Градации черного. Книга 2

– Нет, – стушевался Женя, и чтобы перевести разговор на другую тему, добавил: – А эти девушки – они твои знакомые?

Теперь да, – кивнул Адольф, неспеша делая глоток вина. – Они тебе понравились? Хочешь? Светленькую или темненькую?

Думай об учебе, а не о грязных шлюшках, – Вадим фамильярно потрепал его за плечо, и Женя с досадой отвернулся от него. На сцене появилась девушка, Женя узнал ее, это была та девушка, с которой он случайно столкнулся в зале. Сейчас она была одета в строгий почти мужской костюм, ее шикарная грива волос была убрана в высокий хвост. Она на мгновение встретилась с Женей взглядом и мельком улыбнулась ему. Она слегка поклонилась гостям, села за фортепиано, по залу разлилась грустная нежная музыка, у Жени защемило сердце. Музыка лилась тихо, завораживающе, в зале постепенно стихли все разговоры, Адольф внимательно смотрел на Женю, но тот не замечал его взгляда, весь он был обращен к ней. Наконец музыка стихла, раздались аплодисменты, Женя продолжал смотреть на сцену, хотя она уже скрылась, у него на душе была странная приятная пустота… Адольф негромко окликнул его, и Женя словно очнулся от небытия:

– Тебе понравилось? – с улыбкой спросил его Адольф, – что это за произведение, Женя и кому оно посвящено?

– Это Лунная соната Бетховена, – проговорил Женя, наморщив лоб, и машинально продолжил – оно посвящено… мне…

Вадим переглянулся с Адольфом и оглушительно расхохотался:

– А я думал, что ты скромный мальчик, – наконец выговорил он, немного отдышавшись, – почему ты так думаешь?

Адольф смотрел на него с легкой улыбкой, и Женя залился мучительным румянцем:

– Мы случайно столкнулись с ней в зале, – запинаясь проговорил он, – и потом перед выступлением она взглянула на меня, и я….

– И ты подумал, что она посвящает эту сонату тебе, – улыбнулся Адольф, его улыбка была такой теплой и мягкой, что Женя ничего не смог ответить и лишь кивнул.

Девушка исполнила еще несколько сонат, Женя не сводил с нее взгляд, она показалась ему такой нежной и хрупкой, что ему хотелось защищать ее, только он не понимал, от кого. В груди в унисон музыки разливалось щемящее чувство нежности и чистоты, он вдруг ощутил, как одиночество, мучавшее его на протяжении двух месяцев, растворилось в волнах этой мягкой волнующей мелодии. Концерт был окончен, девушка поклонилась гостям и исчезла за сценой.

– Адольф, кто она? – спросил Женя, глядя ей вслед, и вдруг, ужасно смутившись, залился румянцем.

Адольф проводил девушку взглядом и с улыбкой перевел взгляд на Женю:

– Вот как, тебе нравятся брюнетки. Что ж, она хорошенькая…

– Но ты знаешь ее? – с мольбой произнес Женя.

– Я не знаю ее, Женя, – с улыбкой ответил ему Адольф, – я видел ее несколько раз, то тут, то там. Она часто играет на фортепиано, я помню…

Вадим посмотрел на Женю с усмешкой:

– Твой дядя слишком редко бывает на таких пафосных мероприятиях, Женя, предпочитая иные, скажем так… забавы, – при этих словах Адольф приложил палец к губам, Вадим понимающе усмехнулся, – я знаю ее. Ее зовут Жанна. Она эскортница. Трахается за деньги с богатыми дяденьками. А конкретно тут она находится с целью подцепить себе богатого лоха. Забудь про нее, у тебя для нее недостаточно денег, приятель…

Адольф выслушал его с улыбкой:

– Фу, как грубо, – фыркнул он, – я наблюдал за Женей во время ее выступления, у него на глазах от восторга выступили слезы. Он был просто очарован музыкой и этой девушкой. И после ты говоришь такие слова. Это, по крайней мере, жестоко. Ты забыл, что наш малыш чертовски хорош собой, это тоже ценится…

– Она эскортница. И точка, – вновь жестко повторил Вадим, – а чертовски хорошему мальчику стоит больше думать об учебе, а не о грязных шлюшках…

Женя с яростью смотрел на Вадима, тот лишь усмехался, легко поигрывая бокалом, Адольф поманил Женю к себе.

– Я уже говорил тебе, чтобы ты не обращал внимания на слова Вадика, – негромко проговорил он и улыбнулся своим мыслям: – эта девочка еще не так испорчена. Знаешь, все девочки на самом деле верят в большую любовь, надеются и ждут ее… И ты понравился ей, – он лукаво взглянул на Женю, – я редко ошибаюсь в таких вещах. Так что вперед, только не влюбляйся, слышишь, не влюбляйся! Тебе еще рано…

Вернулись блондинки, одна из них прошептала что-то на ушко Адольфу, он поднялся и мягко улыбнулся Жене, Женя неловко махнул ему рукой и проводил его взглядом. Он машинально водил пальцами по гладкой ножке бокала и мучительно раздумывал, что ему делать дальше. Вадим пересел к нему на место Адольфа и заказал себе еще виски.

– Женя, спроси как-нибудь своего любимого дядю о его особых увлечениях, хотя, естественно, нифига он тебе не скажет, улыбнется и ответит, чтобы ты не забивал себе голову… – рассмеялся он каким-то своим мыслям и перевел на Женю, мечтательно задумавшегося о чем-то. – Эй, ты не заснул? Ты меня слышишь? Ты о чем думаешь? – и он весьма бесцеремонно потряс его за плечи.

– Она ушла, – невпопад ответил ему Женя и помимо воли почувствовал, как его щеки заалели румянцем. Вадим дымил сигаретой и смотрел ему в глаза так язвительно, что Женя инстинктивно отшатнулся от него.

– ладно, слушай бесплатный совет, – резко выдохнул он сигаретный дым. – Твой единственный козырь – это то, что ты племянник известного в городе человека. Ты носишь его фамилию. Если ты успеешь залезть к ней в трусы до того, как она выяснит твою платежеспособность, значит, повезло. Но и в противном случае можно попытаться позадвигать ей про собственный бизнес, самостоятельность и все такое… Но я бы на твоем месте просто забил на нее и попросил дядю купить тебе шлюху… реально, зачем напрягаться, тем более под одеялом и в темноте они все одинаковые…

– Замолчи немедленно, – перебил его Женя, – я не хочу слушать эти отвратительные гадости… То, что ты говоришь – просто мерзко…

Вадим расхохотался:

– Ей-богу, ты такой забавный! – проговорил он с усмешкой и окинул Женю острым колючим взглядом. – И совсем не разбираешься в людях, такой глупенький и милый. Нет, Адольф правильно сделал, что завел тебя…

Женя окинул его гневным взглядом:

– Я не хомячок, чтобы меня заводить, – резко бросил он, – я больше не хочу с тобой общаться. Никогда…

Последние слова он выкрикнул, когда уже бежал к выходу. Захлопнувшаяся дверь отделила его от тех ужасных мерзких слов, которые резали ему слух. Только на улице, под упругими струями осеннего дождя он почувствовал себя в безопасности. Он забыл зонт. Дома, Роман все время напоминал ему об этом, когда начинал накрапывать дождь, сейчас же делать это было некому. Он уже подумал о том, чтобы вернуться – но там все еще был этот мерзкий человек, сейчас Женя чувствовал к нему такую злобу, почти ненавидел его. Чтобы не ждать такси Женя побрел вдоль улицы, зябко ежась под бешеными ударами ветра и промок насквозь. Он медленно брел мимо мутных пятен фонарей в сторону чужого ему дома. Всю ночь его мучила бессонница, он ворочался в постели и ни на минуту не мог сомкнуть глаз, на душе почему-то было так непередаваемо тоскливо, что он не знал куда себя деть. Тоска по дому душила его, он вновь и вновь задавал себе вопрос правильно ли он поступил, приехав сюда. Наутро голова мучительно болела после долгой бессонной ночи, Женя работал как автомат, машинально набирая отчеты и думая о своем. Во время обеда он заснул прямо на рабочем столе, провалившись в короткий тяжелый сон без сновидений. Он проснулся оттого, что кто-то мягко поглаживал его по щеке. Он открыл глаза и увидел, что Адольф склонился над ним, от него шло такое тепло и нежность, что Женя ощутил, как сердце замирает в груди. Адольф так осторожно поглаживал его кончиками пальцев, словно бы боясь к нему прикоснуться. Женя вдруг вспомнил, как Адольф однажды говорил ему, что любовь живет на кончиках пальцев…

Просыпайся, мой малыш, – совсем тихо проговорил Адольф, глядя ему в глаза и Женя не понимал значения его взгляда, – неужели я так жестоко эксплуатирую тебя, что ты выключился прямо на рабочем месте?

Женя смотрел на него, ощущая его тепло, от избытка чувств к горлу подкатил ком, он не сразу ответил.

– Нет, просто я плохо спал этой ночью… – сдавленным голосом пробормотал он.

– Это заметно, – улыбнулся Адольф. – Я сейчас долго смотрел как ты спишь. И не решался к тебе прикоснуться. Мне показалось…, впрочем, это все глупости. Пойдем ко мне.

Он поманил Женю за собой, Женя послушно последовал за ним в кабинет, Адольф опустился на свое кресло, кивнув на стул перед собой; внезапно Женя вновь ощутил себя скованно.

– Ты долго гулял вчера? – поинтересовался Адольф. Его тон уже был обычным, отстраненно-деловым, в нем проскальзывал неуловимый холодок, который словно окатил Женю ведром холодной воды.

– Нет, – стараясь ответить равнодушно, произнес Женя. – Я ушел сразу же после тебя, мне не хотелось там оставаться.

Он замолчал, Адольф с интересом поглядывал на него.

– Тебе принести кофе чтобы немного взбодрился? Или ты хочешь что-нибудь поесть?

Он вновь ободряюще улыбнулся, и Женя не удержался от улыбки в ответ. Он хотел подойти к Адольфу и крепко обнять его, но вместо этого робко опустил вниз глаза.

– Я совершенно не хочу сейчас есть, – тихо пробормотал он.

– Не хочешь есть? Это плохо… – проговорил Адольф, внимательно рассматривая его. – Ты, случайно, не болен?

Женя неопределенно пожал плечами.

– Я вижу, что ты плохо спал ночью. У тебя круги под глазами и уставший вид, это плохо. Это из-за той девушки? – вскользь спросил его Адольф.

По лицу Жени проскользнула улыбка, но он снова стал серьезным.

– Почти, – ответил он. – Точнее можно сказать, что первую половину ночи я не мог заснуть из-за нее, а вторую из-за твоего дорогого… приятеля…

Адольф удивленно поднял бровь.

– Из-за Вадима? Что же он такого сделал? Опять подшучивал над тобой?

– Нет, – покачал головой Женя, – это сложно назвать подшучиванием, он откровенно издевался надо мной, говорил мне гадости прямо в лицо… Честное слово, мне хотелось дать ему по морде….

Адольф постучал карандашом по столу.

– Женя, я не хочу, чтобы подобные гадости вылетали из твоих уст, – строго сказал он. – Ты мягкий и добрый мальчик, это тебе совершенно не к лицу. Более того, хочу тебе напомнить, что ты находишься в цивилизованном обществе, где принято решать конфликты словом, а не грубой физической силой, поверь, это очень некрасиво со стороны…

Женя ужасно смутился:

– Я понимаю, – ответил он, его щеки заалели румянцем, – но он первый начал. Разве красиво говорить мне в лицо такие отвратительные слова?

Адольф не выдержал и улыбнулся:

– Честное слово, ты ведешь себя как ребенок в песочнице – поругался, подрался. И эта фраза – «он первый начал» … Взрослый человек в первую очередь обращает внимание на свое поведение. Хотя я понимаю, – неожиданно резко добавил он, – тебя воспитывал человек грубый и неотесанный, привыкший все решать с помощью кулаков, где же тебе было набраться хороших манер…

Женька поднял на него глаза, его лицо слегка побледнело, Адольф с любопытством взглянул на него, пробный камень достиг цели:

– Я не хочу, чтобы ты дурно отзывался о нем, – срывающимся голосом произнес он. – Да, он немного резковат, но это не дает тебе права оскорблять его, оскорблять в моем присутствии, пожалуйста… Я слишком многим ему обязан, можно сказать всем…

Адольф обезоруживающе поднял ладони вверх:

– Хорошо, больше не будем говорить об этом, – сразу же согласился он. – Ты прав, я выразился слишком резко в адрес этого благородного человека, – в его голосе засквозила неудержимая ирония, и он опустил глаза. – Прости меня…

Женя молчал.

– Ну что же ты хотел рассказать мне о Вадиме? – полюбопытствовал Адольф чтобы прервать молчание. – Неужели я никогда не вымолю у тебя прощенья, я же извинился…

Женя помолчал, но потом кивнул:

– Да, я больше не злюсь. Но просто мне было обидно слышать такие несправедливые слова в адрес человека, который ничем их не заслужил и которого я люблю, пусть он кажется слегка черствым. Он любит меня, хотя и не показывает этого, не все могут раскрыть себя перед другими… он же вырастил меня… – Адольф тактично молчал. – А слова «грубый» и «неотесанный» скорее больше подходят для твоего друга, – продолжал Женя все еще взволнованным голосом. – Вчера, когда ты ушел, он начал говорить мне такие гадости, что я больше не мог его слушать. С ним просто неприятно находится рядом… Он говорил просто ужасные вещи… и про ту девушку тоже…

Адольф кивал головой в такт его словам:

– Расскажи мне он ней… – тихо попросил он и Женя окончательно смутился:

– Я не успел с ней познакомится, – неуверенно проговорил он и задумался, – мне кажется, что она очень-очень хорошая, такая нежная и хрупкая, как фея… Я думаю о ней постоянно…

Он совсем смешался и умолк, Адольф ободряюще ему улыбнулся:

– Иди на свое место, Женя, – негромко проговорил он, – я заеду к тебе… мы поговорим об этом…

Женя кивнул и послушно пошел к дверям, у самого выхода он обернулся:

– Скажи, а где ты был? Вадим рассказывал о твоих особых увлечениях… – неуверенно спросил он и пояснил: – я хочу узнать тебя больше, ты почти ничего о себе не рассказываешь, я подумал, что возможно ты захочешь поговорить с кем-то об этом. Я выслушаю и поддержу тебя в любом случае…

Адольф улыбнулся ему привычной легкой улыбкой:

– Женечка, мы поговорим об этом позже, – проговорил он. – И не забивай свою хорошенькую голову всякими посторонними мыслями, от этого появятся морщинки.

– Мы обязательно поговорим, я буду тебя ждать- ответил Женя и вышел.

Рабочий день тянулся и тянулся, наконец, наступил долгожданный конец рабочего дня, и Женя механически побрел домой; только придя и устало опустившись на диван он понял, как он сильно устал, голова болела неимоверно, во всем теле ощущалась тяжесть, все валилось из рук. Он включил во всем доме свет, так на душе стало немного повеселее. Он ждал Адольфа и поминутно поглядывал в окно, ожидая увидеть его машину, пока вдруг не понял, что сегодня он не придет. И вновь Женя ничего не понимал, когда они общались днем, Женя готов был дать голову на отсечение, что Адольф был рад его и видеть и скучал, Женя помнил, какой теплотой светились его глаза, как осторожно он дотрагивался до его плеча словно бы боясь к нему прикоснуться. Все это просто невозможно было сыграть. Или же возможно? Теперь же Адольф просто не приехал, просто потому что не захотел, Женя уже понимал, что Адольф делает только то, что хочет и даже ураган не помешал бы ему приехать, если бы он этого только захотел… Все это было так странно, и Женя искренне не понимал их отношений, Адольф словно бы тянулся к нему и тут же отталкивал, обжигая сердце ледяным равнодушием. Женя не мог понять, играет ли он или же чего-то боится, Женя помнил, как он говорил, когда они были в Сочи, что он боится подпускать его к себе ближе и Женя не понимал почему. Он слонялся по квартире в лихорадочном возбуждении, был уже час ночи, он позвонил Адольфу, тот на удивление почти сразу взял трубку, словно ждал его звонка.

– Я тебе нужен? Я не понимаю, что я делаю здесь – выпалил Женя, он так боялся, что не сможет произнести этот мучивший его вопрос услышав на другом конце провода холодный равнодушный голос.

– Да, Женя, я это тебе уже говорил, – ровно ответил ему Адольф, Женя услышал, как он негромко рассмеялся, – ты думаешь, что я солгал тебе? Это не так. Вчера я сказал тебе правду…

– А в остальные дни ты говоришь мне неправду? – глухо спросил Женя и помолчав, добавил, – ты меня избегаешь, словно я стал неинтересен тебе, хотя я уже сомневаюсь, что когда-нибудь был тебе интересен, я вообще не понимаю, что здесь делаю…, может быть, тебе неловко сказать мне об этом, но если я наскучил тебе, я могу уехать домой…

В трубке молчали, и потом Женя услышал его тихий смех:

– Ты приехал учиться в университете, это главное, Женя. Об остальном не забивай голову. И ложись спать… доброй тебе ночи…

Он повесил трубку, Женя несколько секунд слушал короткие губки отбоя, он устало отложил телефон в сторону. Всю эту ночь он ворочался без сна, вновь и вновь спрашивая себя о правильности принятого решения.

– Я приехал учиться, это главное… – глухо повторял он про себя пока его не свалил короткий предрассветный сон.

Адольф заехал к нему только неделю спустя, когда Женя уже не надеялся его увидеть. У Жени до сих пор не укладывалась в голове, как можно было работать в одном банке и не видеть друг друга долгие недели. Адольф тепло улыбнулся Жене.

– Ты даже не представляешь, у меня для тебя сюрприз, – лукаво улыбнулся он, Женя подсел к нему ближе и взял за руку.

– Я ждал тебя всю прошлую неделю, – тихо проговорил он, – мы хотели поговорить с тобой о тебе…

Адольф поднял на него смеющиеся глаза, Женя почувствовал, что сегодня он просто в отличном расположении духа, словно какая-то проблема, мучившая его на протяжении долгого времени вдруг сама собой решилась.

– Говорить обо мне слишком неинтересно, – негромко рассмеялся он и услышав звонок в дверь жестом указал Жене открыть ее. Женя удивленно выполнил его просьбу, к ним пришел Вадим и Женя в замешательстве смотрел на него, он не понимал зачем он здесь, ведь в последний раз они расстались не слишком красиво. Вадим, казалось, совсем ничего не замечал, он поздоровался с Адольфом и приобнял Женю за плечо.

– Привет, сладкий, – рассмеялся он, – собирайся. Я за тобой…

Женя выразительно на него посмотрел и сбросил его руку с плеча, Вадим только рассмеялся.

– Не трогай меня… – тихо произнес Женя и отвернулся, Вадим преувеличенно удивленно воскликнул:

– Ты недотрога? – и усмехнувшись про себя пояснил, – ты, наверно, удивлен, что я постоянно пытаюсь дотронуться до тебя, взять тебя за руку. Это вовсе не оттого, что я педик. Просто по типу мировосприятия ты почти стопроцентный кинестетик. Это значит, что твой основной канал познания мира – через прикосновения. И к человеку, которого ты впускаешь в свое личное пространство и позволяешь себя трогать, ты подсознательно начинаешь испытывать симпатию… – Он лукаво улыбнулся и скосил взгляд на Адольфа, – я думаю, в начале вашего знакомства дядя тоже постоянно прикасался к тебе, он тоже сразу определил твой тип, не так ли? Хотел приручить малыша… Грязно играешь, Адольф…

Адольф только улыбнулся и сел рядом с Вадимом:

– Я бы на твоем месте был осторожнее, – негромко заметил он, – Женя говорил мне, что хочет дать тебе по морде…

Вадим рассмеялся, пристально оглядывая Женю с головы до ног:

– Неужели Женя мог такое сказать? – преувеличенно удивленно воскликнул он, – он же такой правильный, такой хороший мальчик. Что за воспитание ты привил своему единственному племяннику, Адольф?

Адольф выразительно посмотрел на Женю:

– Это не мое воспитание, Вадим…

– Ах, да, ты же рассказывал, что его папа просто маньяк, так ведь, Женя?

Женя вспыхнул:

– Я запрещаю говорить о нем плохо, ты ведь его не знаешь… – выкрикнул он.

– А ты его знаешь? – усмехнулся Вадим – насколько я знаю, он воспитывал тебя только пятнадцать лет, откуда ты знаешь, что он делал в молодости? Может, валил людей направо и налево, ведь с пистолетом он обращаться умеет, откуда? В армии этому не научат, пистолеты разрешены только офицерам… Значит, он научился обращаться с ним после… Девяностые годы, беспорядки и прочий беспредел. Знаешь, иногда бывает полезно немного подумать, всегда можно прийти к определенным выводам…

– Замолчи, я запрещаю тебе так говорить, – выкрикнул Женя.

– Или что? Я получу по морде, малыш?

– Да, ты получишь по морде…

Вадим расхохотался:

– Как многообещающе… Но мне кажется, что ты не совсем прав. Отвечать физическим насилием правильно лишь на физическое насилие, я же пока тебе ничего не сделал. И разве я не могу высказать свое мнение, у нас же гласность в стране, разве нет? Просто у тебя зашорены глаза и ты не понимаешь, что его поведение… скажем так, не совсем нормально. Ты правда считаешь нормальным стрелять из боевого пистолета боевым патроном?

– Пистолет не был боевой, – выкрикнул Женя, он начинал нервничать и его речь стала сбивчивой и щеки покраснели.

– Нет, ты не прав, Женя, – продолжил Вадим, – этот пистолет доставал мой отец, он прокурор и поэтому смог подделать документы. Твой дядя, уж не буду ничего говорить об его умственных способностях, сказал, что твой Рома настоящий мужчина, поэтому и пистолет ему нужен тоже настоящий. Твой отец это понял сразу. Поэтому и устроил такое шоу. Адольф рассказывал, что он чуть не обосрался, когда твой папа целился ему в лоб. Да, он что-то сделал с патроном, но что было бы, если бы патрон все же выстрелил? Как думаешь, нормальные люди так поступают?

Женя обернулся к Адольфу:

– Вы с ума сошли? – выкрикнул он, – зачем ты это сделал?

Адольф медленно встал с дивана и отошел к окну:

– Я просто очень хотел, чтобы ты поехал со мной, – тихо проговорил он.

Женя потрясенно переводил взгляд с одного на другого, Вадим лишь посмеивался чему-то про себя и выразительно посматривал Жене в глаза. Женя покачал головой и вышел, он не хотел находится в одной комнате с этим человеком, он закрылся в своей комнате и теперь напряженно припоминал, что пистолет был действительно каким-то странным, он был совершенно не таким, как в приложенной инструкции, тогда Женя не обратил на это внимания. Он взял телефон, чтобы немедленно позвонить Роме, но его остановил вошедший Вадим:

– Не надо, Женя, не звони ему – проговорил он, – что ты ему скажешь? Что ствол боевой? Он знает это лучше нас с тобой. Просто знай, что теперь у твоего папы есть нелегальный боевой ствол. Хотя я не думаю, что ему было бы проблемно достать что-то подобное при должном желании…

– Я скажу, чтобы он немедленно выбросил его, хранить его дома противозаконно!

Вадим усмехнулся:

– Его уже давно нет у вас дома, твой папа ведь не дурак. Он его выбросил. Или спрятал. Не знаю. Ладно, речь не об этом, – примирительно проговорил он. – Я пришел за тобой, чтобы отвести на одну вечеринку. Там вновь будут играть Бетховена. Тебе это интересно? Тогда собирайся…

Женя в смятении поднял на него глаза, он не знал, что ответить, поэтому просто кивнул. Адольф отказался идти с ними, он лишь отрицательно покачал головой, проводив Женю долгим взглядом. Когда Вадим с Женей ушли он остался и долго размышлял над сложившейся ситуацией. Познакомить Женю с этой девушкой было его идеей, он долго обдумывал это и пришел к выводу, что в данных обстоятельствах это будет скорее полезно, чем вредно. Женю нужно было всеми силами накрепко привязать здесь, заставить его реже ездить в Москву, реже общаться с Романом, и новая любовь как раз подходила под эти цели. Именно поэтому он попросил Вадима взять Женю с собой. Он еще долго сидел в полутемной гостиной, просчитывая варианты развития событий.

Вадим посадил Женю в машину и лихо рванул с места, Женя инстинктивно взялся за ручку сверху, манера вождения у Вадима была весьма своеобразной, сам Женя никогда так не ездил. Вадим нажимал педаль газа почти до предела, игнорировал красный свет светофора и беззастенчиво подрезал всех подряд.

– Слушай, ты можешь ехать аккуратнее? – наконец не выдержал Женя.

– Зачем? – равнодушно пожал плечами Вадим.

– Затем, что ты можешь покалечить окружающих. И нас.

– Мне давно уже плевать на окружающих, Женя. И на себя. Но хорошо, если ты со мной, я буду ехать аккуратнее, – послушно согласился он и чуть сбавил скорость.

Они приехали к загородному коттеджу, Вадим припарковал машину заняв сразу два места, частично закрыв своей машиной выезд и негромко рассмеялся, но Женя ничего ему не сказал, сам он никогда так не парковался, он всегда старался поставить машину так, чтобы это не доставляло неудобств другим. Вадим прошел в дом, повелительно махнув Жене рукой, Женя, робея, последовал за ним:

– Тут живет один большой любитель классической музыки, – рассказывал Вадим, поднимаясь по лестнице, – нет, не забивай голову, как его зовут. Какая разница. Нас с ним связывает страстная любовь к классической музыке и общий дилер. У него лучший кокс в городе, если хочешь попробовать, я угощу. Надеюсь, твою пассию с ним связывает не это…

Войдя в просторный зал, Вадим плюхнулся на диван, Женя нерешительно присел рядом. В зале было темно и накурено, тяжелые шторы опущены, из маленьких торшеров лился скупой свет. Из мощных колонок ревела музыка и почти ничего не было слышно. Здесь собралось достаточно много людей, Женя мельком смотрел по сторонам:

– Не буду тебя ни с кем знакомить, это никому не интересно, – прокричал ему в ухо Вадим, – тут собираются для того, чтобы понюхать, потрахаться, ну и послушать музыку, выбирай, что для тебя ближе…

К ним подошли люди и Вадим что-то говорил им, стараясь перекричать музыку при этом отчаянно жестикулируя, Женя нерешительно оглядывался по сторонам. Ему начинало казаться, что это очередная глупая шутка Вадима и этой девушки здесь нет и не может быть, практически все присутствующие находились под кайфом или были пьяны, он почувствовал злость на Вадима и хотел все ему высказать, но того уже не было рядом. Вдруг он увидел ее. Она стояла в компании подруг. Сегодня она была одета совершенно иначе, на ней было красное неприлично короткое платье без бретелек и туфли в тон на умопомрачительном каблуке. Ее густые каштановые кудри водопадом спускались ниже спины, она повернулась к нему и узнав, еле заметно кивнула. В ее тонких пальцах дымилась сигарета. Женя подошел к ней и вдруг ужасно растерялся, он представлял их встречу совершенно не так. Вадим заметил его смущение и насмешливо улыбался. Обычно Женя вел себя с девушками легко и непринужденно, но сейчас почему-то ужасно смутился, она искоса разглядывала его и молчала, улыбаясь чему-то своему.