Новик

На подходе мы сначала услышали шум судовых механизмов, и только потом из ночной темени, а действительно было очень темно, тучи даже звёзды закрыли, вынырнула туша нашего крейсера. Как только тот сбросил скорость и лёг в дрейф, мы подошли к нему. Я знал, что нас держали на прицеле двух пулемётов, на всякий случай, так что ещё опознались голосом, и я приказал спускать забортный трап.

Народу я доставил много, почти полторы сотни, причём очень нужных специалистов, однако конечно же всё равно недостаточно. Одного трапа для приёма людей, впрочем, хватило. Сперва на борт поднялись моряки с «Маньчжура» и добровольцы с обоих грузовых судов, интернированных в Шанхае. Людей не сортировали, оставили это на завтрашний день, тогда же и распределение по боевым постам будет, а пока устраивали их в матросских кубриках или прямо на палубе, где набросали тростниковые маты.

Офицеров же, естественно, по каютам распределили. Ожидалось, что их будет два-три, а тут сразу восемь, я и троих гражданских штурманов считаю. На всё про всё почти сорок минут ушло. Шестёрка моряков с канлодки, которые должны были вернуть шлюпки обратно, как только трюм джонки был освобождён от продовольствия, перешли на неё и, забрав все плавсредства, двинули назад. Своё дело они сделали, ну а мы, дав ход, пошли в открытое море. Я прошёл к себе в каюту, помылся и вызвал Лазарева, с помощью которого составил список, кого куда лучше распределять, он-то своих людей хорошо знал. А потом спокойно уснул на своей кровати. Всё же койкой её язык не поворачивается назвать. Натуральная двуспалка.

Поднялся в восемь утра, когда прозвучал сигнал к завтраку. Выйдя на палубу подышать свежим воздухом, с интересом посмотрел на американца, идущего малым ходом неподалёку от нас. К обеду мы должны были выйти к дрейфующему судну, которое производило ремонт. Там я тоже планировал пополнить свои ряды добровольцами.

Поев в заметно оживившейся кают-компании, я кивнул Головизнину.

– Господа офицеры, – встал тот, – прошу вашего внимания.

На командира крейсера сразу же было сосредоточено всё внимание. Лейтенант взял поданный мной вчерашний список и зачитал его. Двоих, одного мичмана и одного штурмана торгового флота, мы направляли на наш угольщик, а то Гранин, впрочем как и командир «Отрока», совсем зашивался. Этого, конечно, тоже мало, но снимет много проблем. Кстати, пока оба корабля весь прошлый день лежали в дрейфе, к полудню были произведены некоторые работы. Встав борт о борт, с «Отрока» на угольщик были перекинуты три пушки. Две небольшие, противоминного калибра, и одна покрупнее, семидесятишестимиллиметровая. Запас боеприпасов тоже передали, по два боекомплекта на каждую пушку.

Лазарев стал заместителем Головизнина и принял на себя всю артиллерию крейсера, включая минные аппараты. Дальше уже распределяли людей без меня, назначая их на боевые посты. Даже сейчас, несмотря на малый ход, крейсером управлял один из кондукторов, так что вахтенные офицеры уже были нужны. Оба лейтенанта быстро раскидали людей. Ещё бы сотню – и экипаж будет укомплектован. А пока новичкам следовало освоиться на боевом корабле, некоторые ведь никогда не ступали на их палубу. Несмотря на нехватку, Гаранину всё же тоже выделили немного людей: кочегаров, механиков и даже артиллеристов для тех пушек, что установили на палубе.

Когда распределение было закончено, оба корабля сбросили ход, и на двух шлюпках пополнение со своими личными вещами было переправлено на угольщик, а заодно загрузили угольные ямы «Отрока» после прошедших схваток.

После этого мы двинули дальше. На обоих кораблях часто звучала учебная тревога, новички, как и основные экипажи, стали их осваивать. Лазарев и на «Маньчжуре» командовал артиллерией, так что тему знал и за свою работу взялся со всей серьёзностью. Пока какие-либо выводы делать рано, были всего лишь сформированы дополнительные расчёты для тех пушек, что не имели их. Правда, для противоминного калибра их так подобрать и не удалось, да и не старались, нам эти пушки всё равно ни к чему. Я вообще планировал их демонтировать.

Вот так и проходило наше плавание, даже обед пролетел как-то незаметно. Сам я тоже активно участвовал в учебном процессе, но в основном с казаками. Трижды мы сходились борт о борт с угольщиком. И ребята на практике показывали, как усваивали учебный материал. С каждым разом всё лучше и лучше, есть за что похвалить.

Дым на горизонте от работающих котлов лежавшего в дрейфе корабля заметил один из сигнальщиков, он нам и сообщил через вахтенного офицера. Мы чуть было не проскочили мимо, но, сменив курс, направились к судну Добровольческого флота. Там были частично разобраны машины, поэтому дать ход оно не могло. Максимум пару узлов, поэтому капитан и не пытался бежать, смысла не было. Как он потом объяснил, они испытали неимоверное облегчение, рассмотрев на флагштоках обоих кораблей российские флаги. Раньше там висели самоделки, где нам в Японии русские флаги взять? Но после захода в Шанхай канлодка поделилась с нами своими флагами. Так что у нас теперь даже запас был. Когда мы подошли ближе к ремонтирующемуся судну, то с его палубы, где толпились казаки, а там их было больше сотни, прозвучало хорошо слышное «Ур-ра-а!». Кстати, эти казаки в бинокли и подзорные трубы тоже рассмотрели, что у нас на палубах есть их коллеги. А как же! Несколько казаков несли службу. Раз они теперь морская пехота, хоть и временно, то служба есть служба. Тут Жигарев распоряжался, так что часовые у арсенала и рубки стояли при полном снаряжении и вооружении, с винтовками на ремне. Часовые, а их на судне было трое на боевых постах, назначенных Головизниным, сменялись каждые четыре часа.

Команды обоих наших кораблей тоже приветствовали своих соотечественников, махая руками или бескозырками. Интенсивные тренировки были пока закончены, чтобы дать людям отдых, все свободные от вахты высыпали на палубу. Ещё бы, такая встреча! Может, кому-то она и показалась случайной и неожиданной, но, кажется, командир крейсера что-то подозревал. Я ведь ему сообщил точные координаты, куда следовать. Так что он ожидал что-то тут найти, и вот нашёл.

– Лейтенант, – обратился я к Головизнину, – сообщите на «Мариуполь», что я ожидаю у себя капитана судна Лажена и командира конвойной роты. То есть командира сотни подъесаула Елисеева.

Вот теперь подозрения лейтенанта переросли в уверенность, что я был в курсе местонахождения русского судна и знал, кого тут встречу. Он поспешил отдать распоряжения, теперь с появлением офицеров он мог себе это позволить, а я неторопливо двинул к себе в каюту. Один из вахтенных матросов последовал за мной. На нём – приборка каюты к встрече офицеров.

Оба корабля так же легли в дрейф. С помощью сигнальных флажков, они у нас появились тоже благодаря Лазареву, сигнальщики передали на ремонтируемое судно просьбу прибыть на борт крейсера названных людей. С «Мариуполя» спустили шлюпку, и вызванные офицеры вскоре оказались на борту «Отрока». Правда, подъесаул был не один, его сопровождали два офицера, один был сотником, второй – хорунжий.

Капитан с казаком были ошарашены, когда узнали, что обоими кораблями командую я. Да, они обо мне уже слышали, причём не только хорошее. Вон в Америке, откуда они шли, меня тоже начали поливать грязью. Политика, чтоб её! В общем, отношение ко мне было скорее настороженное – верить или нет. Так что я дал им с полчаса покрутиться в среде моих моряков, которые, естественно, информированы были куда больше, так что, когда они после уточняющих вопросов прояснили себе некоторые моменты, например узнали, что большая часть команды, включая казаков, освобождена мной из японского плена, отношение ко мне стало постепенно меняться.

– Господа, присаживайтесь, – после того как Головизнин представил нас друг другу, указал я на стулья и небольшую софу, сам устроившись на своей койке. Мне здесь удобно было, всех вижу.

Кстати, лейтенант удивился, когда я велел ему представить нас. Он был уверен, что мы знаем друг друга, все предпосылки к этому были. Два казачьих офицера остались на палубе, продолжая общаться с нашими офицерами из экипажа, получая от них самые свежие новости о местных боевых действиях, а то они уже давно были оторваны от происходящего и у них начался информационный голод. Наши моряки им даже выдали немного потрёпанные, но самые свежие газеты, чтобы и другие могли почитать, когда офицеры вернутся на борт своего судна. Правда, почти все они были на немецком или английском языках, но полиглотов на «Мариуполе» хватает, переведут остальным.

Командир сотни и капитан «Мариуполя» устроились на указанных местах, казак только шашку поправил, чтобы не мешала. Головизнин сел на свободный стул. Его глодало любопытство, причём, как я понял, очень острое, он просто не понимал, что происходит, ну а то, что я жестом не отправил его из каюты, и позволило ему остаться. Раз не запрещают, значит, можно.

– Прежде чем перейти к серьёзному разговору, хотелось бы узнать, есть ли острые проблемы, которые нужно быстро решить? – поинтересовался я, прекрасно зная ответ.

– Ещё как есть! – откликнулся капитан «Мариуполя».

– Продовольствие и вода, – понимающе кивнул я.

– Откуда вы?!. – изумился капитан.

– Это не трудно просчитать. Я закупил в Шанхае продовольствие, не так много, как хотелось бы, но вам до Порт-Артура хватит, позволит слезть с урезанных пайков. Вы ведь туда идёте?

– Именно так.

– Хорошо. Сейчас лейтенант Головизнин, командир крейсера «Отрок», отдаст приказ и продовольствие на шлюпках будет отправлено к вам на борт. Включая бочонки с водой.

Лейтенант вернулся в ту же минуту, явно не собираясь пропускать ни слова. Наверное, вахтенный матрос стоял за дверью, вроде мелькал там рукав форменной военно-морской куртки.

Выяснив у капитана степень сложности ремонта и пообещав помочь механиками, у меня теперь их хватало, я свернул к своей теме. Мне нужны были люди. Естественно, капитан был против, чтобы я забрал часть его команды. Причём большую часть, однако я находил убедительные доводы, и тот всё же сдался, сказав, что отпустит только добровольцев. Видимо, он был уверен, что их будет не так и много. Судя по усмешке казака, тот сомневался в этом.

Головизнин же понимал, что моряки с торгового судна для крейсера не подходят, слишком долго переучивать, угольщик наш имеет в принципе полную команду и пополнения не требует, хотя и может её принять. Когда капитан после наших недолгих споров на миг замолк, обдумывая решение, лейтенант почти одними губами вопросительно шепнул мне:

– Зачем они нам?

– Перегонные команды, – так же тихо ответил я.

Судя по посветлевшему лицу лейтенанта, ему это элементарное объяснение в голову просто не приходило, так что он только кивнул. Тогда люди действительно нужны. В общем, мы ударили с капитаном Лаженом по рукам, и в прошлом потомок французов дал добро. После этого он вышел с Головизниным решать рабочие вопросы, их хватало, а мы уже с подъесаулом перешли к своим темам.

– Как вы оказались на «Мариуполе», я в курсе. Как я понял, вы должны по прибытии в Порт-Артур поступить под командование старшего казачьего войска, а дальше какие приказы поступят. Я не военный, приказы вам отдавать не могу, однако прошу: до того момента, пока вы не ступите на русскую землю, или где находятся русские представительства, временно отойти под мою руку. Обещать вам могу изрядных приключений, немало рубок на шашках, но главное, ваша задача – это абордаж судов и боевых кораблей противника, возможные высадки десантом на вражеском берегу для совершения небольших или больших диверсий. Со своей стороны могу обещать приложить все силы, чтобы потери были минимальны. Да я и сам просто не ввяжусь в бой, если не буду убежден, что выиграю схватку.

– То есть упустите противника? – удивлённо посмотрел тот на меня, пребывая в изрядной задумчивости. – Не трусость ли это?

– А при чём тут трусость? На мой взгляд, это обычная тактика летучего отряда, что вы не можете не знать. Такие группы, как мой отряд, как действуют? Обнаружил цель, если она по зубам, атакуют и уничтожают. Подобные булавочные уколы наносят противнику потери куда больше, чем один крупный, но с нашим уничтожением. Ну потеряем мы корабли, и что? Кто дальше будет наносить удары? Нет, нервировать противника, заставляя его перекидывать с места на место и так не многочисленные силы, – вот наша тактика. Ресурсы у боевых кораблей японцев не бесконечны, и угля они жрут дай боже, а они их гоняют всюду, где мерещатся мои корабли. Это не я сказал, один английский офицер с торгового судна, которое мы после досмотра утопили. Контрабанду везли.

Говорил я всё то же самое, что и в своём глюке, там мне подъесаула удалось уговорить, причём не зря. Ребята оказались действительно отчаянные до беспредела и отважные. Позже я ни разу не пожалел о своём таком приобретении. Вот и в этот раз долго уговаривать казака не пришлось, как и в случае с канонеркой в Шанхае, всё решила скука, и долгое плавание через Тихий океан явно поспособствовало нужному мне принятию решения. Дальше, после того как Елисеев дал своё согласие, мы уже решали рабочие вопросы. В общем, на время сотня в полном составе переходит к нам, благо лошадей, как можно было ожидать, у них не было, ну а с проживанием решит Головизнин, проблем на борту с этим не было из-за нехватки экипажа.

Подъесаул ушёл, у него теперь было много работы, нужно всю сотню со всем имуществом перевезти на «Отрок», а я ополоснулся в тазике, освежившись. Кстати, появление казаков на «Мариуполе» можно назвать счастливым стечением обстоятельств. Грузовое судно находилось в Сан-Франциско, когда началась война. Намекну, оно там ремонтировалось. Там же стояла личная яхта одного из великих князей дома Романовых, и при ней была сотня казаков. Та самая, елисеевская. Князь был с официальным визитом, потому такая охрана. Узнав о войне, он стал снаряжать яхту для скорого отбытия обратно в Россию, когда его глаз зацепился за мирно стоявший «Мариуполь». Узнав, что тот как раз идёт в Порт-Артур, князь решил отправить свою сотню казаков трошки повоевать, тем более сами казаки как раз не были против. Так что он ссадил их и отбыл. «Мариуполь» так же почти сразу покинул американский порт, опасаясь интернирования, тем более груз в трюме был очень важен – снаряды для русских броненосцев и разная сопутствующая мелочь. В общем, на малом ходу, задействовав только часть котлов, судно отошло дальше по побережью и, найдя тихую пустую бухту, встало на ремонт. От скуки, а стояли они там почти две недели, казаки охотой извели всю живность на берегу, пока наконец корабль не был готов к выходу. Кстати, они не были оторваны от информации, как можно было бы подумать, переодеваясь в гражданскую одежду, один из офицеров прогуливался до ближайшего городка, где закупал свежую прессу, так что более-менее были в курсе всего. Американцы, окрестные жители, о русском судне знали. Именно они доставляли на берег к лодкам свежее продовольствие, фрукты-овощи. В общем, подзарабатывали.

Потом было долгое плавание, трижды вставали у каких-то островков для ремонта – с частыми поломками была проблема, а там уже и произошла наша встреча. Так что встретили нас реально чуть ли не как спасителей. Вон, казаки со счастливыми улыбками перебирались к нам на крейсер. Жигарев, а он, кстати, казачий чин имел взводного урядника, со своими подчинёнными перешёл под руку Елисеева, войдя в сотню в качестве дополнительного взвода.

На месте стоянки «Мариуполя» мы задержались почти на сутки, что было в принципе не так и много. К счастью, на американце нашлись нужные запчасти, именно их отсутствие и заставляло капитана Лажена так часто ложиться в дрейф для ремонта, в Америке нужные детали они приобрести не успели, война началась. Часто приходилось гасить вообще все котлы. А тут, получив нужные запчасти и целую команду механиков, за сутки основная неисправность была удалена, и судно встало на ход. Его угольные ямы тоже были пополнены благодаря нам, чтобы точно дошёл до Порт-Артура. Я дал Лажену и карты подходов к нему как с нашими, так и японскими минными полями, чтобы тот не подорвался, а там, на подступах его встретят. Пусть идёт ночью и недалеко от берега. Служба дальнего обнаружения благодаря Макарову в Порт-Артуре сейчас работает как надо, так что действительно встретят и сопроводят. Ну а путь у берега обезопасит судно от возможной встречи с японскими миноносцами. Они там редко ходят.

Естественно, стоило бы его сопроводить, но у меня столько планов и столько ребят, жаждущих повоевать, так что я займусь своей привычной и, надо сказать, уже любимой работой – диверсиями на коммуникациях японцев. То есть буду ставить им палки в колёса. Между прочим, в своём рапорте, который я отправил через консульство Шанхая на имя Макарова, предупредил, что, если ещё раз встречу конвой из англичан, идущих с контрабандами в сторону Японии, буду их топить. Даже если будет сопровождение, и его потоплю. Оборзели совсем.

Сам Лажен, когда мы в последний раз разговаривали на прощальном вечере в салоне «Отрока», выразил мне своё недовольство. По его мнению, мы его ограбили. Ну не ожидал он, что столько моряков согласится отправиться с нами. Из пяти офицеров, находившихся на борту, со мной пошли четверо, включая старшего механика. Тот отговорился тем, что, мол, машины до Порт-Артура выдержат, а там можно найти другого механика, тем более помощника он подготовил и тот проследит за механизмами до самого пункта назначения. Причём все новички имели новенькую форму прапорщиков по Адмиралтейству и щеголяли в ней. Мои офицеры тут же встали в стойку и выяснили, что на борту «Мариуполя» среди пассажиров находится самый настоящий портной, он следовал в Порт-Артур, причём со швейной машинкой и многочисленными рулонами ткани. Так как часть моих офицеров, из тех, что были в плену, изрядно пообносились, да и три штурмана из Шанхая тоже формы не имели, то смогли как-то уговорить портного перебраться на один из наших кораблей. Тот выбрал угольщик. Там ему выделили комфортабельную каюту. Деньги у команды были, я трофеи распределил, так что портному сразу заказали несколько комплектов формы, и тот, сняв мерки, начал шить.

У капитана Лажена числилось в команде пятьдесят три моряка при пяти офицерах, он был шестым. Четверо ушли ко мне, на борту остались сам капитан и его давний друг старший штурман, тоже пожилой, усатый мужчина. Ко мне ушла вся молодёжь. Из команды перешли тридцать матросов. Фактически, чтобы перегнать судно к пункту назначения, придётся оставшимся приложить немало сил, но это было возможно. Мы все это понимали, однако люди мне действительно были нужны, и я не мог не принять их.

Как стемнело, «Мариуполь» двинул в сторону Кореи, а мы в сторону Японии, счастливо миновав боевую английскую группу из одного броненосца и нескольких крейсеров. Это они нас искали. Приказ английского адмирала был достаточно жёсток: найти русского пирата и покарать за нападения на английские мирные торговые суда.

Головизнину больше не требовалось постоянно находиться в рубке, теперь у него были вахтенные офицеры, поэтому, проверив, что курс проложен правильно, его прапоры прокладывали, он спустился ко мне в каюту.

– Войдите, – ответил я на стук в дверь.

– Разрешите? – И лейтенант перешагнул порог. – Хотелось бы узнать о ближайших ваших планах.

– Если надеешься на морское сражение, разочарую: зря, первой у нас будет сухопутная операция, тут вся надежда на казаков.

– Что-то серьёзное? – насторожился он, внимательно меня слушая.

– Ещё бы. Японцы катают бронесталь для своих кораблей, а присадки для этой брони получают в одной шахте, надо сказать, единственной на острове. Она находится не так и далеко от берега, в двадцати километрах. Задача казаков – незаметно добраться до шахты, ночью пойдут, уничтожить охрану, а она там есть, и, заминировав шахту, взорвать её. Необходимого металла у японцев запасено не так и много, да и он уходит со свистом, так что потеря шахты сразу поставит их в тяжёлое положение. Придётся договариваться о внешних поставках, пока восстанавливают шахты, а это всё время, такое нужное нам время!

– Серьёзное дело, – невольно присвистнул тот. – И нужное.

– Это так. Ладно, ко мне сейчас Елисеев с офицерами подойдёт, буду вводить их в курс, всё же у них меньше суток для подготовки. Высаживать будем завтра поздним вечером. Высадка на тебе, тоже готовься. Координаты чуть позже сообщу.

– Ясно. Разрешите идти?

– Идите.

Не успел уйти командир крейсера, как раздался стук в дверь: казаки пришли, так что, впустив их, сразу стал объяснять им диспозицию, сообщив, что иду с ними. Кроме меня специалистов по Японии больше не было. Когда постановка задачи была закончена, я не мог не похвастаться перед ними своей коллекцией японских мечей, а те реально были ценителями, так что изучали мои мечи со всей тщательностью и даже восхищением. Были там старые и ценные экспонаты. Сотник даже предложил провести спарринг со мной, выяснив, что я каждый день провожу тренировку, чтобы не потерять форму. С казаками я уже тренировался, вполне неплохой уровень владения шашкой, однако сразиться в учебном бою с офицером тоже был не прочь.

Оказалось, Елисеев тоже увлекается коллекционированием холодного оружия. Сам он свою коллекцию продемонстрировать не мог, осталась дома в родной станице, но как эксперт выступал достаточно грамотно, несмотря на то что в России японское оружие и культура были слабо изучены. Японского он действительно не был особым знатоком, хотя, с его слов, пара катан в коллекции у него имеется, но пояснить многие моменты другим офицерам мог. Именно он, узрев у меня очень древнюю вакидзаси, не мог её просто выпустить из рук, буквально возжелав, тут же стал предлагать что-то на обмен из своей коллекции. Ага, сейчас. Это был подарок мне от старого мастера меча, с которым я общался, живя в Токио. Подарок тем и ценен, что памятен.

Подъесаул очень расстроился, но я успокоил его: японцев, что носят при себе семейные реликвии, хватает, глядишь, и повезёт в предстоящей боевой операции, отчего тот воспрянул духом. Закончив хвастаться своими приобретениями, я отправил казаков отдыхать и готовиться к будущей высадке, им ещё предстоит изучить английские винтовки, на которые должны перевооружиться, к ним патронов было много, и три пулемёта, которые я планировал взять с собой.

Нам пришлось следующий световой день держаться подальше от японских берегов, лишь провожая дымы транспортных и грузовых судов на горизонте огорчёнными взглядами. Столько целей и уходят. Перед операцией так светиться не стоило, это уже потом можно здесь поработать. Судя по совершенно спокойному и беспечному движению, о прошлых наших рейдах успели позабыть. Лично я тут не работал, а вот Эссен – да, повеселился. Что ж, восстановим статус-кво, но главное, с шахтой разобраться, я на неё давно нацелился, да всё руки на доходили.

Место высадки нами уже было присмотрено, так что, как начало темнеть, мы двинули к берегу и подошли к нему, когда окончательно стемнело, практически в полночь. Я был в своей привычной и уже разношенной форме японского флотского офицера с длинной саблей. Трап, по которому я спускался в шлюпку, придерживали двое моряков, чтобы не мотало – что-то волнение поднялось, мне это не нравилось. На восьми шлюпках, тут и с «Американца» плавсредства были задействованы, на вёслах двинули к берегу. Название угольщику я так и не придумал, а его так привыкли называть американцем, что это и стало названием. Гаранин даже приказал боцману закрасить старое на борту.

Задействовали мы дополнительные лодки, чтобы одним заходом высадить всю ораву казаков, включая десяток моряков и минного офицера, они отвечали за взрывчатку и несколько снарядов, что мы взяли с собой для подрыва. Перевезли и часть боезапасов, а также пулемёты с расчётами из моряков. Высадка прошла на удивление хорошо, бухта тихая, никто не замочился. Мы проверили амуницию и, выслав вперёд разведчиков, двинули следом. Лодки пошли обратно, и оба корабля в ожидании нас отойдут от берега как можно дальше, то есть за пределы видимости. Я назначил время встречи, к которому крейсер должен вернуться к берегу, но не сюда, а где таиться не потребуется.

Шли мы спокойно, дорога, на которую нас вскоре вывели разведчики, была совершенно пустынна. Ветер крепчал, похоже, я был прав, наступала непогода, которая нам могла помешать, что совершенно не хотелось бы. Разведчики радостно доложили, что чуть дальше обнаружили корчму, как они её назвали на свой лад. Но это действительно оказался не такой и большой постоялый двор. Причём отнюдь не пустой. Самое главное, там были лошади и даже повозки. Так что полусотня под руководством сотника Евстигнеева, окружив корчму и тихо вскрыв ворота, стала проникать внутрь. Без шума, конечно, не обошлось, когда казаки ворвались внутрь здания, даже раздалось несколько выстрелов. Но убитых не было ни с той стороны, ни с нашей. Раненые имелись, один казак получил рану в ногу, ножевую. Пехотный офицер полоснул ножом. Вот у японцев было их с десяток, в основном со штыковыми ранами: несмотря на то что английские винтовки парнями были плохо изучены, работали они с ними вполне уверенно. Важно – добыли транспорт. Пока груз, который мы тащили на плечах и на носилках, укладывался на повозки и запрягались лошади, четыре казака поскакали разведывать дорогу, а я допрашивал хозяина корчмы и некоторых постояльцев. Мимо, никого с шахт здесь не было. Конечно, они здесь не раз останавливались, но хозяин ничего конкретного, что нам было нужно, не знал. Придётся искать другие источники информации.