Чёрный Колибри

Спустя примерно пять минут таких петляний они оказались возле массивных кованных ворот высотой примерно в четыре метра, по центру которых красовалась фигурная буква «L».

– Нам необходимо перелезть через них, – пояснила Ингрид, ставя ногу на одну из стальных перекладин.

– Вы шутите?! – Чарльз уже несколько раз успел пожалеть о том, что подписался на эту авантюру.

– Вы сами согласились отправиться со мной. Чем дольше мы здесь стоим, тем выше вероятность того, что нас заметят, – она улыбнулась и повела бровью, – Думаю, у моей матери возникнет множество вопросов…

Все так просто… она ведь манипулирует им. Пытается взять «на слабо». Доктор чётко осознавал это, но все равно поддавался, его раздражала её юношеская заносчивость и завышенное самомнение. Глупый поступок для психотерапевта. Но выступает ли он в роли доктора сейчас? Пожалуй, нет. Сейчас он просто её спутник, пусть и с блокнотом для заметок в кармане. Иногда бывает очень полезно отключать психоанализ и вступать с пациентом в более неформальную беседу. Чтение между строк зачастую может рассказать куда больше, чем конкретные высказывания.

Когда девушка уже перелезла на другую сторону ворот, доктор все-таки решился повторить её трюк и тоже стал взбираться наверх. Металлические прутья были мокрыми от росы и ладони соскальзывали по ним, создавая прекрасную возможность для того, чтобы оказаться на земле. Внезапно сильный порыв ветра заставил ворота опасно пошатнуться. Чарльз и Ингрид замерли на высоте трех метров по разные стороны забора. Девушка вдруг засмеялась.

– Почему вам весело?

Он впервые видел её смеющейся в ту ночь. И впервые она улыбалась искренне, а не кривила губы в саркастической усмешке.

– Простите, просто у вас такой серьёзный вид. Неужели вы никогда не делали ничего подобного в детстве? – Она непринуждённо поправила выбившуюся прядь волос, держась лишь одной рукой так, будто бы каждый день лазила через эти ворота.

– Я все детство занимался учёбой, у меня не было времени на подобные вещи, – пропыхтел доктор, пытаясь удерживать равновесие.

– Тогда придётся мне научить вас, – улыбнулась Ингрид и, вдруг оттолкнувшись, спрыгнула вниз, отчего заграждение вновь закачалось, заставив Чарльза до белых костяшек вцепиться в железные прутья. Доктор обречённо выдохнул, поднимая глаза к небу.

При спуске его ботинок предательски скользнул по металлической перекладине, отчего мужчина повалился на землю, словно мешок с камнями. Ингрид стояла над ним, стараясь не смеяться слишком громко, чтобы не выдать их присутствия.

– Поднимайтесь, – она подала ему руку, помогая встать. Её ладони были мягкими и прохладными, вероятно, от соприкосновения с металлом.

Когда доктор наконец твёрдо стоял на земле рядом со своей спутницей, они двинулись в сторону перелеска по песчаной дороге. Вокруг не было ни души. Лишь чистое звёздное небо над головой.

– Смотрите, это созвездие Гидры, – произнесла Ингрид, указывая пальцем в небо и очерчивая лишь ей одной известные узоры.

– Боюсь, я ничего не смыслю в астрономии, – виноватым тоном произнес Чарльз, – Вам не холодно?

– Нисколько, – ответила девушка, продолжая всматриваться в ночное небо, – Вы знали, что все спутники Урана названы в честь персонажей из пьес Шекспира и Поупа? Титания, Оберон, Умбриэль, Миранда…

Чарльз не видел в ней ту холодную и отстранённую девушку, встретившуюся ему днём на террасе и тогда в кабинете. Доктору показалось, что Ингрид наконец сбросила маску, обнажая свою истинную натуру, куда более тонкую и проникновенную. Будто она сейчас и правда видит Уран со всеми его спутниками, несмотря на их недосягаемость человеческому глазу.

– И вы говорите, что вам не хватает юношеской беззаботности? – скептически поинтересовался мужчина, – Едва ли озадаченный своими проблемами человек сможет вот так смеясь сбежать из дома посреди ночи.

– Это не беззаботность, – возразила Ингрид, – Скорее безрассудство. Но разве молодость дана нам не для безрассудств? – А даже если и беззаботность, то, разве это не хорошо? Ведь психотерапия предполагает работу над собой, так?

– Почему вы сбежали с ужина сегодня?

Ингрид опустила взгляд, вновь поправляя волосы.

– Они все кажутся мне такими громкими… Постоянно лепечут о чем-то без разбора, постоянно куда-то торопятся. Когда я нахожусь среди них, то начинаю злиться безо всякой на то причины. Я боюсь навредить им, поэтому стараюсь избегать подобных ужинов.

– Но как вы можете им навредить?

– Мы еще доберемся до этого в моем рассказе. Пока что вы все равно мне не поверите, как не верите во все остальное, – они встретились взглядами на несколько секунд, никто не спешил отвести глаза, – Вы ведь не верите мне, я знаю это.

– Почему вы так уверены в этом?

– Вы всегда слушаете меня слишком внимательно, когда я говорю об Астрале. И постоянно что-то записываете в свой блокнот. Ваш предшественник делал то же самое, а потом поставил мне шизофрению.

– Подождите, кто лечил вас до меня?

– Какой-то странный доктор. Он был похож на перекормленную крысу. Тонкий нос и глаза-бусинки, все время гнусавил… Барти, кажется.

Чарльз узнал в описании своего друга Бартемиуса. Это значительно меняло всю ситуацию. Ведь именно Барти подсунул ему случай Ингрид. Но почему он вдруг решил отказаться от своего пациента?

– А почему вы решили поменять доктора?

Ингрид улыбнулась:

– Он был таким назойливым. Постоянно убеждал меня в наличии тех симптомов, которых у меня нет. Мне это надоело и однажды я закрыла его в кладовой. Хороший был день…

– Жестоко вы с ним.

Девушка пожала плечами:

– Он заслужил. Большего шовиниста я в жизни не видела.

***

Дорога тонкой полоской рассекала перелесок надвое. Вскоре деревья совсем закрыли собой луну и доктор не видел ничего дальше своего носа. Оставалось лишь гадать, что скрывает за собой тьма вокруг.

– Неужели вы не боитесь? –  нарушил повисшую тишину Чарльз, когда откуда-то вдруг резко вспорхнула летучая мышь.

– Страх помогает мне чувствовать себя живой. Ощутить свою уязвимость и осознать ценность жизни. Я будто просыпаюсь ото сна, чтобы затем снова вернуться к своему томному существованию в стенах поместья, – ответила девушка, – И, что вообще такое страх? Вот чего вы боитесь сейчас?

Она вновь ударялась в лирику. Ингрид наверняка была очень высокого мнения о своих рассуждениях, но сейчас доктору было важно не дать ей вновь спрятаться под свой панцирь притворства и безразличия.

– Что из чащи вдруг выпрыгнет какой-нибудь дикий зверь и растерзает нас в клочья.

– То есть вы беспокоитесь за себя и свое здоровье. Таким образом страх в данной ситуации лишь искаженная форма эгоизма, – заключила Ингрид.

– А если я боюсь за вашу жизнь?

Некоторое время она молчала. Чарльзу удалось сбить собеседницу с толку. Он потихоньку начал разгадывать её. Ингрид явно нравилось высказывать свои мысли, пусть это и не всегда выходило так эффектно и умно, как она полагала.

– А что насчет вас? У вас есть какое-нибудь странное увлечение, сродни моей увлеченности страхом? – спросила девушка, стремясь сменить тему разговора.

Доктор замялся

– Я люблю гулять по улицам Парижа… – неуверенно выговорил он.

Ингрид рассмеялась:

– Неужели вы и правда такой… – она сделала паузу, пытаясь подобрать слово, – скучный?

– Я люблю гулять по отдалённым улицам Парижа, по его темной изнанке, куда не заходит ни один приезжий.

Девушка взглянула на него:

– Уже лучше, – её глаза сверкнули в темноте, – Расскажите мне о своем детстве. Почему вы все время только учились?

Что вдруг сделало её такой разговорчивой? Доктор все это время тщетно пытался найти фактор, так сильно повлиявший на поведение пациентки. Он обещал себе перестать анализировать каждое ее действие хоть на время, но не смог.

– Меня взял под опеку один известный доктор. Я переехал в Париж из пригорода Марселя. Вся эта жизнь и перспективы так окрыляли меня, что я очень боялся вернуться назад, поэтому делал все, что в моих силах, чтобы только остаться в Париже.

– А ваши родители?

– У меня была мать и два брата, но я не видел их с тех самых пор. Мне некуда было написать, у нас не было постоянного адреса. Я до сих пор не знаю, что с ними стало. Но, вероятно, они умерли от тифа или лихорадки. Я почти ничего о них не помню, – Чарльзу вдруг сделалось грустно. Он ведь даже не пытался найти их. Но почему? Они его единственная родня, а его никогда не заботило их существование. Ингрид будто бы почувствовала его меланхолию и замолчала, тоже погрузившись в свои мысли.

Ноги начинали ныть от ходьбы, прохладный воздух просачивался за воротник рубашки и заставлял поёжиться. Они шли уже около двадцати минут. Доктор собирался спросить, как долго еще идти, но девушка вдруг остановилась.

– Нам сюда, – она указала на узкую тропинку справа, ведущую куда-то вглубь перелеска.

От росы у доктора промокли ботинки. Про себя он подумал, что следующие пару дней ему наверняка придется лечиться от простуды, но не подал виду, ведь Ингрид невозмутимо шла впереди него и доктору не хотелось показаться слабаком. Наверное, она была права. Пусть это и пугающе, но в то же время захватывающе. Быть может, ему стоило хоть иногда отвлекаться от своих засаленных конспектов, ведь теперь он уже староват для таких выходок. Какое то странное ощущение ностальгии по непрожитым моментам появилось внутри.

Наконец перелесок начал рассеиваться и они вышли на небольшую поляну, сплошь окруженную деревьями. Доктор остановился. Перед ним высился тот самый чёрный дом с белой дверью. Луна очень выгодно освещала его, создавая вокруг готически мрачную атмосферу. В ночи он выглядел зловеще и в точности так, как описывала девушка: массивный дуб чуть поодаль, ветхое крыльцо на втором этаже, заколоченные окна. Пугает, но манит.

– Неужели вы осмелились пробраться внутрь? – удивленно спросил Чарльз.

– Это было одновременно самым смелым моим поступком и самой фатальной ошибкой, – всматриваясь в фасад особняка произнесла девушка.

– Что случилось дальше?

– Пойдемте, – Ингрид потащила доктора ко входу в дом.

– Вы собираетесь войти внутрь?! – в панике спросил мужчина, упираясь ногами в мокрую скользкую траву.

– Нет, я лишь собираюсь присесть на ступеньки, вы ведь хотите послушать мой рассказ, – поспешила успокоить его девушка, – Если бы я хотела от вас избавиться, то закрыла бы в кладовой.

Когда они сидели на крыльце, Чарльз чувствовал себя мягко говоря неуютно и даже жутко. Он никак не мог избавиться от ощущения, что за ним кто-то наблюдает, стоя прямо за спиной.

– Там никого нет, – заметив его нервозность произнесла Ингрид.

Когда затылок будто бы опаляло дыхание возможных жителей особняка, с крыльца открывался потрясающий вид на звёзды. Вдруг волнение и страх отступили, давая место какому-то мягкому умиротворению. Даже холод, казалось, чуть ослабил колючую хватку, позволяя в полной мере насладиться моментом. Они какое-то время сидели молча, всматриваясь в тёмное небо, и видели его по разному: для Ингрид оно было усыпано сотнями созвездий со своими причудливыми формами и особенностями, а для Чарльза это было лишь огромное поле, мерцающее мириадами блестящих капель. Они видели все абсолютно по-разному, чувствовали по-разному, жили по-разному. Но иногда такие встречи просто необходимы. Встречи людей, совершенно друг на друга не похожих.

– Что все-таки случилось дальше? – спросил доктор.

– Утром я проснулась и прошлась по дому. Карла нигде не было, поэтому я решила выйти наружу. В прошлый раз я покидала особняк через маленькую дверь в коридоре недалеко от кухни. Сейчас же мне хотелось выйти через главный вход. Дом был куда просторней, чем казался вчера. Широкая парадная лестница вела вниз, где располагалась та самая пошарпанная белая дверь. Я спустилась по дубовым ступенькам и открыла её. Передо мной предстал город. Серый и неприветливый. Тупиковая улочка была вымощена тёмным камнем, туда-сюда сновали люди. По крайней мере, мне так казалось. Я переступила порог, чтобы лучше разглядеть их. Но я ошиблась. Какая-то дымка, принявшая человеческую форму и спрятавшаяся за чёрным мужским костюмом и шляпой. И таких были десятки. Внезапно одна из фигур обернулась на меня: я не увидела лица, его попросту не было. Я лишь услышала резкий хлопок за спиной и обернулась. За мной захлопнулась дверь.

Глава 4

Несколько секунд я пребывала в ступоре, еще не осознавая фатальности произошедшего. Лишь стояла и наблюдала за этими странными существами, одно из которых уставилось на меня. Хотя, я не была в этом уверена, ведь у него нет лица и едва ли оно может видеть.

В следующее мгновение все на улице развернулись в мою сторону. Десятки пустых силуэтов… Глядя на них чувствуешь, как будто твой взгляд соскальзывает вниз, не найдя за что уцепиться.

Фигуры медленно начали двигаться на меня. Они не шли, а скорее плавно скользили в воздухе. Наверное, это гораздо страшнее, чем если бы они накинулись резко и неожиданно. Я успевала осознать, почувствовать и утонуть в нарастающей панике. Я аккуратно начала пятиться назад, рукой пытаясь нащупать дверную ручку. Казалось, что все эти пустоты только и ждут момента, когда я отвернусь, чтобы вплотную окружить меня, беспомощно загнанную в угол.

Я резко повернула ручку. Дверной механизм лишь протестующе заскрипел и не поддался. Страх сковал лёгкие. Я оглянулась вокруг: небольшая арка в стене на противоположной стороне сияла спасительным выходом. Но путь к ней преграждали полчища туманных силуэтов. Что они могут со мной сделать? У меня не было ответа на этот вопрос. Но задаваться им мне придется недолго, ведь с каждой секундой они все ближе. Оставался лишь один выход – бежать напролом.

Но почему-то мне вдруг показалось, что не стоит делать резких движений. Я не спеша сделала шаг навстречу пустотам. Дыхание предательски сбилось и становилось всё громче с каждой секундой, они оборачивались, слыша его. Похоже, что монстры ориентируются на звук. Тогда у меня есть шанс пробраться к выходу и остаться незамеченной.

Я изо всех сил пыталась выровнять дыхание. Адреналин разливался по всей грудной клетке, не давая расслабиться. Кое как совладав с собой, я шагнула в толпу. Фигуры вокруг меня просто продолжили двигаться вперед в своей размеренной манере. В этот момент я могла как следует их рассмотреть. Полупрозрачная, на вид невесомая материя… Казалось, что, если ткнуть в неё иголкой, то она лопнет, выпуская свое содержимое в атмосферу, которое наверняка сразу бы улетучилось вверх. У меня не было времени и желания это проверять.

Я поймала себя на мысли, что погрузилась в состояние транса и простояла посреди пустот некоторое время. Немного придя в себя, я продолжила пробираться меж туманными силуэтами, стараясь не задеть ни один из них. Я не ощущала ничего в этот момент. Лишь то, как постепенно мои легкие заполняются воздухом и так же постепенно сокращаются. Это странно – ничего не чувствовать в тот момент, когда ты вроде бы должен быть переполнен эмоциями. Мысленно я была благодарна за эти минуты ясности ума.

Миновав последнее чудовище, я все-таки бросилась бегом по направлению к арке.

Ноги скользили по мокрой тротуарной плитке. Я оказалась на узкой улочке, вдоль которой стояли чёрные, серые и коричневые невысокие домики. Все, как один, мрачные и таинственные. Я боялась останавливаться, продолжая продвигаться вглубь неизвестного города и совершенно забыв о том, что потом не смогу найти дорогу назад. Казалось, что эта улочка никогда не закончится. Вереница угрюмых домов тянулась далеко за горизонт. Страх немного притупился. Когда воздуха в легких стало катастрофически не хватать, я перешла на шаг. Подол платья намок и неприятно прилипал к лодыжкам. Вокруг было очень холодно и сыро. Я словно отключилась, не помня себя брела вперед. Но в один момент мне все-таки пришлось остановиться.

Я дошла до конца улицы. Тупиковая стена преграждала путь. Напротив этой стены стоял очередной туманный силуэт. Я застыла в десятке метров от него. Ни я, ни он не двигались с места. Я оглянулась вокруг: в каждом окне каждого дома, в каждой маленькой арке виднелись эти пустоты. Я вновь в ловушке. Куда бежать?

Силуэт у стены внезапно начал двигаться по кругу, заставляя меня сделать то же самое и меняясь со мной местами. Теперь уже я оказалась у этой стены. Я не спешила отступать вплотную к ней, понимая, что так лишь упрощу им задачу. Напротив меня стояло целое полчище «пустот», слегка колыхавшихся на месте. Я чувствовала, как страх снова берет надо мной верх, ощущала каждый удар сердца. Эта паника, неприятно сдавливающая горло и перекрывающая кислород. Некоторое время никто не двигался с места. Все вокруг будто бы остановилось.

Внезапно существа напротив зашипели, как шипят разъяренные птицы. Я думала, что это конец. Вдруг все пространство сотряслось, как после сильного удара. В следующую секунду все туманные силуэты резко взорвались, превращаясь в тягучую чёрную дымку, которая некоторое время колебалась, соединяясь между собой и образуя единую субстанцию, а затем разрушительной волной двинулась прямо на меня.

Вдруг кто-то резко схватил меня сзади и утянул в сторону, в неизвестно откуда взявшийся переулок. В этот момент вокруг наступила кромешная темнота.

Разрушительная тьма потоком хлынула по улице, однако почему-то не могла проникнуть в переулок, будто бы её сдерживал какой-то невидимый барьер. Около десяти минут я не видела ничего вокруг себя. Хотя, я не уверена в том, сколько прошло времени. Постепенно тьма начала рассеиваться, однако происходило это не так быстро, как хотелось бы.

Я боялась пошевелиться. Когда вокруг вновь воцарилась привычная пасмурная атмосфера, я попыталась разглядеть своего спасителя, но не смогла. Тени домов умело скрывали его силуэт. Наконец мне удалось заметить в темноте блеск тёмно-ореховых глаз, направленных прямо на меня.

– Цела? – послышался хриплый женский голос.

Я сдавленно кивнула и только потом поняла, что собеседница не могла разглядеть этого в темноте.

– Да, – негромко бросила я.

– Иди за мной.

Я услышала скрип открывающейся двери и двинулась вперед, ориентируясь только на звук. Мы вошли в какое-то странное полуподвальное помещение, в котором было так же темно и сыро, как на улице. Её шаги гулким эхом отдавались от стен. Вероятно, обувь с каблуком. Мы двигались по длинному прямому коридору. Я шла, одной рукой касаясь стен, чтобы хоть как то ориентироваться. Периодически мои пальцы натыкались на деревянные двери. Моя спутница вдруг остановилась у одной из них. Я не могла взять толк, как она ориентируется здесь в кромешной темноте. Звякнул металлический засов и с улицы внутрь брызнул свет.

Она все еще пряталась в тени двери, ожидая, пока я выйду. Я переступила порог и тут же обернулась. Передо мной стояла девушка лет двадцати семи. Бледно-оливковая кожа и ореховые глаза контрастировали с волосами цвета молока. Одета она была весьма необычно: приталенное белое пальто, туфли в цвет на высоком каблуке. Мое внимание сразу же привлекли её руки. Кисти были скрыты за белыми полуперчатками без пальцев, сделанными, вероятно, из кожи какого-то животного.

– Откуда ты взялась? Я раньше не видела тебя здесь, – девушка обвела меня любопытным взглядом.

– Я… – я замялась, – Я хотела выйти из дома, открыла дверь, а потом она захлопнулась. А там эти… пустоты. Я растерялась и не знала, куда бежать… – мне хотелось проклинать себя за неспособность нормально формулировать мысли в тот момент.

– Из какого дома ты вышла?

Чёрт, я понятия об этом не имела. Ни номера, ни улицы, ничего.

– Карл. Вы знаете Карла? – я казалась себе маленькой девочкой.

Она кивнула.

– Пойдем, я отведу тебя к одному человеку. Карл заходит туда каждый день, так что ты сможешь вернуться назад.

Я хотела было спросить её о том, почему мы просто не можем сразу пойти к Карлу, но не стала этого делать. Меня волновали куда более важные вопросы.

– Что это были за существа? – поинтересовалась я, пока мы шли по пустынной улочке. Здесь было чуть светлее, чем в тех отрезках города, где мне удалось побывать.

– Окены. Можешь считать их головными паразитами, монстрами, как хочешь. Они пожирают эмоции, оставляя после себя лишь ощущение желчи, как будто твою душу разъедает изнутри. Фактически они – ничто без чужих эмоций. Да и с ними тоже… Для них ты, как ходячий кусок мяса. Никогда не появляйся здесь в одиночестве. Мало кто еще захочет тебя спасти.

– Но, что произошло на той улице? Они зашипели…

– Они боятся меня, так как я способна их уничтожить. Сейчас мы с тобой спокойно идем здесь только потому, что я представляю угрозу для этих тварей.

– Они ориентируются на звук? – спросила я.

– На сильные эмоции. Чаще всего страх.

– Почему они… взорвались?

Услышав мой вопрос, девушка замялась:

– Это довольно сложно объяснить. Но могу сказать точно, что тебе бы не понравилось то, что случилось бы, накрой тебя та тёмная волна.

– Простите, вы спасли мне жизнь, а я даже не спросила вашего имени, – мне хотелось провалиться под землю от стыда.

Она улыбнулась краешками губ:

– Луиза. А как тебя зовут, пташка?

– Ингрид.

– Ингрид… – повторила она, поднимая взгляд вверх, а затем кивнула самой себе, – Расскажи мне, как ты попала сюда?

Всю оставшуюся дорогу Луиза слушала мою историю, а я украдкой рассматривала свою спутницу. Она выглядела поистине потрясающе. И эта непривычная мне форма одежды смотрелась на ней весьма органично. Луизе, вероятно, было присуще какое-то совершенно отличное от общепринятого чувство стиля, свойственное именно ей одной. Не знаю почему, но я тогда подумала, что мне очень хочется как-нибудь поболтать с ней долгим вечером. Я чувствовала на подсознательном уровне, что с ней точно есть о чем поговорить.

Кое-где все-таки просматривались силуэты окенов, однако они сразу же скрывались из виду, то ли замечая, то ли ощущая присутствие Луизы. Интересно, почему она опасна для них? И не опасна ли она для меня? Какая-то толика сомнения все-таки оставалась внутри. Мы наконец остановились у крыльца одного из домов. Поднявшись по маленьким каменным ступенькам, девушка открыла дверь и обернулась на меня.

– Правило номер один: никогда не открывай дверь, если не знаешь, куда она ведет, – с этими словами она вошла внутрь, а я поспешила за ней, опасаясь не успеть и снова оказаться одной на пороге.

Мы оказались в просторной прихожей с множеством крючков для одежды и, не став там задерживаться, прошли дальше. Внутри дом был очень просторным: высокие потолки, массивная дубовая мебель, грамотно расставленная по местам и лишь увеличивающая ощущение «грандиозности» обстановки. Я не успела толком все рассмотреть, мы вдруг остановились на перекрестке нескольких коридоров. Передо мной предстала внушительных размеров полукруглая комната, видимо служившая библиотекой или архивом. Казалось, не составит никакого труда потеряться в лабиринтах книжных стеллажей.

Вдруг прямо над моей головой пронеслась огромная тень, удаляющаяся вглубь комнаты. Сузив глаза и присмотревшись я поняла, что это птица. Мы с Луизой переглянулись:

– Советую быть поосторожнее, они не самые аккуратные создания, – она сняла с моего плеча крупное серое перо с перламутровыми переливами, – Держи, можешь оставить на память. Хотя, я думаю, ты еще не раз здесь появишься. Слушатель любит гостей.

– Слушатель? – недоуменно переспросила я.

– Да, мы так его называем. Честно говоря, никто уже и не помнит его настоящего имени. Слушатель ведёт записи обо всём, что происходит в мире людей. Все дело в его попугаях. Нигде больше ты не увидишь таких птиц. Они единственные способны беспрепятственно пересекать грань между мирами. Каждый день они отправляются туда, а по возвращении рассказывают своему хозяину обо всем, что успели увидеть. Он, в свою очередь, кропотливо записывает каждое слово.

– Но как это возможно? Эти попугаи едва ли могут остаться незамеченными, – я крутила в руках перо, которое по размеру превышало длину моего предплечья.

Луиза улыбнулась:

– Они невидимы для людей. Только существо Астрала способно видеть их и вступать в контакт.

– Но я ведь человек. И вы тоже… – голова начинала гудеть от объема новой информации.

– Я человек в прошлом, сейчас я вряд ли могу себя так назвать. Что касается тебя… Фактически, сейчас ты тоже отчасти существо Астрала, так как находишься в нем, хоть тебя и может прихлопнуть любой желающий. Тебя вообще не ввели в курс дела?

Я не знала, что мне ответить. Казалось, что мне не известно и тысячной доли всего того, что здесь происходит.

Внезапное появление хозяина дома заставило нас отложить диалог на потом. Перед нами предстал упитанного вида мужчина средних лет с тёмными волосами и бородой, одетый в официальный костюм. Под мышкой он держал несколько папок с документами.