Градации черного. Книга 2

– Мне очень понравилось, как ты играла на фортепиано, – невпопад начал Женя и умолк, смущенно улыбаясь.

Она тоже улыбнулась ему и вновь внимательно осмотрела с головы до ног, акцентируя внимание на лице:

– Ты любишь классическую музыку? – равнодушно спросила она.

– Теперь да, – улыбнулся ей в ответ Женя.

Он улыбался ей так тепло и открыто, что она не удержалась от улыбки в ответ.

– Зачем ты здесь? – немного погодя спросила она, – ты трезв и не под кайфом, но пришел с ним… – она кивнула в сторону Вадима, сидящего в самом центре людского скопления.

– Я пришел за тобой, – немного помолчав ответил Женя.

– За мной? Зачем? – она улыбнулась и вынув из пачки очередную сигарету, закурила ее, еще раз внимательно его разглядывая.

– Мне кажется, что тебе тут не место, – ответил Женя.

Она негромко рассмеялась и протянула ему пачку, Женя отрицательно покачал головой:

– Ты странный, честное слово, – пробормотала она, – еще и не куришь. Я еще не встречала таких, как ты…

– А я таких, как ты… – тихо проговорил Женя.

К нему сзади подошел Вадим, бесцеремонно хлопнув по плечу:

– Я уезжаю. Собирайся, я отвезу тебя домой, иначе дядя оторвет мне голову. Ты телефон взял?

Женя покраснел, а она насмешливо подняла бровь.

– Давай телефон, детка, и мы отчалим, – проговорил Вадим, – мне нужно отвезти ребенка домой и ехать в клуб. Тут скучно, все уже вхлам, никакого веселья… – видя, что она колеблется, Вадим насмешливо продолжил, – давай, все равно это лучшее, что можно тут подцепить, девочка. Ты же наверняка уже успела выяснить, кто его дядя. Смотри какой мальчик красивый, так бы съел его сам, но оставлю его тебе. Для секса сгодится, а там посмотришь. Давай, не тупи, он не пьет, не курит, любит Бетховена…. Завтра он тебе позвонит.

Она усмехнулась и протянула Вадиму свою визитку, которую тот бесцеремонно засунул Жене в карман:

– Только ради Бетховена, – усмехнулась она.

Вадим потащил Женю к выходу, тот молча вырвал свою руку из его руки, его щеки пылали:

– По-твоему это нормально – так разговаривать с девушкой? – воскликнул он.

– С такой как она – нормально, – рассмеялся Вадим, – а ты чего тупил? Влюбился, что ли? Может, ты еще девственник, а? Для полного комплекта…

Он еще что-то говорил, но Женя его не слушал, он отвернулся к окну и молча смотрел на летящую снизу ленту шоссе, Вадим высадил Женю у дома и уехал, не прощаясь. Женя медленно поднялся к себе, Адольфа уже не было, он молча сел на диван и осторожно вынул из кармана визитку, у него на душе вдруг стало тепло и спокойно, точно он наконец вернулся домой после долгого изнурительного пути, в это мгновение он был счастлив.

На следующий день Женя позвонил Жанне, она согласилась с ним встретится после небольшого колебания. Стояла поздняя осень, на деревьях уже не было листьев, весь мир вокруг был серым и хмурым, тяжелые воды Невы отливали свинцом. Ради этой встречи Жене пришлось пропустить занятия по английскому языку, но он ничего не мог с собой поделать, она полностью захватила все его мысли, всего его без остатка. Они медленно шли вдоль набережной, Жанна зябко куталась и теребила ворот шелкового пальто, искоса поглядывая на Женю. В одной руке у нее был подаренный Женей букет белых роз. Она успела выяснить некоторые факты о нем, поэтому и согласилась на встречу. Некоторое время они молчали.

– Почему ты все время улыбаешься? – наконец спросила она, поежившись от холодного удара ветра.

Женя пожал плечами:

– Не знаю, – словно оправдываясь проговорил он. – Я стараюсь радоваться каждому мгновению жизни. А конкретно сейчас я просто очень рад тебя видеть.

Жанна недоверчиво хмыкнула:

– Рад? Почему? Ты же совсем не знаешь меня…

Женя улыбнулся ей открытой улыбкой.

– Мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь, ты такая хорошая, светлая, нежная, почему-то мне хочется постоянно находиться рядом с тобой, защищать тебя, отдавать тебе все, что у меня есть…

Она дежурно рассмеялась и дальше некоторое время они шли молча, Жанна искоса поглядывала на него, она знала от подруг чей он племянник, но что денег у него нет, тем более он был младше ее.

– А сколько тебе лет, Женя? – спросила она. – Ты учишься ведь? И работаешь?

– Мне двадцать три, – рассмеялся Женя, – но разве это так важно?

Жанна хмыкнула:

– Ты младше меня на четыре года, странно все это. Я раньше не встречалась с маленькими мальчиками.

– Если любишь человека, тебе не важно, сколько ему лет, – улыбнулся Женя.

– Ты что – влюбился в меня? – она удивленно подняла бровь.

– Кажется да…

Она неуверенно рассмеялась.

– Знаешь, ты такой странный, словно с луны свалился, – наконец проговорила она и вновь продолжила, – почему я раньше не видела тебя? Твоего дядю я знаю достаточно давно, а про тебя никогда раньше не слышала.

Женя принялся ей рассказывать, она слушала, невпопад кивая головой, теперь она понимала, что он всего лишь бедный родственник и, следовательно, ей совсем не пара. Но он был красив, она искоса окинула взглядом его стройную фигуру, отметила его ладное телосложение. Также она подумала о том, что он еще слишком маленький, следовательно, водить его за нос будет достаточно легко. У нее промелькнула мысль, что возможно в дальнейшем можно будет переключиться на его дядю, от этой мысли она заметно повеселела и стала смотреть на Женю более ласково. Час пролетел незаметно, и она заторопилась домой, Женя проводил ее к припаркованной машине, она дежурно улыбнулась ему на прощанье и уехала, помахав рукой, Женя медленно побрел домой, он смутно чувствовал, что не особо ей интересен и эта мысль острой болью отдавала в сердце.

Он позвонил ей на следующий день, она была достаточно холодна, и с трудом согласилась на следующую встречу в конце недели. Они снова гуляли по набережной, Жанна осторожно расспрашивала Женю про его жизнь, избегая отвечать на его вопросы о себе. Он снова подарил ей букет, и она не стала скрывать своего раздражения:

– Я не люблю цветы, больше не дари их мне, – процедила она, взяв букет под мышку, – это так глупо…

Она в раздражении обернулась к нему, ожидая, что он расстроится или смутится, но он лишь улыбнулся ей.

– Мне кажется, что ты любишь цветы, просто еще сама не знаешь об этом…

– Какие глупости, – нахмурилась она, – я лучше знаю, что я люблю, а что нет… Цветы – это мусор. Их век очень короток, завтра я выброшу их и от них не останется ничего…

– Нет, – покачал головой он, – ты такая чистая и нежная, я знаю, что ты любишь цветы, просто ты показываешь себя такой холодной, такой неприступной, но в глубине души ты другая. Люди часто носят разные маски, я знаю это… Да, цветы завянут, но ты будешь помнить о них, о нашей прогулке, и надеюсь, обо мне. Хоть немного….

И он усмехнулся. Жанна недоверчиво посмотрела на него:

– Слушай, ты странный. Я не могу тебя понять. Таких людей не бывает, ты приписываешь мне несуществующие качества, говоришь, что я хорошая, но ты же совсем меня не знаешь. И не знаешь ничего обо мне. Ты, наверно, еще просто маленький…

Женя лишь улыбнулся ей с такой теплотой, что она не удержалась от улыбки в ответ. Внезапно она почувствовала, что у нее на душе странно потеплело и она вдруг захотела взять его за руку, он каким-то невероятным образом это почувствовал и взял ее ладонь в свою, некоторое время они шли молча.

– Послушай, – наконец начал Женя, – ты очень-очень мне нравишься. И я хотел бы, чтобы у нас все получилось. Я хочу заботиться о тебе, защищать, дарить тебе свою любовь и нежность, всего себя… Я обещаю, что никогда не причиню тебе боли и зла, не предам и всегда буду рядом, пока ты этого хочешь. Я буду благодарен тебе, если ты дашь мне этот шанс, быть всегда рядом с тобой…

Жанна ошарашено молчала. Она молча шла рядом и не знала, как вести себя раньше. Все ее мужчины вели себя совершенно по-другому, и она не знала, что делать, у нее на душе было смятение. Мелькнула мысль, что, может быть, настоящая любовь, о которой она, как и любая девушка, втайне мечтала, начинается именно так. Поэтому она сказала:

– Что ж, давай попробуем, Женя…

Глава 3

Вот это и случилось, Женя уехал. И Роман остался один. Первая неделя прошла как-то скомкано, теперь он сам убирался дома, сам ездил за продуктами, сам мыл машину. Как раз работы было много, Роман задерживался допоздна, приезжая домой лишь под вечер, он механически принимал душ, ужинал и сразу ложился спать.

Но постепенно стала наваливаться тоска, она пришла с пасмурной промозглой осенью, вторую неделю за окнами барабанил серый сентябрьский дождь, который плавно сменился ноябрьской промозглой сыростью. На деревьях облетели листья, клены в парке напротив стояли совсем голые, Роман часто смотрел на этот пожухлый опустевший парк, когда пил горький кофе по утрам, Женька часто гулял там, и Роман присматривал за ним в окно. В этом же парке они с Женькой гуляли вдвоем, когда он был еще совсем маленьким, Женька собирал ему огромные букеты из опавших листьев. Роман ставил их в вазу, и они стояли всю зиму, напоминая о бушующем красками пожаре осенней листвы, именно осенью он хотел жениться, но не вышло. И эти желтые букеты стояли всю долгую белую зиму в углу как напоминание о его неудавшейся поломанной жизни. Наверно поэтому он не любил осень, и весной с каким-то мстительным удовлетворением выбрасывал эти осенние букеты на помойку, но наступала новая осень и на полке появлялся новый букет. Женьке было лет четырнадцать, когда он впервые не собрал ему такой букет, и Роман с усмешкой спросил его об этом, Женя смутился и сказал, что наверно, уже не стоит их собирать, ведь он уже вырос. Тем более он знал, что Роман ненавидит осенние букеты.

– Наверно, ты не хочешь, чтобы я их собирал, – смущенно лепетал Женя, – ты же сам говоришь, что они нагоняют на тебя тоску. И от них только пыль и грязь…, и ты не хочешь…

– Ну почему не хочу? Хочу. Это уже традиция. Традиции – это хорошо. Семейные традиции … – язвительно усмехнулся Роман и Женя побежал собирать тогда поздний осенний букет под дождем и снегом.

С тех пор каждый год приносил домой эти кленовые листья, сушил и ставил в вазу. Этот год был первым, когда такого букета не было. Некому было его собирать, Женька уехал…

Тоска наваливалась постепенно, понемногу по вечерам, усиливалась в выходные, когда Роман сидел один в пустой квартире, которая неожиданно вдруг стала такой огромной. Он часами сидел в Женькиной комнате, рассматривал фотографии на стене, Женя почти везде улыбался, почти везде он был с друзьями. На двух фото даже был Адольф, это были фотографии из Сочи, на нем был лыжный костюм. И он тоже улыбался и держал свою руку у Жени на плече. Зверски хотелось выпить. Или покурить. Или уколоться. Роман с беспокойством подумал о том, что если он сорвется, то это будет уже концом. Он уже не выберется. Он ходил к наркологу и тот прописал ему какие-то вонючие капли. Постепенно он даже перестал готовить, готовить для себя одного не хотелось и в холодильнике было пусто. Свободного времени по вечерам становилось все больше, Роман тщетно пытался чаще ходить в спортзал, в покер-клуб… Даже там он чувствовал себя неспокойно, настроение падало почти до нуля. На душе было пасмурно. Серо. Однажды ночью на него навалилась просто дикая тоска, он долго ворочался с боку на бок и не мог заснуть, ему реально хотелось завыть как брошенному псу. Именно тогда он на неделю уехал к Женьке в Питер, тот уже жил в отдельной квартире, поэтому Роман и поехал. Он не хотел встречаться с Адольфом. Боялся удавить. Находясь там рядом с Женькой, тоска отступила, Роман сам не ожидал от себя, что разлука будет так болезненна. У него словно отрезали часть сердца острым ножом, и рана ныла, ныла, ныла… Он физически чувствовал Женькино отсутствие, в груди ныло, накатывало непонятное беспокойство, он не находил себе места, бессонница ночами, увеличивающееся ощущение бессмысленности происходящего. И тоска…

Он уехал к Жене всего на неделю, больше не позволяли дела на работе и всю неделю дох от скуки в чужой богатой хате, пока Женя был на учебе, на работе, на курсах иностранного языка…

С Адольфом они все же увиделись, он заезжал за день до отъезда Романа засвидетельствовать свое почтение, Роман хмуро выслушал его подробный рассказ о том, как Жене живется тут. Он молча кивал головой, ощущая дикое желание разбить это самодовольное лицо в кровь. Теперь он был совершенно убежден, что отпустил Женю зря. Нужно было проявить твердость. Настоять на своем. Скорее всего Адольф просто тупо взял его на понт, на самом деле он не смог накопать ничего такого и Роман чувствовал жгучую досаду, что его развели, как лопуха.

Неожиданно ему вспомнился вечер накануне Женькиного отъезда, Дима вел себя безобразно и Роман еле сдерживался, чтобы не залепить ему хорошую затрещину. Он что-то кричал про Адольфа, наркотики, какую-то чушь, как показалось тогда Роману. Но, определенно, в этом что-то было. Роман мучительно морщил лоб, пытаясь ухватить ускользавшую от него мысль, но ничего не надумал. Однозначно следовало пообщаться с Димой поближе. Он уже несколько раз писал ему, но Дима ему не отвечал. Тогда Роман позвонил Диме сам и приказным тоном велел зайти, обычно Дима иногда заходил к нему сам чтобы спросить про работу или просто поболтать ни о чем. Теперь же почти два месяца от него не было ни слуху ни духу. Роман удивился, когда тот стал отнекивался и бормотал что-то невнятное про занятость. Было совершенно очевидно, что тот просто боится.

– Боишься, что ли? – догадался Роман и холодно процедил, – давай соберись, иначе я сам к тебе заеду. И очень разозлюсь, что мне пришлось потратить свое время по пробкам. Ну? В пятницу в семь подтягивайся, понял?

Дима пробормотал что-то невнятное, что заедет. В назначенное время он уже был на пороге, Роман кивком велел ему пройти в гостиную, почему-то он вспомнил, что Дима никогда не опаздывает, что было достаточно удивительно и редко, Женя частенько опаздывал и Роман многократно пытался кулаками вбить в него пунктуальность.

Дима неуверенно сел на диван, он просто ужасно скован, его тонкие пальцы нервно теребили рукав свитера, он смотрел вызывающе, но Роман видел, что это, конечно, не так.

– Ну? – угрюмо спросил Роман, ощупывая тяжелым взглядом его согнувшиеся плечи, – могу чаю налить? Или ты есть хочешь?

Дима угрюмо покачал головой, и Роману стало смешно, у него был такой испуганный и в тоже время воинственный вид, как у взъерошенного воробья перед котом.

– Ну, что скажешь-то? – вновь спросил его Роман, – в прошлый раз ты был прямо ураган, а сейчас в штаны наложил?

Дима с трудом поднял голову, подошел к Роману и положил пред ним на стол смятые купюры.

– Вот деньги. Извинятся не буду, – процедил он сквозь зубы, также не поднимая головы и спустя несколько мгновений судорожно сглотнув, добавил, – а полезешь – получишь, понял?

Роман еле сдержался чтобы не расхохотаться.

– Ну, допустим, понял…– проговорил он с трудом сдерживая улыбку, – а за что деньги?

– За разбитый стол… – тихо проговорил Дима.

Роман кивнул, кажется, теперь он понимал, что Дима просто боится, ему сейчас будут припоминать устроенный тогда погром и жестко усмехнулся. Он уже давно не обращал внимания на такие глупости.

– А извиняться за что не будешь? – продолжил он.

Дима снова шмыгнул носом.

– За то, что побил Женьку и наговорил ему гадостей…– тихо ответил он.

Тут уже Роман не сдержался и хохотал во все горло, рассматривая Диму с усмешкой, Дима неуверенно следил за ним взглядом.

– Ну, это очень громко сказано, что ты побил Женьку, – наконец выговорил Роман, – насколько ты помнишь, когда я его от тебя оттащил, ты лежал на полу, а он выкручивал тебе руку в болевом. А про гадости разбирайтесь сами…

– Я и тебя обозвал идиотом, – негромко промямлил Дима, и поднял голову. Внезапно вся его скованность ушла. – Потому, что это правда, – выпалил он, – зачем ты его отпустил? Ты же не хотел! Ты что, не понимаешь, что с этим человеком его нельзя было отпускать? Он испорченный, циничный и капризный. Ему же Женя не нужен, ему нужна была победа, ему же скучно, вот он и решил поиграться…

Роман долго молчал, эти слова неожиданной болью резанули ему по сердцу.

– Это решение Жени, – наконец с трудом проговорил он. – Он уже не ребенок. Я не имею больше права диктовать ему свою волю. И давай не будем об этом. Это точно не твое дело. Деньги забери свои для начала…

Дима упрямо покачал головой, тогда Роман встал и силой положил их ему в карман.

– Сейчас затрещину получишь, – предупредил Роман, когда Дима попытался их вытащить назад, – бери, а то будешь потом месяц сидеть на хлебе и воде. Я тебя вот зачем позвал – выкладывай, что ты там Жене говорил про Сочи. Я слышал обрывки фраз про наркотики. Это Адольф тебе дал их?

Он вперил в Диму долгий угрюмый взгляд, Дима судорожно сглотнул и затравленно посмотрел на Романа.

– Ну? – коротко приказал тот, – давай говори, раз начал. Ты боишься, что ли?

Дима снова опустил голову и долго молчал, крепко сцепив пальцы рук, Роман увидел, что его руки чуть подрагивают.

– Я все рассказал Жене, – наконец с трудом произнес он. – Потому что должен был ему рассказать. И пусть решает он. А тебе я ничего не должен. И эта тема мне не приятна…

Роман подошел к нему и грубо встряхнул за плечи.

– Давай говори, – процедил он сквозь зубы и больно сжал ему плечо своими железными пальцами, – ну?

Дима начал вырываться, он попытался оттолкнуть Романа от себя, тот перехватил его руку и больно сжал в своих железных пальцах, чувствуя, как хрустят его кости, Дима зарыдал взахлеб и Роману пришлось отпустить его, он усадил его на диван. Ситуация складывалась дурацкая, Женька никогда не плакал, когда Роман наказывал его, молча терпел, а этот разревелся как ребенок. Роман мерил большими шагами комнату, не зная, что делать дальше.

– Ты понимаешь, что мне нужно это знать? – скупо процедил он, – Мне тебя пытать, что ли? Не сомневайся, я это сделаю, да калечить тебя не хочется. Давай, говори по-хорошему…

Дима сидел на диване и просто трясся от страха, Роман слышал, как стучат его зубы. Роман не знал, что ему делать, с одной стороны, ему хотелось лупить его до тех пор, пока тот не сознается, но что-то его останавливало. Он молча подошел к шкафу, налил полный стакан коньяка и протянул Диме, тот сделал несколько судорожных глотков, подавился и долго не мог прокашляться. Роман молчал.

– Я не понимаю, ты боишься? – наконец спросил он. – Его? Меня?

Дима долго молчал:

– Мне стыдно просто. И мерзко, – тихо ответил он, – я никому не рассказывал, а Женька просто не стал меня слушать…

Роман сел рядом и снова наполнил его бокал:

– Давай выкладывай, – твердо сказал он.

Дима сделал еще несколько глотков.

– Это в Сочи случилось, – наконец пробормотал он. – За три дня до отъезда. В тот день, когда я пришел домой никакой…

Роман кивнул. Он хорошо помнил тот день.

– Накануне я услышал, как Адольф разговаривает с кем-то по телефону, он обещал рассказать что-то важное и мне стало ужасно интересно. Я запомнил адрес и в назначенное время пришел туда, ко входу. Потом я подумал, что Адольф поймет, что я тут не случайно, что я подслушал его разговор, поэтому я не придумал ничего лучше, как зайти внутрь и сесть в кафе за самый дальний столик. Я подумал, что он с кем-то встретится в фойе и я незаметно посмотрю и уйду…

– В детектива решил поиграть, – угрюмо проронил Роман.

Дима судорожно сглотнул и кивнул.

– И действительно, когда Адольф вошел, его ждал какой-то тип наркоманской наружности… Но они не стали подниматься в номер, а решили посидеть в кафе… Я плохо соображал, что делаю, я залез под стол…

– А они сели именно за этот стол, – продолжил Роман. – Они тебя видели?

Дима отрицательно покачал головой.

– Сначала нет. Стол был в самом углу, они решили поговорить с глазу на глаз….

Дима осекся и долго молчал.

– Я слышал весь их разговор, – наконец нехотя продолжил он. – А потом они увидели меня. У этого его друга упала зажигалка, он вытащил меня из-под стола, начал трясти за плечи. Подумал, что я официант. А Адольф улыбался и мне… мне было так страшно, что я не понимал, где я нахожусь. Потом они затащили меня в номер. Я вырывался, кажется, но от страха я просто отупел и почти не сопротивлялся. Они связали мне руки скотчем за спиной…– Дима замолчал и долго смотрел на свои руки, пытаясь унять дрожь… Роман ободряюще похлопал его по плечу.

– Потом они начали задавать мне вопросы, – продолжил Дима тусклым голосом. – Я не понимал, о чем они говорят, я и сейчас не могу вспомнить, что они спрашивали. В памяти все стерлось. Тогда они повалили меня на диван, этот друг держал меня, чтобы я не бился, а Адольф закрывал мне лицо подушкой. Когда я почти терял сознание, они лупили меня по щекам и смеялись. Потом Адольф сказал, что я слышал лишнего и меня нужно убить. Они что-то вкололи мне в вену, я помню обжигающее ощущение тепла по всему телу, потом темнота… Когда я пришел в себя, они меня отпустили, вот и все…

Дима снова замолчал, Роман тоже сидел, не говоря ни слова.

– На следующий день они с Женей пришли меня навестить, – ядовито выкрикнул Дима после долгого молчания, – Адольф велел ему выйти и спросил, как я себя чувствую. Сказал, что я не должен трепать языком, иначе он меня уничтожит, сказал, что мне никто не поверит… Ты веришь мне?

–Да, – ответил после долгого Роман и посмотрел на Диму. Почему-то ему стало ужасно жаль его, хотя он редко испытывал к людям это чувство.

– А Женя не поверил мне, – горько продолжил Дима, – он сказал, что я наркоман и конченный психопат… Скажи, если бы я рассказал все раньше, Женя бы не уехал?

Роман задумался и отрицательно покачал головой.

– Он уехал бы все равно, – глухо проронил он, – его словно околдовали…

Дима шмыгнул носом и снова сделал глоток.

– Знаешь, хорошо, что я тебе рассказал, – после паузы проговорил он, – на душе стало легче. Я никому об этом не говорил, мне было стыдно, мне было мерзко, они играли со мной как с каким-то насекомым, издевались, делали что хотели… А я ничего не мог сделать, это чувство беспомощности, когда ты ничего не можешь сделать… мерзко это, мерзко, понимаешь??!

Роман шумно встал с дивана и подошел к окну, он обернулся к Диме и усмехнулся, его белые зубы сверкнули на потемневшем лице. Он напряженно думал о чем-то.

– Лучше вспомни, что они такого говорили, что устроили тебе потом эту показательную порку? – вскользь бросил он, напряженно всматриваясь в вечерние сумерки.

– Ничего, – ядовито бросил Дима. – Я много думал потом об этом разговоре, в нем не было никаких страшных тайн и секретов. Обычный треп. Его друг-наркоман хвастался, как перепробовал все наркотики и трахался с проститутками. Потом обсуждали каких-то непонятных хмырей. Потом Адольф рассказывал про Женю. Говорил, что ему хочется, чтобы Женя бегал за ним как ручная собачонка. Еще он говорил про тебя, что будет смешно увести у тебя Женю и смотреть как ты бесишься…

– Еще что-то обо мне говорили? – скупо поинтересовался Роман. У него был такой равнодушный взгляд, что Дима мельком подумал, что все эти детские глупости ему совершенно не интересны, он задумался и отрицательно покачал головой.

– Какие-то глупости, ничего особенного. Какое-то досье из ФСБ, девяностые, кто-то работал дворником…

Дима не знал, что еще сказать и замолчал, он искоса поглядывал на Романа, тот был так глубоко погружен в свои мысли, что казалось забыл про его присутствие. В комнате словно повисла напряженная тишина, Дима почувствовал перемену его настроения и засобирался домой.

– А я все равно это так не оставлю и отомщу им, – процедил он сквозь зубы, натягивая в прихожей куртку, Роман рассеянно кивнул ему и захлопнул за ним дверь. Теперь он понимал, что дядя Адольф хорошо покопал под него и его слова не были блефом, Роман напряженно размышлял насколько далеко Адольф осмелится зайди если у них возникнет открытый конфликт. Так ничего и не надумав он долго ворочался без сна, его просто распирала дикая ненависть, он встал с постели, вошел в комнату Жени и сорвал со стены все фото, где был изображен Адольф. На кухне он разорвал их в клочья и сжег в раковине.

На неделе Роман снова позвонил Диме и велел ему зайти, совершенно неожиданно ему пришла в голову идея, поначалу она казалась Роману сущей глупостью, но определенно в ней что-то было. Дима был смышленым мальчиком и из него вполне можно было состряпать что-то стоящее, разумеется, при должном воспитании. Дима был удивлен, но все же приехал. Роман молча открыл ему дверь и кивком велел пройти в зал, сам он сел в кресло напротив, окинув Диму цепким взглядом.

Дима дернул плечами, он заметно нервничал и вопросительно смотрел на Романа украдкой.

– Ты меня зачем позвал? – наконец спросил он, – я ничего не вспомнил. Или руки выкручивать больше некому?