Утопия о бессмертии. Книга вторая. Семья

Впрочем, мне вскоре стало не до его симпатии, после первых же глотков чая мои груди напряглись, наполняясь молоком.

– Детки проснулись, – шепнула я Серёже, торопливо выбираясь из-за стола, – кормить пойду наверх, в апартаменты.

Сергей ухватил меня за ладошку и поднялся вслед за мной. В лифте он привлёк меня к себе и, уткнувшись лицом в макушку, снова повинился:

– Прости меня, Девочка. Ты прячешься… не убегай от меня, слышишь?

– Серёжа, я люблю тебя! Подумай, к кому ты ревнуешь, если для меня во всём мире существует только один мужчина – ты? Поцелуй меня… а-ах, осторожнее, милый, грудь полная…

Малыши проголодались – даже Катя, против обыкновения, приникла к груди и сосала, не отрываясь. Макс, как всегда, ел деловито, не останавливаясь и не отвлекаясь – пока сосёт, смотрит только на меня. Катя, та всё вокруг осмотрит – скользит глазками, что по моему лицу, что по стенке, всё с одинаковым безразличием, но лишь увидит Серёжу, забывает обо всём и начинает улыбаться. Катя, вообще, улыбается только Серёже…

За дверью, в безмолвной до сих пор гостиной, взорвался раздражением Стефан. Я вопросительно посмотрела на Настю. Она пожала плечами и шепнула:

– С Дашей, может, по телефону? Увязался за нами! Я думала, Паша останется.

Не слушая её ворчания, я вернула внимание к деткам.

– Катя сегодня плакала, – вдруг сообщила Настя, и я вновь подняла к ней лицо. – Я не знаю почему. Во сне заплакала. Макс закряхтел, стал выгибаться. А Катя спит и плачет. Я подумала мокрая, она же не терпит сырой подгузник, заменила, а она всё равно не успокаивается. Максим проснулся и тоже скривил мордашку. Стефан его на руки взял, он покряхтел и затих. Может, животики? – затуманившись взглядом, видно, обратившись в прошлое, Настя покачала головой и как бы про себя повторила: – Катя так горько плакала!

Мои дети почти не плачут. Катя, бывает, заплачет, но случается это редко. А Максим, даже когда родился, не заплакал, а басовито запел, возвещая миру о своём приходе. «Неужели почувствовали? – спросила я себя. – Что? Мой страх? Или Серёжа в слепой ревности что худое подумал?» Я закрыла глаза и прислушалась к малышам. Оба моих ребёнка были спокойны.

Макс выпустил сосок, улыбнулся всем своим ротиком и загулил, выражая удовольствие.

– Наелся, маленький! – засмеялась я тихонько, боясь потревожить Катю. – Сынка мой славный!

– Сейчас, Лидия Ивановна! – подхватилась Настя, забрала у меня Максима, приладила его к плечу и, поглаживая по спинке, начала прогуливаться с ним по комнате. Притихший малыш любопытными глазёнками следил за движущимися мимо него предметами.

Катя продолжала сосать, и глазки её постепенно закрывались. «Недоспала малышка. Что же тебя напугало?» Как только она отпустила сосок, я приподняла её головку и прижалась к маленькому лобику губами. Энергия девочки была чистой.

Неслышно появившись, над нами навис Стефан, я только и могла, что мимикой выразить возмущение. Он усмехнулся, взял у меня Катю и повернулся спиной, великодушно позволяя мне привести туалет в порядок.

Его упорное пренебрежение деликатностью, даже какая-то нарочитая бесцеремонность раздражали меня, но сколько бы я не предпринимала попыток объясниться, каждый раз Стефан, чуть не зевая от скуки, лениво возражал: «Я твой врач».

Уложив уснувших деток поперёк кровати, мы вышли из спальни.

– Вы поели? – спросила я.

– Нет, хотели уже заказывать, тут Катя заплакала, не до обеда стало, – объяснила Настя. – Стефан, выбери, что ты будешь есть. Я себе уже выбрала.

– Мясо, – лаконично ответил Стефан и расположился на диване, свободно раскинув руки по спинке.

– Какое мясо? – вспылила Настя. – Меню перед тобой, выбирай хоть мясо, хоть не мясо, мне название блюда скажи!

Я подошла к стационарному телефону и сняла трубку. Нажала поочерёдно две клавиши и тотчас услышала услужливый женский голос.

– Добрый день! Чем могу помочь?

– Здравствуйте. Я хочу заказать обед на две персоны, но прежде хочу переговорить с кем-то, кто поможет мне сделать выбор, – и пока меня соединяли с рестораном, я спросила у Насти: – Ты что выбрала?

Она потыкала пальцем в разные строчки меню.

– Да-да. Здравствуйте. Мой гость любит мясо. Баранина предпочтительнее… да, лучше целым куском… на гарнир овощи… нет, слегка припущенные в оливковом масле, – я проговаривала блюдо вслух, глядя на Стефана на случай корректировки, но он безмолвствовал и с мягкой усмешкой смотрел на меня. – Да, благодарю. И порцию сделайте, пожалуйста, двойную. Нет, и мяса двойную порцию, и овощей. Благодарю.

Потом я заказала блюда, выбранные Настей, на своё усмотрение десерт и кофе и положила трубку.

– Вот! Учись! – назидательно воздел указательный палец Стефан, обращаясь к Насте. – Женщина сама знает, чем сытно и вкусно накормить мужчину. А ты: «меню возьми перед собой»! Так и мужа накормить не сумеешь!

– Ты мне не муж! – огрызнулась на шутку Настя.

– Стефан, почему детки плакали? – спросила я. – Что думаешь?

Он так выразительно посмотрел на меня, что я опустила глаза раньше, чем он произнёс:

– Кишечник не возбуждён.

– Ну хорошо. Обедайте, я пойду.

Стефан поднялся и двинулся к двери вслед за мной.

– Куда ты? – запротестовала я. – Я сама дойду.

– Дойдёшь, – легко согласился он. – Со мной.

В лифте, расслабленно опираясь могучими плечами на стенку кабины, он не спускал с меня глаз. Я никогда не умела уйти от его вопросов, пусть даже и молчаливых.

– Стефан, не смотри на меня так, – попросила я и смело встретила его взгляд, – всё в порядке.

– Я вижу, – кивнул он, и я вновь опустила глаза.

Он понял, что что-то случилось, как только увидел меня. Он всегда чувствует моё состояние – и когда мне хорошо, и когда плохо, и будто бы хочет оградить от неприятностей, но делает только больнее. Нельзя же оградить человека от жизни!

«Нас словно связывает прочная нить… что за нить, я не знаю, но чувствую себя несвободной, словно что-то должна ему… должна и не отдаю», – в который раз подумала я, а вслух спросила:

– У Даши вчера глаза были красные. Поссорились?

Он показательно промолчал, и я извинилась.

Мы шли по залу, притягивая к себе взгляды со всех сторон. Точнее, взгляды притягивал Стефан. Огромного роста, огромный в плечах, лохматая шевелюра закрывает половину лица, тёмно-карие глаза мерцают из-под широких бровей, их взгляд всегда внимателен и печален. Стефан никогда не беспокоится, каким его видят люди, и словно не замечает того особого к себе внимания, какое проявляют женщины к красивым и печальным мужчинам. Красавицу Дашу он покорил с первого взгляда ещё в Париже, в доме Андрэ. Точнее, он Дашу не покорял, она сама покорилась. Стефан Дашу и не заметил. Тогда он никого не замечал – жил в своём мире, состоящем из горя и боли. Думаю, он и сейчас живёт воспоминаниями о своей первой жене.

Серёжа встал из-за стола, когда мы приблизились, и шагнул навстречу. Я подняла лицо, встречая его поцелуй, но чей-то взгляд вновь коснулся моего затылка, и я оглянулась.

– Что ты, Маленькая?

– Какая-то женщина… не в первый раз… чувствую взгляд, оглянусь, она прячется.

И Серёжа, и Стефан осмотрели обедающих за моей спиной людей.

– Нет никого, Девочка, – сказал Серёжа, – все заняты только собой. Садись, я тебе рыбу заказал. С малышами всё в порядке?

– Всё в порядке, Серёжа, – сказала я и покосилась на Стефана.

– Пойду, а то моя двойная порция остынет, – буркнул тот, перехватив мой взгляд, и, едва заметно усмехнувшись, зашагал обратно к выходу.

– После обеда встреча за закрытыми дверями. Думаю, минут на сорок затянется, – сообщил Серёжа, усаживая меня за стол. – Поскучаешь? Или поешь, и я провожу тебя наверх?

– Поскучаю. Детки уснули, Настя тоже хочет прилечь.

– Я не позволю соскучиться! – вмешался Его Высочество. – Если ты, друг мой, разрешишь поухаживать за твоей женой, буду иметь честь пригласить графиню на танец, – и принц через стол слегка поклонился мне. – А если не оттопчу ей с первого раза ножки, дерзну пригласить и на второй, и на третий.

– Ах, Ваше Высочество, – рассмеялась я, – танец с особой королевской крови – это, скорее, честь для меня. Я, увы, не принадлежу к столь высокому роду, правда, Андрей?

Андрэ развёл руками, шутливо сокрушаясь, и подтвердил:

– Да, детка, не принадлежишь!

– Ты не пойдёшь на обсуждение? – спросил Сергей у принца, не принимая его весёлого тона.

– Я всецело тебе доверяю, мой друг! – отозвался тот. – К тому же это такая скука! Думаю, вы там и за час не управитесь! Я часок потанцую с графиней, а потом минут на пятнадцать загляну разогнать вас, краснобаев. Ну, а если вы раньше управитесь, то и того лучше!

Его Высочество был в ударе – он успевал и есть, и пить, и развлекать нас анекдотами из жизни ближневосточных монархов. Обычно сдержанный в проявлении эмоций, Андрэ смеялся так же весело, как и я. Принц же, доведя рассказ до развязки, лишь взблёскивал глазами при взрыве нашего хохота и торопливо принимался за еду, а едва смех наш утихал, у него наготове был уж новый анекдот. Только Серёжа не участвовал в общем веселье, он был молчалив и задумчив, и, кажется, всё больше мрачнел.

Перед десертом я прикоснулась к его руке, чтобы спросить, о чём он думает, но, когда он повернул голову и взглянул на меня грустными, утратившими искорки глазами, спрашивать стало незачем.

– Серёжа, мне нужно тебе кое-что сказать, и лучше сейчас, чем потом, – шепнула я.

Он тотчас же встал и потянул меня за собой, вновь привёл в комнату для кормления и, захлопнув дверь, как и в прошлый раз, прислонился к ней спиной.

– Да, Маленькая. Что ты хочешь сказать?

– Серёжа, давай забудем о том, что произошло! Ты молчишь, и я всё больше чувствую себя виноватой.

– Да нет же, Девочка! Дело не в тебе! – он стремительно шагнул ко мне и, взяв за плечи, прижался лбом к моему лбу. – У меня перед глазами стоит твой испуганный взгляд, – горячо прошептал он. – Я поверить не могу, что это я тебя напугал. Как, увидев твой страх, не остановился? Как мог упиваться властью? Я обещал себе баловать тебя, исполнять твои прихоти и не позволил малость – танцевать!

– Серёжка, нет! Ну что ты такое говоришь? Виной всему ревность, всего лишь ревность! О боже мой! Ты лучший из мужчин, а я счастливейшая из женщин! Я люблю тебя… люблю!..

Я ещё что-то восклицала… до тех самых пор, пока губы Сергея, легко прикасающиеся к моим в пылу восклицаний, не стали твёрже и не пресекли их.

Мы вернулись за столик, и почти тотчас в распахнутые двери вип-зала поодиночке и по двое потянулись представители российского бизнеса. Серёжа и граф ушли. Принц лениво потягивал коньяк, а я доедала десерт, смакуя каждый кусочек, нежнейший бисквит таял во рту, оставляя после себя холодно-свежее, чуть горьковатое послевкусие.

– Лидия, вы удивительная женщина! – сказал Его Высочество, как только я сложила приборы. – За пять минут вы повергаете мужчину в ад и ровно с той же стремительностью возвращаете в иллюзию рая.

Я рассмеялась и запротестовала:

– Ваша оценка происходящего не совсем справедлива, Ваше Высочество! Когда, как вы выразились, я повергаю мужчину в ад, я и сама оказываюсь там же; а когда я возвращаю мужчину, как вы выразились, в иллюзию рая, это вовсе не означает, что и я возвращаюсь в эту самую иллюзию. И позвольте вопрос, Ваше Высочество, отчего же, по-вашему, ад – это реальность, а рай непременно иллюзия?

Слушая, Его Высочество упёрся взглядом в нижнюю часть моего лица, будто надеясь считать ложь с моих губ, а выслушав, и вопрос мой оставил без внимания, и к уточнениям интереса не проявил, и продолжал:

– Ваш муж, графиня, ревнив, а вы, по своей сути, соблазнительница. Вы сами по себе для него отрава. Когда мы с вами познакомились, вы соблазняли инстинктивно. Вы и сейчас соблазняете любым вашим жестом, действием, у вас это в крови. За вами интересно наблюдать, но наблюдатель очень скоро становится жертвой. Полагаю, раньше вы не отдавали себе отчёта в своём воздействии на мужчин и, вероятно, искренне недоумевали, когда мужчина обнаруживал вам своё вожделение. Ваша наивность делала вас ещё более желанной и ещё более опасной. Признайтесь, вы ведь не сталкивались с отказами?

– Я не искала побед, Ваше Высочество, потому и с отказами не сталкивалась. Да и что такое отказы? Когда-то меня бросили ради другой женщины.

Теперь рассмеялся принц.

– Бьюсь об заклад, тот мужчина до сих пор помнит вас, хоть и сбежал от вас ради собственной безопасности! Но вернёмся к вам. Сегодня я увидел, насколько вы преуспели в искусстве обольщения, теперь вы соблазняете сознательно. Если бы ваш муж не остановил вас, и вы танцевали бы своё одинокое танго ещё минут пять, мужчины в зале начали бы турнир за право обладания вами. Не возражайте, я знаю, о чём говорю! Я помню ваш арабский танец. Вы танцевали, а мною владело единственное желание – всадить кинжал в печёнку моего друга, и останавливало меня только одно: остатками своего разума я понимал – вы соблазняете его, весь ваш танец предназначен исключительно для моего друга! Вы сами сочились вожделением, и желали вы только его. Я вам был не интересен, точнее, меня не было в вашем мире, а ещё точнее, я был, но я был пустое место. К несчастью, сегодня вы соблазняли не вашего мужа, вы соблазняли других мужчин! – принц глотнул коньяк и отвернулся, не совсем учтиво предоставив мне удовольствие любоваться его горбоносым профилем.

Я тоже помнила тот арабский танец. Ничего непристойного – я была в брючном ансамбле, свободные брюки и блузка. Мы с Серёжей были в гостях у Его Высочества в одном из отелей Парижа, ужинали, слушали арабскую музыку, дурачились. Принц, дурачась, заявил о королевском праве освящать союз влюблённых, положил по ложке мёда на наши правые ладони и соединил их, крепко стиснув своими руками. Мёд быстро расплавился и потёк, и принц громогласно объявил брак угодным Богу. А потом я танцевала… и да, танцевала для Серёжи. «А сегодня?» – спросила я себя и… не нашла ответа.

– Мне предстоит тяжёлый разговор с мужем, – медленно произнесла я. – Я не готова к этому разговору, но говорить всё равно придётся.

Нахмурившись, принц взглянул на меня, и я продолжала, уже обращаясь к нему:

– Возможно, вы правы, Ваше Высочество, возможно, мне, и в самом деле, не следует танцевать одиночные танцы. Возможно, я действительно соблазняла. Не отдельных мужчин или женщин, а всех вместе. Сергей почувствовал порочность моего желания и потому, как умел, так и пресёк его, а с тем и моё «танго» остановил. Я ещё не умею в этом разобраться. Вы, Ваше Высочество, наблюдательны и проницательны, и, если вы поможете мне лучше узнать себя, я буду признательна.

Я увидела, как его брови приподнялись в удивлении.

– Вы не ждали, что я соглашусь с вами? – усмехнулась я. – Или?.. О, не беспокойтесь, Ваше Высочество, я не предлагаю вам дружбу! Нет. Я знаю, вы не любите меня. А на ваши обвинения отвечу просто, как есть. Я люблю Сергея. Он главный человек в моей жизни. Говорю эти слова, и сама не верю, что я могу такое сказать. Не дети. Он. Я многое знаю про себя, но ещё большего не знаю. Моё желание соблазнить весь мир, если оно было, всплыло неожиданно и из неизвестных мне подвалов подсознания, но я с этим разберусь. Сергей сегодня тоже познакомился с неизвестным собой. Больше того, наши детки отреагировали на ссору. Рискую показаться банальной, но повторю вслед за многими – на Земле идёт большая игра, Ваше Высочество, борются Добро и Зло. Добро и Зло борются не вне, как думают многие люди, а внутри человека. Всё, что мы наблюдаем снаружи, всего лишь последствия внутренней борьбы. Борьба идёт за красоту человеческой Души, за совершенство Личности, как бы пафосно это не звучало. Борьба идёт между нашими потаёнными страхами и потребностью любить. И, знаете, Ваше Высочество, я сделаю всё, чтобы победить! И на этом пути я приму любую помощь, как от друзей, так и от врагов!

Я умолкла, и Его Высочество молча вернулся к коньяку, по-видимому, исчерпав интерес к теме разговора.

Неподалёку от нас покинутые мужчинами дамы, объединившись в группку, пили вино, смеялись и то и дело громкими голосами зазывали скучающих наедине с телефоном товарок присоединиться к своему кружку. Одна из дам, полненькая и милая, в леопардовом брючном костюме в бельевом стиле, была особенно активной.

– Идите к нам! Идите-идите! – настойчиво приглашала она сидевшую неподалёку от неё темноволосую женщину. – Мужики ушли, так у нас своя туса! Не стесняйтесь! Да что же вы?

Полненькая встала, намереваясь, по-видимому, перейти к действиям – может быть, взять брюнетку за руку или ещё как выразить свою доброжелательность, но вдруг её улыбающееся личико исказилось обидой. Вероятно, получив не совсем вежливый отпор, она беспомощно оглянулась на подруг, но те старательно отвели глаза. «Вот тебе и Добро, и Зло, – подумала я, наливая себе чаю, – одна чрезмерно назойлива в стремлении оказать Добро, другая слишком независима или, наоборот, стеснительна, чтобы не увидеть в Добре Зла. Как почувствовать меру и не обратить Добро во Зло? Ответ я знаю, только следовать ему чрезвычайно трудно. А ответ такой – надо принимать человека таким, какой он есть, и не навязывать ему ни своего настроения, ни своего миропонимания. А вот сие возможно только при наличии внутренней свободы, ибо только внутренняя свобода освобождает от желания указывать другому, как себя вести…»

– Лидия, – прервал мои размышления принц, – вы сказали, я вас не люблю. Это не так. Я болен вами, Лидия, болен с того первого дня, как вас увидел.

Я едва не поперхнулась чаем и, возвращая чашку на место, всё никак не могла найти ей места, постоянно приходясь донышком на край блюдца.

– Я полагал, вам это известно, – с мягкой улыбкой произнёс принц, перевесился через стол и, нежно обхватив мою руку, направил её так, что чашка встала на место. – Наша первая встреча произошла в Париже, помните? – продолжал он, приняв прежнее положение. – Вы занимались выездкой, когда мы с Сергеем пришли. Граф нас задержал в холле, и я наблюдал за вами через окно. Ваша коса растрепалась, и вы, опершись на руку Стефана, спрыгнули с коня, согнулись пополам и стали собирать волосы в ладошку. Вам было всё равно, что в это время ваши волосы стелются по земле. На ваших волосах играло солнце, и я был заворожен этой игрой, этими бликами, вспыхивающими на них словно на водной глади. Потом вы выпрямились и сразу отвернулись, и я подосадовал, что не успел разглядеть вашего лица. Вы спешили продолжать занятия. Косу вы собрали кое-как, но вас это не заботило, вам всего-то и нужно было, чтобы волосы вам не мешали. Именно тогда я был ужален вами навсегда, – принц помолчал с той же мягкой улыбкой на губах и, вздохнув, словно с неохотой возвращаясь из прошлого, продолжал: – Потом я наблюдал, как расцвело ваше лицо, когда вы увидели Сергея. Не заботясь о безопасности, вы на ходу скатились с коня. Стефан хотел вас подхватить и не успел, умный конь замер, чтобы не задеть вас, но вы ничего не заметили, торопясь к любимому. Вас не заботило, кто находится рядом, что о вас подумают, вы упоённо отдались поцелуям. Прошло уже несколько лет с вашего замужества, но так вы ведёте себя и по сию пору. Вы умеете любить, Лидия, но вас любить трудно – вы слишком желанны для мужчин. Я не враг вам и хочу быть на вашей стороне в этой большой игре, как вы выразились. Вы сказали, что не предлагаете мне дружбу, позвольте мне самому предложить вам дружбу, – он встал, обогнул стол и протянул мне открытую ладонь. – Вот вам моя рука, Лидия! Обопритесь на неё, если в этом возникнет необходимость.

– О, благодарю, Ваше Высочество! – тронутая до слёз, я тоже поднялась на ноги и возложила руку на его ладонь.

Мы оба были взволнованы, и, вдруг почувствовав излишнюю торжественность момента, оба испытали неловкость. Принц нашёлся первым – усмехнулся и, качая головой, воскликнул:

– Что происходит? Я предложил дружбу женщине! Невероятно!

Мы рассмеялись, и неловкость прошла. Затем Его Высочество поцеловал мою руку и весело предложил:

– Окажите мне честь, графиня, пусть вальс скрепит наш дружеский союз!

– С большим удовольствием, Ваше Высочество!

На танцполе я опять ощутила на себе чей-то сверлящий взгляд, на этот раз вызвавший у меня смешок – со всей этой чехардой в гляделки исподтишка недалеко и до здравствуй, паранойя! Принц удивился неуместному смеху, но мы уже закружились в вальсе, и я не стала ничего объяснять.

Потом Его Высочество учил меня танцевать пасодобль. Потом мы танцевали танго. Ещё один вальс. И ещё одно танго.

– Лидия, а вы знаете, что это я склонил Сергея к занятию танцами? Да-а, именно так! И скажу, это было не просто, он сначала и слушать не хотел! – похвастался Его Высочество, ведя меня обратно к столу, но, внезапно остановившись, спросил: – А вы танцуете спортивные танцы?

– И даже люблю!

– Ах, я напрасно предложил вам отдохнуть! – он раздосадовано оглянулся на танцпол. – Сейчас как раз нужная музыка!

– Не напрасно, Ваше Высочество, в этом собрании я в некотором роде лицо официальное. Акробатику лучше оставим до следующего раза.

– Когда он случится этот следующий раз? – проворчал он. – За всё время нашего знакомства вы, графиня, удостоили меня чести танцевать с вами только однажды – на приёме в Париже. Но тогда я был официальным лицом и не мог в полной мере насладиться удовольствием.

– Да вы лукавите, Ваше Высочество! Лукавите и даже не скрываете этого! Я танцевала с вами на нашей с Серёжей свадьбе!

Он удоволенно рассмеялся.

– Вы помните? Милая Лидия, мне приятно, что вы запомнили! Чему вы смеялись?

– А вы о котором разе изволите говорить? Я с вами только и делаю, что смеюсь! – я искоса взглянула на него и расхохоталась. – Ах, Ваше Высочество, я благодарна вам за романический стиль общения! И я не только слог имею в виду! С вами хочется быть барышней девятнадцатого века – милой невинной озорницей и кокеткой! А смеялась я над развивающейся у меня паранойей. Когда мы начали танцевать, мне в спину кто-то смотрел. Я сегодня не в первый раз ловлю на себе взгляд незнакомой дамы. Ни на вербальный, ни на визуальный контакт она не идёт – прячется за спинами, будто следит исподтишка, либо изучает.

– Я никого не заметил, – нахмурился принц и попросил описать женщину.

– И описывать нечего, я мало, что увидела. Распущенные тёмные волосы. Падают на лицо. Глаза близко посажены. Кажется, глаза тоже тёмные, живые. Очень яркая губная помада. Рост… полагаю, высокая, она всё время глядела из-за чьих-то плеч, не тянулась. Вот, пожалуй, и всё.

Принц внимательно осмотрел зал, прощупал взглядом кружок выпивающих дам – пока мы танцевали, кружок значительно разросся, а дамы раскраснелись и разгалделись, каждая стремилась быть услышанной, но ни одна не слушала других.

– Мне придётся посетить эту чёртову, пардон, встречу, – возвращаясь ко мне взглядом, подосадовал принц, – хотите, я вызову свою охрану?

– О нет! Никакой охраны! Может, это жена какого-нибудь бизнесмена рассматривает мой туалет, а я придумываю невесть что. Вы идите на вашу встречу и не беспокойтесь. Я могу в комнате для кормления скрыться, могу подняться наверх, в апартаменты, могу, наконец, позвонить Стефану, и он спустится сюда. В конце концов, может быть, у неё нужда ко мне, и она ждёт, когда я окажусь одна. Ступайте, Ваше Высочество! Беспокоиться не о чем – людей вокруг много и охрана отеля в зале.

Он усадил меня за стол и учтиво склонился к руке, вернувшись к холодной любезной галантности.

– Графиня, вы доставили мне огромное удовольствие. Благодарю вас.

– Ваше Высочество, мне было приятно провести с вами время. Благодарю за предложение дружбы, мне оно очень дорого.

Принц ещё раз поцеловал мою руку и ушёл.

Я глотнула простывшего чаю и решила подняться в апартаменты. Но едва только встала из-за стола, как услышала за спиной:

– Добрый день. Наконец-то вы одна!

Голос был низкий, с лёгкой хрипотцой. Такой голос нравится многим мужчинам.

Я повернулась. Дама была та самая. Высокая, на вид лет сорока, с живыми чёрными глазами.

– Здравствуйте. Вы всегда появляетесь из-за спины? – спросила я, открыто рассматривая её. Она была красива. Умное гармоничное лицо. Минимум макияжа – ярко-красная помада на губах и всё. Кожа рыхлая, сероватая. Видимо, много и давно курит.

Я сделала приглашающий жест рукой.

– Прошу.

Она заняла стул принца, а сумку взгромоздила на стол. Я поморщилась. Заметив это, она усмехнулась, ногой придвинула к себе соседний стул и, переставив сумку туда, надолго погрузилась в её недра руками. Я терпеливо ждала. Наконец она швырнула пачку сигарет на стол и затихла, опустив глаза, будто собираясь с мыслями.

– Вы позволите? – её рука метнулась к сигаретной пачке.

Я медленно покачала головой.

– Не позволю.

– Вы не очень-то доброжелательны! – вновь усмехнулась она.