Жемчужина

Максим улыбнулся и продолжил:

– Я понимаю, что такое жемчуг. Понимаю, как он появляется, понимаю, что он драгоценность. Но мне это никак не помогает решить мою загадку века. Я будто что-то упускаю, что-то теряю или не нашел. Это как у задачи: ты не знаешь решения, но знаешь, что оно есть, ясное конкретное, понятное. Так вот, у меня задача – для чего эта жемчужина? Как ее найти?

– Максим, мне кажется, ты загоняешь себя этими мыслями. У тебя уже синяк почти прошел и отек спал, а ты все вспоминаешь про это падение.

Максим отрезал еще один кусочек хлеба и стал намазывать масло.

Таня улыбнулась и сказала:

– Ууу, ты мой животик. Давай, налегай.

Он засмеялся, так как они вместе иногда старались похудеть, но все заканчивалось провалом. Потерпев день, два, максимум – неделю, они снова начинали есть сладкое. Периодически они шутили друг над другом, когда кто-то налегал на сладкую или калорийную еду.

– Все-таки не отпускает она меня, эта жемчужина. И речь здесь не о жемчужине, а о чем-то другом.

Максим нахмурился и посмотрел на жену. Она видела, что его взгляд очень серьезен. У мужчин в жизни бывают два серьезных взгляда. Первый тип – мужчина о чем-то думает и смотрит на вас, излагает вам свои мысли или просто ждет, что вы скажете, или думает, что сказать. Второй тип взгляда – он думает настолько глубоко в себе, что вы просто не существуете для него сейчас рядом, или, вроде бы, существуете, но вроде и нет. Сейчас Таня оценила его первый вариант взгляда и даже немножко пожалела его, так как увидела в глубине его души некое мучение от поиска ответа.

– Любимый, – сказала она, стараясь говорить аккуратно, ведь он делился тем, что его беспокоило, – если эта жемчужина так для тебя важна, то конечно обязательно ищи ответ, и ты найдешь, я уверена. Пожалуйста, только не забывай про меня. Ок?

– Да, я и не забываю про тебя.

Максиму была приятна ее искренность и понимание, что это важно. Он не хотел, чтобы она волновалась за него. Он протянул руку и своими пальцами сжал её пальцы.

– Танюффф, спасибо тебе за поддержку.

Она улыбнулась. Утро продолжалось. Любовь парила в воздухе над их столом.

– Прости меня, раз уж мы снова заговорили. Я хочу начистоту. Есть просто информация, а есть впечатление от неё, знание чего-то. Например, тебе приснилось солнышко. Солнышко как солнышко. Вроде, это хорошо, но вот в твоем сне, когда ты видела солнышко, у тебя было ощущение жары, испытания, связанного с палящим излучением. Получается, что видела одно, а информация в целом о каком-то грядущем испытании.

– Я, примерно, понимаю тебя. Может, не совсем удачный пример, – сказала она, перестав улыбаться. Ей хотелось и выслушать, и понять, и успокоиться, что с ним все хорошо.

– Так вот, у меня есть ощущение, что эта жемчужина связана с богом. Не могу понять как, но связана.

– Я не знаю, Макс, тебе видней. Это ведь твое видение, не мое.

– Это не видение, я ничего не видел, просто яркий свет и ощущение своего несовершенства, слабости, а главное – того, что что-то важное в жизни упущено.

Теперь он был где-то далеко в своих мыслях. Это было видно по его взгляду.

– Зай, – она взяла его за руку, – ну, если это так важно, то почему бы тебе не поговорить с твоим родственником отцом Георгием. Он же священник. Он тебе все объяснит, ну, поможет хотя бы. Он ведь хороший человек.

– Да, я тоже об этом думал, – он улыбнулся. – Спасибо тебе.

– Я не знаю, с чем это связано, твое видение и эта жемчужина. Меня это немножко пугает, но я знаю, ты адекватный и хороший человек. Ты решишь этот вопрос.

– Уууу, как же мне с тобой повезло, – сказал он и немного зевнул.

– Уууу, кто-то хочет спать, – сказала Таня, – не выспался, дружок? Хочешь, мы назовем нашу будущую дочь Жемчужиной? – посмеялась над ним она.

– Это очень, очень смешно, Сосиска.

– Сам такой.

– Макс, ты знаешь, как была открыта таблица Менделеева?

– Я знаю, в общем, она ему просто приснилась.

– Приснилась, Зай, понимаешь, сам принцип устройства таблицы приснился. Ты представляешь, какое это открытие? Просто мужику во сне она приснилась.

Она расширила свои глаза и взмахнула руками.

– Ты представляешь, возможно, ты какое-то открытие сделаешь?

– Жена, мне кажется, ты тоже головой где-то стукнулась.

– Ооо, это такая смешная шутка, я просто не могу, Макс. Сейчас буду смеяться, и никто не сможет меня остановить.

Он заулыбался ей в ответ. Состязаться с ней в шутках ему было сложно.

– Так что с бельем? Мы его забираем и несем теще или так, в грязном, ходим?

– Ха-ха-ха, Максим, еще одна очередная шутка. Побереги мой животик.

– Давай посерьезнее, – улыбнулся он.

– Конечно, отнесем, – сказала она внезапно, и они засмеялись с новой силой.

– Ну, тогда, давай собираться, – сказал он и хлопнул руками по своим коленям.

Чай был уже весь выпит. Оба наелись хлеба с маслом. На столе зазвонил телефон Максима. Таня взяла его и передала мужу.

– Привет, Архипыч.

– Привет, Максон. Че делаете?

– Да вот завтракали. Ты дежуришь сегодня?

– Нет, я не дежурю. Танич говорила вчера, когда я ее на улице видел, что вы к ее маме сегодня пойдете.

– Да, все верно. Так что, пересечемся?

– Да, Макс, не вопрос. Буду только рад.

– Архипыч, вот до чего ты хороший человек. Поговорил с тобой минуту, и уже на душе теплее.

– Взаимно, – ухмыльнулся Архипыч в трубке.

– Ну так что? Мы будем у тебя во дворе через полчаса.

– Через час, – шепнула Таня. – Мне надо голову помыть.

– Ок, Иваныч, через час.

– Океюшки, – и оба положили трубки.

Через час, как и договорились, ребята с пакетами белья были у дома, в котором жил Архипыч. Иван медленно выплыл из темноты открытого подъезда. Его худая высокая, немного ссутулившаяся фигура была одета в рубашку с большой красно-синей клеткой, шорты, висевшие на нем и похожие на бриджи с большим количеством кармашков, сандалии с липучками надеты на босые ноги. Архипычев, походкой, немного напоминающей движения жирафа, приблизился к Пановым и протянул худую руку с длинными, как у инопланетянина, пальцами.

– Здорово, женатики, – улыбнулся он.

– Здорово, мужик, – ответил Макс и пожал руку. Таня доброжелательно улыбнулась. Она любила Ваню Архипычева, и поэтому друг мужа стал другом их семьи.

– Иди сюда, оглобля, – она его обняла. Она это делала редко, но Архипычу было очень приятно.

– Че так не ласково?

– Как есть, Архипыч, – снова улыбнулась она.

– Ну чего, всех преступников поймал? – спросил Макс.

– Всех не переловишь. Недавно жулик один на моем районе пытался телевизор украсть, так за ним наряд бежал, а он от них. Его, конечно, поймали, но не сразу. Дался ему этот телевизор, до последнего надеялся, что с ним убежит.

– Как же он так не сообразил? Бросил бы и побежал быстрее.

– Максим, фортуна – дело такое. Значит, надеялся на что-то, или, может, ждал его кто на машине где-нибудь рядом. Бывает, что человека в розыске пасут-пасут, а поймать все не могут, при том, что он напротив РОВД поселился и пережидает время. Бывает другой вариант, когда человек на край света убежал, проходил мимо поста, его случайно остановили и в итоге поймали. А вообще, у него судьба тяжелая, я его знаю немного.

– И сколько же ему дадут?

– Максим, он рецидивист, и кража эта из квартиры, поэтому могут несколько лет дать. Его видели, окрикнули.

– Ого, Архипыч, вот это система правосудия. Несколько лет.

Брови Максима приподнялись от удивления, а губы вытянулись в трубочку.

– А что, ребята, я считаю, это правильно. Пусть сидит, – вступила в разговор Таня.

– Так-то вроде так, Таня, но это живые люди. Некоторых не жалко, а некоторых жалко.

– Ну, пойдем, чего стоять, философы, – сказал Макс и взял Таню за руку. – Пойдем, Зай, твоя мама ждет нас. Архипыч, пойдем, нам по пути.

– Я знаю. Иду-иду.

Они вышли из двора, и пошли по пыльной дороге через поле к тротуару. По бокам дороги росли старые высокие тополя. В их ветвях мелькали маленькие птички и чирикали на непонятном человеческому уху языке. Возможно, на одном из деревьев тоже проходила встреча друзей. На улице было душно и жарко. Можно было предположить с большой долей вероятности, что в ближайшие часы будет дождь, летний, большой, сильный, который смоет эту жару и духоту, принесет свежесть и прохладу.

– Вот тебе, Ваня, жалко этого жулика, как ты говоришь, а мне жалко бабушку или семью, которую он пытался обворовать, – продолжила разговор Таня. – Представь, кто-то деньги копил, откладывал, купил этот телевизор, и тут, на тебе! – И Таня хлопнула ладошкой о ладошку. – Нет, мне не жалко.

– Так тоже нельзя. Ситуации в жизни разные бывают. Может, ему деньги нужны на дорогостоящую операцию, – заступился Максим.

– Операцию-не операцию, а за преступление каждый должен отвечать. На суде разберутся.

– Ооо, я бы не хотел попасть к тебе с рассмотрением своего дела, если бы ты судьей была.

Архипыч шел рядом и немного щурился от солнышка. У него был вид не опытного участкового, а чудаковатого простака. Он медленно передвигал свои длинные ноги, поднимая клубы пыли и шаркая сандалиями.

– Эй, ты смотри, сколько напылил, – вскрикнула Таня.– Архипыч, аккуратнее.

– Смотри, какая неженка, – ответил Иван и стал поднимать ноги повыше.

– Но надо смотреть, какая у человека судьба, какое у него было детство, окружение, – продолжил Архипыч свои рассуждения. – Бывают люди, которых совсем не жалко. Бывает люди, которых жалко. Но если всех жалеть, то работать не сможешь.

Когда он говорил эти слова, его лицо нахмурилось, выражение глаз стало серьезным. Складывалось такое ощущение, будто Архипыч мысленно сидит за своим столом со стопкой дел у себя в отделении и вспоминает людей-преступников, с которыми он сталкивался по работе. Для Тани и Максима это были всего лишь преступники, заключённые. Страшный, странный и непонятный мир, но для Архипыча это были люди, на которых висит определенный ярлык, клеймо от общества. По большей части это были вполне адекватные, нормальные люди. Но одни не смогли трудиться, не смогли приспособиться к жизни, другие имели сложное детство. Были люди, севшие в тюрьму по глупости.

– Да, ты, я смотрю, философ, Архипыч, – усмехнулась Таня.

– Философ-не философ, а такая жизнь.

– Ну, погоди, Архипыч, – возразил Максим. – Получается: ты оправдываешь людей, осознанно совершивших какое-либо преступление. Например, кражу телевизора?

– Да. Я их оправдываю. Я их понимаю. Не всех, но некоторых из них. Вот о чём я говорю. К примеру, жил мальчик с родителями. Отец пил, мать пила. Отец его бил. Они не заботились о его воспитании и не научили трудиться, не научили его учиться, не научили его что-то потерпеть, что-то преодолеть в жизни. Возможно, они также не научили его выстраивать нормальные здоровые человеческие отношения. И вот он израненный, обиженный не находит себе места в обществе, не может приспособиться в нем. Ну, не получается у него хорошо учиться, работать. Не научили, не привили, не воспитали. Этот разрыв между ним и нормальным обществом растет. В какой-то момент мальчик понимает, что улица дает ему больше, чем родители. На улице совсем другой язык, совсем другое понимание жизни, но здесь у него все получается. Если ему не хватает денег, еды, то он добывает эти средства незаконно, силой. Связывается с плохой компанией и обрастает нехорошими связями, вредными привычками. Здесь появляется свое понимание жизни, так как у него своя правда. Это все как снежный ком. Он всё больше и больше становится неспособным к обычной жизни.

– Если так всех жалеть, тогда и наказывать за преступление будет некого, – ответила Таня.

Максим пожал плечами.

– Воруйте на здоровье, совершайте другие преступления, – продолжила Таня.

– Архипыч, почему же они не идут на работу? – спросил Максим. – Устройся на работу, и всё остальное за этим в гору потянется.

– Ты прав Максим. Это важно и нужно – устроиться на работу. Но здесь возникает вопрос, как устроиться на работу, когда у тебя есть судимость. Какая это будет работа? Скорее всего это будет тяжёлый физический труд. Если ты устраиваешься на такую работу вообще, как и на любую другую, тебе нужно проявить терпение, трудолюбие и упорство, а этими качествами обладает немногие из бывших заключенных. Но, конечно, это правда, не спорю, что можно вырваться из того социума, который затаскивает тебя в новые преступные действия. Но это надо менять всю жизнь и мышление человека, а это непросто.

– Хорошо, Архипыч, а как быть с теми, кто еще не сел и совершают преступления? – спросила Таня.

– С теми, кто не сел и совершает преступления, такая же ситуация. Они особенно сильно не отличаются от людей, которые уже сидели. Но эти люди свято верят, что они никогда не попадут в тюрьму. В этом вся разница.

– Получается, что у этих людей тоже нет выхода?

– Выход есть всегда. Я говорил, что он для них сложен, но он есть. Кто хочет, тот выбирается из мира жуликов.

– Немного неприятный у нас разговор, – сказала Таня.

– Ничего страшного, это жизнь, – ответил Архипыч.

– Да, я тоже согласен, неприятно, – поддержал Максим. – Давайте сменим тему. Кстати, Архипыч, я давно хотел у тебя спросить: как дела у нашего общего знакомого Вадика Белова?

– А что, у Вадика? У Вадяна всё хорошо. Недавно женился. Они с супругой на День рождения купили ему подержанную гитару. Но гитара в хорошем состоянии. Однако она уже несколько месяцев пылится у Вадика за шкафом. Он так и не прикоснулся к ней.

Максим засмеялся.

– Узнаю Вадика. Он всегда был таким «жуком». Что-нибудь себе заберёт, и это лежит. Сам не пользуется и другим людям не дает.

Архипыч тоже заулыбался.

– Да, Вадя – он такой.

– Архипыч, можно вопрос? – прервала их Таня. – Ваня, прости меня пожалуйста, я про Светика хотела спросить. Вы с ней общаетесь? – и Таня хитро сощурила глаза.

Отношения с девушками для Архипыча были болезненным вопросом, поэтому он нахмурился и немножко покраснел. Он одновременно испытывал страх за будущее возможное свидание, а также ему было в душе больно от того, что у него не получается встречаться с девушками, и ребята знают о его борьбе.

– Ну, мы какое-то время не общались, а недавно она мне написала, и мы снова стали общаться. Это одна из причин, почему я сегодня решил с вами с утра встретиться. Я пригласил ее в кино. Она предварительно согласилась сходить в этот вечер. Только она попросила, чтобы мы шли не вдвоём, а с нами был кто-то еще. Поэтому я вас тоже приглашаю в кино. Светик хотела взять свою подружку, но та не смогла.

– Уууу, – загудели Таня и Максим одновременно.

– Архипыч, да это прорыв. Мы за тебя очень рады.

Ваня Архипычев разыскивал что-то глазами на земле. Краснота залила щеки доблестного борца с преступностью.

– А какой фильм планируется к просмотру?

– Я хотел сходить на «ужастик», но, я думаю, что это не совсем то, что сейчас подходит под нашу ситуацию. Поэтому там ещё будет романтическая комедия. Я думаю, как раз в тему.

– Да, Архипыч, мы бы тоже сходили с тобой …с вами… с удовольствием на романтическую комедию.

– Ну, тогда, ребят, я не буду вас больше задерживать. Я решил сначала с вами договориться, а уже потом со Светкой точно решать. Если мы с ней договоримся, то я вам напишу смс-ку.

– Хорошо, Архипыч. Ты тогда сразу и билеты покупай, а мы потом с тобой рассчитаемся, как обычно. Хорошо?

Ребята попрощались. Пановы продолжили путь прямо, а Архипычев свернул во двор направо.

Через пять минут пошел летний освежающий дождь.

Глава 4

Сомов проснулся рано утром в абсолютной тишине. Не было слышно ни голоса, ни звука. На улице ещё было темно. Первые лучики только начинали появляться от восходящего солнца. Они не могли пробиться сквозь плотно зашторенные окна. В абсолютной тишине можно было слышать жужжание одинокой мухи в окне. Сомов лежал неподвижно. Он почесал грудь и глубоко вздохнул.

Его хозяин дал ему задание убить молодого парня, священника и его сестру. Это было одно из многочисленных заданий, которые он получал и раньше от дьявола. Он не придавал этим заданиям особого смысла, потому что его сердце было как камень, наполнено злобой по отношению к людям. Он был одинок, никого и ничего не любил, без сожалений выполнял все задания для своего хозяина. Его лишь интересовали те выгоды, которые Сомов получал от того, что выполнял волю зла. Это могло быть здоровье, какая-то власть в духовном мире, материальные блага.

По какой-то причине дьявол торопил его выполнить это страшное задание. В течение первых двух недель после своего освобождения Сомов занимался именно поисками парня и священника. У него получилось это сделать, но не сразу. После того, как колдун обнаружил место проживания обоих, он приступил к выполнению своего задания. Но в духовном мире над этими людьми он не имел власти. Несколько раз он пытался причинить им зло через колдовство, но у него ничего не получалось. Сегодня утром он решил последний раз напасть на Максима через невидимый человеческому глазу мир.

Сомов лежал на кровати неподвижно с закрытыми глазами в полной темноте и что-то еле заметно бормотал. Он вышел из своего тела, на пару секунд завис в воздухе над собой. Всё было привычно вокруг, как обычно. Он с интересом наблюдал себя со стороны. Вот лежит его тело на кровати, а над ним в воздухе парит его настоящая личность.

Понаблюдав за собою и оглядев свою комнату, он вышел на улицу через окно и мысленно построил маршрут от своего дома до дома Максима Панова. Колдун стал двигаться по этому маршруту. Он парил в воздухе примерно на расстоянии десяти метров над землёй. Сначала он двигался по прямой вдоль проспекта Ленина, затем повернул на перекрестке направо и двигался ещё два квартала. Потом повернул направо и на следующем перекрестке налево. Еще пару улиц – и он на месте. Когда Сомов был вне тела, у него легче получалось передвигаться по городу, двигаясь по улицам.

Сейчас колдун завис перед домом, в котором жили Пановы. Он знал окна их квартиры. Сомов уже был здесь не только в духовном, но и в физическом мире. Охота на парня длилась уже несколько дней, но пока безуспешно. Это была последняя попытка напасть на парня из духовного мира.

В каждом доме должен быть сильный. Если вы пришли в этот дом и хотите навредить ему и его жильцам, то должны обезоружить сильного. Если тот обезоружен, то вы можете устанавливать свои порядки в этом доме. Если вы не можете связать сильного, то вам придется уйти.

В доме Пановых была сильная личность. Они об этом даже не догадывались, но колдун Сомов убедился в этом в очередной раз, когда с улицы пересек кирпичную стену дома и оказался в комнате ребят. Таня и Макс крепко спали. Они даже не подозревали, что их покой охранял красивый высокий ангел в ослепительно белых длинных одеждах. У него были длинные светлые волосы, ясные пронзительные чистые глаза. Ангел стоял в состоянии абсолютного мира, совершенного покоя. Он имел великую божественную красоту и святость. В одной руке он держал высокий длинный огненный меч. Огонь постоянно двигался, но не исчезал и не рассеивался. В другой руке ангел держал свиток. В этом скрепленном печатью свитке у него было особое указание от бога относительно жизни Тани и Максима. Ангел должен был в точности исполнить то слово, которое было записано. Место, где он стоял в комнате, под его ногами было похоже на раскаленную лаву или расплавленный металл. Вся фигура его излучала яркий ослепительный белый свет по интенсивности, как у солнца. От ангела исходила сила, как будто одновременно в этом месте ударили тысячи молний. Вокруг его фигуры было синее нежное сияние.

Когда Сомов в одежде, похожей на грязные черные лохмотья, появился в комнате, ангел даже не шевельнулся. Но колдун чувствовал всем своим духом, что глаза ангела были устремлены прямо на него. Сомов осознавал власть этого духовного существа. Он ощутил усиливающееся жжение на его шее и голове. Колдун знал, что если он останется здесь хотя бы еще на долю секунды, огненный меч будет применён против него, и поторопился покинуть комнату тем же путем, каким в ней появился.

Он был в ярости, что ничего не мог сделать, и поэтому отправился по улицам назад. Колдун ещё чувствовал жжение на шее и голове, когда долетел до своего дома и вошёл к себе в комнату. Его тело по-прежнему неподвижно лежало на кровати. Сомов также легко вошел в тело, как и несколько минут назад вышел из него. Он открыл глаза. В комнате уже ощущалось присутствие дьявола.

Иван Сомов чувствовал, что его хозяин был разгневан, что он так и не смог выполнить его задание. Колдун уже понял, что это будет одно из самых тяжелых заданий в его жизни. Когда он имел дело с обычными людьми, он наслаждался той духовной властью, которую имел над ними. В данном случае он имел дело с людьми, имеющими отношения к божьему свету. Здесь его власть в духовном мире была бесполезной. Он несколько раз задавал вопрос себе и один раз своему хозяину, почему Сомов не имеет власти над этой редкой категорией людей. Этот вопрос вызвал ярость у дьявола. Тогда тот ответил, что вся власть принадлежит только ему, и что он является богом мира людей. Однако колдун догадывался, что это не вся правда. Он боялся своего хозяина, но, с другой стороны, видел, что иногда дьявольская власть не имела никакого значения по сравнению с той властью, которую он видел у людей верующих. Он также видел, под какой могущественной защитой они находились. Зачастую эти люди даже и не догадывались о том, что происходит вокруг них в духовном мире.

– Хозяин, я несколько раз приходил к этому парню, но не мог причинить ему зла, потому что страж душ был с ними, – проговорил Сомов в своих мыслях. Так он называл ангела.

Ему последовал ответ тоже в мыслях:

– Если бы ты обладал той властью, что имею я, то давно бы выполнил это задание. Как ты ничтожен по сравнению со мной! Но я милостив к тебе, потому что я твой хозяин. Я должен быть хозяином всех людей. Я хочу дать вам свободу и истинный свет. Ты несешь мой свет. У тебя есть мой подарок из страны теней и из страны танцующих вокруг огней. Используй его. Этим ты прославишь меня и доставишь удовольствие. Когда ты выполнишь мое задание? Торопись.

Дьявол говорил ему о длинном ноже, который был у Сомова. Тот получил его в подарок от одного шамана из африканской страны.

В молодости Иван Сомов работал моряком на коммерческих судах. Когда его корабль в очередной раз двигался вдоль африканского побережья, капитан судна принял решение причалить там, где они обычно не останавливались. У начальства были дела в порту. Тогда Сомов и заболел очень серьёзной местной лихорадкой. Экипаж корабля был вынужден оставить его. Вся ситуация тогда вокруг него сложилась таким образом, что ему не оказали серьезной медицинской помощи и не могли взять с собой. Возникли осложнения. Сомов был вынужден остаться в организации, входящей в международный Красный Крест. Спустя два-три месяца, он пошел на поправку, но отказался ехать на родину. Вскоре его потеряли из виду. Человек просто исчез. В реальности он остался у шаманов той местности. У Сомова с ними были общие интересы. К этому времени он уже интересовался духовным злом. Те два года жизни в Африке погрузили его на такой уровень колдовства и оккультизма, о котором он даже не мог и предположить, что такое существует в реальности.

– Я возьму ваш нож и убью их, – мысленно сказал Иван.

– Тогда чего ты ждешь? Убей их. Убей. Они не поклонятся мне, как ты. Я хочу, чтобы ты убил их. Я хочу, чтобы ты пролил их кровь. Они не такие, как ты. Мне нужно поклоняться. Они не поклоняются мне, они не поклонятся мне. Убей их, или ты забыл милость, которую я оказал тебе?

Сомов почувствовал такой огненный удушающий жар, который обжигал его душу, ощутил сумасшедшее удушье. Его дыхание постепенно прекращалось, и он начал задыхаться в присутствии своего разъяренного хозяина. Он боялся дьявола и служил ему из страха. Внезапно он остался в комнате один. Боль своими тисками сжимала его голову, крупные капли пота проступили на лбу. Сомов положил ладони на лицо и тяжело дышал. Постепенно головная боль стала утихать, дыхание нормализовалось, Сомов открыл глаза.

Наступило утро, поэтому в комнате стало светло. Было видно толстый слой пыли, покрывавший трельяж, тумбу с телевизором, стол. Можно было подумать, откуда здесь столько пыли? Да, он не убирался здесь, но до него здесь тоже жили. К чему эта пыль? Его жизнь чем-то похожа на пыль. Он просто есть, как и пыль. Получил ли он то, к чему стремился? Можно ли это назвать жизнью? Иван сел на кровати. Сейчас ему очень хотелось есть, и его мучила жажда. Но больше всего волновала голова.

Он уже давно страдал от головных болей и ждал в глубине души, что его хозяин освободит его от этих мук, когда очередное важное задание будет выполнено. Отношения с дьяволом иногда были похожи на торги. Иван надеялся также на определённое продвижение в царстве своего хозяина. Он хотел больше власти, чем у него было сейчас. Еще Сомов хотел вернуться на какое-то время в Африку, но пока дьявол не пускал его.