Обрыв. Остановка Элей

Ансия Тера

Обрыв. Остановка Элей

Глава 1

Энрике

Где-то на берегах черного моря, недалеко от Стамбула.

Энрике с компанией своих ребят плавал на яхте, отмечали удачно проведенную сделку по продаже оружия.

Эх, этот вечно воюющий Восток – усмехнулся Энрике своим мыслям.

В Турции было нелегко работать, но безопаснее, чем в других местах на Востоке и сейчас здесь был самый удобный и выгодный сбыт. Сделка прошла очень удачно и теперь он с чувством триумфа праздновал ее завершение.

Белоснежная яхта, горячая музыка, текила, девочки, все в лучших традициях Мексики!

Энрике отошел покурить, встал на карме, прикурил, оперся о бортик и посмотрел в темноту. Небо чистое, такое темное и бескрайнее, и вода почти черная, только блики от луны, даже волн не наблюдалось. Энрике затянулся и кажется, что-то увидел в воде. Вначале не понял, перевесился через край, сфокусировал взгляд. Вдалеке что-то плавало.

Энрике развернулся, глазами поискал фонарик, который должен был быть где-то здесь, он точно помнил. Нашел.

Посветил вдаль. Тело. Он отчетливо разглядел тело, которое на чем – то лежало и покачивалось на спокойной воде.

– Человек за бортом! – Закричал он, и не раздумывая нырнул в воду.

Из воды он вытащил девушку.

Искалеченный вид, синеющие разбитые губы и холодное тело, без сознания.

Абель, один из его близких друзей и личный доктор, которого он всегда возил с собой, быстро ее откачал. Воды она сильно не наглоталась, а вот кровоподтек в пол лица, разбитые губы, сломанный нос, синяки на руках и ногах говорили о том, что все не так уж и радужно.

Примерно оценив масштаб возможной проблемы, Энрике на всякий случай сделал ее фото и отравил своему знакомому, чтобы утопленницу пробили по базе данных. Правда, с таким-то лицом он особо не надеялся на результат.

Просто так с такими синяками в воде не оказываются. Энрике творил много плохих вещей в своей жизни, но с женщинами так жестоко он не расправлялся и не любил тех, кто это делал. Видимо в нем все еще осталось, что-то человеческое.

Когда девушку откачали, на краткий миг она пришла в себя, приоткрыла глаза, которые даже не смотря на синяки и красноту, оказались большими и голубыми.

Она посмотрела на него, как будто что-то искала в его лице. Энрике в тот момент показалось, что на него смотрит ребенок. Маленький, беззащитный ребенок, совсем как те, которых он так часто видел в своем приюте в Мексике. Потерянные и побитые жизнью, многие из них часто искали поддержку в ком-то другом, когда их спасали из какой-нибудь передряги, в которую бедолаги умудрялись угодить.

Девушка подняла руку и кончиками холодных пальцев коснулась его лица, невесомо, мимолетно, и ее рука тут же упала, Энрике поймал, девушка сжала его пальцы и кажется, улыбнулась, а затем ее голова снова безвольно повисла на его руках.

Энрике испытал странное чувство, глядя в это измученное лицо, ему вдруг пришло в голову, что она или его искупление от всех, тех грехов, которые он совершил или его наказание. Слишком странная это была находка.

Он отнял много жизней, но еще ни разу не спасал жизнь совершенно незнакомого для него человека вот так просто, найдя кого-то в воде, в чужой стране.

Через трое суток девушка ненадолго пришла в себя, у нее оказались множественные гематомы, трещины в двух ребрах, сломанный нос, доктор сказал, что она, скорее всего, упала с большой высоты и просто чудом осталась жива, правда, прежде чем упасть, была избита.

Девушка открыла глаза.

Энрике стоял рядом с кроватью и смотрел на нее. Она несколько раз моргнула, что-то промямлила на каком-то смутно знакомом языке, Энрике быстро сориентировался, что это русский! Он знал, как они говорят, часто слышал их речь, но кроме: «привет, спасибо и пока», он больше ничего не запомнил.

«Еще и русская…» Энрике наклонил голову в бок и ответил на английском.

– Я тебя не понимаю.

– Где я? – Прохрипела она вопрос на английском, закашлялась.

Энрике подал ей воды, которую медсестра заранее поставила на тумбочку, предварительно воткнув в стакан трубочку, предвидя, что сама она пить не сможет.

Девушка сделала пару глотков и снова откинулась на подушку.

– В моем доме. – Ответил он, когда девушка опять на него посмотрела затуманенным взглядом.

Энрике решил подождать, дать ей время привести мысли в порядок насколько это было возможно. Взгляд у нее был рассеян, девушка часто моргала и напрягала лоб, как будто пыталась сопоставить какие-то детали в голове.

– Кто вы и… кто… я?

Прекрасно! Еще и память отбило!

Энрике сложил руки на груди.

Девушка смотрела на него непонимающим взглядом, все чаще хлопая глазами, а через пару секунд ее глаза, не с того, не с сего, начали закрываться.

– Абель! – Крикнул Энрике доктора.

Через пару минут вбежал доктор.

– Что случилось?

– Не знаю. Она пришла в себя, а потом стал закатывать глаза.

Абель подошел, проверил пульс, посветил ей в глаза, послушал дыхание.

– Она снова потеряла сознание. Это нормально в ее состоянии. – Резюмировал он.

– Что тут, мать твою, нормального?! Она еще и память потеряла!

– Память?! – Абель сощурил свои маленькие черные глаза и заинтересованно посмотрел на Энрике испод квадратных очков. – Я мог предположить, что-то такое, в данной ситуации.

– Ты о чем?

– Рики, она упала с высоты, но вот сломанный нос, разбитые губы и ее волосы точно не от падения такими стали! Ее били, не могу сказать как долго, но били точно, а еще падение… Это защитная реакция мозга – амнезия. Такое случается.

Энрике задумался. Возможно, это может оказать к лучшему, для нее самой.

– Как она сейчас?

– Нормально, просто спит и думаю проспит так еще пару дней. Я позову Хиру, пусть смотрит за ней.

– Хорошо.

Энрике вышел вслед за Абелем и отправился в гостиную. Ему нужно было подумать.

Избитая и выброшенная в море, да еще и без памяти. Пока он наблюдал за ней все эти дни, то у него все больше стало возникать странное желание, сделать в своей жизни, что-то хорошее. когда она проснется, помочь ей, вернуть девушку туда, куда она скажет, но вот теперь возвращать ее, кажется, будет не так просто.

Ее фото с побитым лицом не обнаружила база данных, в международном розыске в частности, она не числилась. При себе у нее не было ничего, правда, когда ее раздевали, Энрике обратил внимание на ее одежду и часы.

Летнее платье от «Эскада» и часы «Ролекс», классической модели, даже винтажной, подумал он.

Первое о чем он подумал, что она проститутка, которая насолила сутенеру и тот просто выкинул ее с какого-нибудь обрыва, но как сказал Абель, следов интимного насилия у нее не наблюдалось, и у проститутки вряд ли был бы «Ролекс» и платье от «Эскада», значит здесь что-то более серьезное.

Но при этом она не числилась в розыске, что тоже было странно.

А еще, когда ее волосы высохли, у девушки оказалось несколько клочков седых волос. Одна крупная прядь с левой части головы и две пряди на челке, Абель сказал, что такое могло произойти от сильного испуга.

Вообще-то Энрике уже завершил здешние дела и не планировал задерживать надолго, но сейчас он думал о том, что делать с этой утопленницей.

Конечно, он может отвезти ее в любую больницу и оставить там, местные власти разберутся, откуда взялась эта иностранка и куда ее отправить. Но теперь, когда он понял, что в добавок к седым волосам она еще и потеряла память, а одежда на ней явно говорила о том, что девушка не из бедных, возможно любовница какого-то богатого бизнесмена или такого же, как он, который по какой-то причине решил избавиться от женщины, но тогда, если он оставит ее в больнице, она обязательно попадет туда же, откуда она и оказалась выброшенна в море.

Нет, Энрике не был святым, обычно он вот так просто не спасал чужие жизни и вообще не был склонен к альтруизму к вот таким богатым, но неудачливым, но было что-то в ее взгляде в тот день, когда он вытащил ее из воды. Как будто она знала его и смотрела на него как на спасителя, как на того, в ком эти большие глаза отчаянно искали поддержку.

В свое время, когда Энрике пришел в приют к отцу Луису и был озлобленным щенком, который никого к себе не подпускал, отец Луис научил его не обращать свою силу против тех, кто там жил, отец Луис научил его защищать тех, кто слабее него и тем самым Энрике заработал себе авторитет в приюте. Лидеров в стае бывает мало, а Энрике оказался сильным лидером, а остальным ничего не оставалось, кроме как примкнуть к тому, кто их защищает.

Вот и сейчас Энрике обдумывал, как ему поступить с девушкой, которая сейчас лежит в комнате и целиком и полностью зависит от его решения.

Увезти в больницу, оставить ее там и забыть о ее существовании? Жизнь то он ей спас, но он был практически уверен в том, что оставь он ее там, и ее в любом случае найдут и убьют. Или же все-таки забрать ее с собой в Лос-Анджелес и уже позже решить, что делать с ней, когда к ней вернется память или когда она хотя бы сможет мыслить более или менее здраво.

Энрике очень давно не совершал ни для кого добра, кроме детей из того самого приюта в Мексике, которым он все еще помогла, но не без своей выгоды.

Энрике решил еще немного поразмыслить над этой ситуаций, пока он поедет к одной из симпатичный красоток, которую так услужливо предоставила ему Лаль, пока сама отсутствовала в этот раз, когда он приехал.

В любом случае, у него еще есть несколько дней, раз девушку все еще так накрывает, значит, в ближайшие дни она вряд ли придет в себя, чтобы он смог с ней относительно нормально поговорить.

Алтан

Троих из семьи Карадоглу уже привезли в порт, а вместе с ними еще и семь человек, Алтан сказал пока не пытать их, он ждал, когда возьмут отца. Их нужно допросить.

За эти дни Алтан много чего передумал и не вязалось в этой истории больше всего одно, откуда они узнали, где будет Кира в тот день? В какое время она пойдет в тот самый магазин и зачем она туда пойдет? Крыса была среди своих, иначе быть не могло.

Ее водителя допросили, даже семью его привезли, тот ничего не сказал, а точнее не знал, если бы он, что-то знал, то точно выдал бы информацию.

Волкан пришел сам, сразу предложил пройти детектор. Когда Алтан усомнился, предложил себе руку отрезать и почти отрезал, шрам точно останется. Да, друг допустил ошибку, но крысой быть не мог. Алтан не верил в это.

Час назад Алтану доложили, что оставшихся троих нашли и завтра они будут здесь. Он ждал, ждал с нетерпением и садисским предвкушением, он уже представлял себе, как будут мучиться эти звери, погибая от его рук. Еще ни разу в жизни он не испытывал такого желания сомкнуть свои руки на чьем-то горле и чтобы жертва увидела свою смерть именно в его глазах. Раньше он бы себя за это осудил, но не теперь, не сейчас точно.

За эти дни он почти не спал, просто не мог. Сердце уже начинало давать о себе знать. Эти дни он провел в квартире в Стамбуле, в дом пока так и не смог больше зайти, не хотел думать о ней. Он боялся, что рано или поздно придется прийти в дом, подняться в комнату, опуститься на кровать, почувствовать вокруг запах ее легких, сладких духов.

Алтан закрыл глаза и глубоко вздохнул сдерживая боль и бессильные слезы. Ее тело до сих пор не нашли, но он не давал команду остановиться.

Не понятно почему, но он надеялся, что ее все-таки найдут, пусть даже тело, но ее должны найти. Он хотел придать ее земле, проводить ее так, как она этого заслуживает, чтобы она не превратилась в сирену, зовущую моряков на смерть.

Мама в детстве рассказывала, что девушки-утопленницы опускались на берег морской и превращались в прекрасных сирен, которые своим голосом и своей красотой сбивали моряков с курса и топили корабли. Некстати вспоминалась эта детская сказка.

Вот и сейчас, заснув Алтан увидел ее-сирену.

Она стояла на черных камнях, волны бились о них, поднимаясь и окатывая брызгами прекрасную девушку со светлыми, длинными волосами. Ее голубые глаза были холодными, как вода. Она улыбнулась и протянула тонкую, белую руку…

– Кира… – Прошептал Алтан и поплыл, поплыл к тем камням.

Она сделала шаг в его сторону, длинное, белое платье, которое треплет ветер и волны, которые несут его к ней.

– Алтан… – Знакомый, мелодичный голос позвал его.

– Кира! Кира! – Уже кричал он, захлебываясь водой и чувствуя холод. – Кира, стой!

– Почему, Алтан? – Спросила она, присев и проводя рукой по воде.

– Кира… – Он не знал, что сказать, нужно доплыть до нее, доплыть – это главное!

– Ты подвел меня, ты обещал защитить, но ты позволил им сделать это со мной. Ты предал меня!

– Нет, Кира! Нет, я не знал! Я не предавал, Кира! Не предавал! – Кричал он, захлебываясь водой.

– Тогда почему ты живешь, а я мертва? – Он почти доплыл, теперь он видел фарфоровое, бледное лицо с холодными глазами.

– Нет, ты не умерла! Ты жива!

– Ошибаешься… – Она криво усмехнулась и встала. – Я мертва и это ты меня убил!

И упала в воду.

– Нет! – Закричал Алтан. – Нет, Кира, нет!

Он в два гребка доплыл до ее тела, подхватил. Оно казалось совсем невесомым.

Волны хлестали Алтана по лицу, под кожу пробрался холод и ветер, его знобило, но он пытался справиться с волнами, ухватился за камень, вытащил ее, уложил на спину.

Начался ливень. Ее лицо выглядело мертвенно бледным, кожа была ледяной и прозрачной.

– Кира, очнись! Очнись! – Он попытался сделать ей искусственное дыхание, но безрезультатно.

Он взял холодное тело в руки, прижал к себе, поцеловал в макушку.

– Кира, Кира, пожалуйста, очнись! Прости меня, прости, жизнь моя! – Шептал он ей, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Я больше не вернусь… – Услышал он ее голос. Алтан оторвал ее от себя и посмотрел в лицо с закрытыми глазами, ее губы не шевелились. – Меня больше нет. – И она испарилась из его рук.

– Кира! – Позвал он в растерянности, хватая руками ускользающий воздух. – Кира!

– Меня нет, а ты есть! – Снова сказал шепот откуда-то издалека, и на его плече оказалась рука. Он повернулся, она стояла за его спиной с грустной улыбкой. – Живи с этим. И… проснись!

– Нет, Кира! – Она отошла на шаг, Алтан развернулся, но встать не смог, ноги как будто налились неподъемным свинцом, прирастая к месту. – Не уходи…

– Просыпайся, Алтан, тебе пора вернуться туда, где нет меня! – Ехидный голос, усмешка. – Проснись! – Это уже команда.

По лицу хлещут капли холодной воды и чьи-то руки.

– Проснись, Алтан! – Ее голос превратился в мужской.

Алтан с трудом пришел в себя.

– Алтан, мать твою! Хватит пугать, брат! Проснись уже!

Алтан сфокусировал взгляд, голова плыла, на лицо капала вода, сердце бешено колотилось в груди, как будто он пробежал километров 10.

– Где Кира? – Спросонья спросил он. – Ее нашли?

– Послушай, иди в кровать! Ты так свихнешься скоро! – Сказал Хасан, помогая ему подняться с кресла.

– Откуда вода?

– Ты на балконе уснул, начался дождь. Тебе поспать надо, брат, так и до больницы недалеко…

– Я не хочу спать!

– Хочешь! Ты сам это знаешь. Через пару часов привезут последнего. Ты должен быть в форме к этому времени.

Алтана все еще трясло, он не был уверен от кошмара это или от того, что он не спит третий день.

Хасан покачал головой, печально взглянул на друга, буквально стащил с него свитер и уложил в кровать, налил ему стакан виски.

– Пей!

– Нет!

Алтан смотрел в окно остекленевшим взглядом, в ушах до сих пор стояли ее слова: «Ты меня предал… Живи там, где нет меня…»

– Пей, я сказал!

Хасан все-таки заставил его выпить стакан, внутренности обожгло и сразу потеплело внутри, голова снова поплыла, а тело расслабилось.

– Закрой глаза хотя бы на час, иначе ты знаешь о последствиях.

– Знаю…

– Могу налить еще стакан, тогда точно не будешь видеть кошмары.– Хмыкнул Хасан, садясь в кресло напротив друга.

– Не поможет.

– Ее видишь?

– Да, уже второй раз.

– Это нормально, не грызи себя сейчас.

– Как не грызть? Как?!

– Успокойся, сейчас не время. Спи, ее тело пока не нашли. Может быть еще осталась надежда…

Не ожидал он таких слов от Хасана, посмотрел на друга затуманенным взглядом , тот смотрел перед собой с сосредоточенным лицом, как будто что-то обдумывая. Как бы там не было, но от него Алтан поддержки не ждал и вместе с тем был рад тому, что кто-то сейчас рядом. Будь он один, он не был уверен, что из-за всего происходящего его подсознание, которое теперь приходит к нему в виде Сирены, не скажет ему прыгнуть вниз с этого балкона, чтобы прекратить эти терзания и наконец-то оказаться там, где сейчас должна быть она.

Кира

Я просыпалась и засыпала, потом снова проваливалась в какое-то непонятное состояние и выныривала из него, как будто из вязкой тины, а еще мне постоянно снились странные сны.

Какие-то люди вокруг меня, какие-то события, я потеряла счет времени и цепь происходящих вокруг событий.

Иногда я просыпалась ночью, когда на столе возле кровати, где я лежала, горела настольная лампа, а темноволосая молодая медсестра спала рядом на кушетке, потом снова засыпала. Мой мозг как будто требовал от меня закрыть глаза и еще поспать. Потом я просыпалась утром, когда из небольшого окна светило солнце и снова эта девушка, иногда приходил мужчина в очках, что-то спрашивал, но я плохо его понимала, а иногда возле моей кровати стоял какой-то молодой человек.

Коротко подстриженные волосы на висках и затылке, а сверху густая волнистая шевелюра темных волос, не слишком высокий лоб, на лице недельная щетина под которой просматривались хорошо очерченный рот, небольшой прямой нос, чуть угловатые темные брови и испод них на меня внимательно смотрели карие глаза.

Со мной он пытался пару раз заговорить, но чаще он разговаривал с доктором.

Я никого из них не знала, но этот парень мне казался смутно знакомым.

А потом мое тело снова начинало болеть, и я проваливалась в тяжелую дрему.

Сколько именно прошло времени с того момента, как я вот так, то засыпала, то просыпалась, я понятия не имела, пока в один из дней я все-таки проснулась утром и кажется даже больше не хотела спать.

Я была одна в комнате и у меня появилась возможность осмотреть место, в котором я находилась.

Небольшая комната, стены покрашены в белый цвет, коричневая мебель из дерева, достаточно старая, за открытым окном ничего не было видно, кроме зеленых листьев и голубого неба.

Я повернула голову обратно и уставилась в потолок. Попыталась сосредоточиться, что-то вспомнить, но не получалось, в голове пустота. Полная и неотвратимая, как чистый лист бумаги на котором еще не написано ни строчки из жизни. Как будто меня вовсе и нет, а родилась я только сейчас, но ведь такое невозможно.

Я подняла руки, далось мне это с трудом, мышцы ослабели и в них сейчас гуляет воздух, усилием воли я удерживала трясущиеся руки на весу.

У меня длинные ногти со стальным лаком, отрасли, видимо давно не делала маникюр. Кожа светлая, на руках желтые синяки, я опустила руки и попыталась сесть, не вышло. Все тело ослабело. Я подняла простынь и увидела, что одета я в какое-то белое платье, потрогала свое тело, его что-то стягивало, оказалось я в каком-то корсете из плотного материала.

Снова попыталась сесть, почему-то сейчас мне это казалось просто жизненно важным!

С третьей попытки все-таки удалось, а еще, пока я пыхтела, то почувствовала от своего тела запах, не ужасный, но ощутимый.

Мне нужно в душ! В любом случае, мне нужен душ и туалет.

Я немного посидела так, прежде чем делать манипуляции с ногами. Еще я почувствовала, что мое лицо распухло, я потрогала его пальцами, на лице явный отек.

Все-таки скинула ноги с кровати, но когда попыталась встать, то упала обратно с размаху, от чего тут же ощутила острую боль в ребрах. От беспомощности, резкой боли и страха от того, что я вообще не понимала, что здесь происходит и в моей голове сплошная пустота, я заплакала.

Сгребла в руки подушку, уткнулась в нее ноющим от боли лицом и зарыдала, громко, навзрыд. Из меня как будто всю душу вынули.

– Что с вами? – Женский голос и меня потрясли за плечи. – Мисс, что с вами?!

А что со мной?! Да черт его знает, что!

Я все плакала и плакала, чьи-то руки пытались погладить меня по волосам, но я не реагировала, я продолжала всхлипывать, уткнувшись лицом в подушку, а потом я услышала вкрадчивый, теперь уже мужской голос.

– Мисс, вам нужно выпить успокоительное.

От этого звука спокойного мужского голоса я оторвалась от своего безопасного укрытия и подняла голову, из-за слез я плохо видела мужчину, поэтому вытерла мокрое лицо и теперь смотрела на не слишком молодого, лет сорока, доктора в квадратных очках. Светло-русые, аккуратно подстриженные волосы, некрупные черты лица. Одет в темную рубашку с коротким рукавом и серые брюки, на его ладонях были медицинские перчатки и в руке шприц.

– Что это?! – Я шарахнулась в сторону, но мышцы все еще не слушались.

– Спокойно. – Доктор поднял руки ладонями вверх, этим жестом показывая, что не причинит мне вреда. – Это успокоительное, вам нужно успокоиться.

– Не надо уколов! – Я уже была в панике, если он ко мне подойдет, я снова заплачу. – Я сама! Не надо уколов!

– Хорошо, хорошо… – Доктор отложил шприц на тумбочку и присел на край кровати. – Я Абель, ваш доктор. – Представился он.

– Здравствуйте! – Я сглотнула и попыталась выровнять положение тела, чтобы сесть. Ко мне подошла медсестра, но я автоматически от нее отшатнулась.

– Я помогу. – С улыбкой сказала молодая девушка с заметным акцентом и протянула ко мне руки.

Я с опаской на нее посмотрела, но так как мои конечности плохо меня слушались, все-таки позволила ей помочь мне.

Меня посадили, я поблагодарила ее, и как вихрем в голове пронеслось, что я разговариваю на английском, но думаю на русском… И я знаю название этих языков, значит я-русская!

– Я русская?! – Тут же спросила я доктора.

– Да… – Растянул он ответ. – Вы что-то помните?

– Нет… я только знаю, что я русская…

– Уже, что-то.

– Доктор, объясните мне все!

– Я не могу, скоро придет мистер Энрике, он вам все объяснит.

– А кто такой мистер Энрике?

– Он вам все объяснит, мисс. Скажите мне, как вы себя чувствуете?

– Я не знаю… Я ничего не помню…

– Это я знаю, я спрашиваю о вашем состоянии. Голова болит?

– Нет. – Прислушалась к своим ощущениям. – Немного ноет лицо и кажется тело..

– Это нормально, вы упали в море и сильно ударились.

– А почему я упала в море?

– Вам объяснят…

Я нахмурилась. Что же он за доктор, который не хочет объяснить пациенту, что с ним произошло?!

Мы посидели так, молча, еще пару минут, я пыталась, что-то понять, но тщетно.

– Мне нужно в душ и я очень хочу есть. – Наконец сказала я.

– Конечно, Хира вам поможет.

Хира? Странное имя… да и Абель мне тоже не знакомо. Не русское и не английское, кажется.

Девушка взяла меня за руки и помогла подняться, я немного постояло, она подставила мне свое плечо и мы дошли до душевой, которая оказалась в коридоре.

Я шла держась за девушку и за стену, тело вообще не хотело слушаться и мне стало страшно, что я останусь такой навсегда.

Видимо заметив мое состояние, медсестра заговорила.

– Это нормально, вы были без сознания неделю, теперь ваши мышцы приходят в себя, так будет еще пару дней, если вы будете чаще двигаться, все будет хорошо.

– Спасибо, что успокоили.

– Пожалуйста.

Когда мы вошли в уборную, я попросила Хиру уйти, чтобы смочь в одиночестве закончить свой утренний туалет, в буквальном смысле этого слова, я даже смогла сама с него подняться, а вот в душ самостоятельно войти не смогла.

Когда Хира помогала мне мыться, пока я обеими руками крепко держалась за невысокие двери кабинки, мне было ужасно стыдно перед ней. Беспомощность в принципе очень постыдная штука, во всяком случае для меня это было так.

После душа, она намазала мое тело каким-то маслом и также стоя размассировала мое тело, от чего по нему побежали мурашки, а потом было такое ощущение, что я отсидела все свое тело и мне пришлось сесть на унитаз, и подождать, пока оно перестанет трястись.

Пока сидела, успокаивая тело, поняла, что хочу посмотреться в зеркало. Я даже не знала, как я выгляжу…

Хира помогла мне подняться, предварительно одев меня в новое платье, которое было уже нормальным, не больничным. Темно синего цвета, из хлопка, а еще черное нижнее белье тоже из хлопка.

Я встала перед высоким зеркалом и посмотрела на себя.

Отек на лице был просто огромным, в основном, кажется, потому, что у меня распух нос и глаза, они были как будто полуприкрыты. Голубого цвета, с длинными ресницами. Из-за отека все лицо стало круглым. А еще губы, они распухли и потрескались, с них сходила кожа.