Найти Джульетту для гонщика

Директор посмеивался над Дарико, когда та с маниакальной тщательностью снимала копии детских объяснительных на цветном принтере и уносила копии с собой. Ещё большой удачей Туравы был записанный на диктофон разговор Ольги Михайловны с Вадимом Дорошиным. У неё было окно в расписании, у химика, видимо, тоже. Химик закрылся с «Милочкой» в её кабинете. Если бы была перемена, ничего бы не было слышно. Но Тураве повезло: урок только начался и в школе было тихо.

– Ольга, ты что, с ума сошла? Седьмые классы мы не вовлекаем! У них и денег нет, и родители на школу сразу подумают. Только девятые, десятые и одиннадцатые. Места лишиться захотела?! Так мы тебя быстро заменим…

– Ну, Вадик, ну ошибка вышла! Он высокий очень, вот и спутала. На десятый класс тянет…

– Ты это, большую партию в кабинете не храни. Максимум штук двадцать. Лучше ко мне обращайся. Кладка там же?

– Да.

– Что подозрительное увидишь – говори. Да, и смеряй мне давление, коль уж зашёл.

Турава выключила диктофон и тихо ушла, стараясь не стучать каблуками. Дома послушала: запись тихая, но слова отчётливо слышатся, разобрать можно. Дарико сняла копию, отвезла телефон в управление. Там сделали экспертизу и заключение, что запись не смонтирована, в двух экземплярах. Дарико один снова забрала себе.

В начале февраля Дарико наконец согласилась сходить с Дорошиным в кафе. И была вознаграждена, пожалуй, самым важным «уловом». Они сидели в отдельной комнате, когда Вадиму позвонили. Он тут же порывался уйти, но Дарико его опередила, подошла, шепнула на ухо: «Сиди-сиди, я в дамскую комнату…» И вышла. Естественно, никуда она не пошла, а встала за дверью и включила диктофон.

– Когда новая партия? Прекрасно. Нет, у школы светиться не надо. Давайте послезавтра у торгового центра «Орион». Там парковка есть для разгрузки, никто внимания не обратит. Меня устроит в восемь утра. В десять у меня уже урок. В школу сам привезу.

Дарико тихо прошла в туалет, холодной водой ополоснула пылающие щёки и, громко стуча каблуками, вернулась к Вадиму. Всю информацию она передала Андрею Чижову. Через день утром у «Ориона» и около лицея Дорошина ждали незаметные люди с видео– и фотокамерами. Отснятый материал лёг в папку на столе начальника отдела по борьбе с наркотиками. «Газель», что привозила «товар», проводили до гаража. Оказалось, она была заказана в фирме грузоперевозок. След оборвался.

И Андрей Николаевич, и Дарико понимали, что Вадим, Ольга Михайловна и их помощники-распространители – всего лишь мелкие сошки. Их легко заменят другие. Цель – накрыть верхушку. И цель пока несбыточная.

– Надо узнать, кто главный «дирижёр», и постараться втереться к нему в доверие, – размышляла вслух Турава.

– Дарья Георгиевна! Насмотрелись «Место встречи изменить нельзя»? Короче, нужно очищать школы от дури и сворачиваться. Хоть что-то сделаем.

– Но можно же попробовать! – настаивала Дарико.

– Как?

– Я попробую. Через Вадима приблизиться к верхушке… Ну, нельзя отступать.

– Всё, Дарья Георгиевна, не смею вас задерживать. Вы начинаете молоть чушь.

Чижов выгнал Дарико из кабинета. «Наивная простота. Это сейчас спокойно можно работать. Как только мы перетряхнём этот муравейник – лицей с остальными школами, – она тут же окажется под прицелом. А всё дальше лезть собирается. Вот рисковая баба!» Но в глубине души Чижов признавал: она была права и надо идти дальше. И его злила беспомощность.

* * *

Сегодня она шла на занятия в чёрном. В школе траур. От передозировки наркотиков умер ученик старшего класса Рома Батурин, добрый юморной парень, капитан школьной баскетбольной команды. На церемонии прощания клеймили наркотики и ночные клубы. Собрались все старшие классы и учителя. Девчонки плакали навзрыд. Гроб с телом Ромы поставили в спортивном зале.

Дарико посмотрела на родителей. Отец молодой, но седой, губы плотно сжаты, лицо бледное, неживое. Мать не могла стоять, сидела на стуле. Видно, что её накачали успокоительным, лицо опухло от слёз. Подошла очередь Туравы прощаться. Дарико вытерла слёзы, наклонилась и тихо сказала: «Обещаю тебе, все, кто за этим стоит, заплатят за твою смерть…»

Её словно услышал Бог. Вечером того же дня к ней подкатил Дорошин.

– Давай сходим куда-нибудь, а то настроение – дрянь.

– Можно и сходить… Только я переодеваться не буду.

– Дашенька, тебе чёрное очень к лицу, впрочем как и всё остальное.

Впервые Вадим пригласил не в кафе, а в ресторан «Чарльстон» – кабак, один из лучших в городе. Дарико никогда в нём не была. Саша любил уютные кофейни и кафе, она тоже. В этом их вкусы совпадали.

Дорошин очень уверенно повёл даму к одному из столиков. Столик был не в центре, но хорошо просматривался. За перегородкой была ВИП-зона, она была скрыта от посторонних глаз. Дарико осмотрелась. Место было популярное: несмотря на ранний вечер, половина столиков уже была занята. К концу вечера, наверное, ресторан заполнится весь.

– Что будешь? Здесь хорошо индейку готовят.

– Нет, я вечером почти не ем. Салат из морепродуктов и кофе.

Заказ был сделан. Сразу принесли кофе. Вадим развлекал Дарико школьными байками, рассказывал о своих студенческих годах.

Из ВИП-зоны вышел холёный мужик, без костюма, в оливковом джемпере, чем-то напоминающий их лицейского историка. Через зал направился к туалету. И тут увидел Дорошина:

– Ого, кто сегодня здесь!

– Вечер добрый… – без энтузиазма поздоровался Вадим.

Мужик с интересом, оценивающе посмотрел на Дарико.

– Подруга?

– Коллега, – нехотя сказал Дорошин. Он явно был не в восторге от встречи.

Дарико был неприятен этот человек. Когда он ушёл, она вздохнула с облегчением. Но зря. За перегородкой уже кто-то обсуждал её и Вадима:

– В зале Химик с барышней. Дамочка – уж больно хороша, глаз отдыхает…

– Зови его к нам.

– Коба! На чёрта он нужен! Пусть сидит, где сидит…

– Винт же сказал «глаз отдыхает», вот и проверим вкусы наших сотрудников… И «учителя», и Винта.

Послышался смех. Снова из-за перегородки вышел «историк» и направился к столику Дорошина.

– Приглашаем присоединиться к нашей компании.

И он кивнул на ВИП-зону. По тому, как Дорошин засуетился, Дарико догадалась: за перегородкой его хозяин.

– Даша, пойдём, я вас познакомлю.

– С кем?

– С моими друзьями.

– Нет, я не в настроении ни с кем общаться! Кроме тебя.

– Даша, ну неудобно…

Но Турава была непреклонна.

– Вадим, иди! Здесь хороший интернет, я скучать не буду. Правда, иди. Я тебя дождусь.

Дорошин скрылся в ВИП-зоне. Через несколько минут из-за перегородки вышел солидный мужчина лет сорока в тёмно-сером добротном костюме. Не красавец, но лицо отталкивающим не назовёшь: прямоугольное, длинный с небольшой горбинкой нос, глаза голубые с прищуром. Подошёл к столику Дарико, стал внимательно разглядывать её: скользнул по фигуре взглядом, остановился на лице.

– Глупый мужчина Вадим Дорошин: привести в ресторан такую женщину и оставить одну! Я бы на такое не решился. Разрешите представиться: Константин Викторович Баринов.

– Дарья Георгиевна.

– Может, всё-таки, присоединитесь к нашему обществу?

– Спасибо, конечно, но нет. Настроение не то. Одной, знаете ли, побыть хочется.

Дарико ожидала назойливых уговоров и была удивлена: Баринов извинился и ушёл.

Принесли заказ. Вернулся Вадим, хмурый.

– Надо было в другой кабак ехать.

– Что-то случилось?

– Ты очень понравилась Кобе… Константину Баринову, – пояснил он.

– И что? Я многим нравлюсь, – простодушно ответила Дарико.

– Он – не многие…

Они больше не разговаривали. Поужинали. Кухня в «Чарльстоне» и правда была на высоте. Дорошин расплатился и отвёз Дарико до школы. Там она пересела на свою машину и уехала домой.

Набрала Андрея Чижова:

– Андрей Николаевич! Извините, что поздно.

– Не извиняйтесь, вам можно звонить когда угодно. Что-то случилось?

– Нет, просто хотела кое-что выяснить.

– Спрашивайте, Даша.

– Константин Викторович Баринов. Коба. Вы что-нибудь слышали о нём?

– Да. Это наркохозяин города. Весь поток наркотиков идёт через него, и сбыт тоже. Мы об этом знаем. Но знать – не значит доказать. Очень хитрый и изворотливый. Опасный и непредсказуемый. Почему ты спрашиваешь? И где ты слышала его имя?

– Так, интересно…

– Держись подальше от этого человека. От кого ты узнала его имя? От Дорошина?

– Нет, он сам мне представился. И кажется, он мной заинтересовался.

– Турава! Завтра с утра ко мне в управление!

– Хорошо, Андрей Николаевич, спокойной ночи.

– Уже неспокойной, – буркнул Чижов.

* * *

На этот раз Чижов разговаривал с Дарико очень жёстко.

– Всё! Всё, Дарья Георгиевна, вы сегодня же увольняетесь из школы, говорите, что у вас заболели родные и улетаете в Грузию. Навсегда.

– И это только из-за того, что какой-то Константин Баринов предложил нам с Вадимом Дорошиным присоединиться к их компании? Полный бред!

Она подробно рассказала все детали вчерашнего ужина в ресторане. Андрей усмехнулся:

– Коба – стратег. Он очень хитрый. Он может повернуть всё по-своему, чтобы вы думали так, как нужно ему. Я опасаюсь, что он уже раскусил вас. Вы – репортёр, ваше имя на слуху, появление в школе не могло не насторожить его. Он ещё не спрашивал, с какой радости вы, журналистка, устроились учителем обществознания?

– Он вообще ни о чём не спрашивал.

– Значит, спросит. И будет поздно. Они вас вывезут за город, расчленят, чтобы тело не нашли. А перед этим натешатся вдоволь. Сначала хозяева, затем прихвостни, а когда потеряете товарный вид – охрана.

Дарико стало страшно, картинка была более чем мрачная. Сердце учащённо билось.

– Хотите, я вам сам билет куплю? – глядя ей прямо в глаза, сказал Чижов.

Дэри откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Она ушла в себя, мысленно перебирая картинки – прошлые эпизоды. Вот она везёт в машине в больницу в тяжёлом состоянии Илью. Наумов Саша удерживает её за плечи, и они ссорятся. Теперь она стоит у гроба Ромы и шепчет слова обещания. Винт «прощупывает» её взглядом, и, наконец, вежливое знакомство Баринова.

– Даша, вам плохо? – забеспокоился Андрей Николаевич. – Может, успокоительное? У нас есть…

Дарико открыла глаза и стальным, неженским, взглядом посмотрела на Чижова. Потом медленно, чеканя каждое слово, произнесла:

– Как… я… буду… держать… с вами… связь?

* * *

Статья, статья и ещё раз статья! И чем скорее она выйдет, тем лучше. Чижов прав: нужно правдоподобное объяснение её пребывания в школе. Дарико отпросилась у директора, взяла выходной и села за работу. Статья «Проблемы современного образования» была готова к трём часам. К четырём через бывших коллег попала на стол к Серебрякову. Павел Юрьевич прочёл, улыбнулся: «Ну, Дарья!.. Министерство образования будет неделю стоять на ушах». И отдал в завтрашний номер.

Прозвище Коба не просто подходило Константину Баринову. Оно отражало его суть лучше, чем родные имя и фамилия. Власть и желание перекроить мир под себя – два толкача, что вели его по жизни. Мощный интеллект развили два образования: химико-технологическое и экономическое. По одному была даже учёная степень: кандидат химических наук.

Он рано понял, что наука сама по себе денег не приносит, ушёл из неё. И создал свою империю. Торговля наркотиками составляла 80 %, остальные 20 % – недвижимость и мелкий бизнес. Он создал хорошо отлаженную, грамотно управляемую систему. И встал во главе её. Сейчас ему было 39 лет, он процветал, был полон сил и здоровья. Любил жизнь, охоту, искусство, женщин. Отлично разбирался в людях. Старался окружить себя самым лучшим. Не любил шумихи и славы, всегда оставался в тени. Привык, что люди выполняют его приказы и прихоти. Поэтому в ресторане, когда на их приглашение Дорошин пришёл один, он сам вышел посмотреть: что за дамочка набивает себе цену.

Она не набивала. Проницательный Коба не почувствовал ни грамма фальши в её отказе. Ему сразу стало ясно: она действительно наслаждается своим обществом и одиночеством, а не делает вид. «Очень красива и самодостаточна. Редкое сочетание. Если ещё и умна…» – отметил он про себя.

– Вадик, что у тебя с этой девочкой? – не стесняясь, спросил он у Дорошина.

– Ничего. Пока ничего. Мы просто коллеги.

– Вот и найди себе девочку попроще. Эта – не про тебя. Без обид.

Газету со статьёй повесили в лицее возле учительской. Там коридор был шире, и не было толкучки, чтобы прочитать. После урока Дарико относила журнал в учительскую. Шаги её замедлились: возле стенда стоял Коба и читал статью.

– Здравствуйте, Дарья Георгиевна. Хорошо пишете.

– Спасибо. Вы к Вадиму Сергеевичу?

– Угадали. Планировал заскочить к нему, он мне давно лабораторию показать собирался. Но увидел вас и передумал.

Дарико сделала вид, что не расслышала последних слов.

– Стоит посмотреть: кабинет химии замечательный! А у меня урок.

– А вот обманывать нехорошо. Я посмотрел расписание старших классов. Обществознания сегодня больше нет. А ещё учительница…

Турава решила сделать ответный выпад:

– Я не учительница, я – журналист. А журналисты для достижения цели могут и слукавить: издержки профессии.

Баринов засмеялся:

– Я в курсе. Со вчерашнего вечера у меня дома лежит подборка всех ваших статей и видеорепортажей. Итак, ваша цель – отшить назойливого меня?

– Скорее, вежливо самоустраниться.

Дарико подняла на Кобу глаза и выдержала его взгляд. Затем прошла с журналом в учительскую. Там она упала на свой стул, сердце колотилось о рёбра. Отдышалась. Проверила контрольную у десятых классов. Только после этого выскользнула из учительской. В коридоре никого не было.

На выставке фотохудожника Инны Суховой народу было немного. Конечно, эти фотографии есть в интернете. Но рассматривать их вблизи – ни с чем не сравнимое удовольствие. Дарико подолгу стояла почти у каждой фотографии. Вбирала их тонкое настроение. Поэтому не сразу почувствовала чей-то взгляд на себе. Обернулась. Коба стоял у входа и, прищурясь, внимательно смотрел на неё.

– Дарья Турава! – начал он вместо приветствия. – Конечно, она не пропустит такой замечательной выставки.

– Константин Викторович! И давно занятые бизнесмены посещают подобные мероприятия?

– Врать не буду, проезжая мимо, заметил вашу машину. Захотел увидеть вас, Даша. Можно без отчества?

И не дожидаясь разрешения, продолжил:

– Как умная женщина вы не могли не заметить, Даша, что я настойчиво ищу вашего общества. Я настолько неприятен вам?

Дарико покачала головой.

– Тогда подарите мне один вечер. Дайте мне шанс произвести на вас должное впечатление. Будьте благосклонны ко мне.

Дарико поняла: дальше тянуть нет смысла. Опасная игра началась…

– Хорошо, я уступаю. Куда мне нужно подъехать?

– Ресторан «Арагви», в семь вечера я буду ждать, вас, Даша. Назовите адрес, я пошлю машину.

– Пусть будет магазин «Лада».

Ровно в шесть сорок её, Дарью Тураву, ждала машина самого влиятельного человека в городе…

Дарико очаровала шеф-повара ресторана «Арагви». Когда Баринов предложил ей сделать заказ, она просмотрела меню и попросила позвать шеф-повара. Вышел седовласый крупный мужчина, представился. Дарико заговорила с ним на грузинском. Они говорили минут пять, оживлённо жестикулируя, иногда смеясь. В конце Леван Кетелаури поцеловал руку Дарико и, уходя на кухню, довольно напевал себе под нос «соко кецзе» и «шкмерули».

Дарико сидела и улыбалась. Леван был для неё словно кусочек родины, кусочек детства. Она соскучилась по родным, по Тбилиси. Впервые за несколько лет она захотела вернуться.

– Да, вы меня всё больше поражаете, Дарья, – заговорил молчавший до сих пор Коба. – Заинтриговали. Может, переведёте?

– Ничего интересного. Я просто заказала блюда, которых нет в меню. Надеюсь, вы не против?

С этого похода в ресторан Турава начала собирать досье на Кобу и его окружение. Непосредственность и женское обаяние Дарико заставляли тех раскрыться в разговоре, а её аналитический ум собирал по крупицам обронённую информацию по отдельным фразам, по обрывкам телефонных разговоров, по намёкам и взглядам.

Дарико намеренно делала вид, что мужские деловые разговоры её не интересуют, листала журналы, в телефоне просматривала новости. Сама же обращалась в слух. Вот что ей удалось узнать. Коба вёл оживлённую торговлю «товаром». Турава то и дело слышала «отгрузка товара», «крупный заказ товара», «оплата товара». Но откуда же «товар» поступает? Афганистан, Таджикистан, Пакистан, Туркмения? Как попадает к Баринову? Где хранится, ожидая пересылки? В разговорах не было и намёка. Лишь один раз, в машине, когда она сидела в наушниках, качала в такт «музыки» головой и шевелила губами, как будто напевает, Винт покосился на неё и обратился к Кобе:

– Предлагают партию с юга. Дешевле обычного.

– Возьми. Четверть партии «спали» ментам.

– Коба! Там несколько миллионов…

– Не жадничай, Винт! Подставиться надо. Пусть порадуются задержке «крупной партии», повесят себе звёздочки на погоны. Да, организуй, чтобы двоих наших загребли, для натуральности. Отдохнут в СИЗО. Мы им компенсируем пребывание «на курорте».

Дарико порадовалась, что сидит на заднем сиденье, повернув голову к окну: щёки её пылали. Она включила отключённый звук в плеере, чтобы музыка привела её в чувства.

На следующий день она попросила отвезти её в обувной магазин. Там, примеряя сапоги, когда её личный охранник отвернулся, она сунула письмо для Чижова в сапог и отдала девушке-продавцу, незаметно подмигнув: «Дайте такие же на размер больше».

Получается, мелкие разовые партии дури из среднеазиатского направления Коба использует для отвода глаз от стабильных огромных партий наркоты. Осталось только узнать: откуда?! «Ищи, Дарико, думай!!!» – говорила себе Турава.

* * *

Перелом в отношениях, которого больше всего боялась Дарико, произошёл спустя две недели после ужина в «Арагви». Машина ждала её около дома. За рулём сидел сам Баринов, охраны не было. Турава напряглась. Ещё больше напугало предложение: «Давай за город прокатимся. Устал от городской суеты». Дарико вспомнила слова Чижова: «Они вас вывезут за город, расчленят, чтобы тело не нашли».

Ехали молча. Постепенно Дарико стала узнавать местность, но тревога не уходила. Коба привёз её на озеро. Летом она была здесь с Сашей… И хотя Дэри запретила себе даже думать о нём, сейчас воспоминания хлынули помимо её воли. «Саша, – пронзила её резкая тоска по нему. – Как же я хочу к тебе!..»

К озеру была протоптана в снегу дорожка. Горожане любили это место. Дарико поняла: он ведёт её к беседке. Страх потихоньку уходил. Резная деревянная беседка на самом краю пирса возвышалась над застывшей гладью озера. Летом здесь плавали утки, и с беседки было удобно кормить их хлебом. Отсюда открывался волшебный вид на озеро. «Романтик сорокалетний, блин!» – подумала Турава, ёжась от холода. Её городские полусапожки давно начерпали снега. Дарико подошла к краю беседки, взялась за перила и замерла, вглядываясь в красивый, но печальный сонный пейзаж.

Он ходил по беседке, меряя её шагами. Вдруг приблизился и положил руки ей на плечи.

– Мне не хватает тебя, – вдруг услышала Дарико.

– Не хватает меня? – повторила она. – Константин Викторович! Я и так всё свободное время с вами. Сопровождаю везде. Не помню, когда в редакцию заглядывала.

И это была правда. Он всюду таскал её с собой: на приёмы, деловые встречи и переговоры, в рестораны, на выставки. Просил статусно выглядеть, сам присылал одежду. Она была для него чем-то средним между компаньонкой и предметом роскоши.

– Ты достаточно взрослая девочка, ты же поняла смысл моих слов! – сказал Коба, поворачивая её к себе. – Мужчине нужно от женщины всё, понимаешь? Всё!!! Я достаточно ждал целых две недели. Согласись, я был очень терпелив. Но всё когда-нибудь кончается.

Дарико побледнела.

– У меня есть выбор?

– Выбор есть всегда. И я очень прошу тебя сделать правильный выбор! – холодно произнёс Коба, выделяя голосом «правильный».

Он притянул её к себе, запустил руку в волосы на затылке. Но не поцеловал. Посмотрел ей в прямо в глаза, не мигая, требовательным, властным взглядом. У Дарико по спине заструился холодный пот.

– Я… поняла… – едва слышно прошептала она. – Мне нужно подумать…

– Замуж не зову. Не в моих правилах, – добавил Коба.

«Как будто я бы согласилась», – усмехнувшись, подумала Дарико и незаметно погладила Сашино кольцо.

Эта усмешка не прошла незамеченной. Баринов подозрительно посмотрел на Дарико. Но та уже надела свою обычную маску.

– Возвращаемся к машине, – скомандовал Коба, глядя на дрожащую девушку.

В машине он дал ей выпить коньяку. «То, что надо, – подумала Дарико. – Согреюсь и немного приду в себя».

Коба привёз её домой, на съёмную квартиру.

– Эта хибара тебе больше не понадобится.

– Я ещё ничего не решила, – тихо, опустив голову, сказала Дарико.

Вышла из машины. На Кобу смотреть она побоялась. Нырнула в подъезд и услышала звук уезжающей машины.

* * *

Сбросив сапоги и шубу на пороге, Дарико без сил упала на постель. И заплакала. Ей вдруг захотелось вновь стать маленькой девочкой, чтобы родные спешили на её плач, чтобы её обнимали и прижимали к груди. Чтобы родные руки гладили по волосам. Душа рвалась на части. Дарико Турава сама загнала себя в ловушку и теперь должна принять самое сложное в жизни решение…

Она села на кровати, пробуя по возможности рассуждать логично. Если она принимает предложение Кобы, есть шанс докопаться до его тайны и обрушить его грязный бизнес. Велика вероятность, что её уничтожат… И ещё… О возвращении к Наумову не может быть и речи. Она теряет его навсегда.

Если она отказывается, то упускает шанс распутать это дело. Расследование будет напрасным. Ей придётся спешно улетать из России: уязвленный Коба не потерпит её отказа. Правда, остаётся Саша, его любовь к ней. Они могут улететь в Грузию, они могут вообще уехать куда угодно. Вместе.

Она встала и стала ходить по комнате. Мысли и образы путались в голове. Одно дело – когда делаешь выбор головой, совсем другое – когда делаешь выбор сердцем… Подошла к туалетному столику, села на банкетку. Из глубины зеркала на неё смотрела красивая печальная девушка, глаза казались почти чёрными. Дарико кивнула своему двойнику в зеркале.

– Ну, что скажешь, подруга? Страшно? Больно? А это – только начало. То ли ещё будет… Легко было из себя героиню строить, когда любимый мужчина тебя отговаривал. Попробуй теперь отказаться от него…

Слёзы безостановочным потоком лились из глаз. Она положила безвольные руки на столик, а голову – на руки. И осталась так лежать без сил. Потому как решение было принято. Душа разорвалась на две половинки, одна из которых уже летела к тому, кто в эту минуту решал срочные дела или вёл мотоцикл в вечерних сумерках города.

* * *

Прошёл час. Дарико подошла к сумочке, достала телефон. Позвонила Андрею Николаевичу.

– Что с голосом?

– Андрей Николаевич, где я могу оставить на хранение личные вещи?

– Дарико, отвечай немедленно, что ты собираешься делать?

– Он завтра заберёт меня. Куда – не знаю. Он мне ясно дал сегодня понять, что жаждет обладать личной живой игрушкой.

– Дарико…

– Всё, товарищ майор! Ничего не говорите. Я приготовлю коробку с вещами. Если со мной что случится, передадите их… Я напишу кому.

Второй звонок был Баринову.

Коба, Арсений Винт, Федя Майдан слушали посыльного.

– Не успеют они приготовить к отправке вторую партию. Первую-то едва успели. Нужно чуток сдвинуть сроки.

– Не тебе решать, – вызверился Винт.

– Тихо, Винт, не заводись, – разрулил Коба. – Срок сдвинем, это решаемо. Главное – качество. Иди.

– Что-то ты в последнее время сентиментальным становишься. Из-за бабы этой? Звучит как анекдот: запал как-то Коба на грузиночку… – сострил Винт.

– Пасть закрой, Арсений, а то не посмотрю, что мы друзья.

Баринов достал телефон, набрал номер.

– Кстати, спасибо, что напомнил, – язвительно бросил он Винту, когда пошёл вызов.

Дождался, пока охранник ответит.

– Скажи горничной, пусть приготовит комнату для молодой девушки. Сегодня нужно.

Майдан и Винт переглянулись. Первым заговорил Майдан:

– Ты что, Коба, собираешься у себя её поселить?

– Ну не у тебя точно.

– Давай я тебе трёх таких матрёшек привезу.

– Не люблю ширпотреб.

– А… Ну-ну. Попомни мои слова – погубит тебя твой «эксклюзив»! Нутром чую: неспроста она появилась рядом с тобой.

– Да у него кризис среднего возраста, что с ним говорить! – снова вступил в разговор Винт.