Жестокая параллель. Тайна горы Холатчахль. Приключенческий роман

– Ну как мы, Витёк, танцуем? Тебе понравилось? – хвастливым тоном спросил запыхавшийся Вадик. – А ну-ка покажи, во что ты горазд! Спой хотя бы, если шейк не умеешь.

К Вадику сейчас же присоединились другие, и Витька, поняв, ему не отвертеться, запел то, что он не раз слышал от своих деревенских и хорошо запомнил – любимую разухабистую частушку:

Дорогой наш председатель,

Мы с тобой приятели!

Помнишь, как запрошлым летом

Трактор ж… ой пятили?

Ух, ух, ух, ух!..

Хохот был невообразимый! Городские катались по траве и хохотали с душой, без притвора, долго и громко. Смеялся заодно и бесхитростный Витька. Рад он был, что рассмешил гостей.

– Ну ты и выдал, ну умора! – давясь смехом и кашляя, просипел Пашка. И посыпались шутки на Витьку, пока наконец это ему порядком самому не надоело, и он не поднялся на ноги.

– Ну ладно, хватит уже зубоскалить, пора нам двигать дальше, к реке нужно до позднего вечера подойти… – Витька сделал выразительный жест, чиркнув себя ребром ладони по горлу, и к этому добавил: – Во как, а то иначе завтра день потеряем, к вечеру в шурфы не зачем соваться, мало ли… Я слыхал, глубокие они. Люди в лесу бесследно когда пропадали, так грешили на них: мол, случайно провалились в шурфы и на веки вечные сгинули.

Ребята не перечили. Проводник сказал убедительно, и они, моментально посерьёзнев, уже через минуту были готовы к выходу. Так же растянувшись цепочкой, пошли. Девушки старались держаться ровно за Витькиной спиной, остерегаясь непонятного и потому кажущегося враждебным леса.

– Вить, а Вить, скажи, а рысь на нас с дерева не нападёт, или опять росомаха? – на всякий случай спросила Ася.

– Да не отважатся они – нас народу-то вон сколько! Одному, да без ствола, думаю, бродить здесь опасно, а нам нет, не бойся, Ася.

– А если медведь? – не успокаивалась девушка.

– Я ведь вам про медведя уже говорил, не тронет он. Чего ему нападать сытому, без надобности это. В лесу ведь так – если хищный зверь сыт, то ему зачем охотиться впрок, как человеку? Нас, людей, что понуждает к накоплению, дед мой говорил, – жадность проклятая. Вроде всё уже есть, а глаза завидущие, гребёт и гребёт под себя. Подыхает – добро остаётся, родню в грех вводит. Те начинают делить, драться из-за разного барахла, и так душу теряют, чёрту её на заклан отдают. Не, не тронет никого медведь, он ведь не человек, ежели ты первым, конечно, медведя не тронешь. У меня один раз случай был. По грибы ходил с другом, недалеко отошли от деревни, идём, что ни попадя болтаем. Увидел я белый гриб, хороший такой, метрах в пяти, в сторонке, и шасть за ним! А мишка как рявкнет! Даёт знать – нельзя, значит, сюда, тут моя территория. Я понял, и назад. Так и разошлись с миром.

Девушки, кажется, окончательно успокоились и шли уже долго молча. Лишь от тех, кто шагал сзади, доносились вперёд голоса. Витька слышал ругательства, и по некоторым отдельным словам догадывался, что речь идёт об алмазах. Севка что-то с горячностью доказывал Воське. Дорога им разговаривать не мешала. Путь, слава богу, был пока проходимым, сносным, хотя иногда приходилось петлять между зарослями, выискивая проходимые места. Проводник делал это без труда, и заплутать не боялся. Ребята, полагаясь на его опыт, полностью ему доверяли и следовали за ним неотступно, как нитка за иголкой. Если вдруг кому «приспичило», то кричали, и тогда Витька останавливался и по его команде вставали другие. Прошли после короткого последнего отдыха примерно километров восемь. Витька, обладая чутьём заядлого охотника, определил это расстояние, им оставалось шагать до реки почти ещё столько же. Сам он, давно привыкший к тайге, усталость не особенно чувствовал, беспокоился только за своих новых товарищей, избалованных городской жизнью. Он слышал сзади тяжёлое дыхание девушек, которое становилось с каждым пройденным километром шумнее и чаще, и жалел их. И хотя понимал, что нужно поторапливаться, решил всё-таки предложить короткий отдых и уже остановился, но сказать не успел – Ася, окончательно выбившись из сил, его опередила:

– Всё, Витёк, больше не могу идти. Лучше уж застрели меня из своего обреза, – произнесла она и с этими словами, как подкошенная травинка, упала, не скинув с плеч вещевого мешка. Остальные поступили так же.

Первые пять минут прошли в тишине, ни у кого от усталости не было желания говорить. Витьке даже показалось, что спутники дремлют, но вот зашевелилась и приподнялась на локте Женя:

– Ася, – усталым голоском позвала она подругу, – давай в кустики сходим…

– Угу, – не подняв головы, согласилась та и тяжело встала.

Взяв за руку подругу, помогла ей. Они побрели напрямик к деревьям.

Витька, провожая девушек глазами, обратил внимание на их хлипкую обувку – синие спортивные полукеды, уже малость потрёпанные за последние два дня. Каждый раз, собираясь в лес, он всегда неизменно натягивал свои литые резиновые сапоги. Не гнувшиеся, грубые, но в то же время надёжные, не боящиеся ни коряг, ни воды. Такие сапоги в деревне были у него одного, чем Витька очень гордился. Носил с портянками, и после каждого похода в лес тщательно мыл и сушил сапоги на крыше дровяника. «Оделись как на стадионе побегать, – неодобрительно подумал он, – „трикушка“ да тапочки! Это всё одно, что ходить голяком по тайге. Тут форс ни к чему, через неделю от него, ихнего форсу, ничего уж не останется…»

Не прошло и пары минут, как девушки, не выбирая дороги, словно две козы, прыгая с кочки на кочку, неслись назад. Ася, запнувшись, упала плашмя на живот и Пашка с Витькой бросились к ней, чтобы помочь.

– Ну что опять у вас приключилось, что?! Кого вы на этот раз испугались? – заорал на них Пашка.

Ася, повернув к нему заплаканное лицо, всхлипывала, не в состоянии сказать хотя бы слово, лишь разевала рот. Лицо её было бледно до неузнаваемости. Женя крепко прижалась к Вадику, заметно было, как её трясло.

– Там, там… – всхлипывая, наконец первой смогла заговорить Женя, и потом снова замолчала.

– Ну что там, рожай уже! – грубо прикрикнул Пашка.

– Да ладно тебе орать-то, пусть успокоится! Мало ли чего показалось, – вступился за девушку Витька. Пашка, недовольно покосившись на него, смачно сматерился.

– Я не хочу никаких бриллиантов, пойдёмте скорее отсюда куда подальше! – неожиданно оттолкнув парней и резко вскочив на ноги, выкрикнула несколько раз Женя. Глаза у неё сверкали, как у полоумной.

– Да что вы там, в конце концов, увидали, чёрта?! – прокричал во весь голос Витька от обиды, не понимая, чем вызвано столь паническое требование девушки.

– Нет, не чёрта, а ведьму – ту, которая тебя, Витька, из деревни провожала.

– Агашку?! – вскрикнул, не поверив ей Витька, однако быстро перекрестился.

– Да, конечно Агашку, кого же ещё! Если верить твоим россказням, она ведьму отхлестала верёвкой. Мы только хотели присесть, как Агаша из-под земли перед нами будто вынырнула, и махнула рукой назад. Лично я так понимаю, она наверняка хочет запугать нас, чтобы проваливали восвояси обратно…

Обстоятельства складывались не в пользу Витьки. Поход за алмазами был в эту минуту под угрозой, и он лихорадочно искал выход. Чего доброго, ребята возьмут да повернут назад, и затаят обиду на Витьку…

– Вы даже не думайте, подруги, что из-за ваших страхов мы откажемся от алмазов! Поворачивайте оглобли одни назад, ежели боитесь! – заявил Пашка, и Витька ухватился за неожиданную поддержку.

– Кто смелый, пошли со мной! Сейчас я вам эту ведьму сюда приволоку, если она там есть, – сказал он, попросил топор и, выжидая, помолчал, переводя решительный взгляд поочерёдно с одного на другого.

Желающих составить ему компанию не нашлось, ребята опускали глаза. Витька, словно заправский жиган, далеко выстрелил слюной сквозь щель между передними зубами, показывая этим пренебрежение к страхам, и, ловко перекидывая топор с руки на руку, вразвалку пошёл, направляясь к тому месту, откуда выбежали девушки.

Сказать, что он совсем не боялся, было бы неправильно. Витька боялся, да ещё как, но ради того, чтобы рассеять сомнения насчёт появления Агаши, пересиливал себя. К тому же он, конечно, втайне надеялся, что девчонкам пригрезилось и они увидели всего лишь обыкновенную корягу или засохшее корявое деревцо. Уже за первыми деревьями, когда ребята не могли его видеть, Витьку забила мелкая дрожь, и тогда он остановился. Стал шарить по лесу глазами, отыскивая подходящее дерево, но все, как назло, ели, редкие берёзы и сосны были на подбор: зелёные и стройные. С усилием заставив себя сделать ещё десяток шагов, Витька наконец нашёл то, что ему было нужно. Берёзка, погубленная мощной раскидистой елью, засохла, по-видимому, уже так давно, что и бересты на ней почти не осталось. Высокая ель безжалостно заслонила малютку от света, вдобавок прижала её сверху мохнатыми лапами. Подойдя к ней, он без труда сломал сухой ствол под корень и понёс к ребятам. Попутно заметив примятую траву, понял, что девушки находились именно тут.

– Нате вам Агашу! – сказал он, кидая двухметровое деревцо перед девушками. – В двух шагах от того места торчало, где вы остановились.

– А я даже нисколько не сомневался! Я ведь говорил, им всё померещилось! – воскликнул Пашка и захихикал. Обычно так же нервно смеются люди, только что пережившие испуг.

Вадик с Воськой и за ними Севка посмеялись тоже. От Витькиных ушей и глаз не ускользнуло то, как по-настоящему радуются они. Но скорее не тому, что будут продолжать поход за драгоценностями, а потому, что он, Витька, принёс виновницу переполоха берёзу и колдуньи в лесу не оказалось. Деревенский парень, выросший в лесу, верно сообразил, что, не принеси он её, то весь оставшийся путь городским ребятам то и дело под каждым кустом казалась бы Агаша, и тогда поход за алмазами стал бы для всех сплошным кошмаром.

– Давайте, девчонки, я вас провожу, – предложил Витька, полагая, что в туалет они так и не сходили.

– Нет, нет, мы никуда не пойдём! – в один голос вскричали девушки.

– Ну что же, надеваем мешки и идём дальше! До реки дойдём, после видать будет – может, сразу и переправимся.

– Парни, – смущённая и поэтому зардевшаяся, обратилась Женя, – отвернитесь, пожалуйста, и не подглядывайте! Мы больше ни шагу от вас в сторону не сделаем…

*** *** ***

Жалея девушек, Витька перед выходом предложил пацанам разобрать по своим рюкзакам их пожитки, чтобы те шагали налегке. Уже через несколько минут искатели алмазов, осуществляя мечту, были на целый километр ближе к цели. По-прежнему Витька уверенно вёл спутников, по возможности огибая буреломы и заболоченные места, держа в памяти их ненадёжную обувку. Случай с девушками не давал ему покоя, и он постоянно об этом думал, однако не сбавлял при этом взятого темпа. Он то полностью отвергал появление деревенской колдуньи Агаши в лесу, то с некоторым страхом и беспокойством верил в невероятное. Мысленно прокручивая в который раз тот клочок местности, где он удачно нашёл берёзку и где там же неподалёку, вероятно, находились и девушки, он в какой-то момент представил, что трава как будто была примята и в другом месте, куда никто из них троих ступить не мог. От этого ему сразу стало немного не по себе, но он справился, и хотя слегка побледнел и вспотел, не подал городским ребятам виду, – лицо его оставалось всё таким же невозмутимым, и даже обильно, разом проступившие капельки пота на лбу можно было принять за обычное проявление физической нагрузки. А, впрочем, никто лица его, впереди идущего, видеть не мог. Витька только изредка оглядывался назад, убеждаясь, все ли следуют за ним, машинально пересчитывая всех по головам…

Вскоре за крутым поворотом, после изнурительных последних двух километров в гору, был им замечен издалека большой котлован и он, на ходу достав из-за пазухи карту, сравнил её с местностью. Сомнений не возникало, они шли точно по маршруту, и котлован, поросший молодняком и густой травой, был не чем иным, как местом добычи в военное время какой-то ценной руды. Когда подошли к краю, Витька поднял руку вверх, давая знать, что надо остановиться

– Отсюда во время Отечественной войны каторжники доставали руду, – пояснил он подоспевшим, сгрудившимся возле него ребятам. – Слыхал от деда, руда эта особо ценная была. Её после того, как расплавят, с чем-то мешали, и на круг выходила броня такая, что немцам не по зубам – чем бы ни били по ней фрицы, пробить так и не смогли до конца

войны.

– Хм, – недоверчиво хмыкнул Севка. – Как же каторжане пёрли её отсюда? До дороги ведь о-го-го, Витёк!

– Им, конечно, доставалось, нечего сказать! Их тут пачками недалече хоронили, но руду всё же отправляли. Ты хочешь знать, как?.. Сначала грузили телегу, лошадка тащила до реки, а там перегружали на плоты – и айда по таёжным речкам до самой Камы.

– Я чувствую, река где-то рядом уже, – вступил в разговор Вадик, одновременно закуривая.

К нему сразу потянулись руки страждущих. Курящими были все, кроме девушек, они только однажды, поддавшись общему настроению, закурили накануне вечером у костра.

– Да, – подтвердил Витька, – река Колва должна быть скоро уже, не очень широкая, но опасная. Вода холоднущая, быстрая и глубокая. Переправляться ещё не знаю на чём – на плоту или брод будем пытаться искать. Подойдём – подумаем на берегу. Ну ладно мужики, рассусоливать некогда, бросайте курить, последний переход на сегодня! Девчонки вон, гляди, совсем, бедняги, упехались.

Ася и Женя, используя каждую минуту для отдыха, пока пацаны перекидывались словами, успели сесть и теперь с трудом поднялись с травы, которая однозначно казалась им в этот момент пухом. Витька, с жалостью глянув на девушек, медленно двинулся вперёд, ведя ребят по краю глубокой, большой рукотворной впадины, обходя её справа.

– Да, блин, досталось нашим предкам, – изрёк Пашка. – Я бы не хотел на их месте оказаться.

– На войне было не легче, – не оборачиваясь, отозвался Витька.

Разговаривать на ходу было несподручно, и они больше не говорили, хотя он много бы мог чего поведать Пашке о войне. Родной дед долгими зимними вечерами вспоминал про неё часто, рассказывая внуку о пережитых в окопах ужасах…

Сучья трещали у Витьки под сапогами. Его дыхание сливалось с дыханием других, и больше, пожалуй, сейчас никаких звуков в лесу не слышалось. Чем дальше ребята продвигались по северной земле области, тем больше Витька замечал изменений на маршруте в окружающей их природе. Берёзы почти вовсе исчезли, а только вокруг, куда бы ни посмотрел, вековые, в два обхвата, высоченные ели. Из-за этого казалось, что уже наступил вечер, поскольку солнце опустилось за ели и сквозь них не проникало. «С погодкой, слава богу, пока нам фартит: безветренно, сухо и даже жарко, – думал Витька. – Однако после такого денька в эту пору здесь запросто может быть ночью заморозок и придётся спасаться от холода… Ладно, опять с божьей помощью как-нибудь переживём у костра, главное – чтобы снег не повалил, может случиться и такое. Ведь бывало не раз, на радость охотникам, к середине августа уже пороша всю землю в палец толщиной накрывает, не понаслышке знаю…»

Сколько километров в этот переход после последнего короткого отдыха искатели протопали, Витька не вычислял, но ясно одно ему было – много. По крайней мере, не меньше десяти. Девушек, да и пацанов тоже, аж покачивало от усталости. Наконец долгожданная река показалась. Сначала она блеснула яркой, голубоватой лентой и тотчас пропала, потому как ребята прошли по ложбинке. Потом река засверкала во всей своей красе. Витька невольно прибавил шаг, и сразу же услышал за спиной недовольные возгласы. Впрочем, торопиться уже было не нужно, последние метров триста он повёл городских тише, пока они не оказались на крутом, высоком берегу. Перед искателями алмазов открылся красивейший вид на тайгу. Справа и слева она простиралась до самого горизонта, поражая воображение величием. Впереди по прямой, казалось – недалеко, всего-то рукой подать, за полосой такого же хвойного леса в небо упирался огромный и длинный хребет. Посередине его, как бы разделяя на две половины, уходила ввысь гора. Под впечатлением увиденного ребята будто воды в рот набрали. Несколько минут, очарованные красотой и вместе с тем пугающим величием горы, смотрели на её сверкающую на солнце вершину, навечно покрытую снегом. Витька, очнувшись, заговорил первым, причём голос у парня зазвучал по-особенному, торжественно:

– Большой перекур, мужики! Отдыхайте, дальше идти некуда, кумекать надобно, как на другую сторону реки Колвы перебраться. Вижу, гора вам дюже понравилась. Для тех, кто интересуется – перед нами, кажись та самая гора, выше которой нет на Урале. Точно не скажу, какая у ней высота, сам не знаю. У этой горы на настоящей карте другое название есть, татарское, вроде как Тулим или Тулым-камень гору кличут. Короче, я за географию не отвечаю, у меня в школе с ней всегда не очень хорошо было – если совру, так уж не обессудьте. Одно только знаю: охотники, с кем мне говорить довелось, эту гору по-разному называют, кто во что горазд…

Пацаны, облюбовав полянку, не теряя времени, завалились навзничь в траву отдыхать. Витька же даже садиться не стал, прикурив услужливо предложенную ему Пашкой папироску, сперва прошёлся по берегу, осматривая сверху реку, выискивая узкие места, потом сел. Лицо у него не выглядело уже восторженным, оно заметно погрустнело. Это не ускользнуло от пацанов, которые неотрывно наблюдали за проводником.

– Что, Витёк, никак загрустил? – поинтересовался Вадик. – Мы хотя бы правильно вышли? Туда, куда надо?

– Нормально вышли, так я и хотел, а вот как переправляться, пока ещё не могу ничего дельного придумать. Главное ведь, чтобы в реку никому не упасть! Из этой быстрой, холодной воды можно и не вынырнуть, местным сомам в радость. Кто здесь тонул, тех почти никогда не находили.

– Давай думай, Витёк, ты проводник, – сказал Пашка. – Да жути-то поменьше коллективу гони, девчонки вон и так трясутся от страха, а ты ещё им про утопленников базаришь!

– Да это я так, – буркнул Витька, тщательно затоптав окурок. Опять прошёлся по берегу, туда полсотни шагов и обратно. Спустя несколько минут он уже с решительным видом приблизился к пацанам. – Короче, я на обрыве сосенку одну надыбал, не очень толстую. Если мы её сообща срубим, да направим в нужную сторонку, чтобы, значит, одним концом за речку легла, то по ней и переберёмся не торопясь, а там уже и костёр разожжём, поснедаем, заночуем… Ну как, катит мой план?

– Катит, – согласно кивнул Пашка. – Давай, проводник, командуй! Топорик, конечно, не ахти какой, но зато острый! Нас пятеро мужиков, справимся часа за полтора, если никто сачковать не будет – думаю, на это никто не рискнёт…

Работа началась споро. Витька со знанием дела первым начинал рубку, потом его сменил Пашка, за ним другие, и так попробовали себя все по очереди. Кроме Пашки и, конечно, самого Витьки, остальные, чувствовалось, делали рубку неуверенно, топор то и дело срывался и они часто промахивались. Обе девушки тем временем сладко спали, частично восполняя, таким образом, потраченные на дорогу силы. Топор был, понятно, не для лесорубов – слишком мал, однако благодаря усердию пацанов уже вскоре дерево было срублено наполовину, и вот тут Витька, спохватившись, закричал:

– Мужики! Я ведь, бля, про толкач-то совсем забыл! Давай пока перекур сделаем, я схожу выберу.

– Это что ещё за толкач? – нахмурился Пашка. Разгорячённый тяжёлой, но нужной работой, он уже видел её окончание и, в связи с этим, заслуженное торжество.

– А то, Паша, шест, раздвоенный с одного конца, вот как обычная рогатина. По школе, может, знаешь – в прошлые годы с такими рогатинами крестьяне на войну ходили, да ещё на медведя. Ею, блин, ежели кого хорошо прижмёшь, так уже ни за что не вывернется, ну, конечно, и силушку тоже надо бы иметь… – Ещё не договорив, Витька уже поднимался наверх. Из леса скоро донёсся стук, и не успели пацаны выкурить по сигарете, как он вернулся с рогатиной и протянул её Пашке. – На, возьми, Паш, ты поздоровее всех будешь! Упри в ствол и толкай на реку. Пока не шибко сильно, уж ближе к концу будет, тогда сильнее…

С каждым взмахом топора дерево в месте рубки становилось тоньше. Вскоре заскрипело, закачалось…

– Поднажми, Пашка! – заорал Витёк и бросился в сторону, увлекая за собой Вадика с Воськой и Севку.

Дерево сперва наклонилось в сторону реки, а потом с громким треском рухнуло поперёк неё. Верхушка как раз легла далеко на противоположный берег, поскольку сосна была длинная и прямая.

– Ур-ра-а, ур-ра-а! – закричали пацаны. Звуки восторга разбудили девушек, и они, поддерживая их, тоже победно вскрикнули.

– Ну что, пошли на ту сторону? – вдоволь накричавшись, предложил Витька, но ему дружно возразили, попросив отсрочить ненадолго переправу, считая, что прежде надо настроиться.

– Вот разбогатею, сразу брошу к чёртовой бабушке вредный табак, спортом серьёзно займусь, костюм спортивный шикарный достану, кеды – все девки тогда мои будут! – задрав кверху лицо, опять размечтался Вадик.

– Да у тебя и так, по-моему, валом всего! – сказал Севка. – Мы ведь в одном подъезде живём, всё вижу. Небось девки все двери уже обоссяли, тебя карауля!

Ребята незлобиво посмеялись и некоторое время, подшучивая друг над другом, говорили похабщину, стараясь, однако, чтобы этого не слышали девушки.

– Всё, мужики, – поднявшись, сказал Витька и, помолчав, добавил: – Дальше тянуть уже некуда, засветло нужно нам перебраться. Ещё о-го-го сколь надо делов переделать! Костёр распалить, на ночлег палатку поставить, да и пожрать бы перед сном не мешало, я так думаю. Первыми девчат пустим, бояться нечего: дерево плотно лежит, крутиться не станет, а что касаемо веса, так не только нас, а ещё цельный трактор выдержит в придачу…

Ребята долго не совещались, поступили так, как посоветовал проводник, хотя Ася и Женя поначалу засомневались, стоит ли им идти первыми, но Витька быстро убедил их в безопасности переправы.

– Главное – не спешите, девушки, смотрите чаще под ноги и крепче держитесь за толстые ветки, – напутствовал он напоследок, когда уже те, повизгивая от страха, ступили на дерево. – На воду лучше не смотреть! Вода, она свойство такое имеет – притягивать, зазеваешься – и тама!

– Головы бы только у них сейчас не закружило, блин, – по-видимому, переживая за удачный исход, ругнулся Пашка. – Как ты думаешь, Витёк, не закружится башка?

– Тут высоты-то всего метр до воды, с хера ли она закружится, если, конечно, сами долго глазеть на течение не станут… Да они вон больше половины уже прошли, река тут, всё одно, как большой ручей. Исток ведь недалеко отсюда, где-то у подножия гор. Не успела река ещё наводниться, широкой-то стать. Это уж тамока, дальше вниз по течению, нам бы такую-то вот переправу не наладить, деревьев длиной в ширину русла у берегов не отыскать было бы.

– Мальчики, а мы уже здесь! – с радостью сообщила Ася. – Не тяните резину, переходите быстрее к нам!

– Давайте, мужики, давайте! – поторопил Витька.

– Ага, хорошо им налегке, прыг-скок – и на той стороне, – проворчал Вадик, с опаской ступая на дерево.

За ним следом пошёл Пашка, а потом Севка и последним Витька. Воська с упрямством сказал, что пойдёт после них – видать, пока не мог ещё справиться с трусостью. Дождавшись, когда пацаны благополучно переберутся, наконец решился и он.

– Эх, зря Воська рюкзак скинул, рука-то одна теперь занята! – обеспокоился Витька.

Пашка же высказался в циничном духе:

– У него очко играет, он боится, что если сорвётся, то рюкзак утянет его сразу на самое дно…

Воська пробирался между ветвями слишком медленно. Прежде чем переступить, ощупывал ногой бревно, будто проверяя его на прочность, и тянул рукой на себя каждую очередную ветку, перед тем как полностью довериться ей. Ребята, наблюдая за ним, уже теряли терпение, громко и зачастую грубо выкрикивая Воське обидные замечания. На них Воська реагировал бурно, огрызался, отвечая порой друзьям матерщиной. Возможно, это обстоятельство и сыграло с ним ту злую шутку, едва не закончившуюся смертью. В какой-то момент, видно потеряв чувство опасности и решив доказать друзьям свою смелость и пренебрежение к происходящему, он отпустился от ветки, помахал свободной рукой, поскользнулся и – о ужас! – полетел вниз головой в стремительно бежавшую реку, оставив рюкзак на дереве. Течение, подхватив его, понесло, и, несмотря на отчаянные попытки сопротивляться ему, Воську уносило от переправы. Девчонки и пацаны в ужасе закричали. Растерялись все, но за считанные секунды Витька пришёл в себя и, мгновенно рассчитав направление реки на этом злосчастном участке, побежал не разбирая дороги, иногда черпая сапогами воду, туда, где река должна была круто повернуть и там быстрина должна была приблизиться к двум-трём метрам от берега.

– Воська, Воська, держись! – истошно кричал он, заодно на бегу пытаясь давать советы неудачнику. – Не борись с течением, не теряй силу! Ты только плыви по нему и чуток руками подгребай к берегу, тебя сейчас на мель понесёт, и я тебя там поймаю!..