В разбитом сердце

– Мам, не начинай, – простонал я протяжно. Так вышло, что в прошлом году я не явился ни на один праздник, в том числе и на Рождество, которое принято отмечать с семьей.

– Папа больше не злится, а я очень по тебе скучаю!

Во рту появился неприятный привкус горечи от ее слов, а на сердце стало тяжело. После каждого разговора с ней я не мог отделаться от ощущения, что я плохой сын.

– Я постараюсь, – ответил я уклончиво.

– У тебя появилась девушка? – спросила она осторожно, а я дернулся, как от электрического разряда. Этого я и боялся. Опять началось.

– У меня никого нет, – сказал я, уже зная, что последует за этим.

– Лео, давай я познакомлю тебя с приличной кандидаткой. У меня есть одна очень милая особа на примете. Не упрямься. Ты же знаешь, мы с отцом желаем тебе только добра.

Вот как всегда. Она никогда не могла удержаться от того, чтобы не вмешаться в мою личную жизнь. Став совершеннолетним, я фактически объявил им войну за свою независимость. Только так я добился, чтобы они не лезли в мои дела. Дабы не обострять и без того обостренные отношения, родители уступили, но лишь потому, что у меня была отличная успеваемость и я больше не позорил отца. Тем не менее контроль не прекращался. Порой в маме я видел скорее не маму, а надзирателя, который шпионит за каждым моим шагом. В любом вопросе я чувствовал подвох. Ее любезность и мягкость не могли меня обмануть.

Этот разговор начал раздражать. Не в первый раз мама пыталась свести меня с угодной для нее и отца девушкой. Уж очень им хотелось вернуть блудного сына назад под свое крыло. Да. Однажды я оступился. Им есть в чем меня упрекнуть, но это все равно не дает им права решать за меня, что для меня лучше, с кем мне встречаться, в кого влюбляться и с кем провести остаток жизни.

– Мам, давай без этого. Извини. Я кладу трубку. Мне нужно еще поучить. У меня завтра семинар. Пока. Передавай папе привет.

Не дожидаясь ее ответа, я нажал на дисплей, прерывая звонок. Мне было так паршиво, что я просто снова завалился спать, чтобы забыться.

Следующим утром я проснулся в бодром настроении и со свежей головой отправился на занятия. Неприятный разговор с матерью я по привычке выкинул из головы. Как всегда, я задвинул все гнетущее подальше, чтобы не бередить зарубцевавшиеся раны, – не понимая, что когда-нибудь эти проблемы все равно меня настигнут. Но мне было не до этого. Я просто хотел наслаждаться студенчеством и жить на полную катушку, не забивая себе голову лишними переживаниями. Наверное, я вел себя легкомысленно, не по-взрослому, но я устал от разборок с родителями, которые все равно не слушают, что я им говорю. Какой смысл биться головой о стену? От этого она не сломается, только будет больно. Так вот я и бегал от самого себя.

4. Взаимное притяжение может быть опасным, особенно в непредвиденных ситуациях

Профессора Грин в электричке я больше не встречал. От ее храбрости ничего не осталось. Я даже огорчился чуток. Хотелось бы поиграть с ней еще немножко. Никогда еще мне не доставляло такого удовольствия дразнить кого-то. Однако так лучше. Мы живем где-то по соседству, и если нас начнут регулярно видеть вместе, неизбежно поползут слухи, а это нам обоим не на руку.

В последующие недели профессор вела себя со мной как со всеми остальными студентами. Она не сторонилась меня, но и лишний раз не заговаривала. А вот я продолжал за ней наблюдать. Мне по-прежнему не давала покоя ее вымученная, будто приклеенная улыбка. Профессор заставляла себя улыбаться, скрывая какие-то эмоции, о которых никто не должен знать. Я это точно видел, потому что сам так делал, но моя маска отличалась – боль и разочарование я прятал за безразличием.

На первый взгляд профессор вся сияла и лучилась. Она была приветливой, доброй и отзывчивой. Возле нее постоянно кто-то крутился. И среди учителей, и среди студентов она была нарасхват. Мы все быстро поняли, какой она хороший преподаватель; видно было, что и коллеги ценят ее профессионализм и относятся к ней с уважением. Сомневаюсь, что при такой популярности можно было назвать ее интровертом. Но я все время ловил себя на мысли, что мне ее жаль. Должно быть, профессор очень устает постоянно притворяться веселой. И вот однажды я окончательно осознал, что меня смущает – у нее были ужасно печальные глаза, настолько печальные, что на улыбающемся лице они выглядели неродными. Замечали ли эту особенность остальные? И почему грусть въелась в ее взгляд настолько сильно, что не покидала его ни на секунду? Мне было безумно интересно наблюдать за профессором Грин, хоть я и понимал, что на расстоянии не смогу разгадать ее тайну. Она просто красива, одержимая своей болью, и лезть к ней в душу я не собирался. Несмотря на мой неподдельный интерес к ней, нас разделяло очень многое. Я не мог решиться сделать серьезный шаг ей навстречу, так как боялся, что все станет только хуже. Удивительно, но по отношению к другим девушкам я не был так осторожен. Профессор мне действительно нравилась как человек – наверное, поэтому я опасался случайно ранить ее или обидеть.

Три недели пролетели незаметно. Работа, учеба и баскетбольный клуб занимали почти все мое время. На тусовки я больше не ходил, но все равно толком не высыпался, да и настроение было ниже плинтуса непонятно отчего.

– Выглядишь подавленным, – заметил как-то Дирк на паузе. Мы с парнями сидели в столовой. Гидо уставился в какую-то книжку, а Фабиан, чавкая, уплетал лапшу за обе щеки.

– Учиться стало сложнее, – ответил я. – Времени свободного почти не остается. И на подработке завал.

– Да у тебя просто дефицит потрахушек! – подстебнул меня Фабиан, ухмыляясь с набитым ртом.

Я стрельнул в друга убийственным взглядом, но тему уже подхватили с другой стороны. Дирк состроил задумчивую мину.

– А разве ты на прошлой неделе не провожал какую-то красотку до дома? – спросил он с неприкрытым любопытством.

У меня полезли глаза на лоб. Нет! Ну надо же! Эти гады, что, за мной слежку установили?! Иногда их чрезмерная заинтересованность моей сексуальной жизнью бесила.

– Вам заняться, что ли, больше нечем, как шпионить за мной? Это всего лишь знакомая с другого курса! Если я общаюсь с девушками, это не значит, что я сразу тащу их в кровать!

– Ну да, ну да! Так мы тебе и поверили! – осклабился Дирк.

– У них унылая личная жизнь, поэтому они и лезут в твою, – пробормотал Гидо в утешение, не отрывая глаз от книги.

– Это у кого тут унылая личная жизнь? Не слишком ли много самомнения, книжный червь! И что ты там постоянно читаешь? Уже второй день не отлипаешь! – поддел его Фабиан в ответ, отнимая томик.

Гидо хотел вырвать книгу обратно, но Фабиан стал махать ей у него перед носом, пока не добился возмущенных проклятий и воплей. На наш стол пялилась вся столовая. Это был уже не первый случай – такие театральные сцены случались довольно часто. Я не выдержал и забрал у них игрушку. Ну правда, как два нахохленных попугая! Столько шума! От этих двоих у меня быстро начинала болеть голова.

Я невзначай глянул на обложку. Книга имела английское название, и ее автором была не кто иная, как Кассандра Грин. В изумлении я пролистал несколько страниц. Весь текст был на английском.

– Отдай обратно! – закричал Гидо и с силой выдернул книгу у меня из рук.

– Ее что, написала наша профессорша? – уточнил я на всякий случай.

– Да, – ответил он уже спокойнее, поняв, что я не собираюсь его высмеивать, и покраснел.

На мгновение я по-настоящему оторопел. Еще один неожиданный поворот. Профессор Грин с большими печальными глазами и фальшиво-слащавой улыбкой – писательница! Сколько еще неизведанных сторон я открою в ней чисто случайно? Признаться, мне тоже стало любопытно, о чем она пишет.

– А где ты купил эту книгу? – спросил я с искренней заинтересованностью.

– В интернете. Она пишет только на английском, поэтому в магазине нет, – пробубнил Гидо, усмирив свою агрессию.

– Гляньте-ка, а наш очкарик и правда залип на госпожу Грин! Хочешь ее, да – эту белую шоколадку? Ну скажи! – завопил Фаби во весь голос. В этом парне было ноль такта. Гидо еще больше покраснел, потому что слова Фабиана слышала как минимум половина столовой.

– Заткнись, чертов придурок! Промыл бы уже свой поганый рот! Как же мерзко! – заорал Гидо.

Запахло серьезной ссорой. Я решил вмешаться.

– Хватит, Фаби! Ты правда зашел слишком далеко! Извинись! Это уже не смешно.

– Да ну вас! Совсем юмора не понимаете! Смотреть на вас тошно, все такие правильные!

Фабиан обиженно схватил свою сумку, пустую тарелку и пошел на выход. Дирк хотел рвануть за ним, но я его остановил.

– Пусть идет. Ему нужно остыть и подумать над тем, когда стоит открывать свою варежку, а когда нет.

Дирк сел обратно.

– Не злитесь, парни. Он лезет ко всем подряд, потому что у него с подружкой не клеится. Он не говорит, что случилось, но его это гложет. Недавно они ругались по телефону.

– Если у него проблемы, это не значит, что он может срывать свое плохое настроение на друзьях! – справедливо заметил Гидо.

– Кажется, пора сходить напиться. Там все и уладим, – предложил я.

– Без меня! Надоело! – буркнул Гидо, подхватил рюкзак, книжку и тоже испарился.

Я удивленно проводил его взглядом. Гидо терпеливый парень, и обычно он очень хорошо справляется с выкрутасами Фабиана. Но, видимо, и у него есть предел, чего Фабиан, к сожалению, не замечает.

– Этот обормот его реально достал, – подтвердил Дирк мою теорию. – Теперь не знаю, как их мирить.

Я вздохнул печально. Только этого нам не хватало – разлада в нашем дружном квартете. Но еще сильнее меня занимал неподдельный интерес Гидо к Кассандре. Откуда он узнал, что она пишет книги? Он намеренно собирал на нее досье или она ему сама сказала? Я не хотел спрашивать Гидо об этом. Он слишком остро реагирует на расспросы о личном. Впрочем, у него все равно нет никаких шансов, и даже не из-за его хронической стеснительности. Если он вдруг решится признаться ей, что влюблен, она его к себе не подпустит. Так я себя убеждал. Мне не нравилась мысль, что мой друг испытывает к Кассандре серьезные чувства, – это я точно знаю.

Тем же вечером я загуглил имя Кассандры Грин и быстро нашел ее книги – их было две. Одна из них оказалась пособием по изучению английского языка. Я заказал только художественную, которую видел у Гидо. Мой английский, конечно, не так хорош, как у моего друга, но смысл я должен был уловить. Когда я получил книжку на руки, то прочитал ее всю за выходные. Это был приключенческий роман – по-настоящему увлекательный, веселый и динамичный. Но, к своему разочарованию, я не смог провести никаких параллелей с личностью Кассандры и уж тем более объяснить себе ее печальные глаза и странную улыбку. Скорее, ее творчество контрастировало с ней самой. Мне казалось, что авторы проецируют себя и свой опыт на героев, но, прочитав историю профессора Грин, я засомневался в своем убеждении. Я, конечно, не знаток литературы, но надеялся найти хотя бы ниточку, чтобы лучше ее понять. Мне стало досадно от своей глупой самонадеянности. Пора завязывать с этими детскими играми – это стало походить на одержимость. Однако в итоге судьба сама все расставила по местам.

Как-то раз после тренировки по баскетболу я обнаружил, что оставил сумку со сменными вещами в классе, где проходил последний семинар. По стечению обстоятельств последним уроком был английский. Пришлось бежать прямо в пропотевшей спортивной форме за своим барахлом через весь корпус в надежде, что там будет не закрыто. Я не подумал по пути завернуть за ключом в учительскую на кафедре, а возвращаться теперь было лень. Каждую вторую неделю тренировки выпадали на пятницу и проходили поздно, так как до этого спортзал занимала секция волейболисток. Девчонок, естественно, вносили в план пораньше, чтобы они возвращались домой до наступления темноты. Уже потихоньку приближалась зима, и темнело рано. Мы почти всегда последними покидали университет.

Я с силой рванул на себя дверь классной комнаты и как вкопанный застыл в дверном проеме, увидев неожиданную картину – в последних лучах заходящего солнца на подоконнике у распахнутого окна сидела профессор Грин с рюмкой в руках. Она смотрела своим грустным взглядом на яркие опадающие листья большого могучего клена, растущего прямо за окном. Рядом с ней на парте стояла начатая бутылка коньяка, к которой она уже неплохо приложилась. Ситуация меня озадачила, но я не мог не отметить, как красиво смотрится силуэт Кассандры в оранжевых тонах осени и уходящего дня. Ее светлые волосы блестели еще сильнее, и даже кожа, казалось, сияла, будто посыпанная блестками.

Я откашлялся, и профессор сразу же посмотрела в мою сторону.

– Лео? – воскликнула она удивленно, но непохоже, что мое появление ее переполошило. Она даже не попыталась спрятать рюмку и бутылку.

– Прости. Не ожидал в такое время встретить тут кого-то.

– Взаимно. Ты что-то забыл? – поинтересовалась она, рассматривая меня с ног до головы.

Я поежился. Она впервые буравила меня таким бесстыдным взглядом – наверное, потому, что была под воздействием алкоголя. Собственно, я был не против. Вышло что-то вроде реванша. Я и трезвый пялился на нее не менее бесстыдно, да еще и долго, но она никогда не делала мне замечаний. Мне казалось, если ей станет неприятен мой взгляд, она скажет об этом, а если нет, то я могу спокойно наблюдать за ней и дальше, пока мне не надоест.

– Да, – ответил я поспешно и ринулся к своему месту в классе. – Сумку тут случайно оставил, поэтому даже переодеться не смог. – Я извиняюще улыбнулся и закинул сумку на плечо.

– Понятно. Так вот почему ты полуголый, – произнесла она скучающим тоном и снова повернулась к открытому окну. Как-то уж очень быстро она налюбовалась моими мышцами.

– Полуголый? – переспросил я, словно ослышался, и оглядел свою форму. Так вот почему она так странно таращилась. Я непривычно одет. Она глазела на меня вовсе не ради получения зрительного кайфа.

– А скажешь, нет?

С какой-то стороны она права. На мне были короткие шорты и майка без рукавов, поэтому и ноги и руки были открыты. На тренировках мы сильно потели, поэтому все парни в команде одевались очень легко.

Я усмехнулся.

– Возможно, и что с того? Запрета ходить в спортивной форме никто не вносил. А вот ты что тут делаешь? Насколько я знаю, распивать алкогольные напитки в университете запрещено правилами.

Кассандра снова устремила на меня взор и демонстративно осушила рюмку. Дерзкая… немного необычно наблюдать такую ее сторону. В универе при студентах она ведет себя как образцовый преподаватель, говорит и выглядит соответствующие, а сейчас даже верхние пуговички на ее идеально отглаженной блузке были расстегнуты. Я подошел ближе и не упустил шанса бросить короткий взгляд в ее вырез. Глубоко уходящая ложбинка между грудей так и манила к себе. Обхватить бы ее сочные персики обеими руками, а потом зарыться носом в мягкую упругость и глубоко вдыхать аромат ее кожи. По моему телу пробежали мурашки. Опять меня понесло не в ту степь.

– Что, хочешь пожаловаться на меня начальству? – произнесла она равнодушно, вырывая меня из моих диких фантазий.

– Считаешь меня таким мерзавцем, профессор? Хотя, возможно, я мог бы использовать это против тебя, если захочется.

Я снова бросил сумку и нагло подошел еще ближе. Взяв бутылку с парты, я откупорил ее и отпил глоток без разрешения. Это был хороший коньяк. Я поморщился. Кассандра продолжала за мной наблюдать, но не возражала против моих действий.

– У тебя еще молоко на губах не обсохло, чтобы меня шантажировать, – бросила она, грозно сдвинув брови.

– Не волнуйся. Я так не сделаю, просто хотелось попробовать тебя чуток позлить. – Я мог этого и не произносить, она и так не восприняла мои слова как угрозу, просто ответила на всякий случай.

Я присел на край парты возле окна, чтобы лучше видеть ее лицо.

– Ты позлил, доволен? А теперь не пора ли тебе домой? – спросила она, когда поняла, что я не собираюсь уходить. Этот обманчиво вежливый вопрос означал недвусмысленное требование проваливать.

– Нет, – ответил я нахально. – Кажется, тебе не помешает компания.

– Если бы мне нужна была компания, я бы не сидела тут одна, – прошипела Кассандра с раздражением и снова подлила себе коньяка.

– Тогда почему ты меня сразу не выгнала, если тебе неприятно мое общество?

На меня абсолютно не действовали ее трюки, и я не чувствовал неловкости. Почему-то у меня возникло ощущение, что сейчас я оказался в нужном месте в нужное время. Эта встреча была неслучайна.

– Ты меня раздражаешь! – выпалила Кассандра и надула губы.

Если бы она не была подшофе, вряд ли вела бы себя так резко и надменно. Но мне не было обидно. Скорее, наоборот. Сейчас у меня появился шанс узнать о ней больше, потому что она потеряла бдительность. Ее раздражение говорило о том, что я задевал нечто, что она старательно прятала в себе.

– Почему пьешь не дома? – спросил я, проигнорировав ее замечание.

Кассандра кинула на меня подозрительный взгляд исподлобья.

– Тебе не холодно тут, у открытого окошка, полуголым сидеть? – попыталась она сменить тему.

Глупенькая. Она еще не знает, что меня так просто не проведешь!

– Мне не холодно. Спортсмены почти не мерзнут, но я удивляюсь, как тебе не холодно! – Я оценил ее тоненькую кофточку из кашемира. Тепла она давала ровно ноль.

Ее губы горько скривились.

– Коньяк греет и душу и тело.

Между нами повисла пауза. Я соображал, как вытянуть из нее больше. С ней точно творилось что-то не то.

– Так почему не пойти домой? Если хочешь наклюкаться, то дом более подходящее место. Там тепло и можно сразу лечь спать. Как ты собираешься ехать в нетрезвом состоянии?

– А это не твое дело, – отрубила она. – Я не хочу домой, вот и все!

– Тогда, может, поедем ко мне? – слетело с моих губ прежде, чем я успел себя остановить. После этих слов наши взгляды пересеклись. Между нами заискрило, как от соприкосновения оголенных проводов. Профессор была не юной девочкой, чтобы не уловить подтекст.

– Разве я недостаточно внятно сказала, что не встречаюсь со своими студентами? – выговорила она четко каждую букву, чтобы я ненароком не пропустил смысл. – Наверное, не стоило переходить с тобой на «ты». Плохая была затея.

Ну, как говорится, попытка не пытка. Я знал, что она так ответит. Для меня это не стало сюрпризом, и я ни на что не надеялся, когда из меня вырвалось это предложение. Но нужно было как-то загладить ситуацию.

– Ну что ты сразу так жестоко? Я просто предложил. Не заводись. – Я поднял обе руки и обезоруженно улыбнулся.

Кассандра какое-то время изучала мое лицо, а потом неожиданно начала тихо хихикать в ладошку.

– Все-таки слухи, ходящие о тебе, правда.

– Какие именно слухи? – уточнил я, чувствуя облегчение от того, что она отошла так быстро.

Профессор подняла бровь.

– А ты сам, что ли, не в курсе?

Я тоже поднял бровь.

– Ты имеешь в виду, что я популярен у девушек?

– А ты умеешь польстить себе! Ты слывешь настоящим донжуаном, и это наводит на определенные мысли, особенно после твоего смелого предложения посетить твое жилище.

Кассандра снова рассмеялась. Хоть тема была для меня не самая приятная, мне стало легче от ее смеха. Похоже, я отвлек ее от терзаний, из-за которых она напивалась в одиночестве. Но, с другой стороны, мне не нравилось, что она думает обо мне так плохо, даже если я по сути засранец и заслуживаю этого.

Взяв бутылку, я сделал еще один глоток, прежде чем говорить дальше. Профессор не отрывала от меня своего прожигающего любопытного взгляда.

– Все не совсем так, как кажется. Просто у меня не особо клеятся серьезные отношения, я выгляжу надменным и эгоистичным – может, это в каком-то смысле так и есть, но… – Набрав в легкие воздуха, я шумно выдохнул и посмотрел в окно. Уже почти совсем стемнело. На территории студенческого городка зажглись фонари, и их тусклый свет еле добирался до нас. – При этом я не морочу никому голову. Я всегда честен. Мне нравится секс. И с девушками я встречаюсь исключительно ради удовольствия. Они это знают, но в конце я все равно оказываюсь злодеем. Не понимаю, почему они себя так ведут. Ведь я с самого начала проясняю обстановку. Они часто обвиняют меня в том, что я безразличный и холодный и что мне на них наплевать, но это вовсе не так. Просто я в них не влюбляюсь, как они хотят, и не совсем умею правильно выражать свои чувства, чтобы никого не задеть. Я не умею быть милым.

Наверное, я впервые был с кем-то настолько откровенен насчет своих чувств. Почему-то мне легко давалось говорить с Кассандрой, не важно, о чем заходила речь. С ней все казалось таким же естественным, как она сама.

Профессор выслушала меня внимательно и с абсолютной серьезностью. Потом она откашлялась. Это выдало ее смущение. Я даже знаю, какая часть моей речи вогнала ее в краску. Обсуждать со своим студентом секс было неловко… для нее, а меня это с какой-то стороны забавляло.

– Довольно-таки резкое заявление. Уверена, я не первая, кто тебе это говорит, но девушки редко встречаются с парнями только ради секса. Им хочется отношений и внимания. Да и не скромничай, ты можешь быть милым, если, конечно, хочешь или заинтересован в собеседнике. У тебя своеобразная манера общения, и ты до безобразия прямолинеен, но шарма у тебя это не отнимает, и я не думаю, что ты умышленно пытаешься обидеть кого-то своими словами. Но это не значит, что ты иногда не перегибаешь палку. Именно поэтому тебе очень сложно ответить. Непонятно, что у тебя в голове происходит.

Я заморгал. Надо же, а она проницательная! А еще она сто процентов думала обо мне – и, похоже, не один раз. Уж больно развернутый анализ моей личности вышел.

– Ты все правильно подметила, но вы, женщины, слишком все усложняете и много анализируете. Наверное, я и правда говорю некоторые вещи слишком прямо и резко, но потайного смысла в моих словах нет. Искать подтекст бесполезно. В этом плане я крайне просто устроен.

– Это ты сейчас к чему сказал?

Я криво усмехнулся.

– Ты сама знаешь. Ты же умная.

Я заметил, что ее дыхание участилось и она напряглась.

– Да ты настоящий дьявол-искуситель, Лео Вебер! Но твоим подружкам я не завидую.

Кассандра прищурилась и смерила меня острым взглядом, а потом выпила еще одну рюмку коньяка.

– Вот и ты туда же. Никакой я не дьявол-искуситель. Я вообще обычный, даже скучный, а язык мой – враг мой. Будь я пострашнее и поскромнее, наверное, до сих пор бы девственником ходил. Девушки покупаются на мое красивое лицо и офигенное телосложение, вот и все. Но потом оказывается, что содержимое не соответствует упаковке, и мне выдвигаются суровые ультиматумы, ведь я не оправдываю ожиданий. Разве это справедливо? Можно же просто развлекаться без заморочек. Я объясняю, что любить и хорошо проводить вместе время – это не одно и то же. Секс бывает и без любви, причем весьма неплохой. Ты не подумай, я не циник, мне бы хотелось по-настоящему влюбиться, но я ничего не могу поделать, когда этого не происходит. Зачем мне лгать о своих чувствах? Разве от этого будет кому-то легче?

Кассандра крепко задумалась. Она взвешивала свой ответ. Такая сосредоточенная, она казалась мне невероятно красивой. В ней словно крылась какая-то тайна, и это очень притягивало.

– Лгать необязательно, но преподнести свои взгляды можно по-разному – а слушая тебя, я уверена, что ты рубишь так, что щепки летят. В тебе ноль деликатности, и твои речи далеки от романтики, которую обожают почти все девушки в твоем возрасте. – Она сделала паузу и добавила: – Женщинам постарше романтика тоже нравится. Впрочем, хороший секс иногда искупает ее отсутствие.

Я не сдержал смешка. Ее способность к иронии в такой ситуации мне однозначно импонировала.

– Я не умею лить мед в уши. Петь серенады под балконом – не мое, но это же не делает меня автоматически подонком.

– Это вовсе не обязательно. Почему бы тебе просто не постараться быть более мягким и понимающим, раз тебе не нравится, что тебя презирают после разрыва? Это же не сложно. Подбирай тщательнее слова, и тогда в конце будет проще.

– Значит, я, по-твоему, грубый?

Кассандра улыбнулась по-доброму.

– Заметь, не я это сказала, а ты.

– Я уязвлен! – протянул я, делая театрально неутешную мину.

– Что-то мне не верится, – хохотнула она снова.

– А что насчет тебя, профессор? – перешел я в наступление. Мы достаточно обсудили мои недостатки.

– Меня? – удивилась она.

– Да. Какая ты?

– Откуда же мне знать? Наверное, умная, – ответила она шутливо.

Я не мог не улыбнуться вместе с ней.

– Да уж! Профессор лингвистики, еще и писатель – тут не возразишь. Но, знаешь, я много наблюдал за тобой и даже прочитал твой роман, и все же так до конца и не понял, что ты за человек.