В разбитом сердце

«Черт, а профессор Грин меня всерьез заинтересовала!» – установил я и горько усмехнулся, а потом уперся взглядом в парту. Ну почему именно она?!

После пары все быстро начали разбегаться. Это был последний урок. Я не торопился. Мне еще нужно было на подработку. Кафешка, где я батрачил, находилась недалеко от университета. Моя смена начиналась через сорок минут, и ехать домой не имело смысла. Мне приходилось работать, чтобы отстаивать свою самостоятельность перед родителями. Кроме того, на мне висел большой денежный долг из-за моих ошибок в прошлом, который я им до сих пор выплачивал. Если бы я согласился вернуться домой и перестал противиться отцовской воле, он бы списал с меня все, что я должен. Однако для меня это не вариант. Лучше тогда в тюрьму. Я съехал от родителей сразу, как вернулся из армии. Университет и будущую профессию я тоже выбрал сам. Для мамы это был большой шок, для отца фактически плевок в лицо. Наши отношения совсем испортились из-за моего неповиновения. Может, это прозвучит жестоко, но мне действительно было плевать на их мнение.

После лекции вокруг госпожи Грин собралась кучка студентов, в том числе и Фабиан. Они засыпали ее бесполезными вопросами, а мой друг еще раз получил выговор, но на этот раз не выпендривался. К моменту моего ухода аудитория опустела. Госпожа Грин складывала последние вещи в сумку, когда я прошел мимо. Мне хотелось ей что-нибудь сказать, но я не знал что. И тут мне повезло. Она сама меня окликнула:

– Господин Вебер! Подождите секундочку!

Я замер, словно пронзенный стрелой, и неуклюже обернулся.

– Откуда вы знаете мою фамилию? – спросил я на автомате.

Она заулыбалась немного виновато и приподняла журнал, который держала в руке.

– Я приметила тебя, еще когда зашла в аудиторию, а потом нашла по имени в журнале, пока вы писали тест.

Точно, она же знает, как меня зовут. Я ей сам сказал при встрече.

Мне стало отчего-то неловко перед ней, и я отвел глаза.

– Ясно. Можете и сейчас звать меня Лео. Я не против.

– Хорошо, Лео. Не в моих правилах обращаться к своим студентам на «ты», но раз уж все так необычно сложилось, остановимся на том, с чего начали. Только у меня к тебе есть небольшая просьба: не рассказывай никому, что мы уже знакомы, ладно? Не хочу неловких ситуаций.

Я снова перевел на нее тяжелый взгляд. Ее слова меня немножко разочаровали.

– Я как бы и не собирался. Можете не переживать.

– Ну, раз так, тогда еще раз спасибо! – отозвалась она с явным облегчением, и на ее губах снова заиграла до боли приторная улыбка. Ну почему она ей совсем не идет? Обычно, когда девушки улыбаются, они становятся безумно хорошенькими, но на лице госпожи Грин улыбка казалась чем-то неуместным.

– Не за что, – отозвался я сухо, развернулся и уже собрался покинуть класс, когда мне в голову шарахнула странная мысль. Я не хотел произносить этого вслух, но произнес: – Профессор, у вас красивое имя. Мне нужно было спросить его утром при первой встрече. Простите за бестактность. Я думаю, оно вам очень подходит!

От моих слов она резко замерла и стала похожа на столб, а потом начала медленно заливаться краской. Я не мог оторвать от нее взгляд и снова пялился ей прямо в лицо. Не ожидал, что она смутится из-за такой мелочи. Наверное, я опять показался ей странным, но мне нравилось наблюдать за ней. Эта ее реакция, в отличие от улыбки, была привлекательной и настоящей.

– Лео, ты, судя по всему, неплохой малый, но как что-нибудь ляпнешь – прямо не знаешь, как на это реагировать. – Она тихо захихикала. – Наверное, мне стоит поблагодарить тебя за комплимент. Но лучше не говори подобного своим учителям. Тебя могут неправильно понять. Впрочем, если тебе так нравится мое имя, ты тоже можешь звать меня по имени, когда мы наедине. До скорого, Лео!

Она подмигнула мне, вздохнула обезоруженно и отвернулась, снова сосредоточившись на своей сумке.

Я хотел ей сказать, что своими словами выразил именно то, что было у меня в мыслях, и она все правильно поняла. Но, судя по ее ответу, ей удобнее думать, что я просто неудачно выразился. Как бы то ни было, я получил огромную привилегию называть профессора Грин Кассандрой. Может, она думает, что у меня язык не повернется обратиться к ней на «ты», но в таком случае ее ждет разочарование. Я не страдаю стеснением из-за разницы в возрасте и статусе, поэтому спокойно могу общаться с ней на равных – хотя сомневаюсь, что мне часто будет выпадать такая возможность.

Я покинул аудиторию в приподнятом настроении и сам не мог понять почему. С ребятами мы договорились встретиться в девять вечера в баре, а дальше решать по обстоятельствам, где и как продолжать веселье. Я почти наверняка знал, что наша гулянка затянется до утра. Мы все давно не виделись, плюс был повод для праздника – начало нового семестра, как-никак.

Отработав смену, я вернулся домой, чтобы переодеться, а потом поехал к нашим парням в бар. Они успели порядком накидаться к моменту моего приезда.

– Лео, ну наконец-то! Гвоздь программы явился! Тебя только за смертью посылать! – возмутился Дирк заплетающимся голосом. – Садись сюда.

Он освободил мне место рядом с собой на лавке из темного грубого дерева. Это было небольшое, но достаточно популярное у молодежи заведение. Здесь зависала разношерстная публика, начиная с рокеров и готов и заканчивая обычными смертными. Музыка в основном играла тяжелая. Приходилось орать, чтобы слышать друг друга.

Я поздоровался с остальными. Из всех более-менее трезвым остался только Гидо.

К нашему маленькому столику в углу подлетела молоденькая официантка.

– Что будете пить? – приветливо спросила она меня.

– Что и остальные, – ответил я коротко.

Девушка упорхнула и уже через пару минут вручила мне пол-литровую кружку светлого пива. Мы подняли чарки за начало новых университетских приключений.

– Как у тебя там с Ритой дела продвигаются? – поинтересовался Фабиан лукаво, уставившись на меня с ехидной улыбкой.

Мне в этот момент хотелось дать ему в морду. О нас с Ритой никто не знал. Да и Фабиан не знал бы, если бы мы нечаянно не столкнулись с ним и его подружкой в кино. Это была идея Риты пойти на тот дурацкий фильм, вот нас и спалили. А Фабиан, зараза, мог бы и промолчать. Но нет же, специально разболтал, чтобы меня подразнить.

Глаза Дирка округлились.

– Так ты теперь с Ритой Кох встречаешься? Она же с последнего курса!

– Я с ней не встречаюсь, – пробубнил я устало.

– А выглядели вы счастливой парочкой, – пропел Фабиан, многозначительно подмигивая остальным.

– Вот это тебе подфартило, чел! – проговорил Дирк с завистью. – На нее же все слюни пускают, а она никому не дает!

Я не любил обсуждать свои любовные связи с друзьями. Не то чтобы они сплетничали направо и налево, но чем меньше людей знало подробности моих мимолетных интрижек, тем лучше. Я этим не гордился.

– Я же сказал, я с ней не встречаюсь!

– Но ты с ней на свидание ходил, и кое-что другое тоже делал. Разве нет? – настаивал дальше Фабиан. – Как это тогда называется?

– Это не значит, что мы состоим в серьезных отношениях, – возразил я, все больше раздражаясь.

– Да отстаньте вы уже от Лео! Не видите, что ли, он не хочет об этом говорить! – вмешался наш робкий Гидо. Я его всегда уважал за деликатность, а сейчас зауважал еще больше.

– О, наш девственник рот раскрыл! – радостно воскликнул Фабиан, сидевший рядом с Гидо, и опять вцепился в его нестриженую шевелюру. Он испытывал какую-то странную потребность ерошить волосы Гидо. Видимо ему нравилось, как тот злится. Доставать ближнего своего Фабиану необходимо как воздух, а Гидо – самая легкая мишень. – Тогда давай сменим тему и поговорим о твоей задротской личной жизни. Скажи, тебе кто-нибудь нравится?

Эта честная душа сразу залилась пурпурным румянцем, и всем стало очевидно, каким будет ответ на этот вопрос. Мы расхохотались в унисон. Бедный Гидо. Иногда мне по-настоящему жаль его. Он, конечно, привык к таким приколам, но они наверняка его задолбали. Мне бы было неприятно. Впрочем, меня друзья донимали другими способами. Без этого было бы скучно.

– Дай-ка я угадаю, кто это! – захлебываясь в припадке смеха, продолжил свои издевки Фаби. – Неужели наша новая профессорша английского?

Как только Фабиан произнес эти слова, я резко посмотрел на Гидо. Тот еще больше покраснел и уставился в стол. Парни начали угорать еще сильнее, а вот мне теперь было не смешно.

– Ну и что? – возразил Гидо обиженно и отпил из своей кружки, чтобы набраться смелости. – Она ведь классная! И, кстати, я не собираюсь помогать тебе делать домашку! – заявил он, повернувшись в сторону Фабиана. Как будто эта детская угроза сработала бы, чтобы унять язвительность друга.

– И не больно надо. Схвачу плохую отметку – вот проблема.

– Да ты из них не вылезаешь, – заступился я за Гидо, и теперь все начали хихикать над Фабианом. Но с него любые насмешки скатывались как с гуся вода.

– Тогда давайте же выпьем за то, чтобы я, балбес, и в этом семестре как-нибудь выскребся и перешел на новый уровень!

– Это тебе что, ММО[2]? Учись, придурок! – гавкнул Гидо возмущенно. Он очень серьезно подходил к учебе и единственный из нас отказывался поощрять лень Фабиана.

Тот сделал наигранно печальное лицо, и мы тут же сжалились над несчастным и ободряюще похлопали его по плечу.

– Ну-ну. Не сердись на свою женушку. Он тебе добра желает, – утешали мы Фабиана, и с ухмылкой наблюдали, как закипает Гидо. Его откровенная демонстрация эмоций подначивала нас на новые приколы. Он ну уж слишком правильный! Я заказал нам всем еще пива за свой счет, чтобы утихомирить разгоревшиеся страсти. Веселье набирало обороты.

– А наша новая училка и правда симпатяга. Я б за ней приударил, – вернулся к прежней теме Дирк и томно вздохнул. – Она вся такая беленькая, как сахарная вата, поди, и на вкус такая же.

– Обломись! – вставил Фаби. – Можешь даже не пытаться. Я с ней пару минут пообщался, хотел снять свое наказание – она непоколебима! Фурия еще та. Чую, суровые нас с ней ждут будни и зачета нам так просто не видать.

– Вот опять на халяву надеешься! Заткнулся бы уже. – Гидо дал другу легкую затрещину; но по выражению его лица было заметно, что он смягчился и читать длинные проповеди на тему прилежания не собирается.

Я на минуту выпал из реальности и погрузился в раздумья. Действительно ли госпожа Грин так неприступна, как решил Фабиан? Я-то знаю, что некоторые преподаватели не слишком целомудренны. Долго ли продержится госпожа Грин, пока не поддастся соблазну? Одна только наша группа состоит из множества симпатичных парней, а она преподает и на других потоках. Кто-нибудь всерьез за нее возьмется. Неужели она упустит шанс порезвиться с молоденьким, набитым до отказа гормонами пареньком, с ее-то внешними данными? Лично я не верил в ее стойкость, и эта мысль меня раздражала.

– Эй, Лео, ты чего застыл? – спросил Дирк настороженно. – А тебе как наша новая английская Снежная королева?

Я сложил губы трубочкой.

– Не знаю. Ничего так. Мне как-то все равно, – подытожил я без выражения, и все снова бросились гоготать как ненормальные.

– Обожаю эти твои унылые замечания! Как тебя только девчонки терпят? – поинтересовался Фабиан.

– А что не так? – удивился я.

– Блин, приятель, у тебя было столько женщин, что уже на пальцах не пересчитать, а ты тупишь! Женщины любят ушами, понимаешь? Ушами! А ты вечно бросаешь отрывистые вялые фразы, словно делаешь одолжение. Ходишь все время с такой кирпичной рожей, что на тебя страшно смотреть. Она у тебя, конечно, смазливая, но ты кажешься до жути безразличным, поэтому никто с тобой и не задерживается. Такими темпами от тебя и Рита уйдет.

– Она от меня не уйдет, потому что я сам сказал ей уходить, – ответил я спокойно.

Настала гробовая тишина. Парни перемигнулись между собой. Я не смог точно истолковать их взгляды, но, наверное, они офигели.

– Ну, ты точно дебил, – покачал головой Фабиан. – И кто теперь следующая?

Этот вопрос показался мне странным. Я не охотился на девушек специально. Они сами приходили, и, если мне кто-то из них нравился, я начинал действовать.

– Не знаю, – ответил я просто. – Посмотрим.

За эти слова я словил от Дирка пинка под столом.

– Тебе должно быть стыдно перед всеми парнями, которым сложно найти себе подружку!

Все разом посмотрели на Гидо.

– А чего вы на меня уставились?! У меня были девушки! – взбунтовался он, снова краснея.

– Ага, как же. В твоей фантазии, – снова подстебнул его Фаби и отхватил леща. Мы опять расхохотались.

Не жилось этим двум товарищам мирно. Тем не менее напряжение в воздухе спало. Я знал, что мои друзья не одобряют мой распутный образ жизни, но все равно не перестают оставаться моими друзьями. Наверное, интуитивно они догадывались, что я стал таким не из-за прихоти, хоть я никогда не рассказывал им подробности из своего прошлого. И так уж повелось, что никто из нас не лез в душу к другому.

Мы быстро сменили тему разговора. Речь пошла про спорт, в частности баскетбол. Фаби и Дирк играли со мной в одной команде. Через два месяца у нас намечался товарищеский матч с командой из иногороднего университета. Мы строили планы, как разделаем их под орех. Из бара наша компания выкатилась после полуночи, а потом направилась в клуб. Там мы познакомились с хорошенькими девушками, но домой я поехал в одиночку. В этот раз мне хотелось побыть одному. День выдался насыщенным, да и ночь динамичной, а с утра нужно было вставать на занятия. Но это не единственная причина, по которой я не стал приводить домой девушку, – просто на тот момент я еще этого не понимал.

3. Некоторые поступки женщин сбивают с толку, но сегодня я установил, что мне это немного нравится

Я еле продрал глаза, когда зазвонил будильник. Рожа в зеркале была ужасная – опухшая и с синяками под глазами. К счастью, сегодня мне не нужно идти на подработку, и после занятий можно будет отоспаться.

В набитой электричке я уцепился за верхний поручень и повис на нем, расслабляя ноги. За год насыщенной студенческой жизни я научился спать стоя. Только я прикрыл глаза, как возле меня послышался знакомый задорный голос:

– Смотрю, хорошо погулял вчера, Лео!

Я приоткрыл один глаз. Передо мной почти вплотную стояла профессор Грин. Даже если она щедро разрешила называть ее по имени, я думал, что она начнет меня избегать после всего. Если этот вариант не подходит, тогда, может, попытается соблазнить?

– Угу, – пробубнил я вяло.

Я был не особо расположен к разговору, но она и не пыталась меня разговорить. Мы ехали молча. Вариант с соблазнением отпал. Ну, и зачем тогда она ко мне подошла? Профессор Грин смотрела мимо меня в окно, а я – на нее. Она была маленькой, едва доставала мне до плеча, хотя надела туфли на каблучке. Большинство девушек были ниже меня, но в случае с профессором я находил эту разницу в росте еще более приятной. Это словно сокращало возрастную пропасть между нами, хотя я и так не особо ощущал ее. Барьер, который естественным образом возникает в общении со старшими, в случае с профессором Грин для меня отсутствовал – а ведь она еще в придачу мой учитель!

Сегодня ее длинные волнистые волосы снова были собраны в хвост. На ней была теплая шерстяная кофточка на пуговичках, из-под которой виднелась розовая блузка, целомудренно застегнутая доверху. В этот раз вместо юбки были брюки – предположительно, из-за ссадин и ушибов. Пока я не мог сказать точно, почему она одевалась так строго – из-за чопорности или из-за статуса. Стало интересно, что она носит в свободное время.

– Коленки болят? – поинтересовался я.

Кассандра подняла голову.

– Болят, – подтвердила она коротко.

– Удивительно. Ты уже вчера так живехонько залетела в аудиторию, словно ничего не было.

– Ну, я же взрослая девочка. Не ныть же мне при студентах над каждой болячкой. – Она хихикнула.

– Зря. Тебя бы точно с удовольствием пожалели.

– А что, похоже, что мне нужна чья-то жалость?

От ее синих глаз неожиданно повеяло холодом. Я даже поежился. Неужели закоренелая феминистка? Ненавидит мужчин? Что плохого в том, чтобы дать себя утешить? Мне всегда казалось, что девушкам нравится быть слабыми и беззащитными. Мои подружки частенько строили из себя беспомощных, чтобы я мчался их спасать, но когда я этого не делал, они вдруг мутировали в яростных, диких кошек, которые с легкостью выцарапают глаза, если быть неосторожным.

– Я этого не говорил.

– Ну вот и славно.

Профессор снова отвернулась к окну. На следующей станции зашло еще больше народа, и ее грудь прижало к моей. Тут остатки моего сна как рукой сняло. Кассандра тоже напряглась. Я невольно покосился на ее выпуклые, мягонькие прелести. Под двумя слоями одежды трудно было угадать истинные формы, но сейчас я отчетливо чувствовал, что с ними все в порядке. Даже более чем в порядке! Я бы с радостью потискал ее мячики и понаблюдал за ее реакцией. Мне стало немного стыдно за свои похотливые фантазии, но в такой ситуации они были неизбежны. В конце концов, я мужчина, во мне бурлит молодая горячая кровь, и я набит тестостероном до отказа. Профессор попыталась сдвинуться в сторону, чтобы избежать близости, но у нее ничего не вышло. Я ощущал всем телом, как жутко она нервничает. На ее лбу проступили капельки пота. Она тяжело сглотнула, и я это слышал. Похоже, наша близость и ее не оставила равнодушной. Очень эротично!

– Господи, да не смотри ты на меня так! – взорвалась она вдруг. Хоть Кассандра и говорила шепотом, но ее взбудораженный тон от меня не ускользнул.

– Как? – поинтересовался я наивно, но с ноткой ехидства. Я прекрасно знал, что она имеет в виду. Я снова неприкрыто пялился на нее, и выражение моего лица едва ли скрывало мои мысли. Мне чертовски нравилось смотреть, как она ерзает, и не находит себе места из-за меня, и пытается это скрыть.

– Все-таки стоило поехать другим поездом, – процедила она сквозь зубы.

Не думаю, что эти слова предназначались мне, но я все равно ответил:

– Ну, в принципе, я так и думал, что ты теперь будешь меня сторониться.

Она подняла бровь.

– Я что, ребенок, бегать от своего же студента?

Профессор Грин сразила меня своим заявлением наповал. Я не сдержался и усмехнулся нагло:

– Именно поэтому ты еще и рядом со мной встала?

И вот снова ее белые щеки разрумянились. Будь это одна из моих бывших, я бы даже не сомневался, что она подстроила эту ситуацию. Но профессор Грин явно была неискушенной в этом плане. Без сомнения, она намного взрослее моих девушек, в ней чувствовалась эта гордая независимость и самоуверенность, как у всех состоявшихся женщин. Но при этом она становилась такой беззащитной, когда оказывалась в тупике! Думаю, я верно предположил, что профессор нечасто флиртует и заигрывает с мужчинами. Может, у нее уже кто-то есть. Помимо того, что Кассандра привлекательная и умная, она кажется доброй и честной. Обычно таких быстро прибирают к рукам. Но меня не особо волновало, есть ли у нее мужчина. Я просто чувствовал легкую гордость из-за того, что мне удавалось выбить ее из колеи. Она была очаровательна! Кассандра притягивала к себе взгляды, сама того не замечая. Мне это нравилось. Я по-настоящему любовался ей.

– Я просто решила поздороваться! – огрызнулась она. – Ты невыносимый, Лео Вебер! Не стыдно тебе так со старшими разговаривать?

– Может, хочешь меня перевоспитать? – снова ковырнул я ее.

– Делать мне больше нечего – перевоспитывать здоровенного обалдуя!

Она нахмурила брови и старательно смотрела мимо меня. На ее несчастье, на следующей остановке набилось еще больше людей. Она еле слышно взвизгнула, когда ее придвинули совсем близко ко мне. Тут уже и мне стало не по себе – не только ее грудь, но и живот и бедра практически слились с моим телом. Я старался сильно не концентрироваться на этом ощущении, потому что у меня в штанах проснулась жизнь. Меня обдало жаром. Я аккуратно обвил руку вокруг ее хрупкой талии, потому что сзади ее слишком сильно теснили и припирали, даже если она старательно не показывала вида. Мне пришлось затаить дыхание, иначе оно могло выдать мое возбуждение.

– Ты что творишь? – прошипела Кассандра незамедлительно.

– Тебе же держаться не за что. Вдруг снова упадешь, а у тебя еще коленки не зажили, – оправдался я.

Тут ей нечем было крыть. Раунд остался за мной, хотя сомневаюсь, что она могла упасть в вагоне. Мы были зажаты со всех сторон, как шпроты в банке. Кассандра до последнего сражалась со своим неловким положением, а вот я сдался и просто наслаждался ее близостью. Она упорно держала шею прямо, хотя могла просто прислониться к моей груди, и все. Все части ее тела и так были прижаты ко мне. Чего уже тут сопротивляться?

Она тонко и нежно пахла духами с отчетливой яблочной ноткой. Моя одежда наверняка насквозь пропитается ее запахом. Ее вещи тоже пропахнут мной. Если она в отношениях с кем-то, интересно, что она ему скажет в оправдание? Я не то чтобы желал Кассандре проблем с любимым человеком, но мне хотелось, чтобы мой запах на ее одежде заставил ее лишний раз вспомнить обо мне и об этой эротичной ситуации в электричке.

– Профессор, от тебя приятно пахнет, – подкинул я дровишек в топку не без наслаждения. К сожалению, она отвернулась от меня, так что я не мог разглядеть выражение ее лица – пришлось довольствоваться созерцанием ее светлой макушки. Уши Кассандры предательски порозовели.

– А от тебя перегаром разит за версту! Бессовестно отрываешься посреди недели! Молодежь пошла просто кошмар!

– Ого, вот это претензии! А ты разве не гуляла в студенчестве? – поинтересовался я, нисколько не обиженный ее комментарием.

– Гуляла, конечно, но знала меру! – ответила она нравоучительно.

– В самом деле, профессор, я же не прогуливаю занятия, чего ты разворчалась? Между прочим, ты сама виновата, что тебе приходится стоять со мной в обнимку.

– Мы не стоим в обнимку! Это все переполненный транспорт! И замолчи уже! Ты больно разболтался! – выпалила она так отчаянно, что я аж пошатнулся.

Неужели ей противна моя близость? Понимание этого меня неприятно ужалило и одновременно приземлило. После ее слов я замолчал. Я действительно слишком разболтался. Сам не заметил, как увлекся разговором. Это было на меня не похоже. Обычно мне даже пару слов сложно связать, а тут беседа лилась сама собой.

Кассандра достойно терпела до станции, когда нам нужно было выходить, а потом вылетела из вагона как ошпаренная. Она ринулась к эскалатору и, не оборачиваясь, бросила мне, что пойдет одна и чтобы я не шел за ней.

И у нее еще хватает смелости говорить, что она не ведет себя как ребенок?! Мы же с ней в один универ направляемся, и из-за ее ребячества я что, теперь должен идти другой дорогой?!

Я вздохнул уныло. Голова разболелась еще сильнее. Хорошо, что у нас не намечалось урока английского. Мне уже на сегодня хватило выкрутасов профессора Грин. Женщины утомляют.

Кое-как отсидев пары, я поторопился вернуться к себе в берлогу и, как и собирался, лег отсыпаться. Проснулся я уже ближе к десяти вечера. Сделав ужин на скорую руку, я поел, а потом загрузил грязные вещи в стиральную машину. Те, что были на мне этим утром, я тоже решил постирать. Перед тем, как засунуть свитер в стиралку, я обнюхал его ради любопытства. И точно, я не ошибся. Он все еще пах духами профессора Грин. Яблочный запах крепко въелся в ткань. Как ни крути, а яблоки мне теперь постоянно будут напоминать о ней. Вздохнув, я закрыл машинку и запустил стирку. В это время затрезвонил мой сотовый. Вернувшись в комнату, я поднял его с кровати и уставился на экран. Пару секунд я набирался мужества и в итоге неохотно ответил на звонок.

– Привет, сынок, – послышался на том конце взволнованный мамин голос.

С тех пор как я переехал, мы почти не виделись и общались только по телефону. Я старался как можно реже приезжать домой.

– Привет, звонишь поздно, – отозвался я.

– Днем до тебя не дозвонишься. Как дела? Как учеба?

Все это были стандартные, из раза в раз повторяющиеся вопросы, на которые мне периодически приходилось отвечать, чтобы не спровоцировать приступ паники у мамы.

– Все отлично.

– Я рада. – Повисла пауза.

– А ты как? Как папа? – поинтересовался я.

Каждое слово давалось с трудом. Иногда я задавался вопросом: всем взрослым детям так тяжело общаться с матерями? Сколько себя помню, я никогда не мог быть при родителях самим собой. Особенно тяжело пришлось в подростковом возрасте. Постоянный контроль безумно тяготил меня. Хотя и в детские годы было не лучше. За каждым моим шагом следили, за выбором друзей тоже, да и в остальном мое мнение не приветствовалось.

– Папа, как всегда, много работает, а я по-прежнему… – Мама всхлипнула и добавила, набираясь мужества: – Сынок, приходи домой! Хотя бы на Рождество! Очень прошу!