Сталкеры времени

– В ваши детские дома, куда же ещё.

– Так мы же тогда можем рассказать всем про вашу машину, а она, наверное, секретная?

– Конечно, секретная. Только кто поверит десятилетнему мальчику, что ему показали секретную «машину времени»? – рассмеялся генерал. – Дети любят фантазировать!

– Да, никто не поверит, – вздохнул рядом Павлик. – Придётся остаться. Да, пацаны?

На этот раз рассмеялись уже все вместе.

Нам разрешили спуститься вниз в большой зал и посмотреть всё сооружение вблизи. Только запретили что-нибудь трогать руками без разрешения. Сопровождал нас уже не генерал, а один из молодых сотрудников в белом халате. Он рассказывал нам чего-то, то и дело сыпя непонятными словами, так что на самом деле мы почти ничего не поняли. Единственное, что отложилось у меня в голове после его рассказов, это то, что создание машины времени стало возможным тогда, когда Николай Григорьевич сумел определить или создать такой закон, что время – это один из видов энергии. Энергия времени. А если время есть такой вид энергии, то с ним можно работать как с любой другой энергией. То есть передавать на расстояние, расходовать, собирать (аккумулировать), стабилизировать, концентрировать и делать всё остальное, что можно делать, например, с электрической энергией. Законы почти одинаковые. Нам даже разрешили постоять на дорожке, ведущей в центр огромного сооружения в виде кольца, её наш сопровождающий назвал «хронотропой». Я тоже постоял на тропе, представив, что когда-то пройду по ней дальше, до самого конца. А что тогда я там увижу? Будущее или прошлое? Интересно, всё-таки!

– Алексей, проходи, присаживайся, – генерал с задумчивым видом смотрел в окно.

Капитан прошел к столу и сел на свое обычное место. Бросил взгляд на разложенные на столе бумаги, заметил там те фотографии, что недавно рассматривал вместе с генералом. Значит, скорее всего, разговор опять коснется кадетов. Капитана не было два дня, ездил в командировку в управление кадров военного округа подбирать лейтенантов – будущих своих помощников. Задача оказалась совсем непростой. Выпускники военных училищ жаждали попасть в войска, а не в воспитатели к малолетним кадетам. За двое суток капитан пересмотрел добрую полусотню личных дел лейтенантов, побеседовал с двумя десятками молодых офицеров, пока ему удалось найти двух подходящих, как ему казалось, людей. Правда и их уговорить на должности командиров взводов – преподавателей было не так просто, но, в итоге, они согласились. Справку по этим лейтенантам капитан принёс генералу. Сами офицеры с семьями приедут послезавтра.

Генерал ещё какое-то время смотрел в окно, потом вернулся к столу и сел. Быстро просмотрел поданные капитаном справки по отобранным лейтенантам, кивнул удовлетворенно, потом посмотрел на него, прищурившись и улыбнувшись:

– Пока ты был в командировке, я тут кое с кем случайно познакомился лично.

– Подозреваю, что с кем-то из кадетов?

– Угадал. Даже больше, чем с кем-то, – генерал взял фотографию Вити Токарева и снова рассмотрел её. – Это он, Алексей! Я узнал его сразу, как увидел живьем. Это он!

– Тот мальчик из вашего детства?

– Без сомнения! Его глаза, его голос и его улыбка. Это он!

– А родинка есть?

– Не мог же я его попросить раздеться, чтобы удостовериться, – снова улыбнулся генерал. – Да это и не обязательно, думаю. Это он, я уверен на все сто процентов!

– И что вы хотите сказать? Вы же не просто так объявили мне об этом.

– Само собой. Я много думал о сложившейся ситуации. Конечно, он ничего не знает. Но петля времени явно присутствует. Чтобы завершить её, мальчика надо просто подготовить. Это первая задача, которую нам с тобой предстоит решить.

– Знаете, Николай Григорьевич, получается интересная ситуация, – улыбнулся капитан. – Вы должны научить сегодня мальчика тому, что он должен подсказать вам ещё вчера, чтобы вы эту подсказку развили и опять же научили ей этого мальчика. Ну, такова ситуация в простом приближении.

– Да, смешно, конечно. Хотя смешного мало. Такая вот петля получается и от этого нам никуда не деться. Но если мы не отправим мальчика в прошлое, получится, что я с ним не встречусь и тогда… Даже не представляю, что тогда может произойти! Боюсь, что мы в какой-то момент проснёмся утром совсем в других местах и совсем другими людьми. Если вообще проснёмся… Мы же не знаем, как работают законы хронопетли. Познать их нам ещё только предстоит, и дай бог, чтобы это познание обошлось без жертв и крови. А времени у нас не так много, как кажется.

– У нас впереди целый год.

– У нас впереди всего год, Алексей. А это не так уж много.

– Успеем, товарищ генерал! Для занятий с нашими ребятами уже почти всё готово, осталось мелочи доработать. К первому сентября решим оставшиеся.

– Конечно, решим, я даже не сомневаюсь. Но, всё же, я бы хотел, чтобы ни одного дня не пропало впустую. У нас начало полевого сбора с кадетами с августа, ещё есть несколько дней. Займись с ребятами сейчас, потихоньку втягивай в новую жизнь.

– Понял вас, товарищ генерал! Сегодня четверг, с понедельника начну с ними занятия, а там и лейтенанты подтянутся. А до понедельника пусть получат форму, подгонят ее ну и прочие мелочи подберут.

– Хорошо, Алексей, так и решим. В понедельник я подпишу приказ о зачислении ребят в кадетскую школу. А ты проверь ещё раз полевой лагерь, поговори с сержантами из нашей части, кто будет инструкторами. Пусть всё будет готово.

Так получилось как-то само собой, что наш первый выход в город стал своеобразным спусковым крючком, запустившим в нашем небольшом коллективе совершенно новые тенденции и интересы. Когда военный уазик привез нас «домой», все мальчишки и девчонки уже получили «выходную» форму и щеголяли в ней по территории и корпусу. Всех, конечно же, интересовало, как прошло наше увольнение, что мы видели и где успели побывать. Ребята окружили нас и засыпали вопросами. Когда же они услышали, куда мы случайно попали и что увидели, то вопросов стало ещё больше. Разговоры о «машине времени», как сразу все стали называть то, что мы трое увидели, продолжались теперь везде: и в столовой, и на улице, и в комнатах после отбоя. А на следующий день почти все запросились в увольнение. Дежурному воспитателю пришлось разбить желающих по группам и одни ушли в город до обеда, а другим пришлось ждать послеобеденного времени. Разумеется, мы рассказали, как проще и быстрее добраться до кафе с мороженым. Нас же троих на сегодня ни в одну группу увольняемых не включили, но мы не расстроились, ведь детдомовцы привычны к ограничениям.

И мы, кстати, совсем не пожалели о том, что остались в корпусе. Едва ушла за ворота первая группа увольняемых и только мы с оставшимися мальчишками разбились на команды перед игрой, как к нашему корпусу подкатили две машины. Из уазика выбрался Алексей Степанович в военной форме с капитанскими погонами и подозвал всех нас к себе. Из кабины крытого грузовика выбрался ещё один военный с погонами прапорщика. Прапорщик оказался пожилым человеком с густыми усами. Он подошел к капитану и с интересом рассматривал нас, подбежавших к машинам.

– Товарищи будущие кадеты, – сказал нам капитан, – хоть часть из вас уже успела появиться в городке в форме, пока вы ещё не настоящие кадеты. Чтобы стать настоящими военными людьми придётся многому научиться, в первую очередь дисциплине и порядку. Пора начинать учиться и заканчивать с гражданской вольницей. Представляю вам прапорщика Буденкова Ивана Антоновича. С сегодняшнего дня он будет вашим старшиной. Знаете, кто такой старшина в армии?

Мы понятия не имели, что ответить на этот вопрос. Капитан с улыбкой подождал немного, потом продолжил:

– Старшина в армии – это почти родной отец для солдата. В нашем случае, конечно, для кадета. Товарищ прапорщик всегда будет рядом с вами, следить за порядком и дисциплиной, когда не будет рядом офицеров, чтобы вы были накормлены и одеты, соблюдали распорядок дня и уставные требования, ну и много ещё за чем будет присматривать Иван Антонович. Ни одна ваша проказа не укроется от старшины, даже не надейтесь.

Мы настороженно посмотрели на прапорщика, а он продолжал разглядывать нас, и на лице его была легкая улыбка.

– А ещё, товарищ капитан, – сказал прапорщик, – я могу, как батька, не только в угол поставить, но и…

– Думаю, таких крайних мер не потребуется, Иван Антонович. У нас ребята собрались понятливые, умные. Ну, если кто и пошалит немного, думается мне, это будет не по злому умыслу, а просто по мальчишечьему разгильдяйству. А вообще-то компания подобралась дружная, насколько мне известно.

– Ну, если команда дружная – тогда другое дело! Тогда проблем с дисциплиной не будет! Ну, товарищ капитан, поживём – увидим, как говорится. А пока пусть ребята дружно разгрузят машину и перенесут вещи в каптерку. Вот и поглядим, насколько дружно они умеют работать.

– А что за вещи вы привезли? – спросил кто-то из мальчиков.

– Новое обмундирование для вас, архаровцы. Вы же, насколько я знаю, собираетесь стать кадетами и даже уже выходную форму примерили. А в полевой лагерь тоже в ней поедете и по полям-лесам бегать будете?

– Мы поедем в лагерь? – раздалось сразу несколько голосов.

– Конечно! Только это не оздоровительный летний пионерский лагерь, а настоящий полевой военный лагерь. Соответственной должна быть и ваша форма. Понятно? А если понятно, то за дело! Мне ещё каждому из вас подобрать её придётся индивидуально, чтобы на настоящих бойцов стали похожи, а не на каких-то там гражданских оболтусов!

Мы быстро разгрузили машину и перетаскали мешки с вещами в складскую комнату, которая отныне стала называться «каптеркой». Благо, мешки оказались не тяжёлыми. После чего прапорщик сказал нам прийти к нему через час.

Время пролетело незаметно, и скоро на пороге появился прапорщик. Он подошел к нам, перекинулся парой слов с капитаном, после чего объявил, что у него всё готово к началу нашего обмундирования и мы можем по-одному заходить к нему в каптерку для получения формы. Мальчишки тут же помчались в корпус, а меня капитан почему-то притормозил, велев сесть рядом с собой.

– Ну, как ты здесь обжился? Ребята не обижают?

– Почему они должны меня обижать? – удивился я. – Нормальные пацаны собрались. У нас никто никого не обижает.

– Это хорошо, что живёте дружно. Я тут узнал, что ты с друзьями побывал вчера в научном центре и видел хроностабилизатор. Скажи, какие впечатления?

– Это вы так называете машину времени? Она большая и непонятная. Если с ее помощью можно попасть в прошлое или будущее, то это, наверное, здорово. Правда, я не представляю, как она будет работать. Там так много разных проводов, трубок, приборов, что даже страшно становится!

– Ну, установка ещё до конца не собрана. Когда соберут, её вид будет вполне обычным. Всё будет похоже на обычную дорожку и не более того.

– Я вчера постоял на той дорожке. Даже подумал…

– О чём подумал?

– Да так… ерунду…

– А всё-таки?

– Ну… представил, что в конце той дорожки есть дверь… Если я дойду до двери и открою её, то там могут быть мои папа с мамой… Это возможно?

Капитан ответил не сразу. Он помолчал, потом протянул руку и сжал моё плечо.

– Наверное, это было бы возможно, но ты же знаешь, что их уже нет на самом деле. Вернуть их к жизни невозможно, можно лишь посмотреть на них издалека.

– Но почему? Им же можно сказать, чтобы они не садились в тот день в машину, и тогда они не попадут в аварию…

– Не так всё просто, Витя. Когда-то ты и другие ребята будете ходить по хронотропе, но сначала вам придётся узнать много правил и законов, без знания которых на тропу нет хода. Всё это вы будете изучать в нашей школе.

– Но потом, когда мы изучим правила, это же можно будет сделать?

– Не знаю, честное слово! Может быть – да. Но утверждать не могу. Поговорим об этом как-нибудь в другой раз. А пока просто скажи мне – ты сам хочешь участвовать в путешествиях в другие времена или… боишься?

– Боюсь, конечно, – подумав, ответил я. – Вдруг меня сожрут какие-нибудь динозавры в каких-нибудь доисторических временах, если кто-то что-то перепутает и дверь откроется не туда, куда надо.

Капитан рассмеялся.

– Надеюсь, этого не случится!

– Я тоже.

Когда я уже собрался уйти и присоединиться к мальчишкам в очереди в каптерку старшины, капитан вдруг снова остановил меня и спросил:

– Минутку, Витя. Я позабыл, у тебя или у Павлика справа чуть ниже подмышки есть маленькая родинка в виде ячменного зёрнышка?

– Вот такая что ли? – я хмыкнул и задрал футболку, показывая родинку на правом боку. – А зачем вам?

– Да, она самая. Да незачем, просто вдруг почему-то в голову пришло, у кого из вас двоих я её видел в госпитале.

– Значит, у меня видели. У Павлика на спине под лопаткой, а на боку нет. И у него круглая, как горошина.

– Ах да, точно! У него под лопаткой горошина, я вспомнил. Спасибо. Ну, беги, больше не задерживаю.

Я убежал и уже не слышал, как капитан говорил кому-то по телефону:

– Да, Николай Григорьевич, это тот мальчик. У него есть родинка ниже подмышки справа. Вы правы, это, скорее всего, петля.

Часть 2. Зимние приключения

«Время! Даже у физиков до сих пор нет четкого единого определения, что представляет из себя время. А мне как быть? Мне нужно знать точно!»

(Рассуждения Коли Славина.)

5. История генерала Славина

Вот почему человек никогда не знает, что будет у него впереди? Если бы тогда, почти год назад, когда нам предложили пойти учиться в специальную кадетскую школу, я знал, что учиться здесь будет так трудно, то, наверное, вряд ли согласился бы и остался в детском доме. Форма, звание кадета, условия жизни, это, конечно, хорошо, но нагрузки, помимо обычных школьных, были такие, что мама не горюй! Порой мы выматывались так, что некоторые из нас засыпали прямо за столом во время ужина. Наверное, по этой причине нам изменили распорядок дня уже в первой четверти в конце октября.

До обеда мы учились в общей школе вместе с обычными ребятами – детьми учёных и военных нашего городка. Школа была не очень большая, двухэтажная, но, как и всё остальное здесь, новая и оборудованная всем необходимым. Правда, в некоторых классах было не очень много учеников. Мы, кадеты, занимались одним отдельным классом, но на переменах общались с другими ребятами, как в обычной школе. Только вот кроме обычных уроков пятого класса у нас были и другие предметы, которые изучают в более старших классах. Это физика, химия и астрономия. А ещё у нас больше уроков математики, чем у других пятиклашек. Шесть уроков каждый день – это напрягает.

После школы мы обедали и снова шли на занятия, только уже в другое место – в здание рядом с нашим жилым корпусом. Тут с нами занимались уже наши командиры или ученые из научного центра. Три, а то и четыре часа каждый день дополнительно к школьным урокам. Чисто военной подготовки было не так много, а вот других занятий, которые вели с нами ученые, было побольше. Я даже не представлял раньше, что есть такой предмет, как «теория струн». Про теорию вероятностей слышал, а про теорию струн нет. Потом один молодой ученый занимался с нами вообще очень необычным предметом, называвшимся теорией энергии времени и его возможных вариантов. Интересный предмет и увлекательный! А иногда были и другие занятия, но все они связаны с работами в научном центре городка. Единственным днем недели без дополнительных занятий после школы была среда.

Так вот когда мы прозанимались в таком режиме почти два месяца и стали засыпать прямо за ужином, нам поменяли распорядок и ввели обязательный послеобеденный сон, как в детском саду, сократили дополнительные занятия строго до трех и уменьшили их время до получаса. Но всё равно нагрузка оставалась большой и мы порядком уставали. А ведь домашние задания нам тоже надо было делать. Поэтому возможностью поспать после обеда никто не пренебрегал. Ну а если ко всем учебным занятиям добавить постоянно, иногда даже на уроках, присутствовавших рядом с нами командиров или старшины, которые всеми силами старались быстрее сделать из нас по-настоящему военных людей, вы поймете, почему я в какой-то момент засомневался в правильности выбора. Не один я засомневался. В начале октября один мальчик заявил капитану, что он не хочет больше быть кадетом и попросился обратно в свой детдом. Держать его в школе против желания не стали, уговаривать не стали тоже. Через несколько дней он сдал форму и в обычной гражданской одежде лейтенант увез его обратно в тот город и в тот детдом, откуда он приехал.

– Гена Адонин оказался слабым человеком и не выдержал наших нагрузок, – сказал нам перед строем капитан. – Он поступил честно, заявив об этом прямо. Ещё в полевом лагере я всех предупреждал, что нагрузки в учёбе будут большими и, возможно, кому-то они окажутся не по силам. Да, сейчас вам трудно. Так всегда бывает, когда попадаешь в новую обстановку, начинаешь изучать или заниматься новым для себя делом. Я сам, как и вы сейчас, когда-то в вашем возрасте поступил в суворовское училище. Мне тоже было трудно, и тоже приходили мысли бросить всё и уехать домой. Но я очень хотел стать военным и не смог отказаться от своей мечты из-за трудностей первого периода. Я мог уехать домой и пойти в обычную школу, приходить каждый день после уроков к папе с мамой, смотреть, сколько влезет, телевизор и играть в игры на компьютере. Но я подумал, что перестану уважать себя, если сбегу домой от первых же трудностей. А жизнь и служба военного человека это совсем не только парады и красивая форма, а по большей части сплошные трудности, преодолевать которые надо учиться. А где учиться, как не здесь? Я остался учиться и совсем не пожалел, и вы не пожалеете, если останетесь. Пусть не все из вас станут потом военными или учёными после окончания нашей школы, но ту закалку, что вы приобретете за время учёбы, те знания, которые вы получите, не раз помогут вам в жизни, какую бы профессию вы для себя ни выбрали. Ну и ещё одно: если вы помните, я обещал вам необыкновенные путешествия… До них не так далеко, как кажется. Усиленные нагрузки призваны подготовить вас к ним, чем быстрее – тем лучше. Не зная принципов работы машины, теории, на которой она основана, нельзя отправляться даже во вчерашний или завтрашний день, ибо можно остаться там навсегда. Все вы отлично понимаете, что я имею в виду. Постепенно вы втянетесь в напряженный график жизни, привыкните, и станет намного легче. Ну а если нет, если кто-то чувствует, что не выдержит, тогда обращайтесь ко мне, как Адонин.

Ну и кто после таких слов стал бы жаловаться, что ему трудно и проситься обратно в детдом? Ведь не домой бы мы уехали к маме с папой, а обратно в детский дом. Вряд ли там будет лучше, хоть и не так трудно, наверное. Хотя… жить в детдоме тоже не больно сладко… В общем, я тоже не хотел прослыть слабаком, тем более, что мне на самом деле было интересно дожить тут до момента, когда я пройду по той самой хронотропе, на которой постоял летом. И, знаете ли, почему-то мне показалось, что пока капитан говорил нам всё это, он постоянно посматривал в мою сторону, как будто говорил специально для меня. Ну, может, только так показалось…

В конце октября у нас появился плавательный бассейн, его наконец-то достроили. Теперь два раза в неделю у нас стали проходить занятия по плаванию. Оказалось, что почти половина из нас вообще не умели плавать. Поэтому учить нас начали с самых азов. А ещё мы могли ходить в бассейн в свободное время по субботам и воскресеньям. Правда меня и тех, кто еще только учился плавать, пускали только в малый бассейн, прозванный «лягушатником», где вода доходила нам чуть выше пояса. Но и там за нами присматривал инструктор. В выходные дни я, и такие ребята, как я, старались ходить в бассейн, когда там было меньше городских ребят. Ну, всё-таки было немножко стыдно, что такие большие, а плавать не умеем и только учимся. Уже через месяц я уверенно держался на воде без вспомогательных средств и мог проплыть самостоятельно метров пятнадцать. Ничего, пройдёт ещё немного времени, и буду отлично плавать и кролем, и брасом, а, может, и ещё каким-нибудь стилем!

Сегодня как раз воскресенье и мы с четырьмя ребятами до обеда решили поплавать, пока бассейн не наполнился ребятней из городка. Все пятеро мы пока ещё входили в группу «не плавающих» и плескаться приходилось в лягушатнике, хотя и тут можно было вполне свободно плавать, не задевая ногами за дно. Я уже четыре раза проплыл, правда с перерывами, от стенки до стенки бассейна, длина которого была ровно двадцать пять метров, и выбрался из воды отдохнуть. Ноги уже порядком гудели. Сидя на бортике, смотрел, как Ваня учился нырять. Раз за разом он пытался пронырнуть как можно дальше, но получалось не очень хорошо. Другие мальчишки тоже кто плавал, а кто просто лежал на воде, отдыхая. Кроме нас здесь сейчас было трое городских ребятишек. Два мальчика и одна девочка лет семи-восьми плескались в дальнем от меня углу. Их мама сидела у стены на скамейке и бдительно следила, чтобы не слишком баловались.

Я не обратил внимания, когда вошел инструктор по плаванию, заметил его только когда он уже подошел ко мне и спросил:

– Кто из вас кадет Токарев? Он здесь?

– Это я, – посмотрел я на него снизу вверх. – А что такое?

– За тобой приехали. Иди, оденься, тебя ждут.

– Кто? Зачем?

– Офицер из комендатуры. А зачем – у него и спросишь.

– Из комендатуры? Интересно…

Поднявшись, я побежал в раздевалку. Там уже сидел лейтенант с красной повязкой «помощник дежурного» на рукаве.

– Это ты Виктор Токарев?

– Я.

– Давай одевайся быстрее, я за тобой приехал.

– А что случилось? Зачем такая спешка? Сегодня же воскресенье.

– Что случилось я не знаю. Мне приказано доставить тебя к самому генералу.

– К генералу? Зачем я ему понадобился?

– Про это мне ничего не известно. Одевайся быстрее, а не болтай.

Я заскочил в душ, смыл с себя хлорированную воду, вытерся полотенцем и стал одеваться. Вдруг вспомнил, что я без формы. В выходные дни нам разрешалось надевать на выход обычную гражданскую одежду, комплект которой имелся у каждого из нас. В бассейн все мы пришли не в форме.

– Если к генералу, то надо заехать к нам и переодеться в форму, – сказал я лейтенанту, с трудом натягивая на влажные ноги колготки. – Я пришел сюда в гражданке.

– Не переживай, про форму ничего не говорили, поэтому можно и так.

– Так не совсем правильно будет: к генералу – и без формы.

– Наш генерал сам не часто в форме появляется, так что наказание тебе за это не грозит, – усмехнулся лейтенант.

Сунув мокрые плавки и полотенце в рюкзачок, закинул его за спину и в сопровождении лейтенанта сел в ожидавшую машину. Я думал, что меня повезут в воинскую часть, но машина свернула в сторону жилого района и, попетляв по дворам, остановилась у небольшого двухэтажного дома с двумя подъездами. Вместе с лейтенантом мы поднялись на второй этаж. Он позвонил в одну из двух дверей и поправил свой пояс и фуражку. Пальцы его чисто автоматически пробежали по куртке, проверяя, все ли пуговицы застегнуты. Я тоже поправил свою шапочку на мокрых ещё волосах. Дверь открыла немолодая женщина в домашнем платье и очках.

– Здравствуйте! – козырнул лейтенант. – Товарищ генерал приказал доставить этого мальчика.

– Здрасьте… – сказал я, не зная, что делать дальше.

Женщина посмотрела на меня, кивнула и жестом показала пройти в дверь, а лейтенанту сказала спасибо и что он может быть свободен.

– Коля, к тебе гости! – громко сказала женщина, открыв дверь в одну из комнат. – Привезли мальчика. Как тебя зовут?

– Кадет Виктор Токарев.

– Его зовут Витя Токарев. Лейтенант сказал, что доставлен по твоему приказу, – потом улыбнулась мне и добавила: – Ну, чего стоишь, раздевайся. А почему у тебя волосы мокрые?

– Так я в бассейне был, когда за мной приехали.

– Безобразие! Вытащили ребенка из воды на мороз! Ты же простудишься!

– Меня на машине привезли.

– Это дела не меняет! Ну я им устрою! Не стой, снимай куртку, обувь и проходи вон туда на кухню. Сейчас тебя чаем с вареньем малиновым поить буду, чтобы не простудился!

Пока я раздевался, женщина ушла в ту комнату, куда говорила о моём прибытии. Я услышал, как за прикрытой дверью она высказывала мужу недовольным голосом, что «ребенка мокрого и почти голого вытащили на мороз» из-за его глупого приказа. Генерал оправдывался, ссылаясь на излишнее рвение подчиненных. Оказывается, генералами тоже командуют! Повесив куртку на вешалку, я замялся в прихожей, не решаясь пройти на кухню, ведь я приехал сюда по приказу генерала, а он ещё не вышел из комнаты. Ждал я не долго. Дверь открылась и в прихожую вышел генерал. Он был в брюках и рубашке в полоску, на ногах домашние тапочки. Лицо его выражало смущение и некоторую вину – результат разноса супруги. Я вытянулся по стойке «смирно».