В разбитом сердце

От моего неожиданного откровения профессор выпучила на меня глаза.

– Ты читал мою книгу? И как она тебе?

– Ну, я не единственный студент, который ее читал, и ты пишешь очень интересно, но… никогда бы не подумал, что она написана тобой.

Кассандра резко притихла, и я понял, что задел ее за больное.

– Я не пишу больше, – призналась она. – Это старая история, которую создала прошлая я, поэтому ты меня в ней и не узнал. Только не спрашивай, почему я больше не хочу писать, ясно? – предупредила она, уже зная, что я, скорее всего, не постесняюсь спросить ее в лоб.

Она провела четкую границу, но я уже не мог остановиться. Даже если я знал, что она не откроет мне всю себя, я испытывал неукротимую жажду получить больше.

– Ты такая загадочная и таинственная, естественно, что это притягивает и не дает покоя.

– Не знаю, с чего ты решил, что во мне есть загадка, Лео, но, поверь, я самая обыкновенная женщина.

Я встал и подошел к Кассандре вплотную, не отрывая от нее взгляда. Она инстинктивно отшатнулась, но отступать было некуда – она сидела на подоконнике, а я стоял перед ней.

– Тогда почему у тебя всегда такой печальный взгляд и это лицо с поддельной улыбкой, которое похоже на маску?

Она замерла.

– Вот он, яркий пример твоего грубого бестактного обращения. Хоть бы думал, прежде чем такое спрашивать. Этот вопрос неуместен, – прошептала она вполголоса, но не отвела от меня глаз, и в ее голосе не было упрека. Меня таким не остановишь.

– Хочешь сказать, что я ошибся со своими наблюдениями? Но я так не думаю. Сколько тебе лет, профессор? – продолжил я напирать.

– А это еще большая бестактность, – ответила она мрачно.

– Не подумай, мне все равно, сколько тебе, просто интересно. Ты очень красивая.

Кассандра вздрогнула. Я ожидал, что сейчас она пойдет на попятную, напуганная моим беспощадным натиском, и попытается улизнуть; но она застыла в ожидании моих дальнейших действий. Профессор уже должна была понять, что я не ослаблю хватку, пока она не даст решительный отпор. Как далеко мне можно зайти?

– Ты снова говоришь слова, которые могут быть превратно истолкованы.

– Что тут можно превратно истолковать? Я ведь тебе уже сказал, что не в моих правилах ходить кругами. Если тебе что-то не нравится, то сейчас самое время заявить об этом.

Между нами повисла тишина. Кассандра продолжала смотреть на меня, а я на нее. Мое сердцебиение заметно участилось. Я дал ей очень хороший шанс к отступлению, но она им не воспользовалась. Молчание с ее стороны было красноречивее любого ответа. Я получил зеленый свет.

– На занятиях ты постоянно носишь волосы собранными. Распусти их. Хочу посмотреть.

Кассандра повиновалась моему почти приказу. Слегка наклонив голову, она стянула резинку, встряхнула головой, и густая копна волнистых светлых волос рассыпалась по плечам.

– Так? – спросила она вызывающе.

– Да, – подтвердил я и протянул руку, касаясь пальцами ее лица. Пальцы скользнули от щеки к подбородку, а потом сжали прядь ее волос. Профессор не противилась мне.

– Такие мягкие… Ты такая светлая, это необычно.

– У меня скандинавские корни, – объяснила она коротко.

Я уже почти не слышал ее, поглощенный ощущениями от прикосновений к ней. Ситуация накалялась. Мое сердце забилось еще быстрее, а вот Кассандра казалась абсолютно невозмутимой.

– Я хочу тебя поцеловать, – заявил я нагло. На самом деле мне уже не нужно было ее разрешение. Я бы и так это сделал, и она бы не отвертелась.

Мой решительный настрой не вызвал у нее восторга.

– От тебя потом несет, – бросила она брезгливо, когда я наклонился ближе.

– А от тебя алкоголем, – парировал я и накрыл ее губы требовательным поцелуем.

Вначале она мне совсем не отвечала. Ее рот был напряжен и зажат. Я легонько прошелся языком по тонкому стыку, чтобы она расслабилась, а потом нежно прикусил ее нижнюю губу и скользнул языком к ней в рот. Я был осторожен, но постепенно усилил напор, и Кассандра наконец поддалась. Это было так сладко! Я уже забыл, что поцелуй может вызывать столько трепета и волнения! Кровь шумно бежала по моим жилам, заставляя гореть от желания. Целовалась она неимоверно искусно! Наши языки танцевали в унисон, а губы не хотели разъединяться. Мои пальцы снова и снова скользили сквозь ее пушистые волосы, а другая ладонь легла ей на ногу. В день нашего знакомства я лечил ее ссадины, а теперь эротично поглаживал колени, вкушая незнакомые дурманящие ощущения. Профессор была в юбке – я задрал ее до предела и, добравшись до бедер, стал жестко сжимать их. Она резко выдохнула, и с ее губ сорвался протяжный стон, тут же поглощенный моим ртом. Я дико возбудился. Гормоны ударили мне во все части тела и завладели разумом. Я хочу ее! До умопомрачения!

– Лео! Пожалуйста! Прекрати! – простонала она жалобно в промежутках между моими настойчивыми поцелуями.

– Может, все же ко мне домой? – предложил я еще раз, задыхаясь от вожделения, и снова принялся ее ласкать. Мне было невтерпеж и хотелось исследовать каждый сантиметр ее восхитительной кожи сейчас, немедленно – целовать и лизать везде без остановки. Я уже добрался до ее трусиков и почти смог коснуться сокровенного местечка.

– Лео! Все! Остановись! Достаточно!

Она с силой оттолкнула меня. Мы оба шумно дышали, и наши сердца стучали так громко, что мы слышали их сбивчивый гул. Губы Кассандры стали красными и распухли, волосы растрепались, а щеки разрумянились. В синих холодных глазах полыхал огонь. Она выглядела такой сексуальной, что я готов был наброситься на нее и изнасиловать прямо на месте. Уже давно меня не захлестывала такая буря необузданной страсти.

– Лучше мне сейчас уйти, иначе я не отвечаю за свои действия. Прости. Меня занесло.

Ее отказ был предсказуем, она и так позволила мне слишком много. Никогда не думал, что мы дойдем до подобного. И все равно я огорчился. Самое интересное и пикантное оборвалось в самом разгаре. Теперь мне нужно срочно остыть. Я сильно разошелся. Не теряя времени и не глядя в сторону Кассандры, я направился на выход, на ходу подхватив свою сумку.

– Лео, – окликнула она меня, – пусть все, что сегодня произошло, останется в этих стенах.

– Эти слова лишние, Кэсси, – ответил я, нарочно используя ее имя в ласкательной форме. В темноте я уже не мог разглядеть ее лицо, но видел, как она сжалась, словно брошенный котенок, и обняла себя руками. Эта ее беззащитность пошатнула мою решимость уйти. С трудом я переборол желание ринуться обратно. Но останься я рядом, случилось бы непоправимое. Голодному зверю во мне слишком сильно хотелось почувствовать, как она будет сопротивляться, если я стану ее принуждать. Меня слишком сильно сбили с толку буйные ощущения, вызванные нашей близостью. Я не мог держать себя в узде и даже немного испугался сам себя – уверен, и она меня тоже. Никто из нас не ожидал, что мы потеряем голову из-за простого поцелуя.

Мне оставалось надеяться, что она не продолжит безрассудно пить в одиночестве и поедет домой. Наш поцелуй должен был ее отрезвить.

Пользуясь тем, что после тренировки все уже разошлись, я всласть передернул в душевой и не постеснялся в воображении нарисовать себе продолжение того, на чем мы остановились в классной комнате. Ощущения от прикосновений к ней все еще были свежи в памяти, поэтому я кончил очень быстро. Обычных образов в голове мне уже давно не хватало, чтобы возбудиться, но Кассандра конкретно вскружила мне голову. Я улыбался как дурак все время, пока ехал в электричке. Когда я прокручивал в голове наш поцелуй, мурашки табунами бежали по телу. А самое главное, профессор подпустила меня к себе, несмотря на свою принципиальность. Такая реакция могла означать только одно – я ей тоже приглянулся. Но я не строил иллюзий, что теперь могу на что-то надеяться; честно признаться, я вообще не знаю, что делать дальше. И все же, несмотря на смутную тревогу, я не сожалел о случившемся – мне понравился этот шквал эмоций. После разрыва с моей первой любовью я впервые проявил инициативу и спровоцировал сближение сам. Что-то в профессоре Грин манило меня – что именно, еще предстоит выяснить. Но вот стоит ли заходить дальше… в этом я пока что сомневался.

5. Ревность затмевает разум и здравый смысл, а еще причиняет боль

На следующий день профессор старательно делала вид, что меня нет. Она даже не смотрела в мою сторону на лекции. Вполне ожидаемая реакция с ее стороны. Ее неприятие больше забавляло, чем злило. Скорее всего, она уже успела списать вчерашний инцидент на свое нетрезвое состояние. Но вот об одном она наверняка не подумала – я-то был как стеклышко! Несколько глотков коньяка нисколько не затуманили мое сознание. Я следовал своим инстинктам, потому что так хотел. Да и она подсознательно меня хотела, просто отрицала это, иначе даже под влиянием алкоголя послала бы меня лесом.

Кассандра была бледнее, чем обычно. Видимо, похмелье давало о себе знать. Ее глаза потускнели и движения были скованными и неловкими. Хотелось ее приласкать и погладить по голове. Каждый раз при встрече с ней во мне просыпается странная потребность защитить ее непонятно от чего. Меня преследует назойливое чувство, что она крайне нуждается в ласке и тепле. Вчера я очень близко подобрался к сокровенному, но, видимо, еще слишком рано. Она не подпустит к себе так просто, и барьер между нами довольно велик. Сейчас мне нужно определиться, чего я хочу от нее. Движет ли мной простая похоть и интерес к ее загадочной персоне или это уже нечто большее… Почему я так сильно возжелал ее? Я смутно ощущаю некую схожесть между нами, особенно когда смотрю в ее полные грусти глаза. Как мне сорвать с нее маску, эту приклеенную улыбку, за которой она скрывает себя настоящую? Что меня ждет по ту сторону? Пугает то, что я не смогу соответствовать ее ожиданиям или она не будет соответствовать моим представлениям, но вместе с тем меня неудержимо тянет к ней. Это не поддается логике. И все же я сумел сдержать свой порыв, потому что мне небезразличны ее чувства. Раньше я не задумывался о переживаниях своих подружек. Меня привлекал только секс. С Кассандрой же я был осторожен и во многом сомневался. Значит, я все-таки влюбился.

Про себя я тяжело вздохнул. Почему все снова так сложно? Она старше и мой преподаватель. Отношения между нами никогда не будут простыми. Почему я не мог влюбиться в одну из сокурсниц? Почему меня вечно тянет к тому, что лучше не трогать? Хотелось отлупить самого себя, но ничего уже не изменить.

Я благоразумно решил, что нужно дать страстям немного поулечься и не лезть лишний раз на рожон. Тем более я прекрасно понял сигналы Кэсси – она хочет забыть о том, что между нами было. А вот я не хочу – но мне не нужны неприятности, и давить на нее я не собирался. Моя назойливость ее только спугнет. Тут даже гадать не стоит.

Таким образом, последующие дни снова потекли по привычному спокойному руслу. Однако победившее во мне здравомыслие не приносило никакой радости – не в случае с Кассандрой. Я и так не отличался влюбчивостью, а тут решил задушить в зародыше даже отголоски настоящих чувств. Но рисковать не хотелось. Я знал себя достаточно хорошо – с виду я хоть и холодный, но очень темпераментный. Если во мне начинают бурлить неподдельные эмоции, они с легкостью могут захлестнуть меня с головой, и не только меня. Я похож на вулкан – тихий и мирный до поры до времени, но очень опасный. Испытывать судьбу не стоит.

Только очень скоро выяснилось, что у меня в руках лишь иллюзия контроля над самим собой.

Однажды, проходя мимо учительской, я увидел Кассандру вместе с Гидо. Они о чем-то оживленно беседовали. Кэсси дала ему какой-то конверт и погладила его по плечу. Тот просто сиял от счастья. Профессор выглядела настолько увлеченной его присутствием, что даже позабыла о своих манерах. Добила она меня тем, что улыбнулась ему теплой открытой улыбкой. Это сильно задело меня за живое, даже сильнее, чем то, что она так запросто коснулась другого мужчины. Мне Кассандра всего несколько раз улыбнулась искренне, и то я как будто выжал из нее проявление радости. А с Гидо она вела себя естественно и непринужденно, как ведут себя обычные люди, когда им весело и хорошо. Черная тень зависти и негодования окутала мою душу. Я поспешил удалиться, пока меня не обнаружили.

Следующие несколько дней странная тревога не давала мне покоя, и я стал внимательнее присматриваться к действиям друга. Долго наблюдать не пришлось. Я очень быстро понял, что он перешел в наступление и старательно подбивает клинья к Кассандре. Гидо делал это очень ловко и ненавязчиво. Скорее всего, она даже не понимала, что он питает к ней романтические чувства, но меня было не обмануть. Он сиял на всю округу своей тупой влюбленностью. Его довольная морда бесила до жути. Угрюмым очкариком, который ходит уткнувшись носом в учебник, он мне нравился больше. Как бы мне хотелось, чтобы он исчез в туман, из которого появился!

– Ты что-то в последнее время совсем кислый, – подметил как-то Дирк на обеденном перерыве. Мы сидели вдвоем в кафетерии.

– Не придумывай, – отрезал я. Даже друг заметил, что я не такой, как всегда, хотя мое лицо обычно не отражает никаких эмоций.

– Не хочу лезть не в свое дело, но ты странно себя ведешь. Гидо с Фабианом насилу помирились, а теперь вдруг ты стал подозрительным. Смотришь на Гидо как на врага народа. Он тебе что-то сделал? Мне всегда казалось, что наш ботан безобидней букашки, но мало ли… в тихом омуте иногда черти водятся.

От слов Дирка меня тряхнуло. Он прямо как пророк – глядит в корень. Только чего я, собственно, так взбесился из-за того, что Гидо подкатывает к профессорше? Мы же с Кассандрой не встречаемся, всего-то поцеловались по дури.

– Ничего подобного. Тебе показалось.

– Ага! Как же! Заливай! – фыркнул Дирк. – Ладно, не хочешь, не говори, партизань дальше, но прекрати нагнетать атмосферу, иначе скоро остальные заметят.

– О чем речь, ребята? – осведомился Фабиан бодрым голосом, подойдя к нам; он небрежно бросил рюкзак на пол и плюхнулся на свободный стул за нашим столиком.

Дирк сложил губы трубочкой.

– Да так, ни о чем… Как дела с подружкой?

Фаби моментально отвлекся и смущенно рассмеялся.

– Мы поговорили, и сейчас вроде все норм. Я слишком мнительный, ревную к каждому столбу. Естественно, что ей это не нравится.

– А по-моему, имеешь право, если она дает повод, – сорвалось с моих губ само собой.

Оба моих друга одновременно посмотрели в мою сторону. От Казановы, который чуть не каждый месяц меняет подружек, наверное, странно было слышать подобное, но я поздно спохватился. Скорее всего, они думали, что слово «ревность» мне незнакомо.

– Вот это ты выдал! – заявил Фаби и прыснул со всей мочи. – Ты, случаем, не втрескался, приятель?

Я еще больше помрачнел. Теперь даже Фабиан прощелкал, что я не в себе. Почему я не могу вести себя как раньше? Ничего не изменилось, всего лишь одно маленькое неудачное знакомство с профессором Грин, с которой я за последние две недели даже парой слов не обмолвился. Какого черта со мной происходит?!

– Нет! – буркнул я раздраженно.

Только я успел это сказать, на входе в кафетерий замаячил Гидо и, естественно, сразу присоединился к нам. Он подтянул к себе стул от соседнего столика и легко приземлился на него. Его обычно напряженное лицо было довольным. Гидо теперь постоянно пребывал в отличном настроении, и я прекрасно знал причину этих перемен.

– Ребята, я только что узнал обалденную новость! – начал он с ходу. – В следующем месяце я поеду на олимпиаду по английскому языку! Представляете? А профессор Грин будет помогать мне готовиться к ней!

– И чему ты больше радуешься? Олимпиаде или тому, что тебе привалило счастье тусоваться с профессоршей наедине? – уточнил Фаби.

– Кретин тупоголовый! – огрызнулся Гидо, обиженный тем, что его достижение не вызвало особого восторга.

– Поздравляю! – сказал Дирк спокойно. – Будем болеть за тебя и напьемся вдрабадан, когда привезешь с собой золотую медаль.

– Лучше бухнем, когда он трахнет госпожу Грин. Ставлю на то, что у него получится завоевать нашу Снежную королеву, – поправил Фабиан друга и загоготал во всю глотку, довольный своим остроумием, но словил за это подзатыльник от Гидо.

– Опять начинаешь! – гавкнул на него Дирк.

– Да ладно вам! Ясно же как день, что наш Гидо по уши влюблен в профессора Грин. Чего такого, если у них будет любовь? Она еще не старая, и, по-моему, они очень даже подходят друг другу.

Гидо зарделся и опустил голову от смущения, но слова Фабана в этот раз ему польстили, зато по мне резанули со страшной силой. Я резко вскочил на ноги так, что стул со скрипом отъехал назад. Все чуть не подпрыгнули от неожиданности и покосились на меня в недоумении.

– Мне пора. – Я схватил рюкзак. – Хочу позаниматься в библиотеке. Увидимся позже.

Не удостоив друзей даже взглядом, я пошел прочь. Сейчас я бы с удовольствием проехался по морде не только Гидо, но и Фабиана. Я стиснул кулаки, усмиряя в себе взбунтовавшегося зверя, и успел услышать за спиной тихое перешептывание друзей:

– И что это было?!

– Да что с ним такое творится?

– Кто его знает. Лучше к нему не лезть. Сам разберется.

«Это точно, – подумал я. – Я должен разобраться». Мне хотелось рвать и метать, крушить все подряд. Я был страшно зол, и мне очень хотелось выместить эмоции на ком-нибудь. Тем же вечером я привел к себе первую попавшуюся девушку, которую нашел в своем списке контактов, и безжалостно трахал ее до самого утра. Я надеялся, что мне полегчает, но я ошибся.

На следующий день моя агрессия достигла апогея. Возможно, мне стоило остаться дома, пока я не приду в себя. Если ребята снова заведут разговор о профессоре Грин, на этот раз я не сдержусь и точно кому-нибудь заеду кулаком в челюсть. Я понимал, что любая мелочь может воспламенить меня, и я взорвусь, как пороховая бочка. Встреч с Кассандрой сейчас тем более стоило избегать, ведь именно она была причиной моего неуравновешенного состояния. Но меня буквально тянуло на разборки с ней, хотя остатки разума с тревогой шептали, что все это плохо кончится.

На семинаре по английскому я поедал Кассандру кислотным взглядом. По ее напряженным плечам я видел, что она чувствует исходящие от меня гневные флюиды. Если бы мог, я бы набросился на нее прямо там, перед всеми.

После урока мои одногруппники понемногу разошлись. Чтобы не вызвать подозрений, я вышел из кабинета и ждал за дверью, скрывшись за углом, пока последний студент не покинет аудиторию. Конечно же, им оказался Гидо. Это еще сильнее распалило мое бешенство. Незаметно я снова вернулся в класс и закрыл за собой дверь. Кассандра укладывала вещи в сумку, когда услышала щелчок замка. Она резко выпрямилась и сразу столкнулась с моим ледяным взглядом.

– Лео! – выдохнула она в изумлении пополам со смущением. Похоже, я застал ее врасплох. – Снова забыл что-то? – спросила она натянуто.

– Не в этот раз, – ответил я тихо, но грозно. – Дай мне, пожалуйста, ключ от двери.

Она отступила на шаг, почувствовав опасность.

– Зачем?

– Сама догадайся. Не думаю, что ты горишь желанием заполучить случайных свидетелей нашего разбора полетов.

– Лео, уходи! – произнесла она повелительным тоном.

Кассандра и правда надеется, что таким примитивным способом меня прогонит? Поздно демонстрировать свое преподавательское превосходство!

– Я не уйду, пока мы не проясним пару моментов. Или ты сейчас дашь мне ключ по-хорошему, или по-плохому.

Кассандра вздохнула полной грудью, схватила связку ключей со своего стола и гордо направилась в сторону двери. Она сама заперла ее на несколько оборотов, а потом обернулась ко мне. Я не мог не восхититься ее храбростью. Ожидал, что профессор будет выкручиваться всеми силами, чтобы избежать стычки со мной, но она встретила проблему лицом к лицу.

– Говори! – приказала она и скрестила руки на груди.

– Что происходит между тобой и Гидо? – рявкнул я.

Она в неверии уставилась на меня.

– Ты решил устроить мне представление, чтобы задать такой нелепый вопрос? Мальчишка! – фыркнула она и хотела вернуться к сбору сумки, но я перехватил ее руку и очень грубо дернул в сторону стены. Из-за того, что я был зол, я не мог умерить свою силу. Она взвизгнула и зажмурилась, когда я всем телом вжал ее в бетон, а руки пригвоздил по сторонам.

– Наигралась с одним студентом, теперь решила порезвиться с другим? А как же твои хваленые моральные устои, профессор Грин! – прошипел я ей на ухо.

– Ты совсем спятил! – завопила она, пытаясь освободиться из моей хватки, но почти моментально сдалась. Силы были неравны. Подавить ее трепыхания было так же легко, как удержать хомячка. – Откуда ты вообще приплел сюда Гидо, не пойму? И почему я должна перед тобой оправдываться?!

– Я не могу спокойно смотреть, как ты флиртуешь с другими! Я пошел тебе навстречу и сделал вид, что между нами ничего не было, а ты что? Милуешься с одним из моих лучших друзей, строишь ему глазки у меня на виду, зато игнорируешь меня! Неужели совсем забыла, как страстно мы целовались недавно? Может, мне стоит напомнить? Гидо никогда в этом со мной не сравнится!

В гневном запале я наклонился к ее губам, чтобы поцеловать насильно. Она уворачивалась в разные стороны, пока я не зафиксировал ее челюсть. Кассандра попыталась отпихнуть меня освободившейся рукой, но сдвинуть меня хоть на сантиметр было все равно что сдвинуть стену. Мне хватило и одной руки, чтобы подавить сопротивление. Я быстро завладел ее ртом, с силой проталкивая язык. Она мычала и безрезультатно пыталась отбрыкаться. Мне в голову хлынули гормоны. Она была слаще меда и пахла так же соблазнительно, как в день нашего первого поцелуя. В штанах стало тесно, и я дал ей это прочувствовать, прижавшись бедрами к ее животу. Силы Кассандры потихоньку начали таять, и она перестала вырываться, отвечая на мой поцелуй. Получив свое, я инстинктивно ослабил хватку, не понимая, что с ее стороны это всего лишь уловка, чтобы высвободиться. Собрав оставшиеся силы, Кассандра резко оттолкнула меня и в следующий миг со свистом влепила мне смачную пощечину. Мы стояли друг напротив друга, полусогнувшись, и прерывисто дышали.

– Ах ты, мелкий паршивец! Я тебе по-настоящему симпатизировала, а ты что вытворяешь?! Кто я, по-твоему? Наивная школьница? Теперь я действительно жалею, что дала с тобой слабину! Решил, что получится играть на моей слабости? Черта с два! Убирайся!

Она злобно швырнула ключи в сторону двери.

Мысли хаотично метались в голове, и я не мог ясно соображать. Я не хотел доводить все до крайности, но и себя укротить был не в состоянии.

Я схватился за горящую от пощечины щеку. И откуда в этом малюсеньком теле столько силы? Она меня неплохо приложила! Красный след по-любому останется, но я это заслужил.

– Не гони меня! – взмолился я, не зная, что мне делать. Я не мог даже взглянуть ей в лицо. Мне было и стыдно, и больно. Насильственная демонстрация моего безысходного положения не сработала. Я лишь превратился в еще большего ублюдка в ее глазах.

– Почему все так? Почему ты отвергаешь меня, хотя позволила тебя касаться? Зачем сделала вид, будто между нами ничего не произошло? Я вижу, я тебе нравлюсь, поэтому не делай из меня дурака! Неужели и правда ничего нет? Тогда откуда эти чувства, эта ревность? Объясни мне! Я хочу быть ближе к тебе! И ты тоже хочешь, иначе не разрешила бы себя поцеловать! Даже не пытайся оправдываться, что ты была пьяная! Ты все прекрасно осознавала, понимала и чувствовала! Хочу, чтобы ты доверилась мне! Хочу видеть твою настоящую улыбку! Понять, почему ты грустишь! Стереть печаль из твоих глаз! Позволь быть рядом!

– Замолчи! – заорала она так громко, что я наконец посмотрел на нее.

Она осела на пол, и из ее глаз потекли слезы. Я ужаснулся и моментально рванул к ней. Не думал, что сделаю ей своим признанием настолько больно. Любая моя бывшая, признайся я в чем-то подобном, прыгала бы до потолка от счастья, но для Кассандры мои чувства были обузой.

– Прости! Прости меня! – начал оправдываться я, упав на колени рядом с ней и заключив ее в объятия. – Я больше не скажу ничего! Прости, только не плачь!

– Ты ничего не понимаешь! Ты глупый, глупый мальчишка! – причитала она мне в плечо. – Говоришь все эти слова на эмоциях, но ведь и сам прекрасно понимаешь, что все это неправильно! Это всего лишь увлечение! Ну переспим мы, а что дальше? Это несерьезно, а на кону стоит так много! Зачем?! Зачем ты пришел сюда?! Не сбивай меня с толку! У меня и без тебя сейчас каша в голове!

– А если бы я был серьезен, Кэсси? Если бы хотел рискнуть? Дай мне хотя бы маленькую надежду, и тогда я обязательно сделаю так, что мы сможем быть вместе! Не отталкивай меня!

– Я не могу! – заявила Кассандра решительно, высвободилась из моих рук и отвернулась. Она поднялась и вытерла слезы, возвращая себе самообладание. – Я не готова и не хочу этого, Лео. Ты мой студент. Будет лучше, если на этом мы остановимся. Это моя вина, что все так сложилось и зашло настолько далеко.