Май Кривошеев – сын литературного критика Александры Ивановны Кривошеевой-Лаврентьевой (1893–1951), которая одно время была директором лагеря эвакуированных детей ленинградских писателей.

Наташина телеграмма с днем рожденья бабушки – 12 июля.

Матрена Филипповна Оношко, соседка А.И. Роскина, помогавшая ему по хозяйству.

Вопрос с деньгами уладить не удалось. Так как Роскин пропал без вести и не был признан погибшим, его дочь не получала денежного аттестата (о системе оплаты военного труда на фронте см. подробно https://rb.ru/article/kak-byla-organizovana-oplata-truda-na-fronte-v-period-velikoy-otechestvennoy-voyny/7473807.html). Очень разные были аттестаты в зависимости от войска и звания военнослужащего, но у моих родственников никакого не было.

Г.Д. Рабинович еще оставался в Ленинграде. ГОИ (Государственный оптический институт), где он работал, эвакуировался в самом конце июля.

Одиннадцатого июля было принято постановление об эвакуации Конструкторского бюро металлического завода (ЛМЗ), где работал М.И. Гринберг (ГКО № 99сс от 11.07.1941 г.)» (http://lmz-150.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=12&Itemid=35), однако фактическая эвакуация затянулась.

В.Л. Роскина.

Детей, эвакуированных с лагерем ленинградского Литфонда.

Гуленька – это Галя, дочь Е.Н. Будде и Г.А. Зейтленка.

Видимо, речь идет об оборонительных сооружениях, которые строились, в большинстве своём, руками женщин и подростков. Мужчины уходили в армию и ополчение, а около 475000 женщин строили. У Нины Лазаревны Френк был туберкулез – мне не удалось узнать, освобождали ли по этой болезни.

И.И. Гринберг.

Судя по протоколам заседаний Ленинградского отделения Литфонда, стоимость пребывания ребенка в лагере составляла 900 руб. (См. «Звезда, № 1, 2004 – Эдуард Шнейдерман ««Элитфонд»» О деятельности ЛО ЛФ СССР в 1930-1950-е годы»). Непонятно, о каком сроке идет речь.

В заметках Владимира Бахтина о жизни и работе Ленинградского отделения Союза писателей в дни войны «Будни, ставшие подвигом» ("Голоса из блокады: ленинградские писатели в осажденном городе, 1941–1944", составитель Захар Дичаров, Наука, 1996, стр. 11–46) отмечается «Немало забот требовал интернат в деревне Гаврилов Ям Ярославской области (впоследствии переведенный в деревню Черное, в Сибирь). Первоначально выехали 150 детей писателей, затем еще 75. В конце концов там оказалось 370 детей, из них около ста неизвестно откуда и чьи. На этих ребят не было ни средств, ни фондов. Ломали голову, что делать с ними. Решили, конечно, по-человечески: оставили, всё делили поровну… Начальником лагеря в 1941–1943 годах была критик А.И. Лаврентьева-Кривошеева, ей помогали жены писателей» (стр. 23).

А.И. Роскин.

В. Л. Роскина.

Н.Л. Френк.

По-моему, сестра Нюши, но я не уверена.

М.С. Бендецкая, приятельница Лидии Давыдовны. Девочку звали Ларочка.

Циля Эйдельман, племянница Веры Львовны Роскиной, привезла домой свою дочку Аду Эйдельман.

«Эвакуация населения началась с эвакуации детей. 29 июня 1941 г. десятью железнодорожными эшелонами (семь эшелонов с Московского вокзала, два – с Витебского и один – с Варшавского) было отправлено 15 192 ребенка. На следующий день, 30 июня, девятнадцатью эшелонами было отправлено 32 236 детей. Взятый темп эвакуации продолжал сохраняться и в последующие дни. За неделю, с 29 июня по 5 июля 1941 г., было эвакуировано 212 209 человек (из них 162 439 в Ленинградскую область и 49 770 – в Ярославскую).

Эвакуировались главным образом дети школьного и дошкольного возраста со школами и детскими учреждениями. Ответственными за эвакуацию детей являлись председатели районных советов и заведующие Гороно и Горздравотдела. Родители с тревогой расставались с детьми, но они охотно отправляли их, так как уезжали они недалеко. Однако вывоз детей в районы Ленинградской области, как оказалось, был серьезной ошибкой, так как районы области уже с начала июля 1941 г. стали объектами воздействия немецкой авиации. Этот просчет объяснялся тем, что никто не предполагал, что Ленинградская область может оказаться под угрозой противника. Сведения о вражеских налетах достигли Ленинграда и всполошили родителей. Их отчаяние усиливалось тем, что они нигде не получали ответа о принятии каких-либо мер по реэвакуации детей. Но уже в конце июля 1941 г. из ряда районов Ленинградской области начался вывоз детей в другие области и реэвакуация их в Ленинград. Всего до начала блокады города было возвращено в Ленинград 175 400 человек».

В.М. Ковальчук. 900 дней блокады. Ленинград 1941–1944. http://coollib.com/b/300255/read

Будущий актер и режиссер Михаил Козаков был эвакуирован вместе с другими ленинградскими детьми, а мать его Зоя Александровна Никитина, приехав вскоре в Гаврилов Ям, стала в литфондовском лагере завучем. У Козакова есть воспоминания о лагере в Краснокамске, куда ленинградские эвакуированные переедут в конце сентября (http://www.beriki.ru/2010/05/23/chastichka-leningrada-v-krasnokamskom-raione), а про пару месяцев под Ярославлем как-то забылось.

Недолгое время пробыл в Гаврилов Яме будущий кибернетик Виктор Ильич Варшавский (1933–2005): «… и уехал в эвакуацию с детским лагерем Литфонда. На весь набитый до отказа вагон у нас был один взрослый человек – тетя Рита, Рита Яковлевна Райт. С нами ехала ее дочка, Маргарита, которую дома все звали Киска и ее приемный сын Шурик Ковалев. Ковалев – это фамилия мужа тети Риты, Николая Ковалева, капитана первого ранга, флагманского механика бригады подплава Северного флота. Шурик, его настоящая фамилия Черномордик, – это сын сестры Риты Яковлевны. Когда отца Шурика расстреляли, а мать посадили, тетя Рита усыновила его. Был он на несколько лет старше меня и в лагере в Гаврилов Яме его звали Сашка Райт. Он был капитаном футбольной команды, пользовался в лагере непререкаемым авторитетом и заступался за меня и Киску, говоря, что только он может пользоваться правом нас бить. После лагеря он поступил в Школу Юнг Северного флота и погиб во время войны, закрыв своим телом пробитый на катере паропровод. Об этом подвиге есть картина в Военно-Морском музее в Петербурге. В одной комнате со мной в Гаврилов Яме жили, как я уже писал, Миша Козаков, ставший известным артистом, Илья Пигулевский, с которым мы в 1949 году оказались в одном классе и долго дружили, и сыновья писателей Геннадия Гора и Сотникова. Поскольку первое время взрослых в лагере практически не было, а те, что были, еле успевали нас накормить и обстирать, то были мы полностью предоставлены сами себе. Думаю, что жители Гаврилов Яма с ужасом вспоминают этот период, хотя объектами нашего терроризма были только огороды и скот – от коз до кобыл, которых мы доили, стоило им попасться на нашем пути. Длилось это, правда, не очень долго. Во-первых, во время одной из доек кобыла откусила Сережке Сотникову палец, а, во-вторых, начали приезжать кой-какие мамы. Так приехала моя мама [Луэлла Александровна Варшавская (Краснощёкова)] и мама Миши Козакова, Зоя Никитина». http://is.ifmo.ru/important/_potok.pdf

Мне кажется, что отец ее был репрессирован, а она много позже войны эмигрировала в США.

Перед началом войны Гринберги уже переехали на съемную дачу на станции Всеволожская.

Надежда Филипповна Фридланд-Крамова, см. рассказ о ней ее дочери Людмилы Штерн http://www.svoboda.org/content/transcript/399501.html

Видимо, Надя Копелянская собиралась отвезти Алешу к сестре своей матери – Вере Львовне, которая была замужем за архитектором Николаем Давыдовичем Каценелебогеном, работавшим перед войной над постройкой несколько зданий в Куйбышеве.

Бетти Львовна Федотова. Перед войной у нее был роман с А.И.Роскиным. Их прощание описано В.С. Гроссманом в очерке «Памяти Александра Иосифовича Роскина»: «В последний раз я видел Роскина 5 июля 1941 года, за день до ухода ополчения из Москвы на фронт. Он стоял среди пыльного пустого переулка и смотрел вслед близкому ему человеку, женщине, уходившей после прощания с ним. Вот она дошла до угла, свернула в переулок, а Роскин все стоял среди мостовой… Я не окликнул его. То было прощание с жизнью… Часовой, стоявший у дверей казармы, с любопытством смотрел на высокого человека, застывшего среди улицы. Роскин махнул рукой и решительным, быстрым шагом пошел к двери… Вот таким я его помню и сейчас, седого, высокого, быстрым шагом идущего навстречу своей благородной и суровой судьбе». http://www.pseudology.org/evrei/Roskin_AI.htm

Сокращение слов (по первым буквам): жилищно-арендное кооперативное товарищество. ЖАКТ как форма управления просуществовал только до 1937 г., но слово ЖАКТ продолжало употребляться для обозначения домоуправления; говорилось также «работники домохозяйства».

Бо́льшая часть Государственного оптического института, где работал Георгий Давыдович, была эвакуирована в Йошкар-Олу. Там сотрудникам пришлось самостоятельно приспосабливать помещения для размещения в них лабораторий и производственных подразделений. В Ленинграде в это время в помещениях института работал филиал, занимавшийся в основном обеспечением светомаскировки города и кораблей.

5 августа.

А. И. Роскин.

Писатель Михаил Эммануилович Козаков, отец Миши Козакова. В письме от 9 августа 1941 объясняется, что встреча произошла не в Ленинграде, а по месту службы С.Д. Спасского.

Фрида Ароновна Перельман.

Не знаю.

То есть 9 июля. С.Д. Спасский по возрасту не подлежал мобилизации. Он «записался в народное ополчение, воевал в составе Кировской дивизии в районе станции Батецкая.» – см. Toronto Slavic Quarterly N49, Summer 2014, p. 128. http://sites.utoronto.ca/tsq/50/tsq50_timenchik.pdf Видимо, Спасский был в третьем стрелковом полку, который формировался из жителей Дзержинского района Ленинграда.

Кировская дивизия попала в окружение, из которого оставшиеся в живых с трудом выходили с конца августа до середины сентября. А по возвращению в Ленинград началось что-то страшное: допросы на тему, как это он остался жив, и т. д. – нам, детям, и по прошествии многих лет ничего толком не рассказывали, но из умолчаний было ясно, что ужас.

Мне не удалось найти эту газету. Но я прочла, что, с 10 июля шли ожесточенные бои на подступах к городу, однако «1 августа в крупнейших вузах начались приемные экзамены. Количество заявлений, поданных, например, в Ленинградский университет, значительно превысило норму приема». См. Буров А. В. Блокада день за днем. Л.: Лениздат, 1979. http://blokada.otrok.ru/library/burov2/03.htm

Учреждение, ведающее социальным обеспечением.

То есть надо было учитывать военную цензуру. 6 июля 1941 г. было принято постановление ГКО (Государственного комитета обороны) СССР, в котором «вводилась система гласного политического контроля над всей корреспонденцией на территории страны». – См. Н.Н. Мокина «Почтовая военная цензура в Среднем Поволжье в 1941–1945 гг.». http://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2013/2182/56618_9394.pdf

Семен Георгиевич Бешелев (по некоторым воспоминаниям «Семен Михайлович», что неверно), уполномоченный Литфонда. Его называют то директором лагеря, то начальником, то директором школы в деревне Черной Молотовской (Пермской) области. В общем начальство. Про школу в деревне Черной упоминается, что в ней было 140 детей (http://tch-krkam.edusite.ru/p40aa1.html см. сайт Черновской школы), а сколько детей было вывезено в Гаврилов Ям, я не нашла. Позже эвакуировавшиеся родители некоторых детей забирали, поэтому возможно, что в Гаврилов Яме детей было больше.

До войны Юлия Быховская была библиотекарем Дома архитектора.

Роза Наумовна с Наташей и Алешей до войны жили в Ленинграде на ул. Некрасова (бывшая Бассейная), дом 60, кв. 99.

Станция в 49 км от Ленинграда. Через станцию Мга 28 августа 1941 проскочили последние эшелоны с эвакуированными, 30 августа станция была занята немцами. http://militera.lib.ru/h/kovalev_iv/03.html

Удивительно, что в то время в Гаврилово-Ямском районе можно было говорить по телефону из села в село.

Роза Наумовна ходила с Наташей Роскиной проведать Катюшу Френк, которая жила в лагере эвакуированных детей Архфонда в селе Великое Гаврилово-Ямского района Ярославской области, расположенном в семи километрах от Гаврилова Яма. То есть больше семи километров в один конец, а Розе Наумовне в тот момент уже за 60.

Г. А. Гуковский. В лагере находилась его дочь Наташа.

Трудности с продовольствием начались еще до начала блокады, то есть до 8 сентября 1941 г. «В городе первые дни войны характеризовались появлением огромных очередей в магазинах. Люди скупали сахар, соль, спички, пытались создать запас продовольствия. Сберкассы также оказались переполнены. Посетители стремились продать госзаем 1928 года и заложить заем 3-й пятилетки, забрать свои сбережения», – из статьи Никиты Ломагина «К 70-летию снятия блокады». Новая газета № 30 от 21 марта 2014. http://www.novayagazeta.ru/apps/gulag/62766.html

Шарлотта Моисеевна Курзон-Гринберг, сестра отца Марка и Изабеллы Осипа Моисеевича Гринберга.

Не знаю.

Саул Моисеевич Рабинович, его жена Ирма Гавриловна Рабинович и Лили Яровинская. До смерти Надежды Давыдовны она с детьми и с Розой Наумовной жили на ул. Рылеева, в том же доме, где и Саул Моисеевич с семьей, и часто общались. Саул Моисеевич не пережил зимы 1941-42 гг., умер в блокаду. Ирма Гавриловна и Лили Яровинская еще будут упоминаться. А совсем я не знаю, что случилось с Мишей, сыном Саула Моисеевича и Ирмы Гавриловны. Видимо, погиб на фронте. На фотографии 1927 г. ему на вид лет десять.

Любовь Михайловна Шлезингер, и ее муж Матвей Густавович, друзья семьи Гринбергов.

Ирина Жукова и Алексей Минц.

Юра Бецофен, видимо, сын Якова Осиповича Бецофена, друга Гринбергов.

Елена Исааковна Эйзенгард. См. о ней http://modernhistory.ru/files/14/Brachev.pdf

Не знаю.

Бабушка по отцу – Вера Львовна Роскина.

Е. С. Ральбе была приятельницей всех Рабиновичей, Гринбергов, Роскиных и Френков. Роза Наумовна когда-то познакомилась с ней как с читательницей библиотеки и привела ее домой, где с Леной подружились Надя и Лида. Потом Надя с Лидой взяли с собой к Лене Нину Дыховичную, а там в гостях был Гриша Френк (Лена и Гриша ведь оба были архитекторами), которому понравилась Нина.

Об эвакуации Ленинградского металлического завода см. примечания к письму № 95.

Совет народных комиссаров, то есть правительство.

Светлана – как понятно из текста, приятельница Гоги, она и дальше будет упоминаться, но добавить о ней я ничего не могу.

Леонид Давыдович Френкель, друг М.И. Гринберга. Френкель и его жена детская писательница Софья Аньоловна (1900–1986; урожд. Богданович) упоминаются в «Телефонной книжке» Е.Шварца: «… и Френкель, славный, умный человек, настоящий человек, инженер, стал ее мужем». http://romanbook.net/book/9296053/?page=6#n_57

Средство от клопов.

То есть с Вероникой.

Город Иваново находится примерно на полпути от Ленинграда до Йошкар-Олы.

10 июня – день смерти Надежды Давыдовны Рабинович. Она была похоронена на Еврейском Преображенском кладбище в Ленинграде.

Лето 1937 г. (последнее лето перед смертью Н.Д. Рабинович) Наташа и Алеша провели в

Домкино Лужского района Ленинградской обл. Описанию этого лета посвящена главка «Светлые воспоминания» из повести Н.А. Роскиной «Детство и любовь» (журнал «Звезда», № 6, 2015).

Видимо, с противогазом Алеша ходил во время войны с Финляндией зимой 1939–1940 гг. О реальной возможности применения химического оружия во время войны с Финляндией см. http://www.himbat.ru/forum/viewtopic.php?t=649

Конкретных деталей о жизни в эвакуации ленинградских писательских детей известно сравнительно мало (или я не все нашла). Особенно скудны вспоминания о периоде жизни в Гаврилов Яме. См., например, публикацию Эдуарда Шнейдермана (Элитфонд: О деятельности ЛО ЛФ СССР в 1930-1950-е гг., «Звезда», № 1, 2004), в которой говорится сразу о втором месте расположения лагеря, а первый период – с июля по август – не упоминается: «В августе 1941 г. писательских детей вывезли в Молотовскую (Пермскую) область, где под руководством главврача лечебного отдела ЛО ЛФ С. Г. Берлянда был организован детский лагерь (интернат)».

Спасский безусловно знал, кто руководил эвакуацией, и не зря упоминает М. Слонимского и Я. Горева как ответственных за выбор места.

Е.Г. Полонская, жившая в Молотове (в Перми) в гостинице «Центральная», где сгруппировали эвакуированную интеллигенцию, плохо отзывается о Слонимском:

«Жизнь в этом городе сплошной бред. Мне все время не давали постоянной прописки. Слонимский, как Вам известно, мало интересуется своими товарищами, а он стоит во главе Союза (имеется в виду Ленинградское отделение Союза писателей – Б.Ф.). Он устроил себе комнату в гостинице, для семьи и домработницы. Получает вроде пайка и обеды, а на всех прочих ему наплевать» (Фрезинский Б. Судьбы Серапионов. СПб, 2003, стр. 328).

Но до меня никакие такие рассказы – критика Слонимского – не дошли. Я помню, как мама моя рада была случайно встретиться со Слонимскими в 1960-х гг. в Доме творчества писателей в Малеевке.

Про Я. Горева мне ничего не удалось найти кроме следующего упоминания в перечислении жителей «писательского» дома на канале Грибоедова в воспоминаниях Н. Томашевского о Зощенко: «Я. Горев, сколько помню, замечательный тем, что в порядке освоения классического наследия измерял школьной деревянной линейкой величину реплик в пьесах Чехова, дабы держаться этой величины в своих собственных».

http://www.rulit.me/books/vspominaya-mihaila-zoshchenko-read-320471-69.html

А про эвакуацию в Пермь сейчас много материалов, их легко найти в Интернете, например, http://www.beriki.ru/2010/05/23/chastichka-leningrada-v-krasnokamskom-raione.

В какой-то момент Спасский работал в редакции газеты "За Советскую Родину" 1-й Кировской дивизии Ленинградского народного ополчения. Редакция находилась в бывшем Доме творчества ленинградских писателей в городе Пушкине. Называет ли Спасский боевым листком газету "За Советскую Родину" или имеет в виду какое-то другое издание – не знаю.

Иеремия Яковлевич Айзеншток тоже работал в газете "За Советскую Родину" – см. Новоселов Н.Д. Взвод писателей – в «Литературное наследство», т.78, ч.1. Айзенштока упоминает (выделяет) В. Кетлинская, избранная в самом начале войны секретарем Ленинградского отделения Союза писателей вместо ушедших на фронт мужчин, в своих воспоминаниях о Шварце: «Необычно и часто неожиданно проявлялись люди в этот тревожный час. Разговорчивые становились сурово немногословными, неисправимо штатские, явно кабинетного типа, обнаруживали воинскую подтянутость. Немолодые люди с больным сердцем – такие, как литературовед Айзеншток – ожесточенно доказывали, что они совершенно здоровы […]”. – см. сб. «Мы знали Евгения Шварца…»

http://royallib.com/book/shvarts_evgeniy/mi_znali_evgeniya_shvartsa.html

З.А. Никитина.

Дочка писателя Вениамина Каверина.

Город с крепостью XVI в., примерно в 30 км от Казани, около 128 км до Йошкар-Олы. С конца 1920-х годов Свияжск являлся местом изоляции заключенных, филиалом ГУЛАГа.

«До 8 августа 1941 г. уже было эвакуировано 606 664 человек, из них районами (в том числе Гороно и Горздравотделом) – 419 849 человек (312135 детей и 107 714 взрослых), заводами – 101 080 человек, эвакопунктом – 68 406 человек, железной дорогой – 17 309 человек. 18 августа исполком Ленгорсовета в соответствии с постановлением Совета по эвакуации обязывает исполкомы районных советов дополнительно к ранее вывезенному населению эвакуировать из Ленинграда 700 тыс. человек, в том числе в первую очередь 160 тыс. членов семей рабочих и служащих предприятий, вывозимых из Ленинграда, и во вторую очередь 540 тыс. женщин и детей. Эвакуация первой очереди должна была быть проведена в 5-дневный срок, второй очереди – в 20-дневный срок. Ежедневный вывоз эвакуируемых должен был составить не менее 30 тыс. человек. Организация эвакуации по домохозяйствам возлагалась на председателей исполкомов районных советов, а по предприятиям и учреждениям – на их руководителей. Ленинградцы перевозились в Вологодскую, Кировскую, Пермскую, Свердловскую, Омскую области, Казахскую ССР, Удмуртскую АССР, Башкирскую АССР». http://coollib.com/b/300255/read

Эти планы не осуществились.

Е.Н. Будде.

«Чиж» – журнал для самых маленьких и очень ими любимый. Выпускался в Ленинграде с 1930 по июнь 1941 г.

Трен жизни – шутливая полукалька франц. train de vivre (образ жизни).

Возможно, освобождение от тяжелых физических работ (строительство оборонительных сооружений) было результатом того, что Изабелла Иосифовна Гринберг с молодости была больна туберкулезом. В личном архиве Е.И. Рабиновича (США) сохранились письма от И.И. Гринберг из Шварцвальда, где она лечилась.

Гриша – Г. И. Роскин. С 1930 по 1964 гг. он занимал должность профессора и заведующего кафедрой цитологии и гистологии (в последний период: кафедра экспериментальной цитологии и цитохимии раковой клетки) Московского Государственного университета (на какое-то время он был отстранен от заведования кафедрой в связи с обвинением в антипатриотизме, но это уже послевоенные годы и другая история). Одновременно с этим с 1925 по 1938 год он руководил отделом протистологии Микробиологического НИИ Наркомпроса РСФСР, с 1939 по 1941 год – лабораторией цитологии института физиологии АН СССР, с 1943 по 1947 и с 1946 по 1951 годы – лабораторией института онкологии Министерства здравоохранения РСФСР и отделом цитологии лаборатории биотерапии рака АМН СССР. Не знаю, почему он не эвакуировался с МГУ в Ашхабад, а сразу попал в Свердловск (МГУ потом в Свердловск реэвакуировался).

Переезд лагеря в Ташкент не состоялся. «Ташкент – город хлебный» – это название популярной повести А.С. Неверова (1886–1923), где картины голода, нищеты и страданий в 1921–1922 гг. показаны глазами мальчика.

100

Н.В. Гернет.

101

20 августа.

102

Шура – Александра Ефимовна Кроль. Ее сын Юрий Львович Кроль упоминает эвакуацию в Свердловск: «[После ареста отца] я остался с мамой. И когда началась война, так как моя мама работала в Эрмитаже, я уехал в эвакуацию вместе с ней. Уехал на том самом поезде, в первом эшелоне, который вышел отсюда 1 июля 1941 года. […] В город Свердловск. Сейчас он называется Екатеринбург. И я там жил во время войны и большую часть 1945 года. Где-то в начале лета… нет, осенью 1945… мы вернулись в Ленинград вместе с Эрмитажем. В эшелонах, в которых я ехал туда и обратно, перевозились сокровища Эрмитажа. 1-й эшелон был оснащён зенитными батареями, там была усиленная охрана».

http://politics.ntu.edu.tw/RAEC/comm2/InterviewR%20Yury%20L.%20Krol.pdf.

103

Видимо, предполагалось, что бабушки могут добираться сами, а для Розы Наумовны благодаря ходатайству И.И. Гринберг сделали исключение.

<1...9 10 11 12 13 14 >

На страницу:

Перейти

11 из 14