника. Даже мальчишки не отваживаются на экскурсии в терновые джунгли, грозящие неведомыми опасностями.
На самом деле наша поляна к ведьмам отношения не имеет, она лишена злого корня. Не было случая, чтобы шиповник, растущий на южном склоне, напрасно уколол кого-нибудь своими иглами. Кусты боярышника, отделяющие поляну от окружающих село белых тополей, бело-жёлтых берез и красных клёнов, столь же мирные. А по осени готовы склониться и протянуть тёмно-алые кисти – универсальное средство от сердечных невзгод. Но жители Борового не догадываются об истинном нраве Ведьминого холма. Люди потеряли способность слышать голос природы. Лишь один человек, снисходительно называемый блаженным, смог ощутить приближение перемен. И только он понял, что началом им явилось желание женщины. Женская мечта сделалась целью бытия поляны.
2. Захар Беркутов. 19 мая
Капитан Беркутов Захар Петрович, участковый инспектор РОВД. Уроженец села Боровое, где окончил среднюю школу. После ее окончания поступил в высшую школу МВД. Для прохождения службы направлен (по собственной просьбе) в родное село. Женат, двое детей. Внешне суров, нелюдим. Отличается острым профессиональным умом, способен делать опережающие верные выводы. Излишне самолюбив, в отношениях со старшими товарищами по работе иногда проявляет резкость…
Из личного делаВ детстве Захара звали в глаза Беркутом. Как известно, беркут – серьезная птица, себя в обиду не даст, и слабого зря не обидит. Птица, понимающая своё предназначение. Когда Захар стал Захаром Петровичем, его стали за глаза называть Беркутычем.
Служба в Боровом Захару Петровичу подходит по всем статьям. Место здоровое и с криминогенной и с экологической точек зрения: немаловажный фактор в условиях резкого сокращения среднего мужского возраста. Ближайшее начальство неблизко, по пустякам не беспокоит, не надо тратить энергию на защиту от канцелярской активности и всезнайства. Свобода и независимость в работе не последнее дело в обстановке поголовной компьютерной образованности. Кроме того, считает капитан Беркутов: где родился, там и пригодился. В селе он знает всё и всех, ему не надо проводить бумажное расследование, чтобы выяснить, кто вчера в сумерках похитил любимого петуха бабушки Петровны.
Кроме Борового, на участковом инспекторе «висят» ещё три деревни, лесхоз да десяток хуторов и кордонов. Но ведь пройтись по лесным тропинкам или проехать на стареньком служебном УАЗике по просёлочным дорогам, застеленным где хвоей, где тонкой мягкой пылью, – разве не об этом мечтает девять десятых человечества? Потому, несмотря на то, что по возрасту и профессиональным данным Захар Петрович годится в полковники, судьбой своей доволен и лучшей не желает.
День, закрывающий вторую декаду мая, обещал сложиться не хуже предыдущих. За ночь ничего чрезвычайного не произошло, начальство не звонило. Захар Петрович, сохраняя суровое выражение лица, кивнул дежурной по сельской администрации Клавдии Тимофеевне Петровой, полной женщине средних лет и сказал:
– Здравствуйте, Клавдия Тимофеевна.
– Здравствуй, Захар Петрович. Опять чуть свет, – ответила Клавдия.
Он не спеша открыл кабинет, расположенный напротив двери в помещения сельсовета, в труднодоступной глубине которого находится комната главы администрации. Обе ветви власти в территориальном единстве. Как только Беркутов закрыл за собой дверь, Клавдия Тимофеевна белым платочком протерла медную табличку с гравировкой «Участковый». Клавдия уважала и по-матерински любила Беркутыча. Как и большинство односельчан, она уверена: спокойствием село обязано в первую очередь участковому. Нельзя сказать, что Захар Петрович не знал о таком к себе отношении, но не обращал на это внимания, считал нормой. Вот и сейчас, не вникая в Клавдины мысли, занял место за столом, придвинул перекидной календарь и перелистал. На двадцатое мая намечено три обязательных мероприятия.
Первым в плане визит к Анастасии Ляховой. Он его долго откладывал, поскольку напрямую со служебными обязанностями не связан, но дальше тянуть уж некуда. Предстоял также разговор с отцом Александром, тот просил заглянуть ещё неделю назад. Третий обязательный пункт плана наметился накануне поздним вечером. Тракторист Сергей Вилков, набравшись в поле к концу рабочего дня самогона до краёв, по возвращении домой чуть не снёс столб электролинии. Повезло, двигатель заглох. Ночью, по пьяному делу, Захар Петрович решил не заниматься Вилковым. Известно, как договариваться с нетрезвым. Да и разговор предстоял серьезный: случай не первый, в прошлом году Вилков оставил половину села на сутки без электричества. Тогда ему простили. Мешают Вилкову столбы, прямо наваждение. Хорошо бы, как прежде, базировать технику в машинном дворе, да теперь всё по-иному.
Правильно начать день с Вилкова, пока тот приходит в себя и собирается на работу. Но с похмелья какой труд? Трактор ночью перегнали на машинный двор артели, Вилков едва ли об этом знает. После разговора с Сергеем в церковь. А уж в заключение к Анастасии. Тем более что Захар Петрович подозревает: отец Александр озабочен той же проблемой. Да и с позиции оптимальной организации рабочего дня такой порядок наилучший: по пути, не надо кружить по селу. По дороге и в магазин заглянет. Есть повод: дед Прокоп, ссылаясь на голос звёзд, во всеуслышание заявил о «жульничестве» за прилавком.
Приняв решение, Захар Петрович надел фуражку, постоял перед зеркалом и закрыл кабинет. Утро раннее, в администрации никого. Клавдия успела закончить уборку и уйти, полы блестят невысохшей влагой, в воздухе плавает неместный душистый аромат. Он улыбнулся: видно, Клавдия решила превратить Боровое в предместье Парижа.
Ночью по селу прогулялся морозец, но солнце с утра греет ощутимо. Спустившись с деревянного крыльца, Захар Петрович расстегнул верхнюю пуговицу форменной рубашки и с наслаждением глубоко вздохнул. Запахи уходящей весны, настоявшись за безветренную ночь, накатывали пьянящим валом. Цвела сирень. Кто и почему назвал один из цветовых тонов сиреневым? Истинно сиреневой сирени он не встречал. Все кусты окрашены по-разному, многообразие оттенков невероятное. И у каждого цвета свой, присущий ему запах.
Вот справа дом Марии Федоровны, его первой учительницы, весело расписанный голубизной неба и желтизной лимона. Дом радостный и приветливый, как и сама его хозяйка. И сирень у неё особая, молочно-шоколадная, аппетитная, будто её вырастили на конфетной фабрике и вчера только пересадили. Постоять бы тут, подумал Захар Петрович, поглаживая теплые зелёные рейки старого палисадника, дождаться Марию Федоровну и просто поговорить. О том, что придёт в голову, без ставшего привычным напряжения, да зарядиться лёгкостью-свежестью на весь день. Беркутов вздохнул: сладкий шоколадный запах, наполнив лёгкие, разошёлся по всем клеточкам тела, поднял настроение.
Отойдя от дома Марии Федоровны, зашагал побыстрее: очередную волну следовало преодолеть на высшей передаче, чтобы не потерять только что полученный заряд. Следующий дом всего в пятидесяти шагах, а как другая страна. Сирень здесь прямо за горло хватает, до кашля. И ветерок всегда, в самую тихую погоду, колючий и какой-то нервный. Достаточно постоять минутку, и готов зарычать на первого встречного. И где только добыли такие вонючие кусты бабка Пелагея и дед Никодим, живущие в этой избе уж почти девять десятков? А с последней войны вдвоем. Единственного сына война забрала. С тех пор Пелагея замкнулась и с годами все неприветливее да злее становилась. Колдовством что ли она занимается, всякими способами народ от себя отваживает? Захар Петрович много лет не бывал в её хате, с бабкой ни разу толком не поговорил. Дед Никодим человек тихий, молчит всё время, но смотрит понимающе, без злобы, с печалью тайной и даже с сочувствием ко всем.
Захар Петрович прикрыл глаза, затаил дыхание и проскочил опасную зону. Так поступают почти все. Он пацаном заметил: стоят рядом два дома, у одного люди всегда шаг замедляют, стараются задержаться, продлить удовольствие, а мимо другого бегом бегут.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
