Жестокая параллель. Тайна горы Холатчахль. Приключенческий роман

– Ишь ты, на гамзюка позарилась, оголодала, сучка! – вслух ругнулся он, доставая удочку. Впрочем, голосом не злым – по-видимому, просто восхитившись величиной и ловкостью сильной рыбины. – Ладно хоть крючок не оторвала, хищница, и на том спасибо! В следующий раз попадётся – уж не уйдёт, а пока пусть себе живёт, я согласен и на хариуса.

Наживив крючок, Витька сделал заброс и попал в то же место, где клюнула щука. И опять не прошло минуты, как вторая мощная поклёвка не заставила долго жать. В этот раз был солидный на вид окунь, его он с трудом вывел-таки на отмель, и тут подцепив пальцами за жабры, вынес от греха подальше на берег. Потом были ещё поклёвки, частые и резкие, но рыба попадалась мельче: сорога, хариус и даже сорные ерши, которых он снимал и выбрасывал обратно в реку, возиться с ними было некогда. Скоро Витька наловил столько, что уже хватало на всех с лихвой, и решил закончить с рыбалкой. У него всегда лежал в кармане складешок – небольшой перочинный ножик, отточенный как бритва, и он здесь же, на берегу, начал чистить улов. К нему от костра доносился оживлённый разговор пацанов, иногда переходивший в крик, о чём-то с горячностью спорили, девичьих голосов отчего-то не было слышно. Витька радовался, что ребята его не беспокоят, что он, занятый делом, мог одновременно, находясь в одиночестве, свободно предаваться не детским порой размышлениям. Городская молодёжь, парни и девчата, всегда казались ему беззаботными неумейками. Этакими, по его представлению, взрослыми, избалованными детьми, и он считал своим долгом позаботиться о них, сделать на совесть, чему научился сам, и, конечно, при нынешних обстоятельствах, в первую очередь накормить получше. И он старался, работа шла уже к завершению: очищенная от чешуи, выпотрошенная и вымытая рыба лежала на траве. Витька с блаженством выпрямил уставшую спину и уж предвкушал восторг, удивление и похвалу от ребят, но тут настроение неожиданно разом испортилось. За елями раздался девчачий отчаянный визг, который сначала заставил его вздрогнуть, потом неприятный холодок пробежал по спине.

– Помогите! Помогите!.. – беспрестанно кричала Ася, и крик её сопровождался пронзительным визгом Жени.

И что было странно и страшно, крик быстро удалялся от палатки. Поняв, что никак медлить нельзя Витька, оставив рыбу и удочку, со всей прытью бросился на зов. Ребята уже тоже спешили девушкам на помощь.

– Пацаны, кучнее держитесь возле меня, а то ещё сами заблудитесь! – на ходу скомандовал Витька. – Кто же их так напужал, волк али рысь?..

Скакали, путались мысли в его голове, когда он продирался через подлесок в ту сторону, откуда слышался визг. Бешеным темпом тукала кровь в висках, и кажется – вот-вот вены не выдержат, лопнут от прилива крови…

Девчонок поблизости не оказалось, и голоса они уже не подавали.

К счастью, скоро на них совершенно случайно наткнулись примерно в полукилометре от места привала. Они сидели на корточках под вывороченным бурей здоровенным пнём, жались к друг другу и тряслись от страха. Сперва ничего выговорить не смогли. И пока не заорал Пашка, издавали бессвязные, непонятные звуки, не похожие на слова. Это он вывел девушек из ступора окриком:

– Чего вы визжали как недорезанные?! Мы чуть с ума не сошли из-за вас!

– М-мы вс-стретили об-боротня… – заикаясь на каждом слове, едва произнесла Женя, и навзрыд разревелась.

– Он нападал на нас, укусить хотел меня за ногу! – добавила Ася и вслед за подругой заголосила.

– Может, вам, девки, показалось? – хотел усомниться Севка, тем самым только усилив рёв.

Теперь девчата проливали слёзы уже не только из страха, а ещё от обиды, что им не верят. Вскоре парням это надоело.

– Ну хватит, девчонки! Рассказывайте, что приключилось. Знамо, от страха глаза велики стают! – прикрикнул Витька. – На чёрта, скажите мне, вы зверю нужны? Зверь сам вас боится – он же не дурак, чтоб связываться с такими рёвами-коровами.

Сказав, он подошёл к девушкам и под ухмылки пацанов погладил одну и другую по голове, словно маленьких. После чего, застеснявшись такого неожиданного поступка, раскраснелся. Девушки ещё ревели, но уже всё тише и тише, и наконец только принялись всхлипывать, начав рассказывать парням про приключившуюся с ними беду.

– Он такой – ну, как маленький медведь, но только не медведь, наверное, хотя тоже на четырёх лапах, косолапый… – сбивчиво пояснила, как смогла, Ася.

– Нет, как будто оборотень это был, он скорей на лохматую собаку больше схожий. Скалится, рычит, блин, так противно, или лает, я не очень-то и поняла, – добавила Женя. – Я раньше никогда такого чуда не видала, ни в лесу, ни в нашем зоосаде!

– Он вам что-то ласковое сказал? – пошутил Вадик, но не удачно для себя, потому как в ответ с ходу получил от Жени несколько уличных выражений, от которых стало даже другим пацанам за него неловко.

– Я, кажется, догадываюсь, кто вас так сильно перепугал, – после общего минутного молчания сказал Витька. – Это не оборотень какой-нибудь, а самый настоящий лесной зверь. Судя по тому, что вы с перепугу обе нарисовали, думаю, на росомаху вы, девушки, нарвались. Ваше счастье, что она не на дереве оказалась – дьявольская у неё есть привычка в горло вцепляться сразу, когда с дерева на добычу прыгает. Хитрости и злобы ей не занимать, её заядлые охотники, и те побаиваются, с оглядкой по северным лесам ходят. Я чего много ещё знаю про этого таёжного зверя, да потом уж расскажу, когда нам нечего делать будет. Сейчас скорее надо уху сварганить, поснедать, да в путь-дорогу пуститься.

– Впервые про такую зверюгу вообще слышу, – вздохнув глубоко, понемногу успокаиваясь, сказала Ася и, улыбнувшись уголками губ, даже смогла пошутить. – Криков наших испугался, гад, не иначе!

– Какого рожна, девчонки, вы вообще попёрлись в лес от костра? Прикиньте мозгами, чем могло всё закончиться для вас, дурёхи? – грубо заговорил Пашка, накинувшись на девушек, и у него вздулись и заиграли желваки.

На Пашкин выпад Ася с ходу дала отпор. Сначала покрутив со значением пальцем у виска, высказалась так же нервно и напрямую, как он:

– Ты чё, Пашка, совсем уже, что ли, свихнулся! Нам с Женькой, может, прикажешь в туалет прямо у костра ходить, что, кстати, делаете вы, пацаны!

Возмущение окончательно привело её в норму. Она, смахнув рукавом мокроту с лица, резко поднялась, помогла встать Жене, и они, без оглядки на пацанов, держась за руки, пошли по проторенному пути к палатке…

Витьку по возвращении поджидала своя рыбацкая неприятность. От палатки он, прихватив котелок, побежал за рыбой. А через некоторое время с берега реки раздалась брань. Всполошённые ею, ребята кинулись гурьбой к реке, и то, что они увидели, вызвало дикий смех. Проводник Витька, размахивая дрыном, гнался за лисой, которая удирала от него с большой рыбиной в пасти. Хвост рыбины волочился по земле. Лиса несколько раз не удерживала добычу, и та падала, но она не отступала – тут же подхватив рыбину, мчалась дальше. Впрочем, это комическое происшествие очень скоро уже закончилось: воровка нырнула с рыбиной в мелкие, непроходимые заросли ивняка. Витька, в горячке по-прежнему размахивая дрыном и отчаянно ругаясь, вынужден был остановиться. Хохот ребят, однако, не унимался, в этот момент они начисто стёрли в памяти все свои недавние страхи и переживания.

– Ну чего вы гогочете?! – прикрикнул Витька. – Над собою ведь гогочете! Хотел вас ухой накормить, и нате, блин, свистнула самую крупную, зараза! Окунище-то был – во! Я еле его вытянул на мель…

Он в сердцах швырнул сухую лесину в воду, развёл руки и убедительно показал ребятам величину окуня.

– Да ладно тебе, Вить, хватит уж разоряться, вона сколько рыбы ещё на траве лежит! Что, нам разве не хватит? – успокоила Ася, с укором взглянув на хохочущих парней.

Они тотчас умолкли и дружно помогли проводнику собрать улов. Женя с Асей зачерпнули воды, и немногим более чем через полчаса все уже могли наблюдать, как начинает закипать вода в котелке. Никому в этом деле не доверяя, Витька опять сам колдовал у костра. В первую очередь опустил в бурлящую воду всю рыбу и предусмотрительно взятые из дома соль, несколько лавровых листочков и перец горошком. Только глаза у рыбы побелели, стал доставать её на загодя разложенную чистую тряпицу. Вместо рыбы заложил в котелок чищеную, разрезанную девушками картошку и лук. Теперь всё необходимое было уже там, и осталось ждать совсем немного. Ребята проголодались, невольно сглатывали слюну и в ожидании еды почти не разговаривали. Когда наконец Витька, снял котелок с готовой ухой, мелкий Воська робко проговорил:

– У меня ещё бутылка вермута есть! «Раздавим» под ушицу?

– Нет, нет, не надо! Мы ведь, кажется, собрались на серьёзное дело, да и вообще, что мы – алкоголики – пить с утра? – бурно запротестовала, Ася и её в этот раз поддержали все.

Аппетит был у всех волчий, да и уха не подкачала. Горячая, жирная с хариусового мяса, в меру перчёная и солёная, шла с чёрным хлебом за милую душу. Как говорится, у ребят только за ушами трещало, и вскоре с ней было кончено. Витька вытер рукавом вспотевший лоб.

– Я предлагаю мужикам возле костра остаться, а Ася с Женей пусть пойдут посуду помоют. Пока они ходят, потолкуем насчёт маршрута. Крутить что-то и обманывать вас я не собираюсь, заодно трудности обсудим, которые, конечно, будут, чтоб потом на мозг мне не капали, не ныли.

– Ладно, давай, шлёпай, – согласился Пашка. – Почему только ты сразу этого не сделал, мы бы раньше решили, идти ли нам с тобой по карте или лучше по речке сплавляться…

Укорив проводника Пашка, однако, сейчас же пошёл на попятную:

– Да не, я просто так, не в обиду тебе, проводник, сказанул. Конечно, мы бы по-любому за тобой пошли – кто из нас бриллиантев этих не хочет иметь…

– Фу! – поморщилась Ася, словно неожиданно почуяла откуда-то неприятный запах. – Ты бы, Пашка, хоть слух мой не уродовал! Правильно надо произносить – «бриллиантов». И к тому же знаешь ещё что хочу сказать, насколько мне известно, их в природе не существует, а есть алмазы, над которыми ох как нужно потрудиться, чтобы они стали бриллиантами. И в дополнение тебе, Пашка, для общего развития добавлю: не каждый алмаз на огранку подойдёт, недаром ведь цена бриллианту такая высокая.

– Откуда ты только это знаешь? – огрызнулся Пашка.

– Знаю! – отрезала Ася. – У меня родной брат в ювелирной мастерской десять лет вкалывает!

Высказав резко дружку, она собрала с Женей посуду, и обе – по-видимому, нарочно медленными шагами – пошли к реке, раскачивая соблазнительными бёдрами, гордые и красивые, уверенные в том, что пацаны обязательно провожают их взглядами. Только после того как девушки удалились, Витька вытащил из-за пазухи, развернул и разложил ровно карту.

– Вот, смотрите сюда, мы сейчас находимся пока здесь, – начал он, подчёркивая знаки и точки на карте не стриженным давно, но чистым ногтем. – Путь сначала до первых двух шурфов и немного дальше к последнему идёт, почти не петляя, точно на север – думаю, не заблудимся. Примерно вёрст на тридцать в округе тайга мне малость знакомая, бывал в этих местах с охотниками и не раз ходил со взрослыми мужиками на Косьву тайменя ловить. Эта здоровая рыбина любит лесные, прозрачные реки…

Витька прервался, поднял голову и попросил закурить, Севка сунул ему в рот сигарету и поднёс зажжённую спичку.

– Мы что, с девчонками так прямо и попрёмся по бурелому? – воспользовавшись паузой, спросил с нотой недоверия Пашка.

Прежде чем ответить, Витька сделал одну за другой несколько глубоких затяжек и закашлялся.

– Ну и крепка, зараза! Что за сигареты ты, Севка, куришь?

– О, это, Витька, «Дымок», у нас такие во всех магазинах продают. Чем они хороши, так тем, что даже крепче «Примы» будут. Одной сигаретой можно сразу часа на два накуриться. Хочешь, подгоню одну

пачку?

– Не, не надо, я бросать буду, бабка ругается. Давай дальше вам про весь путь расскажу…

Витька, ни слова, не говоря застывшим в ожидании ребятам, недолго, но с вниманием самостоятельно изучал листок. Этим временем успели уже вернуться девушки, которые подсели к ним, удобно устроившись за спиной у проводника.

– Ага, вот она где! – продолжил Витька – Кажись, я теперь до самого конца разобрался. Сейчас мы спустимся назад, к берегу, и пройдём немного вниз по реке – думаю метров пятьсот всего. От реки линия указывает вверх – тут, я знаю, старая, заброшенная дорога, по ней, когда-то давным-давно таскали поселенцы лес, ниже Бадьюшка сильно глубокая, брёвна сплавляли…

– Что за поселенцы, кто такие? – вмешался Вадик, и Витька недовольно на него покосился.

– Ну вы, прекратите, блин, мешать! – заорал Пашка. – Так мы

до вечера не выйдем! Давай, Витька, не отвлекайся, а кто ещё слово вякнет, тот по башке от меня запросто схлопочет. Все меня поняли?! Ну, слушаем…

– Смотрите, дальше показываю! До кого не дошло, после спрашивайте, когда закончу… Где-то километров через пятнадцать снова будет река, она уже по ширине больше Бадьюшки. Если успеем до темноты переправиться, то на другом берегу заночуем. Оттуда алмазные места уже начинаются, от реки нам ещё шагать и шагать на север, до самой вот этой «белой горы», и тут они будут, заброшенные шурфы – глядите, крестами помечены. Здесь уж, пацаны, тайгу я не знаю, лично сам не был. Говорят, что она в «белую гору» упирается, и где-то там же перевал недалече есть – кто эту карту мне дал, тот говорил. До того места вроде толком никто ещё не доходил, видать, только однажды старатели побывали, думаю – те самые, которые эту карту зарисовали. Другим просто нечего в тех местах делать, незачем ноги бить, потому что ловить не хрен, даже случайных людей наверняка не встретишь. Вот больше поэтому сомненья меня, пацаны, берут, от вас не скрываю – трудно очень будет к шурфам подобраться по одной только хреновой карте. Спросить не у кого, знаки и чёрточки мало-помалу должны довести, конечно, но чем чёрт не шутит: если плутать начнём – сгинем… В посёлке Мошкары, от нас он в десяти километрах, есть большой охотничий кооператив.

В прошлом годе в Мошкарах побывал я у тамошнего другана, Стёпки. Водил он меня пару раз в клуб, где охотники бражничать собираются, ну и я краем уха слышал: болтали они, что недалеко от «белой горы» можно полярных белых волков запросто встретить – стреляй их, сколько утащишь, и от той горы всего-то час лёту на «кукурузнике», и уже Ледовитый океан. Короче, мужики, даст бог, добраться бы, а там уж поглядим. Если алмазов найдём, хотя бы с хорошую горсть, то и хватит нам на всех. Думаю, так…

Витька обвёл взглядом притихших пацанов, в глазах у них было неудовольствие.

– Хм, – неопределённо хмыкнул и присвистнул Пашка, больше ничего не сказав.

– Да какого беса мы в этакую даль потащимся всего из-за горсти алмазов?! Учти проводник, копать будем пока карманы не набьём! – зло высказал Вадик. – И ты нас не пугай, пуганые мы. До самого победного конца попрём, хоть до Северного полюса!

Такое мнение, судя по решительным лицам и упрямым глазам, согласны были поддержать все, кроме Аси. Вовремя подошедшая к пацанам, готовым крупно поссориться, она защитила Витьку-проводника.

– Вы чё, пацаны, вовсе дураки, что ли? Во-первых эту горсть надо накопать сперва, сколько потов с вас сойдёт. И потом, знаете, сколь эта горсть будет стоить?.. Да нам на всю жизнь хватит! Я брату отдам, он из них стоящие бриллианты сделает и сам же толкнёт подороже.

– Не, не хватит! – отрицательно помотал головой Вадик. – Я кабаки шибко люблю, девок опять же, а на них много бабок надо, так ведь, Женька?

– Ой, хи-хи! – хихикнула Женя. – Ну да, конечно, много! Джинсы на «толчке» и то меньше сотки не стоят. В любом случае, чем больше найдём этих самых алмазов, тем лучше.

– А с какой это стати мы твоему братану, Аська, верить должны?! Надует он, как пить дать надует, хотя только одну тебя, может, и нет! – вспылил Пашка, и этим вызвал презрительную улыбку у Аси. Она даже, убрав с плеча его руку, отодвинулась.

У Витьки от Пашкиных злобных выпадов впервые, где-то далеко, в глубине души, шевельнулась предательская мыслишка. Он на мгновение пожалел, что связался с городскими ребятами, соблазнил их в поход к далёким шурфам предков… Наступило неловкое молчание. И ещё неизвестно, чем бы мог закончиться спор, если бы не подал голос Севка, уводя разговор в сторону:

– Вот бы нам, пацаны, подфартило, как в том кино. Все, думаю, не один раз смотрели «Бриллиантовую руку» – всю прошлую неделю этот фильм крутили сразу в двух кинотеатрах: в «Родине» и в «Луче»? Во кинуха, умора, со смеху подохнуть можно! Помните, как главарь контрабандистов клад нашёл, копнул, а клад будто уже ждал, когда его найдут, хотя сам же главшпан драгоценности туда накануне заныкал. Знаю, бред, конечно, но если бы на самом деле так: пришли, копнули там, в шурфе, и нате вам, пацаны, берите, пожалуйста, ваши брильянты!

– Лично мне в картине баба понравилась лёгкого поведения, которая Миронова и Никулина ловила на улочке. Зря они от неё свалили, показали бы народу, как её это… – высказался похотливо Пашка и громко, по-лошадиному гоготнул.

Ася смерила дружка испепеляющим взглядом, и отодвинулась ещё дальше от него, после чего сделала парням предупреждение:

– Давайте, пацаны, без грязных намёков, с вами ведь девушки сидят. И вообще, что-то вы часто материться начали – обойдитесь без мата, друзья!

– Ладно, ладно, учтём! – тотчас же миролюбиво заверил Пашка. —

И насчёт брата своего тоже не бери в голову, Ася, это я погорячился чуток. Хорошо будет, если на самом деле с одной горсти разбогатеем, вот здорово-то, а?! Костюмчик такой же возьму, как у Андрюхи Миронова в кино, и с «бабками» в Гагры фраерком подамся… Ну а ты, Витька, куда свою долю денешь? Вообще, мне кажется, ты немного того, с башкой не очень дружишь, коли нас с собой позвал аж шестерых! Не мог, что ли, потихоньку сам сходить? Ну взял бы в помощь кого-то одного-двух из деревенских, и хорош бы.

– А я, Паша, не жадный! Меня ещё дед, когда жив был, учил, говорил: дескать, будешь Витька жадничать, когда-нибудь да подавишься и сдохнешь и все, кто тебя знал, только одно скажут, что, мол, так ему и надо. А вот почему я с вами? Да всё потому, что мне с вами, городскими, всяко сподручнее. Нашли алмазы, поделили и разбежались. С деревенскими так не получится, с ними только свяжись – на другой день вся деревня узнает, а ещё через день мильтон из райцентра в дом придёт, ласты назад закрутит. Ну, короче, хватит об этом трепаться, выходить нам надо. Рано пока про алмазы вообще говорить: получается, медведь ещё живёхонек, а мы уже сидим шкуру его делим. Я сейчас на реку сбегаю быстренько, берег посмотрю, а вы давайте в темпе палатку разбирайте…

Ребята и девчонки засуетились, забегали. Витька спустился к воде, выбрал за поворотом укромное местечко и опустился на колени. Он несколько минут, задрав голову, смотрел в небо, словно что-то на нём искал. Потом, высунув наружу нательный крест, поцеловал его и, истово перекрестившись три раза, стал шептать молитву Николаю Чудотворцу, хранителю путешественников:

«О Великий Николае Чудотворце, угодниче Божий,

Моли Бога о мне и спутниках моих…

Далее слова его сливались в бессвязный комок, смысл которых был понятен ему одному. Витька просил Святого о помощи, о том, чтобы путешествие за сокровищами прошло мирно…

*** *** ***

Ребята собрались и, хорошо отдохнувшие, споро двинулись дальше, по пути, намеченному проводником. Сам Витька шёл первым, а за ним цепочкой растянулись, сначала девушки, за ними Пашка и остальные трое, поочерёдно меняясь местами – никто из них последним идти не хотел, побаивались. Скоро берег остался позади. Они углубились в густой лес по едва различимой, некогда существовавшей лет десяток назад грунтовой дороге. Теперь она угадывалась лишь по глубоким, заросшим кустарником колеям. Витька был наслышан от деда, что здесь во время войны зеки-поселенцы таскали лошадьми и зачастую на собственном горбу лес. Сплавляли его по реке. Из одной лесной реки брёвна попадали в другую, более глубокую, потом ещё в какую-нибудь, и так благополучно добирались до самой Камы, а уж там из них формировались огромные «кошели». И тогда брал их на буксир катер и волок до самой Перми, или заводил, куда-нибудь попутно, где была возможность доставать брёвна на берег, чтобы потом грузить в вагоны… Нет-нет да Витька оглядывался назад, на девушек. Он замечал, как они стараются изо всех сил не отставать от него, хотя это не всегда у них получалось. Жалеючи их, Витька приостанавливался, поджидал, когда они с ним поравняются, или нарочно сбавлял темп. Примерно после двух с половиной часов сравнительно быстрого хода он объявил короткий привал.

– Ух! – тяжело дыша, ухнул Пашка, скидывая с себя тяжёлую палатку, и, свалившись в траву рядом с ношей, договорил: – Если ещё сегодня столько же пройду, без ног и без шеи точно останусь!

– Да на тебе пахать можно, Паша! – пошутила Ася.

Сейчас же, после шутки, усталости у ребят словно не было. Они разом загалдели, наперебой хвастаясь друг перед другом выносливостью.

– Мне бы сейчас кедровых орешков – подкрепиться, так я бы ещё два раза по столько прошёл без остановки! – хвастливо заявил Воська, за что Вадик тут же презрительно назвал его «шкетом».

Не обидевшись, Воська между тем настырно обратился к проводнику:

– Витёк у нас кедры попутно будут? Смотри мимо них не пройди, не помешает шишками запастись: орехи – продукт питательный, их даже космонавтам дают.

– Нет, Воська, нету. Может, в ближней тайге ещё остались где, но у нас на пути они едва ли есть – все кедры поселенцы угробили. Только и остались те несколько штук, что возле деревни, куда я вас водил. Поселенцам ведь до «феньки», что после них тут останется. Отсидели срок, и домой – в Грузию или Узбекистан, нафиг им сдался Урал! Сам видел, как подъедут к дереву на трелёвочнике, врежут тракторной лопатой по дереву – оно устоит, конечно, хоть и вмятина глубиной сантиметров в десять, а потом всё равно погибает. Что на землю упадёт, то соберут. В наволочку натолкают шишек, и радуются, блин…

– Ты мне про поселенцев так и не рассказал, – напомнил проводнику Вадик. – Помнишь, я тебя спрашивал?

– Да дались они тебе, чё ты пристаёшь к нему?! – вспылила Ася. —

В тюрягу, что ли, собрался? Отстань от него, пусть мальчик отдыхает.

За живое Витьку задела девушка. Она, к которой он относился с откровенной симпатией, назвала его при пацанах приниженно мальчиком. Скорее ей наперекор, чем по собственному желанию, он, удовлетворяя любопытство Вадика, заговорил про поселенцев, вспоминая всё, что когда-то узнавал, общаясь с зеками сам, а большей частью услыхал от родного деда.

– Поселенцы, Вадик, это такой народ, и вольный будто, а на самом деле невольный. Лес же кому-то пилить надо, не больно деревенские в леспромхозы идут – там ведь как папа Карло надо пахать, да ещё того и гляди бревном убьёт. Вот власти и придумали выход из положения: из лагерей стали больше выводить тех, кому сроку два-три года осталось и хорошо себя вели в зоне. Дед мой дятлами их называл и шестёрками, потому что стучали друг на друга «вертухаям» да «шестерили» на них. Короче, большинство выходила на поселение неработь, а нормальных работяг мало было. Что такие людишки наработают? Они только брагу пить мастера, воровать, да в лесу пакостить. Кедр вона весь почитай вывели… – Витька замолчал, лёг на спину и уставился синими глазами в небо, показывая видом, что продолжать разговор на эту тему больше не намерен.

– Н-да, – загадочно произнёс Вадик и, помолчав, добавил: – Теперь ясно, как мой брат поживает. Из зоны написал, на поселение по заслугам отправили.

– Эй, девчата, спели бы для души какую ни то песню, настрой получить на дорогу, – окликнув девушек, попросил Севка, отдыхавший чуть поодаль от всех в ложбинке. Пользуясь случаем, он успел уже стянуть с ног настоящие китайские кеды и подставить их под солнце.

– Во, девчонки! – встрепенулся Пашка. – Спойте-ка «Королеву красоты», её Муслим Магомаев поёт. У нас весь класс, помню, по этой песне с ума, когда-то сходил, твист под неё парни и девки до сих пор «зажигают» на танцплощадках так, что шуба заворачивается!

– Давайте все вместе споём, – предложила Женя, и Ася, мгновенно вскочив с травы, начала задорно петь, пританцовывая.

От её пения на поляне стало будто светлее, а подступавшие к ребятам стеной деревья казались не такими уж таинственно-мрачными. Женя присоединилась к ней и, игриво подмигивая, позвала танцевать проводника:

– Виктор, давай с нами, не стесняйся, давай!..

На несколько минут таёжный уголок превратился в танцплощадку. Танцевали все, кроме Витьки. Кривляться под музыку куда ни шло он ещё мог бы, а вот шейк танцевать по-настоящему не умел. Песню, конечно, про королеву красоты по радио слышал, она ему тоже нравилась. Нравилось ему и смотреть сейчас на танцующих ребят, но, когда песню пропели дважды, шейк сразу закончился.