Найти Джульетту для гонщика

– Об этом не беспокойтесь, это уже моя забота.

Серебряков улыбнулся. Теперь ему всё было понятно.

– Вы, наверное, её муж?

– Надеюсь стать им.

– Но Дарико замужем. Носит обручальное кольцо…

– Отвлекающий манёвр. Спасибо вам! Надеюсь, разговор останется между нами.

– Александр Николаевич, всю встречу ломаю голову, откуда мне ваше лицо знакомо?

– Вы к нам домой заходили, когда отец со стажировки из Америки прилетел.

– Наумов! Саша?! Так ты Коли Наумова сын?!

– Да. Но отец о Дарико ничего не знает.

– Что ж ты раньше ничего не сказал?! Тебя трудно узнать! Саш, я всё понял.

Они простились, крепко пожав друг другу руки.

* * *

В школе делать было нечего – каникулы. Дарико приехала к Чижову и делилась наблюдениями. «Медсестра Ольга Михайловна Милецкая. Школьники зовут её „Милочка“. Женщине нет сорока. Насторожило, что она торчит в школе целый день обе смены. В то время как во всех школах медики работают на полставки, выходят на несколько часов, так как зарплата копеечная. Одевается прилично. Приезжает на машине не самой дешёвой. „Тойота“. Работает за идею? Не думаю. Пришла к ней на перемене с головной болью. Дала мне обычный нурофен. Познакомились. Мило побеседовали. Стала за ней наблюдать.

Чаще других она общается с учителем химии. Молодой, двадцать семь лет, холост. Зовут Вадим Сергеевич Дорошин. Бывший студент, сейчас с головой в науке, в школе. Организовал лабораторию и собрал вокруг себя старшеклассников, увлечённых химией, причём и из других школ. Они приезжают к нему заниматься. Дети заняты делом, побеждают в олимпиадах. Я попросила друга Ильи Вешнякова, который обожает химию, понаблюдать за общением Вадима Сергеевича с „юными химиками“. После занятий он некоторым даёт пакеты с „домашним заданием“. Что в пакетах, не удалось узнать, потому как ему лично Дорошин ничего не дал.

Ездит на „Лексусе“, машинка дорогая. Это на зарплату учителя? Хотя, говорят, у него папа – заместитель мэра города. Тогда совсем непонятно, что он забыл в лицее? Кажется, я его заинтересовала. Я „подвернула ногу“ прямо около его кабинета. Он меня на руках донёс до кабинета химии, приложил лёд к лодыжке. Потом, когда мне „полегчало“, провёл экскурсию по своей лаборатории. Впечатляет! Теперь общаемся как знакомые. Всё зовёт меня на чашечку кофе в кафе».

Чижов усмехнулся, вспомнив стройные ноги Дарико: «Покажите мне хоть одного мужика, которому не хотелось бы приложить к таким ножкам лёд…»

– А что, Дарья Георгиевна, из вас получается неплохой шпион. Надо прощупать эту парочку. Сходите с ним в кафе. Может, в неформальной обстановке он разговорится?

– Хорошо. Ну, я пойду?

– Идите. И больше на «Сузуки» к управлению не приезжайте. Оставляйте за квартал где-нибудь возле торговых центров.

* * *

Довольная похвалой майора Чижова, в приподнятом настроении Дарико приехала в редакцию газеты. Её зачем-то вызывал Серебряков. Разговор с ним стал настоящим шоком для Туравы. Сначала он её уговаривал сменить тему статьи. А когда она упёрлась рогом, сказал, что, даже если она напишет эту статью, газета «Пульс региона» откажется её печатать.

– Ну тогда мне нечего делать в вашей газете! – вспылила Дарико.

– Что ж, очень жаль терять такого ценного журналиста, но мы примем вашу отставку. Пишите заявление. Впрочем, если передумаете…

– Нет, Павел Юрьевич, сейчас соберу вещи, и заявление будет на вашем столе.

– Не порите горячку, Даша. Есть столько интересного, о чём можно поведать нашим читателям. И ещё, 13 января вы должны быть на награждении от нашей газеты.

– Если должна, то буду. А сейчас мне нужно собраться.

Она написала заявление, положила перед главным редактором и ушла, ни с кем из сотрудников не попрощавшись.

«Домой. К Саше! – думала она в машине, глотая слёзы. – Мы хоть и ссорились недавно, но ближе него у меня никого нет».

Наумов пришёл рано. В шесть уже был дома. Дарико сидела в кресле, завернувшись в плед. Неизменный ноутбук, кофе. Таблетки?! Уф, «Нурофен»!..

– Ты не заболела? – поцеловал её в лоб Саша.

– Нет, только голова немного.

Саша присел на корточки перед Дарико и внимательно посмотрел в лицо: плакала.

– Дэри, что стряслось?

– Ушла из газеты. Я теперь безработная!

Саша молчал. Он был рад, что редактор выполнил его просьбу. Но смотреть на поникшую, с мокрыми от слёз глазами Дарико ему было больно.

– Ты даже не спросишь, почему я ушла?

– Почему?

– Они отказываются опубликовать мою будущую статью.

Вдруг она посмотрела ему прямо в глаза.

– Ты не удивлён… Дай-ка мне телефон.

Сашка подал. Дарико взяла телефон и набрала номер охраны.

– Петрович! Это Турава. А ну-ка, сделай милость, посмотри в журнале, кто на днях приходил к главному редактору, там пометки есть. Да-да, просто читай фамилии… Стоп. Больше не надо. Спасибо.

Она тихо отложила телефон.

– Это подло и мерзко, Наумов! – тихим шёпотом сказала она.

– Что подло? Что я хочу любимую женщину уберечь от беды? – с горечью спросил Саша.

– И не называй меня любимой. С любимыми так не поступают!!! – бросила она ему в лицо. – Мне душно рядом с тобой! Ты не уважаешь мой выбор, решаешь за меня, о чём мне писать, что делать.

Она встала, отбросила плед, стала собирать свои вещи. Вдруг рассмеялась и сказала с вызовом:

– Неужели ты и впрямь думаешь, что, уйдя из редакции, я сдамся? И статью я тоже напишу. Не возьмёт Серебряков – есть ещё газеты и журналы…

Саша подошёл, вырвал у неё сумку и отложил в сторону.

– Что ж ты упёртая-то такая? Не навоевалась ещё? Война не для женщин, Дарико!

– Хватит за меня решать! Дай мне спокойно собраться и уйти.

Она снова подобрала сумку и продолжала собираться. До Сашки дошёл смысл её слов. Мир его рушился. Гремучая смесь из отчаяния, гнева и обиды заполонила Сашку. Он вспыхнул, снова отобрал сумку, схватил Дарико за талию, властно рванул и прижал к себе.

– Я могу дать тебе семью, дом, детей. Просто не лезь в жестокие мужские игры! – громко, горячо прошептал прямо в лицо.

– А я не хочу от тебя ни семью, ни дом, ни детей! – вырывалась и плакала в истерике Дарико. – Ничего от тебя не хочу!!! Пусти меня!

Она отталкивала его, но была слишком слабой. Наумов убрал руки. Она оттолкнулась и отлетела от него сама. Внутри Сашки от бессилия словно порвалась струна, он почувствовал настоящую ярость, которая требовала выхода. Сашка понял: если он не выпустит ярость наружу, она разорвёт его изнутри. Дарико это тоже поняла и застыла в ужасе. Наумов схватил стул и бросил его в стену. Стул разлетелся. Сашка саданул кулаком по двери. Она осталась висеть, но стекло вылетело и, ударившись, разбилось на мелкие осколки. Дарико бросилась в ванную и закрылась. Ярость прошла, Сашка сел на пол, его пульс зашкаливал. Немного отдышался. Вспомнил о Дарико. Подошёл к ванной, подёргал ручку.

– Дэри! Открой.

Молчание.

– Дэри! Открой мне дверь, – запаниковал он.

Молчание.

– Дэри! Я выбиваю дверь!

Саша услышал щелчок шпингалета, и дверь открылась. Она забилась в угол к стиральной машине. Стояла бледная, глаза широко распахнутые, губы и руки дрожали. Саша приблизился, она закрыла глаза и замерла. Он обнял её и почувствовал, как она боится… его, Сашку. Ему стало совсем тошно. Прошептал:

– Прости, напугал тебя…

Вышел, оделся и ушёл из дома. Бродил по улицам где-то час. Когда вернулся домой, ни Дарико, ни её вещей уже не было. Осколки тщательно подметены, аккуратно связанные останки стула лежат у входной двери. В комнате порядок. На кухне, на столе, ключ от квартиры и записка. «Прости, нам лучше пока пожить отдельно».

Он знал, квартиры у неё нет. У Байеров она не объявлялась. В «Радуге» тоже – Саша лично звонил Наталье Петровне. Вот куда она могла пойти? Конечно, он не мог знать, что Дарико переночевала в гостинице, а утром по объявлению сняла маленькую дешёвую квартиру.

* * *

Наумов названивал ей целый день, пока не понял, что она поменяла симку. Работа валилась из рук. «Блин, наворотил дел… Как слон в посудной лавке!» Вспомнил своё обещание главному редактору позаботиться об уволенной Дарико: «Это уже моя забота». «Блин… позаботился! Женщина без жилья, без денег, без защиты. Конечно, какой-то запас у неё есть, но всё равно тревожно. Думай, Наумов, думай, где можно её найти?»

Ему вдруг вспомнилось, что Дарико собиралась на празднование Дня журналиста. В помещении театра намечался светский раут с поздравительными речами, награждениями, фуршетом. Саша набрал отца:

– Пап, привет! У вас 13 января торжественное сборище не отменили? Всё в силе? Прекрасно! Пап! Я могу поприсутствовать?

Николай Иванович очень удивился. Он каждый год пытался вытащить сына на подобные мероприятия. Безрезультатно. А тут сам…

– Сашка! Рад слышать. Ты с мотоцикла не падал? Нет? Да ладно, шучу. Приходи. Начало в пять вечера, не опаздывай, иначе без нас не пройдёшь. И оденься поприличнее.

Одеться поприличнее. Наумов одевался хорошо, но в городском стиле. Стильные джемпера, свитеры, рубашки у него были. Но это не то. Был хороший костюм для деловых переговоров. Но для праздника он не подходил. Сашка позвонил Байеру.

– Салют, музыкальное дарование!

– Привет, капиталист!

– Можно у тебя жену арендовать на несколько часов?

– Хм… Это смотря для каких целей…

– В качестве личного стилиста. Костюм помочь подобрать. А ты что подумал?! – поддел Саня.

– Наумов, блин!.. А Дарико что, не справится? Нет, я не жадный, Леркой поделюсь, просто интересно.

– Дарико нет. Она ушла, – глухо произнёс Наумов.

– А причина?

– Дэн, только давай без подробностей, а? И так хреново!!!

– Понял, приезжай. Так и быть, дам напрокат жену за упаковку памперсов.

В трубке послышался стук, возня, смех.

– Наумов, она кидается… Я передумал, три памперса – большего она не стоит. Приезжай.

Сашка грустно улыбался: у друзей хотя бы всё хорошо. Байер бросил телефон, даже не отключив, и Сашка услышал перед тем, как нажать кнопку отбоя:

– Ну, всё. Попалась… Сама виновата. Кто отрыл топор войны?!

Вкус у Валерии был безупречен. Без неё Саша купил бы костюм в первом же магазине, куда они заходили. Но Лера была неумолима. «Костюм тебя недостоин! Нет, он не плохой, но не твой. Будем искать дальше. Поехали в следующий магазин!» Наконец, она осталась довольна. Подвела к зеркалу: «Смотри». И Наумов понял: попадание в десятку.

– Лера! Ты чудо!

– А то! Дарико тоже хорошо разбирается в одежде.

– Я знаю, – тихо сказал Саша.

Лера поняла: с расспросами лучше пока не лезть. Захочет – сам расскажет.

– Костюм… для неё? – только спросила она.

– Да.

– Саш! Она оценит.

– Надеюсь. Ладно, я на кассу.

Лера подумала: «Надо запомнить адрес салона. Разбогатеем, обязательно затащу сюда Байера».

Они вышли на улицу.

– Ну что, домой?

– Лер, ещё в ювелирку…

– Наумов, неужели?..

– Пошли, проницательная ты наша!

* * *

Саша приехал вовремя. Переоделся в гардеробе и пошёл искать своих. Отец с матерью и сестрой ждали в фойе театра. Когда он подошёл к ним в чёрном костюме и чёрной рубашке, они не сразу узнали в стильном молодом мужчине своего сына. Мама даже прослезилась:

– Сашенька! Какой ты… взрослый в этом костюме.

– Да, братик, убил наповал. Видел бы ты лица папы с мамой, когда ты подошёл! – сказала по секрету Аня. – Ален Делон отдыхает! Ты ко мне сегодня вообще не подходи, а то всех потенциальных ухажёров распугаешь.

– Ладно, – пообещал Саша и поцеловал её в волосы.

– И не порти мне причёску!

И они прошли внутрь. К Наумовым то и дело подходили коллеги, улыбаясь, здоровались, пожимали руки, поздравляли. Сашка стоял рядом и искал в толпе Её. Подошла Лариса Мелешко, журналистка из газеты отца, весёлая миловидная девушка.

– Николай Иванович! Можно я у вас Сашу украду? Мне одного донжуана позлить надо, а Александр сегодня просто неотразим!

– Лора! Только ребёнка мне потом верни. И желательно с неоткушенной головой…

Лариса взяла Сашу под руку и потащила к знакомым. И тут Сашка увидел Её. Она шла к ним навстречу. Одна. И было понятно почему. В тёмно-синем кружевном вечернем платье, тоненькая и высокая, она просто уничтожала всех соперниц в радиусе пяти метров. Лариса остановилась.

– Здравствуй, Дарико.

Но Турава не видела Ларису. Она смотрела на Наумова. Слова застряли в горле.

– Саша?! Ты что здесь делаешь? – она с трудом обрела дар речи.

– Рад тебя видеть, Дарико! Вообще-то я отца с профессиональным праздником пришёл поздравить.

Сашка сверлил её восхищённым взглядом. Лариса ничего не понимала: эти двое пялились друг на друга, никого не замечая вокруг.

– Ты что, не знаешь? У Саши отец – главный редактор журнала «Ритм мегаполиса» и газеты «Городской вестник». Наумов Николай Иванович.

– Что?! – она оторвала взгляд от Саши и обалдело посмотрела на Ларису.

– А я думала, ты знаешь, раз вы общаетесь…

Саша подошёл к Дарико и взял её за руку.

– Лариса, прости, но я сегодня с Туравой. Если, конечно, она не против, – обратился он к Дарико. – Куда вас доставить, мэм?

– В зрительный зал. Церемония начинается, – тихо, находясь ещё в ступоре, проговорила она.

Церемония продолжалась около получаса. Награждали сами газеты и журналы, награждали сотрудников. Дарико стала победителем в номинации «Лучшая женщина-журналист года». Грациозно поднялась на сцену, получила награду, коротко поблагодарила за оказанную честь. Наумов смотрел на эту светскую леди, и в голове его не укладывалось: неужели это она засыпала под утро на его плече, готовила ему завтрак, гладила рубашки?

– Саш, ты на меня смотришь, как будто первый раз видишь.

– Может, так и есть… Давай удерём с фуршета.

– Смотря куда.

– В какой-нибудь уютный ресторанчик.

– Можно. Только я без машины: планировала напиться на фуршете, – усмехнулась Дарико.

– Я – на машине.

Николай Иванович Наумов поймал проходящую мимо Ларису.

– Ларис, а Саша где? Что-то я его нигде не вижу.

– Так они с Туравой уехали. Сразу после церемонии.

– Это с Дарьей Туравой из «Пульса региона»?

– Ну да.

Наумов-старший одобрительно кашлянул, покачав головой, и подумал про себя: «Хороший вкус у мальчика, ничего не скажешь…»

* * *

Ресторан, который выбрал Саша, был что надо: небольшой и уютный. Комнатки для гостей были шестиугольные – в форме пчелиных сот. Когда дверь закрыта, никто не мешает. Круглый стол, мягкие диваны, стульев нет. Приглушённый жёлтый свет падает от бра на стене.

– Интерьер здесь интересный.

– Я заметила.

Дарико села напротив Саши. Сняла туфли. Они вдвоём, шокировать некого. Сашка снял пиджак, положил рядом, расстегнул верхнюю пуговицу на чёрной рубашке.

– Что тебе заказать?

– Жареную картошку, котлету по-киевски и компот.

Наумов засмеялся:

– Понял. Исправляюсь. Дай угадаю. Лёгкий десерт и бокал хорошего вина?

– Вот видишь, как ты меня хорошо знаешь… А для начала давай кофе: что-то я замёрзла.

Подошёл официант, принял заказ. От горячего кофе по телу разлилось благодатное тепло. Дарико смотрела в свою чашку, размешивая сахар маленькой ложечкой. Поднимая глаза, встречалась с Сашкиными – и вновь отводила взгляд.

Наумов, не отрываясь, смотрел на неё. Он жутко соскучился за эти три дня. Её не хватало ночью, её не хватало днём. Он тосковал без её улыбки, шлейфа духов и запаха волос на подушке. И сейчас он жадно восполнял утраченное.

– Саш! Почему ты не сказал мне, что у тебя отец – журналист?

– Ты не спрашивала… Родные тоже о тебе ничего не знают.

– Да, Наумов, разговорчивость – не твой конёк.

Саша пожал плечами.

– Я – мужчина… – просто сказал он.

Дарико уловила настроение Наумова.

– Вот и сейчас тебя что-то гнетёт… Может, расскажешь?

Сашка странно посмотрел.

– Пожалуй…

Потом помолчал. Усмехнулся:

– Блин, прочёл столько книг, а красиво говорить так и не научился… Ты очень нужна мне. Я не представляю жизни без тебя. Выходи за меня замуж!

Такого поворота Турава точно не ожидала. Её словно обдало жаром.

– Сашка!..– выдохнула она.

Он полез во внутренний карман пиджака и достал маленький бархатный футляр. Нежно взял ладонь Дарико, приблизил к своим губам, поцеловал, прижал ладонь к своей щеке, подержал немного. А затем вложил в ладонь бархатную коробочку.

Дарико смутилась. Разжала ладонь, открыла футляр.

– Кольцо… Какое красивое… Изумительно!

Потом посмотрела с грустью на Сашу и закрыла коробочку.

– Я не могу его принять. Мне очень жаль…

Сердце Сашки полетело в пропасть.

– Ты… отказываешь мне?

– Саша, – сказала она как можно мягче. – Я тебя очень люблю. Я никого никогда так не любила. Правда! Постарайся меня понять. Я не готова выходить замуж. Особенно сейчас.

Наумов молчал.

– Многие сочтут меня сумасшедшей: такой мужчина просит моей руки! Я, наверное, такая и есть. Всегда была. С детства. Безрассудной бунтаркой с обострённым чувством справедливости. Но признайся: этот брак – ещё один способ отворотить меня от моей задумки…

– Лишь отчасти. Я планировал свадьбу летом, в июне…

Саша сидел напряжённый, старался скрыть, что происходит в его душе.

Дарико почувствовала, насколько ранит его своим отказом. Она встала и перебралась к Наумову. Села рядом. Уткнулась ему в плечо.

– Дэри… – чуть не задохнулся он.

Бережно обнял, с трудом понимая, что происходит: вроде рядом, а ускользает от него.

– Возвращайся ко мне, – тихо прошептал он.

– Не могу.

– Я медленно схожу с ума в пустой квартире…

Дарико молчала, только вздохнула на его плече.

– Твой телефон молчит…

– Отключен. Но у меня есть твой номер.

– Понятно…

– Ничего тебе не понятно!

Принесли десерт и вино. Саша придвинул к Дарико, улыбнулся.

– Угощайся! У нас всё-таки праздник, день журналиста! Я тебя так и не поздравил. Так что поздравляю!

– Спасибо.

– Дэри! Пожалуйста, прими мой подарок!

– Саша, я не могу…

– Да, понял я, не дурак! – с горечью усмехнулся Наумов. – Пусть это будет просто мой тебе подарок. Ни к чему не обязывающий подарок. Носи его на среднем пальце. А передумаешь – надень на безымянный и просто покажи мне. Я пойму. Не отнимай у меня надежду!

Дарико посмотрела в просящие Сашкины глаза, достала кольцо, отдала Саше, протянула узкую ладонь: пальцы длинные, тонкие. Наумов попробовал надеть кольцо на средний палец. Подошло. Дарико отвела ладонь, полюбовалась и поцеловала кольцо.

– Спасибо, Саша.

Вечер подходил к концу. Дарико засобиралась домой.

– Я довезу.

– Я уже вызвала такси. Проводи меня, пожалуйста, до машины.

Такси опаздывало. Они стояли обнявшись. Через толстую ткань пальто он слышал, как бьётся её сердце, и мечтал, чтобы такси куда-нибудь да провалилось… Но нет, приехала заказанная машина. Водитель даже вежливо извинился за задержку.

Она сняла перчатки и погладила его по щеке.

– Саша! Спасибо тебе за всё. Такой праздник мне устроил! Люблю тебя!

Сашка без труда нашёл её губы, мягкие, тёплые, податливые. Водитель деликатно отвернулся…

Сказка сегодняшнего дня закончилась. Дарико увезло такси. Куда? Он не знал.

Квартира встретила Наумова звенящей тишиной. Саша сел на кухне. Вдруг накатило осознание: «Она не вернётся…» Откуда-то сверху огромной плитой навалилась тоска. Вдруг зазвонил телефон. Лера.

– Ты где, Наумов?

– Дома.

– Как всё прошло?

– Замечательно. Спасибо.

– Дарико с тобой?

– Нет. Она у себя дома.

– Ладно, Саш, отдыхай!

– Спасибо, мелкого поцелуй за меня…

* * *

Байер уже почти собрался, как в комнату вошла жена.

– К чёрту работа! Звони, пусть тебя сегодня подменят. Скажи, что отравился, заболел. Или давай лучше я позвоню как твоя жена. Переодевайся.

– Лер, что стряслось?

– Ты сегодня ночуешь у Наумова. Он этим вечером Дарико предложение делал, и, похоже, она ему отказала…

Байер присвистнул:

– Откуда такая осведомлённость?

– Давай, переодевайся. Сегодня тебе концертный костюм явно не понадобится.

Она ушла на кухню.

– Я тут вам поесть собрала. В контейнере плов свежий, в банке суп. Сыр, колбаса, маслины на закуску. Бутылку коньяка завернула в полотенце. Но что-то мне подсказывает, что пить вы сегодня будете водку…

Байер подошёл к жене.

– Ты просто чудо!

Наумов сидел на кухне, когда в дверь позвонили.

– Дарико! – рванул он к двери, а открыв, удивился. – Дэн?

– Ну и? Будешь держать друга на пороге?!

* * *

Сеанс психотерапии под Леркину закуску продолжался уже полтора часа.

– Ну, не всё так страшно, – подвёл итог Даниил после рассказа Наумова. – Любит ведь… Вот если б не любила…

– Ты понимаешь, я контролирую ситуацию везде: в бизнесе, в спорте, в работе мотоклуба. Всё чётко, ясно, прозрачно. Только в отношениях с женщиной – как щепка в бурном потоке. Такое ощущение, что от меня ничего не зависит. Почва уходит из-под ног.

– Ну, это они умеют!.. Моя вот взяла и вернула меня в консерваторию. Я и глазом не моргнул. А в сентябре на море укатила… Подожди, твоя вот нагуляется и тоже что-нибудь учудит.

– Думаешь?!

– Точняк. Это они нам так жизнь разнообразят, чтобы пресной не казалась, – философски рассуждал Байер. – Вот тебе вчера хорошо с ней было?

– Очень хорошо.

– А сегодня?

– А сегодня очень фигово.

– О! То-то и оно. На контрасте начинаешь ценить, когда хорошо… Вкус жизни!

– Я подумаю над этим… – сказал Наумов, которого изрядно развезло.

– Так что, Саня, живи и копи силы ко второй серии «хождения по мукам»…

И Наумов стал жить дальше. Ушёл с головой в бизнес, пропадал в мотоклубе, натаскивал новичков, сам готовился к весенним соревнованиям. Вечером – тренажёрный зал до изнурения. Сознательно заваливал себя делами так, чтобы приходить домой и падать без сил и лишних мыслей.

Попросил Байеров отдать ему Айну в надежде, что она сделает его дом теплее. Номер не прошёл… Душевнее не стало. Щенок скулил. Да и маленький Санька потерял подружку. Ползал, искал её по квартире. Через день Наумов вернул собаку обратно в семью. Так прошёл январь.

* * *

После зимних каникул Дарико съездила к Чижову на «инструктаж» и стала потихоньку распутывать клубок. Первое, что она придумала, – это контроль за выдачей лекарств из медкабинета детям. Она пришла к директору, и они о чём-то говорили с полчаса. После этой встречи директор, кроме химика, пообщался с каждым педагогом лично за закрытыми дверьми.

– Извините, Игорь Владимирович, отвлекаю вас от уроков, – обратился к математику Яков Семёнович. – Бывает ли такое, что ребята на уроке чувствуют себя плохо и вы отправляете их в медкабинет?

– Да, иногда. Но они не злоупотребляют. Всегда возвращаются на урок.

– Очень хорошо. Дело в том, что лицей готовится к финансовой проверке. Мы должны задокументировать все расходы лицея, включая мелкие, например приобретение лекарств в медкабинет. Прошу вас, не афишируя всему классу, разъясните заболевшим, что сразу после медкабинета они идут к директору, расписываются в получении лекарства, принимают их и возвращаются в класс. Да, предупредите детей, Ольга Михайловна не должна об этом знать, не нужно волновать хорошего человека, у неё своих забот и проверок полно… И ещё, не говорите об этом коллегам. Об этой досадной мелочности лучше я им скажу сам.

Математик поддержал директора в том, что «там наверху чиновники с ума посходили», и обещал заболевших предупреждать. И так каждый педагог. Потихоньку в отдельной папке у директора стали накапливаться объяснительные. Число, время посещения медкабинета, фамилия, имя, возраст, роспись заболевшего в получении лекарства, «Но-шпа» – одна таблетка, витаминка – одна таблетка… Названия менялись: нурофен, супрастин… Что за витамины, подростки не знали. «Для иммунитета», – говорила «Милочка». Причём «витаминки» полагались только тем, кто попадал в медкабинет первый раз. Тех, кто приходил специально за ними, медичка отсылала поспрашивать среди одноклассников: «Может, у тех есть». Тот, «у кого есть», обычно уже подходил сам и предлагал купить.

В коридорах по просьбе Дарико сотрудники Чижова поставили скрытые камеры слежения. Теперь каждый вечер Турава тщательно просматривала видео с них, отбирая моменты продажи наркотиков. В главной роли были одни и те же – три подростка. Двое юношей и одна девушка. Все трое углублённо занимались химией под руководством Вадима Дорошина.