Новик

– Надеюсь, так и будет, – кинув на меня заинтересованный взгляд, лейтенанта явно интриговали такие мои предсказания, сказал тот.

Мне удалось не разочаровать лейтенанта. Второе судно стало сбрасывать ход, и мы отвернули, очень вовремя, к заметному облегчению команд миноносцев. У нас крейсер как раз предназначался для охоты на такие вот миноносцы, так что ситуация была патовой. Скорее всего, мы взаимно уничтожили бы друг друга. Несмотря на овеянную славой храбрость британских моряков, погибать они всё же не хотели. Думаю, именно из-за этого, не обращая внимания на бедственные сигналы двух тяжелогружёных судов, что дрейфовали в стороне, те кинулись нагонять конвой. В общем, бросили нам добычу, чтобы мы тут застряли, пока конвой уходит. Как доложил наш радист, им пришёл приказ уводить остальной конвой. Правда, не думаю, что их капитанов это спасёт. В глюках о них было мало информации, но вроде старшего над миноносцами сняли и уволили с позором из флота. Но информация не точная, через третьи руки дошла до меня. Да и глюки всё же.

Дав возможность миноносцам догнать конвой, тот как раз добрался до горизонта, мы, сделав полукруг, направились к первому из двух английских судов. Тот ход сохранил в отличие от собрата, шёл на двух узлах, однако это нисколько не помешало нам притереться к его борту, снова сдирая краску, и спокойно высадить абордажную команду. В этот раз бойцы действовали куда увереннее, всё же некоторые знания закрепились в их памяти, да и прошлые ошибки были учтены. Тут груз так же был военного назначения, стрелковое оружие, боеприпасы и даже пулемёты. Все пулемёты по моему приказу стали поднимать на палубу, как и ящики с боеприпасами. Ракетой был дан сигнал Гаранину приблизиться, погрузка будет осуществляться на американца. Благо там была грузовая стрела.

Скоро, как я говорил, должно было стемнеть, поэтому половина абордажной команды вернулась обратно на борт «Отрока», и тот, отойдя от борта английского судна, поспешил ко второму транспорту, пока наш угольщик к нам шёл на максимальном для него ходу. Всё же Головизнин не успел. Когда тот начал сближаться, из трюма второго транспорта показался дым и языки пламени, а от его бортов отходили лодки, полные людей. Так что лейтенант дал почти в упор пару выстрелов ниже ватерлинии, чтобы наверняка, и направился к нам обратно. Команда этого судна – несмотря на его вооружение, было видно три орудия – не стала рисковать и сама уничтожила его.

Когда крейсер вернулся, Гаранин ещё был на подходе, я перешёл на борт «Отрока» и стал инструктировать лейтенанта по дальнейшим действиям. Понятно, что тот тоже устал и адреналин уже не гуляет по его крови, но работы предстоит ещё много. Так что, хорошенько проинструктировав командира крейсера, что ему делать дальше и когда меня будить, я с частью абордажной команды направился отсыпаться, на ночь у меня в планах много работы, и я собирался отдохнуть, чтобы набраться сил. Вот остальным требовалось поработать за двоих, всё же на такой крейсер требовалась команда в полтысячи человек, а в наличии было едва половина, но я надеялся поправить эту проблему в моряках и офицерах за счёт «Маньчжура».

Особо ничего невозможного лейтенанту я не поручал. Требовалось с прибытием угольщика перегрузить на его борт пару сотен английских винтовок и все наличные в грузе пулемёты. Вот боеприпасов – много. Часть амуниции, включая бинокли. В общем, всё из списков, что я дал Головизнину. Аврал по перегрузке закончится уже в полной темноте. Дальше – отойти от борта англичанина, подорвать его, чтобы он затонул, – английская команда должна быть уже в шлюпках, – и на полном ходу оба корабля по плану двинут к берегам Китая. Точнее, к Шанхаю.

В моих глюках истории с «Маньчжуром» не было, это уже моя идея. А команду мне удалось пополнить случайно, встретив через три дня русское судно, принадлежавшее Добровольному флоту. Там с него было снято с два десятка палубных матросов, десяток кочегаров и, что немаловажно, полноценная рота казаков с офицерами. Они мне были нужны. Совершив переход через Тихий океан из Америки, судно имело проблемы с машинами и сейчас ремонтировалось, дрейфуя в полутора сотнях километрах от нас, счастливо избежав чужого внимания. Насчёт него я из своей истории ничего не помню, не мелькала о нём информация. Вот в глюках я присоединил этот пароход к себе. Правда, быстро пожалел и избавился от него. Мало того, что тихоходное, так ещё постоянные поломки. В общем, балласт.

Ничего, ремонтироваться тому ещё три дня, так что успею наведаться в Шанхай и пообщаться с и. о. командира «Маньчжура» лейтенантом Лазаревым. Кроуна на борту канлодки уже не было, с небольшой частью команды он смог незаметно перебраться в Порт-Артур, где адмирал Макаров назначил его начальником штаба Тихоокеанской эскадры. В принципе всё как и в моём мире.

Разбудил меня стук в дверь. Я перевернулся на спину, протерев ладонью лицо, прогоняя сонную одурь. Иллюминатор был зашторен, думаю, как крейсер, так и угольщик, следуя моему приказу, идут в режиме светомаскировки, и включать в каюте свет я не стал, мало ли, вся операция может сорваться от любого пренебрежения к ней, никто не должен знать, что мы здесь.

Легко встав, я подошёл к двери и открыл её. Там стоял тот же рыжий вихрастый посыльный, только сейчас в тусклом свете одиночного ночника на его лице была заметна печать сильной усталости. Матрос вытянулся и, отдавая честь, с рукой у виска (научили-таки) доложил:

– Ваше благородие, командир крейсера «Отрок», его благородие лейтенант Головизнин сообщает, что появились огни Шанхая. Он приказал поднять вас.

– Передай лейтенанту, – кивнул я, – что я сейчас поднимусь на мостик.

– Есть, – снова козырнул тот и, немного неумело развернувшись, быстрым шагом направился к ближнему трапу.

Команда уже изучила боевой корабль и стала свободно ориентироваться в лабиринте внутренних проходов и отсеков.

Умывшись, я протёр полотенцем торс, оделся, взял приготовленный портфель и направился в боевую рубку, которую сам же и обозвал мостиком. К сожалению, мостиков у рубки не было, что не давало вести хорошее наблюдение за водами вокруг, так как видимость через узкие щели бойниц была так себе, особенно в бою.

Взбегая по трапу, я поправил скрытую пиджаком кобуру с одним из бельгийских пистолетов, который взял с собой, и вошёл в рубку, где меня дожидался пошатывающийся от усталости лейтенант, тяжело ему было одному управлять кораблём.

– Шанхай, – указал он вперёд. – Шлюпка готова, солдаты, которых вы отобрали, тоже.

Я стал изучать едва виднеющуюся береговую линию.

– Хорошо. Сейчас я покину борт корабля по своим делам. Что вам делать дальше, вы в курсе.

– Так точно. Отойти в открытые воды, лечь в дрейф и отдыхать, выставив наблюдателей.

– Отойти миль на сорок, – уточнил я. – Всё же здесь довольно активное транспортное движение, поэтому не стоит попадать на глаза местным торгашам. Быстро сдадут. В дрейф ляжете подальше от их традиционных маршрутов. Они в основном у берега ходят. Редко когда далеко забираются. Может, только американцы, но они тут нечасты. Если повезёт, так никого и не встретите… Как потом действовать, помните?

– Да. Как стемнеет, вернуться к устью входа в порт Шанхая и встретить вас.

– Сигнал?

– Три раза должна мигнуть сигнальная лампа. Промежуток между сигналами – три секунды.

– Всё верно.

В это время подбежал боцман и сообщил, что лодка спущена и отобранные мной люди уже в ней. В общем, не стоит задерживаться. В этом я был прав, даже ночью тут было движение. Правда, в основном каботажников, серьёзные грузовые суда ходили днём, особенно те, капитаны которых плохо знали здешние воды, а таких в последнее время хватало, поэтому поторопимся. Кстати, перехваченный нами конвой вышел из Шанхая.

Я спустился в лодку, где сидели два матроса и четыре казака, все в военной российской форме. Это требовалось для скорейшего опознания и переговоров с офицерским составом канлодки. Я не переоделся по той причине, что помимо формы офицера ВМФ Японии у меня были только гражданские костюмы.

«Отрок» и угольщик, которому мы пока так и не дали имени, не заслужил, двинули в открытое море, шли они тёмными массами без ходовых огней, потеряться так было легко, а мы направились к порту. Как я и думал, в стороне замелькали китайские лодки – рыбаки вышли на ночной лов. Подойдя к одной из них и не договорившись, мы направились ко второй. Это была крохотная джонка тонн на восемьдесят с шестью китайцами-рыбаками. Вот с ними мы смогли договориться.

Старик с куцей бородкой, когда назвал цену за работу и получил её в английских фунтах – деньги из судовой кассы «Отрока», на моё сетование насчёт первой джонки затрясся всем телом, квохча от смеха. Китайский я знал очень плохо, хотя разобрать, о чём говорят, мог, но хозяин лодки владел корейским, как родным, так что проблем с пониманием не было.

– Так то контрабандисты, ждут второе судно, а тут вы. Неудивительно, что они вас послали далеко и надолго. Странно, что не обстреляли, видимо, что-то важное ждут, раз боятся шуметь.

– Теперь понятно, – кивнул я. – Ладно, можем двигаться? Всё делаем, как условились.

Договориться с китайцами было действительно не сложно. За деньги те были готовы на всё. Я говорю за всю социальную сферу Китая. Даже дворяне могут за деньги сделать многое, тут всё от суммы зависит. Тем же рыбакам я заплатил на удивление мало, цена за три их улова примерно, но они и этому были рады.

– Всё сделаем, – согласился старик и стал отдавать приказы своим родственникам, составлявшим команду.

Моя боевая группа из моряков и казаков уже перебралась на джонку. Нашу шлюпку привезли к корме и забросали её старыми сетями, чтобы часть свешивалась за борт. Маскировка туфтовая, но хоть так. Жаль, что в устье мы войдём при свете солнца, горизонт уже посветлел, и вот-вот появится светило. Однако ничего, прорвёмся. «Отрок» и угольщик уже ушли за горизонт, мы их не видели, так что пока о нашем появлении в Шанхае никто не знал. Надеюсь, до отбытия всё так и будет.

Я устроился на носу джонки, один из китайцев по приказу старика бросил там свёрнутый кусок брезента, так что полулежал я вполне с удобствами. Пара казаков наблюдали за хозяевами лодки, остальные отдыхали, крепко сжимая японские винтовки. Вот так и плыли в порт.

Я поглядывал по сторонам. Охраны на входе не было. «Маньчжур» до интернирования охранял старый японский крейсер «Мацусима». Сейчас его конечно же здесь не было, он действовал в составе японского флота. Пока он мне на пути не попадался, хотя с этим типом судна встречаться уже приходилось. В бухте Сасебо однотипный «Ицукусима» не был нами торпедирован, но, как я потом узнал, один из случайных снарядов с горевших складов с боеприпасами попал ему в полубак, нанёс серьёзные повреждения и вызвал пожары. Сейчас этот крейсер стоял на ремонте. Хотя уже достаточно много времени прошло, могут уже вернуть в строй. Японские ремонтники на удивление быстро работали.

Нас не досматривали, просто некому было, и мы направились в порт. Шли достаточно далеко от нашей интернированной канлодки, казаки и те из моряков, что не спали, вытянув шею, старались рассмотреть стоявший на якоре боевой корабль, который, к сожалению, был исключён из этой войны, но ничего не поделаешь. А так, глядишь, и нам он пригодится. Насколько я знал, на борту оставалось около сотни моряков и с пяток офицеров.

Пока мы неторопливо входили в порт, рассвело, и нижний край солнца оторвался от горизонта, поднимаясь выше. Китайцы были с уловом, и их уже ждали на пирсе, чтобы купить свежую рыбу, но мы сперва свернули к стоянке джонок. Там рыбаки отцепили лодку вместе с нами и тогда пошли к пирсу. Со стороны внимания мы не привлекли. Винтовки и подсумки спрятали под старыми сетями, которые нам отдал старик, вернее, я их у него купил. Как за новые заплатил, но торговаться не хотелось. Дальше, подходя к разным судам, я узнавал, какая из джонок продаётся. На нас смотрели без особого любопытства, тем более по приказу моряки и солдаты скинули верхнюю одежду и фуражки, оставшись в нательных рубахах, так что нашу национальную принадлежность распознать китайцы с ходу не могли, а общался я вообще на корейском. И достаточно быстро удалось выяснить, какие суда выставлены на продажу.

После недолгого осмотра, а я уже специалистом стал за эти месяцы, выбрал небольшую джонку тонн на сто пятьдесят и уплатил за неё хозяину. По моим прикидкам, если повезёт, то добудем около пятидесяти так нужных нам моряков, и джонка спокойно переправит их на крейсер. Я нанял бывшего владельца судна на пополнение припасов, и в её трюм было спущено три десятка мешков с рисом и несколько бочонков с солониной. Потом я на шлюпке с двумя казаками направился к «Маньчжуру». На дне было две корзины со свежей рыбой, для маскировки – мы, мол, рыбаки. Тем более через бывшего хозяина лодки нам удалось приобрести китайскую одежду. Я в курсе, что разнотипных шпионов здесь хватает, и информация тоже стоит, скорее всего, о нас быстро узнают, но я особо об этом не переживал. Везде я доплачивал за молчание, тут отдельный тариф, так что надеялся, что до вечера сведения будут попридержаны, а дальше уже не важно.

– Эй, на лодке! – окликнули нас с борта канлодки, на английском, в Шанхае это был международный язык. Да и вряд ли кто из команды знал китайский.

– Свежая лыба, сэл, свежая лыба! – как картавят обычно китайцы, крикнул я в ответ, кутаясь в накидку. – Ещё лис.

Уверен, за канлодкой со стороны наблюдают, и любая лодка привлечёт внимание, поэтому и такие напряги с маскировкой.

– Рыба с рисом? – задумчиво пробормотали с канлодки на русском, явно пробуя эти слова на вкус, после чего ответили на английском: – Ладно, подходи к правому борту, спустим забортный трап.

– Гребите к правому борту, – тихо велел я двум казакам, сидевшим на вёслах.

Моряки с «Отрока» остались на джонке, готовя её к выходу. На ней требовалось провести некоторые процедуры, так как уже больше года она провела на якорной стоянке.

Как только шлюпка подошла к правому борту канлодки, я бросил наверх верёвку, чтобы вахтенный закрепил конец, а сам руками о забортный трап погасил скорость и вторым концом привязал к нему лодку. К нам уже спускались два моряка, сверху поглядывал офицер в звании мичмана, поэтому, часто кланяясь русским морякам, я тихо сказал ближайшему на русском языке:

– Я Максим Ларин. Отведи меня к командиру «Маньчжура».

Тот несколько удивлённо покосился на меня, рассматривая лицо, потом на казаков, убеждаясь, что мы славяне. Один из казаков, Рустем Закиров, из казанских татар, улыбнулся белозубой улыбкой и негромко спросил:

– Что, не веришь? Из Японии мы. Из плена бежали. Его благородие выручил, освободил.

– Делайте вид, что всё идёт как и прежде, мы китайские рыбаки, привезли вам рыбу и рис, а ты проводи меня к капитану корабля, – быстро велел я.

– А шлюпка-то корабельная… Прошу за мной, – пригласил моряк, и, пока второй осматривал корзины и два мешка с рисом на дне лодки, мы поднялись на палубу «Маньчжура».

Матрос первым с немалой сноровкой взлетел наверх и что-то шепнул на ухо встревожившемуся офицеру, который сверху не мог не заметить наше общение. Судя по округлившимся глазам мичмана, матрос с ходу выдал, кто мы. В принципе правильно сделал. Передав меня с рук на руки своему вахтенному офицеру, быстро вникшему в суть дела, он поспешил дальше изображать обычную суету при покупке продовольствия. То есть спустился обратно в нашу шлюпку помогать напарнику.

Пока мы шли к каюте старпома, которую занимал исполняющий обязанности капитана канлодки – капитан Краун до сих пор числился её реальным командиром, – я продолжал изображать китайца, то есть кланялся всем подряд, офицерам – глубоко, унтерам чуть меньше. Мичман всё же не удержался и, когда не было свидетелей, быстро спросил:

– Скажите, вы действительно тот самый Максим Ларин?

– Что значит тот самый? – заинтересовался я, разгибаясь уже у двери в каюту. Мы как раз спустились, так что надобность в маскировке отпала.

– Тот самый, что потопил броненосцы Того в первый день войны и чуть позже навёл панику в Сасебо. Все газеты только об этом и пишут. Тот немецкий журналист, что с вами был, сейчас стал самым знаменитым в своей братии. После вас, конечно.

– Если броненосцы и Сасебо, тот самый, – поправляя одежду, кивнул я.

– А где вы пропадали этот месяц? Никаких слухов о новых сражениях не было, только заметки о ваших действиях в Сасебо и после. Недавно вышла последняя заметка с теми приключениями, где участвовал немецкий журналист. На этом всё. Больше слухов.

– В Японии жил, изучал противника, так сказать, изнутри. Заодно освободил лагерь военнопленных с нашими парнями. Угнал из столичного порта Токио японский крейсер, бывший английский «Талбот», ну, и угольщик. По пути досмотрел четыре английских судна, все везли контрабанду, снял команду и потопил их. Ещё три японских без досмотра пустил на дно. Сейчас у меня проблемы с недостатком команды, и я планировал её решить за ваш счёт. Поэтому и прибыл в Шанхай. Это реально? Люди у вас есть? Беру только добровольцев. Могу обещать море приключений и, если повезёт, славу.

– Надеюсь, командир решит этот вопрос. Мичман Богданов к вашим услугам. Если что, я первый из добровольцев.

– После меня, – сказал молодой мужчина в накинутом сюртуке с погонами лейтенанта, открывший дверь. – Вы так «шептались», что я всё слышал… Лейтенант Лазарев к вашим услугам. Наслышан. Прошу.

Лейтенант посторонился, и мы с мичманом прошли в его, надо сказать, не такую и большую каюту. Это не помешало нам устроиться с некоторыми удобствами.

Исполняющий обязанности капитана очень желал услышать мои приключения, однако я напомнил, что долго задерживаться не могу, это может вызвать подозрения у наблюдателей. А они точно есть. Поэтому по возможности хотелось бы закончить побыстрее. Но и уйти без рассказа я не мог. Лейтенант вызвал других офицеров, даже разбудили, что был вахтенным ночью. В каюте сразу стало тесно. Кроме и. о., все были мичманами, лейтенантов Краун с собой забрал, как и расчёты тяжёлого калибра. Парни понимали, что могут простоять здесь всю войну, и, честно говоря, желали повоевать, тем более обо мне какие только слухи не ходили!

В общем, когда офицеры собрались, я достаточно кратко, без особых подробностей описал свои приключения. Даже упомянул, что встречался с выздоравливающим Того в японском госпитале и мы неплохо поболтали. О подарках ему и императору тоже упомянул, не видя в этом ничего такого. Описание их вызвало у офицеров одобрительные улыбки. Они посчитали их щелчком по носу императора. Потом я коснулся проблемы нехватки команд на «Отроке» и американце и желании её решить за счёт «Маньчжура».

Лазарев в большей части моего рассказа пребывал в задумчивости, соображая, сколько людей и офицеров может дать. Так что когда я закончил и достал из-за пазухи запечатанный сургучом мой доклад по последним действиям, он принял его, соглашаясь передать через наше консульство в Шанхае дальше, и сказал:

– Знаете, Максим Евгеньевич, я прикинул все возможности пополнения ваших кораблей специалистами, и выходит вот что. Самый минимальный для ухода за нашим кораблём экипаж может быть в количестве семнадцати матросов при трёх кондукторах и одном офицере. Получается, с борта можно снять восемьдесят шесть матросов, одиннадцать кондукторов и пять офицеров.

– Отлично, – широко улыбнулся я. – Я, честно говоря, на меньшее рассчитывал.

– Это ещё не всё. Кроме «Маньчжура» в порту Шанхая стоят два наших грузовых судна. Они тоже интернированы. Есть возможность и с них снять часть экипажей, тем более они штатные. Беседу с капитанами я возьму на себя.

– Я так понимаю, Андрей Олегович, вы тоже идёте? – уточнил я. – Вы можете это сделать? А кто вместо вас останется?

– Да, я решил пойти с вами. Покинуть нашу канлодку могу. Напишу приказ о назначении одного из мичманов исполняющим обязанности и уйду с вами. Влетит, конечно, но позже. А вот по поводу того, кто останется, я долго думал и решил пустить выбор на волю случая. Жребий.

– Это без меня, времени не осталось.

– Согласен.

Мы быстро обговорили, как я буду снимать экипаж с «Маньчжура», повторив, что среди моряков нужно отобрать добровольцев. Все, кто не желает войны, мне не нужны, пусть остаются здесь и несут тихую спокойную службу. И я покинул каюту Лазарева. К лодке меня сопровождал тот же офицер, для маскировки, после чего мы отчалили и на вёслах пошли обратно к стоянке джонок. Дальше уже не моя работа, надеюсь, Лазарев справится, было видно, что ему до тошноты надоела стоянка в порту, хотелось действий. В принципе в том же состоянии были и мичманы, а тут такой луч надежды в моём лице. Теперь понятно, почему они зачитывали до дыр газеты с заметками Эриха о наших приключениях.

Мы благополучно вернулись обратно. Матросы уже подготовили судно к отплытию, поэтому я объявил отбой. Сам устроился в одной из двух кают, а пятёрка подчинённых во второй. Лишь вахтенный находился на палубе.

Когда стемнело, джонка, скрипя рангоутом, снялась с якоря и медленно поползла в сторону канлодки. Хотелось бы сказать, что поползла под парусом, но нет. Ветер был, однако встречный. Поэтому я спустил всю шестёрку в лодку, она у нас четырёхвёсельная, но ничего, на одну пару по двое село, и на канате стали буксировать судно с места стоянки.

Наконец джонка была выведена на чистую воду. До канлодки тут по прямой с пару километров будет, уставшие буксировщики замучаются грести, так что когда те привязали шлюпку к кормовому канату и поднялись на борт, то, командуя двумя своими моряками, я поднял парус и галсами направился к «Маньчжуру». С опозданием в получас наша джонка подошла к борту канлодки. После негромких окриков, опознание прошло нормально, мы подвели наше судно к боевому и, к сожалению, разоружённому кораблю.

Как только мы встали борт к борту, три каната крепко прижали судно к бронированному борту канлодки. Сразу были перекинуты к нам два штурм-трапа, и по ним с личными вещами стали перебираться матросы. Казаки, одетые по всей форме, стали руководить приёмом людей. Часть их отправили в трюм, часть разместили на палубе. Каюты были для офицеров и кондукторов.

Как и обещал Лазарев, были одни добровольцы. Так что моряки перебирались к нам с большой охоткой. К сожалению, я не рассчитывал на такое количество людей при выборе судна, однако перед наступлением темноты решил этот вопрос, купив большую лодку. Часть моряков были направлены туда, как и в нашу шлюпку, что так же буксировалась за кормой. В новой лодке кроме шести вёсел ничего не было, но её предполагалось буксировать, так что тут я проблем не видел. В эту лодку могло вместиться до шестидесяти человек, но это впритык, так что поменьше устроим.

– Кто остался по жребию на канлодке? – поинтересовался я у лейтенанта, который следил, чтобы матросы, спускавшие его вещи в одну из кают, уложили их как надо.

– Мичман Богданов. Тот, что был вахтенным офицером, когда вас встречал.

– Справится?

– Конечно, Всеволод молодой офицер, меньше года на службе, но я оставил ему трёх кондукторов в качестве вахтенной смены, один опытный. Справятся… Все разместились? Места есть?

– Как я понял, есть. Размещением ваши офицеры командуют, я им передал это дело.

– Ну, значит, всё в порядке.

– Как там переговоры с капитанами торговых судов?

– А знаете, есть подвижки. Сейчас от них лодки подойдут. По времени уже должны быть. Удалось договориться с обоими капитанами. Они в принципе не против были, и, выстроив команды на палубе, я пообщался с ними. Как вы и просили, отобраны только добровольцы. По спискам должно прибыть сорок семь человек, включая трёх шкиперов, они числятся прапорщиками по Адмиралтейству. Но, как вы понимаете, призвать их никто не успел. Война застала нас здесь. Не мы одни скучаем в местном порту. Часть людей – машинные команды и кочегары. При стоянке кормить такую ораву, которая ничего не делает, капитанам не хочется, так что они легко расстались со специалистами. У обоих осталось по одной смене, так что порядок.

– Отлично, – обрадовался я и стал мысленно прикидывать, хватит ли нам места для новых людей? По всему выходило – нет. – Похоже, придётся задействовать шлюпки с «Маньчжура», посадочных мест не хватает.

– Не проблема, те, кто остался на канлодке, приведут их обратно.

– Отлично. Действуйте.

Начали подходить шлюпки с торговых судов, поэтому с ходу часть людей была поднята на борт джонки, часть пересажена на шлюпки «Маньчжура», которые спустили на талях на воду. Знакомство со всеми добровольцами я оставил на потом, так что, когда все разместились и была проведена перекличка, мы отошли от борта канлодки и направились к выходу из порта. Там, где-то на горизонте, нас должен ожидать «Отрок» под командованием Головизнина.

Покинули порт без проблем. Ночь, ничего не видно, вперёдсмотрящие только и поглядывали по нашему курсу, чтобы не налететь на кого, не мы одни без ходовых огней ходим. Однако ничего, в тесноте да не в обиде вышли в открытые воды Восточно-Китайского моря. Когда огни Шанхая стали едва видны, один из матросов достал сигнальную лампу, зажёг её и, прикрывая тряпочкой на необходимое время, подал сигнал в открытое море. Через пару минут был ответный сигнал, он оказался сильно в стороне, поэтому, сменив маршрут, мы направились в сторону «Отрока».