Новик

В общем, крейсер подошёл к борту старого трампа. Тоннаж судна едва до восьмисот тонн дотягивал, но это не помешало нам забрать половину груза, забив им все кладовые и часть крохотного трюма. В общем, эта проблема была частично решена, после чего команда на шлюпках была отправлена к берегу, а судно подрывными зарядами отправлено на дно. (Обычное дело в рейде.) Пришлось казакам, которые учились под моим приглядом минировать, выдать по моряку, чтобы знали, куда закладывать их, чтобы судно быстро пошло ко дну с минимальным количеством зарядов.

Чуть позже нам встретилось сразу три грузовых судна. Одно японское, что шло немного впереди группы из двух английских, но главное – гружёное, очень уж низко сидело. В моих глюках эта встреча тоже была. С «Такао» – нет, это уже моя импровизация, но с этой тройкой в глюках я встречался, правда, тогда я не отпускал Гаранина в свободное плавание старшим и он сопровождал нас.

Когда меня вызвали в рубку, я в это время продолжал на корме заниматься с казаками, то, взяв бинокль и сразу определив, кого вижу, быстро скомандовал вахтенному офицеру:

– По японцу не стрелять, только по курсу. Боеприпасы для полевой артиллерии японских войск в Корею везёт. Не хватало ещё, чтобы он рванул вблизи нас. Дать выстрел и сигнал флагами, чтобы японец остановился. Потом приказ команде покинуть судно.

В принципе по кораблю уже звучала боевая тревога, так что все занимали свои боевые посты, вот и рубка пополнилась офицерами.

– Будем брать себе? – поинтересовался забежавший в рубку Головизнин, сейчас была не его вахта, вызвали, перед тем как бить в колокол боевой тревоги. – На вид вполне неплохой пароход, шустрый.

– Он радиофицирован, Андреев в рубке уже минут пять морзянкой эфир забивает, чтобы они тревогу не подняли. Только вот брать мы его не будем. Команда выполнит все наши приказы, даже пароход покинет, но, как только абордажная команда поднимется на борт, он взорвётся с детонацией груза. Команда заминирует его перед покиданием и подожжёт бикфордов шнур. Он долго будет гореть, позволив японцам удалиться к берегу, а нашим добраться на шлюпках до их судна… Хм, предположу, что, потеряв тридцать казаков и два десятка моряков перегонной команды, мы с вами впадём в такую ярость, что потопим все три шлюпки с наглыми япошками. До берега они добраться не успеют.

– Я бы потопил… – задумчиво протянул Головизнин. – Однако с получением такой информации людей мы не будем посылать на японца, как я понимаю… Кстати, пароход после нашего холостого выстрела и сигналами флагами сбрасывает ход. Вы были правы, оно ложится в дрейф.

– Ну так… Отметьте только, что англичане, наоборот, увеличили ход, решив проскочить между нами и берегом.

– Командир, я не удивлюсь, если узнаю, что вы знаете о характере груза на них, видно, что не пустые идут.

– Тут вы правы. Мало того, что не пустые, а с контрабандой прошу заметить. Причём на борту того, что побольше, находится пехотный батальон полного состава. Интересно, его контрабандой считать можно?

– Вот гады, – выругался командир «Отрока». Другие офицеры, присутствующие в рубке, выразились матерно. – Уже и солдат не стесняются на своих судах перевозить. Натуральные нагличане.

– Это точно… Ну всё, япошки покинули своё судно и, как видно, налегают на вёсла, чтобы побыстрее удалиться от своего заминированного судна, так что не обращаем на него внимания и догоняем англичан, они уже успели проскочить, пока мы вокруг японца крутились. Кстати, первым догоним того, что покрупнее, даже предположу, что нас при сближении встретит винтовочный залп. Считайте это актом агрессии и без разговоров пустите в судно мину, после чего, не обращая внимания на него, догоняйте второе. Вот там действуйте по всем правилам. Судно скоростное, может дать девятнадцать узлов, почти столько же, сколько и мы, оно не радиофицировано, но зато перевозит боеприпасы для японской армии. Патроны и снаряды для их полевой артиллерии. Груз вполне ценен, судно берём себе, команду высаживаем на шлюпки. Возражения не слушайте, если что, простимулируете прикладами, если не захотят выполнять приказы. Всем всё ясно? Тогда выполняйте.

Дальше я молча наблюдал за всем, что творилось на нашем корабле и вокруг. Взрыв на японском грузовом пароходе произошёл в тот момент, когда мы, уже пустив торпеду из правого минного аппарата, бросились догонять второе судно. Вот за несколько секунд до подрыва мины под кормой англичанина и произошла детонация груза боеприпасов, так что подрыв мины для экипажа «Отрока» прошёл незамеченным, все смотрели на чёрный гриб за кормой. Кстати, в моих глюках «Отрок» тоже не пострадал, так как, отправив на шлюпках казаков и перегонную команду, бросился за англичанами. После взрыва бросил погоню и вернулся, уничтожив японскую команду огнем мелкокалиберной артиллерии и пулемётов. Те немного не успели, метров триста до берега оставалось. Англичан мы догнали уже под самый вечер. Не повезло им. Не нашлось ни одного порта по пути, чтобы укрыться, в Коти они не успели, перед самым входом мы их догнали. Правда, оба судна тогда затопили, как же я жалел об этом через несколько дней! Теперь же, благодаря глюкам, мог корректировать свои приключения, срезая углы.

Англичанин, который выбросил флаг бедствия, стал заметно садиться на корму, а мы стали медленно, но неуклонно догонять его напарника, бросившего на произвол судьбы своего спутника. Первый холостой выстрел из носового орудия ничего не дал, команда английского грузового судна сделала вид, что не заметила его, в глюках такого не было, там после выстрела обе лоханки легли в дрейф. Пришлось Головизнину скомандовать на выстрел боевым по курсу судна. В этот раз подействовало, судно начало сбрасывать ход.

На двух шлюпках к англичанину направились те тридцать казаков под командованием хорунжего и перегонная команда, в этот раз не сгинувшая в огне детонации. Казаки после того, как выпнут команду и проверят судно, останутся на его борту. Мне надоело постоянно класть крейсер в дрейф, чтобы спускать шлюпки, абордажем будет заниматься теперь наш трофей, вернее, подходить борт к борту, чтобы высадить абордажников. Там мы ускорим время досмотра и, в случае нахождения контрабанды, захвата. Превращать это судно во вспомогательный крейсер я не собирался, мне груз нужен, так что пусть следует за нами хвостиком и перевозит часть абордажников. Вооружения мы на него не передавали, кроме пары пулемётов для непосредственного прикрытия казаков.

Естественно, команда была возмущена, но всё же мой совет действовал, вернее, действовали приклады английских винтовок. Бывшая команда отправилась к берегу, так как возить их с собой у меня не было ни сил, ни желания, а мы развернулись и пошли к первому судну, которое никак не желало тонуть, хоть и потеряло ход, дрейфуя на крупной волне. Трофей шёл за нами. Вернувшиеся моряки на шлюпках уже подтвердили характер груза, добавив, что на борту также было два японца, сопровождавших груз. Трогать их не стали, да те и не оказывали сопротивления, так что отпустили с командой на берег.

Мы подошли к первому судну, где шла спешная эвакуация: три шлюпки уже были на полпути к берегу, ещё две плавали вверх дном, видимо перевёрнутые в панике, ну и на борту хватало японских солдат, цеплявшихся за всё, что можно, на сильно накренившейся палубе. К нашему удивлению, они снова открыли винтовочный огонь, даже пулемёт протрещал, наверное, из трюма достали. Тратить снаряды мы снова не стали, разрядили мину из левого минного аппарата. Попадание было в мидель, и судно стало быстро тонуть, ну а мы, увеличив ход до четырнадцати узлов, направились дальше вдоль побережья. Операция эта была внесена в журнал, и, как только была отменена боевая тревога, как и все, я отправился отдыхать, передав казакам через посыльного, что мы продолжим тренировки вечером, за час до наступления темноты. Казаки оказались отличными учениками, и опыт, который я им передавал, буквально впитывали как губка, так что не были против уроков, даже охотно шли на них, занимая все свободные места на корме. Да и фехтование на шашках и катанах они преподавали отлично, я много нового узнал. Целая сотня отличных учителей, как этим не воспользоваться? Вот я и воспользовался, часа по два в сутки тратил на обучение, причём с большим удовольствием. Многие показывали мне свои семейные секреты в рубке, что и как делать, поэтому моё мастерство день ото дня росло, что не могло не радовать.

После ужина снова засигналил колокол боевой тревоги: показались дымы на горизонте.

– Это не грузовые суда, – осматривая два дыма, уверенно сказал Лазарев, находящийся в рубке. – Это боевые идут, дымят меньше.

– Да, грузовые дымят так, что полгоризонта закрывают, а тут небольшие столбики. Я думаю даже, что это миноносцы, – опуская бинокль, задумчиво проговорил я. – Для крейсеров они слишком тонкие.

– Миноносцы и есть, – подтвердил командир «Отрока».

В моих глюках никаких встреч с военными судами не было, кроме старого сторожевого судна на входе в токийский пролив. Мы его благополучно потопили, так что я пребывал в сомнениях. Реальная история уже шла не так, как в глюках, так что такие нежданчики могут быть. Может, пока я гнал англичан к Коти, эти миноносцы вошли в какой порт или бухту? Не знаю, да и гадать не стоит. Лишь в одном я был уверен: это точно были миноносцы.

Как только стало видно корпуса встречных боевых кораблей, Головизнин воскликнул:

– Так это же наши старые знакомые, противники самого первого боя на «Отроке»!.. А где третий миноносец?

– Да, – согласился я. – Это англичане из сопровождения прошлого конвоя. Значит, довели до места, отбункеровались и двинули по каким-то своим делам. А вот насчёт третьего ничего не скажу, возможно, на ремонте. А может, на другом задании. Тут поди угадай.

– Что будем делать? – поинтересовался Головизнин.

– Хм… – опуская бинокль, задумчиво протянул я. – Я бы сделал в журнале боевых действий отметку, что обнаружил в японских территориальных водах два японских миноносца, маскирующихся под английским флагом, и атаковал их, однако они нас тоже опознали.

– Разворачиваются! – воскликнул вахтенный офицер.

– Только бы обратно не пошли! – взмолился Лазарев. – Они же нам всех распугают.

– Повернули обратно, – прокомментировал Головизнин, тоже опуская бинокль. – Ну всё, дальше идти смысла нет. Никого не встретим.

Заметив, что на меня косятся, ожидая приказов, я скомандовал:

– Увеличить ход до восемнадцати узлов. Перед нами не самые современные и скоростные корабли, максимум дадут двадцать пять узлов. Однако англичане далеко от своих баз и не будут насиловать машины. Значит, войдут в ближайший порт, а у нас ближайший… – повернулся я к штурманам, и старший мгновенно отреагировал, даже не взглянув на карты, расстеленные на столе:

– Небольшой порт Минами.

– Минами, – повторил я за штурманом. – Загоним англичан в порт и направимся дальше. Воевать они с нами не будут, знают, что мы до конца пойдём, да и не их это война, хотя они тут больше союзники японцам, чем нам.

– Отворачивают в открытые воды! – вдруг воскликнул Лазарев.

Подняв бинокль, я убедился, что лейтенант прав, оба миноносца, синхронно сделав поворот, на максимальном ходу стали уходить в открытый океан.

– Что и требовалось доказать. Английские офицеры тоже не идиоты, понимают, зачем мы здесь, заметили, что мы прибавили ходу, и просто ушли в сторону, не мешая нам. Свою задачу они выполнили, хоть и частично, но довели конвой до цели. Атаковать нас приказа им никто из командования не давал. Повторю, не их эта война… Ладно, двигаемся дальше. Уменьшите ход до среднего.

Снова был отбой боевой тревоги, так что мы разошлись по своим делам. Я, как и обещал, направился на корму, у меня осталась незаконченной тема «Действия морского десанта во вражеском неукреплённом порту». На сегодня учебных тревог не было, боевых хватало, что тоже заметно поднимало боевой дух и умения пока ещё плохо сбитого экипажа, так что люди пока отдыхали.

До темноты нам встретилось шесть рыбачьих джонок, две джонки береговых торговцев, три торговые шхуны, парусно-паровой бриг и семь пароходов. Почти все они пошли на дно, так как, кроме двух, были под японским флагом. Два парохода, четырёхтысячник с максимальным ходом в одиннадцать узлов и шеститысячник с тринадцатью узлами, с большим запасом продовольствия для воюющей японской армии я оставил, высадив на них перегонные команды. Двадцать моряков при одном прапорщике по Адмиралтейству в качестве временного капитана на каждый. Продовольствие и нашим пригодится. Я их отправил к месту встречи с Гараниным. Два других японских парохода везли ценные грузы. У одного было инженерное оснащение, мы, прежде чем пустить его на дно, забрали всю взрывчатку и детонаторы со средствами инициации. Во втором была артиллерия, дивизион полевой артиллерии с боезапасом и расчётами. Честно говоря, я бы и артиллерию прихватил, отогнав вместе с двумя первыми трофеями в Порт-Артур, но не сложилось, артиллеристы отчаянно отстреливались. Пока мы досматривали первые три судна, они умудрились развернуть одну пушку, что стояла под брезентом на палубе, и открыть огонь. Причём попали. Серьёзных повреждений не нанесли, но разозлили так, что наши артиллеристы хорошо так постреляли. Надо сказать, Лазарев неплохо потренировал их, и темп стрельбы повысился, и кучность стала лучше. Так что после первых двух попаданий главным калибром в борт судно сразу пошло на дно. На американца, судя по флагу, наш трофей уже высадил казаков, и там шёл досмотр, а мы подошли к последнему, к моему удивлению, это оказался голландец. Впервые этот флаг вижу в местных водах. Про Шанхай или Циндао не говорю, были там голландцы.

Мы перевели почти всех казаков на трофей, на «Отроке» остался один взвод, так что людей для осмотра обоих судов хватало. Англичанина пришлось отпустить, он пустой шёл, причём мы его опознали. Из состава конвоя, который нам удалось встретить. Вот с голландцем пришлось задержаться, как ни прискорбно это говорить, но у него был груз, который значился в списках контрабанды. Это были станки. Очень современные и специализированные, один так вообще для катания бронелистов. Естественно, по документам везли совсем другое, капитан, он же владелец судна, был очень расстроен. Выяснилось, что его уже просветили о методах наших действий. Если есть контрабанда, судно на дно. Правда, ему ещё сказали, что вместе с экипажем, но офицер, участвовавший в досмотре, успокоил его: такого у нас не бывает, если только судно не стреляет по нам. В принципе тот это и сам видел. Некоторые японские команды на шлюпках только-только подходили к берегу. Так что его попросили подписать протокол досмотра о найденной контрабанде и – прошу в шлюпки, до берега близко, меньше двух морских миль, доберутся.

Голландское судно мы действительно пустили на дно, несмотря на ценность груза, нашим он точно пригодился бы для ремонта кораблей первой линии Порт-Артура. Если с англичанами я мог проявить некоторую вольность, то с другими национальностями старался этого не делать. Дело в том, что, по международному праву, я могу затопить судно с контрабандой в случае крайней нужды, а у меня она всегда крайняя. Но если я конфисковывал судно и груз, то не имел права ссаживать команду. Они должны дойти до нашего порта, и там военным судом им или вернут транспорт, или заставят платить за него штраф. Груз так и так идёт как конфискат, и за него не платят. Контрабанда и есть контрабанда. Так что англичан, прежде чем конфисковать судно, ссаживать я не имел права. Как они трактовали международный свод правил в своей манере, так и я делал.

Когда стемнело, мы ушли подальше от берега и легли в дрейф. Вдоль побережья было и ночное движение, но наткнуться и случайно обстрелять порожнего нейтрала не хотелось.

На следующее утро мы продолжили наш рейд по транспортным морским коммуникациям противника. Уже одно то, что к десяти нам не попалось ни одного парохода, кроме пары рыбачьих джонок, показало, что о нас стало известно. Чуть позже мы встретили американца, причём заметили его со стороны океана, приближающимся к Японским островам. Из Америки шёл с грузом. Так что «Отрок» бросился на перехват, а трофей пошлёпал за ним на среднем ходу. Казаки в трофейные бинокли с его палубы рассматривали кромку берега. И не зря. Трижды находили прятавшихся каботажников и наводили на них артиллерию крейсера.

Груз у американца оказался ценным даже для нас. Уголь для боевых кораблей. Полные трюмы восьмитысячника. Конфисковали, тем более судно было вполне ходким. Команду пришлось запереть во внутренних отсеках, её остался охранять десяток казаков, а перегонная команда повела судно к месту встречи с Гараниным, там же должны ожидать два трофейных японца с продовольствием. Как мне чуть позже доложили, капитан угольщика очень грязно ругался. Он был в бешенстве, что после тяжёлого плавания его взяли фактически на виду у японских берегов. Вернувшись к трофею, он обнаружил ещё один прятавшийся под прикрытием берега каботажник и отправил к нему шлюпку с казаками. Когда мы подошли, те, заложив подрывные заряды (хозяева судна и команда уже сбежали), пустили шхуну на дно.

К обеду встретили целый караван судов, пять единиц, причём все под японским флагом. Пришлось нам с трофеем разделиться, так как, опознав нас, японцы бросились врассыпную. На абордаж мы их не брали: или мину пускали, или артиллерией накрывали, а вот наш помощник, за неимением орудий, догоняя японцев, или заставлял их выброситься на камни, как это произошло с первым судном, или брал на абордаж под прикрытием пулемётов. Как ни маневрировал капитан японца, сообразив, что трофей не вооружён, всё равно нашим удалось сблизиться и забросить абордажные крючья. Японец тоже был не вооружён, так что нормально всё прошло, разве что казаки, разозлённые на япошек, немного побили их при захвате. Тут же, когда мы осваивали трофеи, я приказал передать наконец с крейсера на борт трофея две сорокасемимиллиметровые пушки с запасом снарядов. Их тумбы сразу же стали монтировать.

У единственного взятого на абордаж судна груз оказался не самым полезным, хотя казаки как раз начали пускать слюни. Лошади там для начсостава были в количестве восьмидесяти шести голов. Даже коляски и повозки на палубе имелись и корма на месяц. В общем, Елисеев очень просил не топить его. Мы и не стали. Но уже к вечеру я пожалел, что оставил судно при себе. Опытные коневоды, отметив, что воды мало, а лошади пили что твой насос, попросили пристать к берегу набрать пресной воды. И пока они пополняли её запасы, используя шлюпки и бочонки, мы по переговорам в эфире вычислили два спрятавшихся японских парохода. Хоть они, а то что-то воды вокруг совсем опустели. Подойдя к входу в бухту, где никаких поселений не было, мы встали на виду, и канониры «Отрока» расстреляли оба судна примерно две тысячи тонн каждое. Так как глубина там была небольшой, оба погрузились по палубу и сели на киль, слегка накренившись, на одном полыхал пожар. Убедившись, что дело сделано, я отдал приказ Головизнину возвращаться. И, захватив лошедевоз, он направил нашу группу из одного боевого корабля и двух трофеев к общему месту встречи.

Добрались под утро и, когда рассвело, обнаружили помимо конфискованных нами судов ещё четыре. Один, ладно, легко узнаваемый силуэт «Американца», а вот три других, видимо, были его трофеями. О миноносце я и не говорю, он покачивался на довольно крупной волне под прикрытием борта большого напарника.

На корабле уже была объявлена побудка, но завтрак мне ещё не принесли, вместо личного слуги (как мне не хватает Ена!) обычно его обязанности исполнял кто-то из вахтенных матросов. Поднявшись на мостик и выслушав доклад вахтенного офицера, я велел передать с помощью флагов на «Американец», что жду с докладом Гаранина и Карташова, и вернулся к себе. Тут как раз и завтрак принесли, поэтому не торопясь и со вкусом поел. В этот раз кок расстарался, вполне неплохо, рисовая каша с подливой.

Когда прибыл Гаранин со своим временным подчинённым, я выслушал доклад. Как и в моём случае, парни оказались везучи на встречи с японцами и иностранными судами. Причём они даже нас переплюнули. Надо было всё-таки нам в ту сторону идти. За время рейда ими было обнаружено и остановлено семнадцать пароходов, из них четырнадцать пущено на дно, два с отличными мореходными качествами и ценным военным грузом взяты в качестве призовых судов и один, шедший порожняком, был отпущен. Одиннадцать были японскими судами.

Потом я направился на корму «Отрока», там уже ждали меня два учителя по фехтованию. Бойцов, которые могут работать сразу с двумя клинками, их ещё называют обеирукими, трудно встретить, очень редки они, однако в казачьей сотне их оказалось аж двое. Огромное количество, поверьте мне. Оба были обучены и подготовлены в своих казачьих семьях дедами и прадедами. То есть их умение совершенствовалось столетиями, передаваясь от деда сыну, внуку и дальше. В результате на данный момент мастерство обоих урядников было на максимально возможной высоте. И что меня очень радовало, они не отказывались поделиться семейными секретами, поэтому фактически всё свободное время я тратил на обучение. Причём обучали они оба и практически одновременно. Повезло, что начальная подготовка у меня кое-какая имелась, так что учили не с нуля. Оба хвалили меня, мол, всё схватываю на лету. Всего несколько дней интенсивных тренировок – и даже я стал замечать, что моё мастерство поползло вверх. Эх, подольше бы с парнями провести времени, перенять весь их опыт! В принципе основное они показали, дальше только наработка ударов до автоматизма, ну и, естественно, боевой опыт.

Почти сутки мы простояли на месте встречи, пополняя припасы и проводя бункеровку, у нас теперь было аж два угольщика. После чего я отдал приказ начать движение. И направились мы к Порт-Артуру, так как я собирался избавиться от всего балласта, что нарос со времени угона японского крейсера. Конечно, после того, как японцы провели действительно блестящую акцию и брандерами закупорили фарватер, ничего крупного войти или выйти из бухты не могло. Однако тот самый офицер миноносца, которого я допрашивал в японской рыбачьей деревушке, также сообщил, что русские броненосцы на днях видели в Жёлтом море. Это можно было принять за утку, ну, померещилось японским морякам, бывает, только такие миражи не стреляют и не топят миноносцы. Да-да, с русской эскадрой случайно повстречались два «истребителя» и направились посмотреть, кто там дымит. Случайным снарядом один миноносец был потоплен, а второй рванул к своим. Так что информация точная, значит, за эти полтора месяца Макаров как-то умудрился освободить фарватер, вот и передадим ему мои трофеи. Причём все. Больно уж планы у меня резко изменились с новостями, что принёс Гаранин. Дело тут не в том, что он видел большой конвой из английских грузовых судов, шедший в сторону Сасебо, где шли большие восстановительные работы, а в том, что в сопровождении были английские боевые корабли, но под японскими флагами. То, что они английские, сомнений не вызывало, почти все он знал, видел, и не раз, в Шанхае, а тут они под японцами. Самое поганое – в сопровождении помимо шести крейсеров, два из которых были броненосными, было три броненосца. Широко англичане замахнулись. В общем, я решил преподать им урок, но делать это придётся одному. От балласта из временных подчинённых нужно избавляться, мне свидетели ни к чему. А вот Макаров, думаю, обрадуется призам, тут и продовольствие в тему, и уголь, да и снаряды моим прошлым трофеям тоже пригодятся, ведь не все типы боезапасов этого стандарта были на складах Порт-Артура, а тут мы даже итальянским крейсерам привезём хоть и куцый, но запас. Что там по полтора боекомплекта для их главного калибра?

Пока шли, я редко появлялся на мостике. Лишь указал кривую линию, как будем идти. Да и двигались не сказать, что быстро, на десяти узлах, подстраиваясь под самого медлительного из призов. Большую часть времени я проводил у себя, время от времени вызывая кого-то из офицеров «Маньчжура». Этот корабль до начала войны почти неделю стоял на базе английского флота в Вейхае, доставив туда русского консула, потом вернулся в Шанхай, где и встретил начало войны. В общем, я составлял планы, как наведаться в этот порт. В Сасебо я уже был, японцы до сих пор «счастливы» от этих моих двух посещений, пора и англичан порадовать.

Всё же соскочить с каравана кораблей и призов до прихода в Порт-Артур мне не удалось. Просто не успел. Была причина раньше сойти с «Отрока»: несмотря на то что командовал теперь Макаров, всё же русской стороне я не до верял. Не раз удавалось убедиться, что не стоит иметь с ней никаких дел. Дело в том, что на второй день – а мы проходили недалеко от Циндао, больше приближаясь к китайским берегам, чем к корейским, где встретить японцев было труднее, – мы повстречали наши боевые корабли. Заметив дымы на горизонте, миноносец Карташова «побежал» на восемнадцати узлах посмотреть, кто это там идёт. Вернулся он через три часа в сопровождении двух наших миноносцев из Порт-Артура. Это Макаров, узнав о нашем конвое, отправил миноносцы встретить нас. Причём с достаточно жёстким приказом командиру группы лейтенанту Рощаковскому доставить меня пред очи адмирала. Уж очень он хотел меня видеть. Ладно, хоть опознались благополучно, несмотря на иероглифы на бортах и явно японский вид нашего трофея. Правда, военно-морской флаг России имелся на флагштоке, но японцы уже показали свою иезуитскую хитрость, так что флагу можно было не доверять.