Серебряное кресло

– Если вы считаете это дело безнадёжным, – перебил его Вред, – лучше оставайтесь здесь. Мы сможем пойти одни. Правда, Поул?

– Замолчи, Вред, и не будь дураком, – поспешила вмешаться Джил, опасаясь, что Хмур поймает его на слове.

– Не волнуйся, Поул, – успокоил Хмур. – Я решил пойти окончательно и бесповоротно. Они все, то есть остальные квакли, говорят, что я взбалмошный и отношусь к жизни недостаточно серьёзно. Если бы это было сказано один раз, но они всё повторяли и повторяли: «Хмур, ты хвастун, непоседа и балагур. Пора бы тебе уже понять, что жизнь – это не фрикасе из лягушек и не пирог с угрями. Займись чем-нибудь серьёзным. Мы хотим тебе добра, Хмур». Так они говорят. Поэтому такое дельце, как путешествие на север в начале зимы, чтобы найти принца, которого, вероятно, там нет, в разрушенном городе, которого никто никогда не видел, – это как раз то, что мне надо. Если меня не исправит и это, то я уж и не знаю…

Он потёр свои лягушачьи ладони, словно предвкушая поход на вечеринку или в цирк, и добавил:

– А теперь давайте посмотрим, как там поживают угри.

Обед оказался очень вкусным, и дети два раза просили добавки. Поначалу квакль никак не мог поверить, что еда им действительно понравилась, но когда они съели так много, что сомнений не осталось, заявил, что теперь у них будут ужасно болеть животы.

– Я не удивлюсь, если еда для кваклей может оказаться ядом для людей, – заявил Хмур.

После обеда они пили чай из консервных банок (словно дорожные рабочие), а квакль не раз прикладывался к плоской чёрной бутылке. Он предлагал напиток и детям, но они нашли его очень противным.

Остаток дня прошёл в приготовлениях к раннему выходу. Хмур, как самый большой, сказал, что понесёт три одеяла, в которые завернёт огромный кусок ветчины. Джил поручили нести остатки угрей, печенье и трутницу. Вреду достались плащи, свой и Джил, когда не надо будет их надевать. Вред научился стрелять во время морского похода с Каспианом, поэтому взял ещё лук Хмура, но тот, что похуже, а сам квакль вооружился лучшим своим луком, хотя и заметил, что, учитывая ветер, отсыревшую тетиву, плохое освещение и замёрзшие пальцы, у них имелся один шанс из ста поразить какую-нибудь цель. Они с Вредом взяли мечи, причём Юстас тот, который оставили для него в его комнате в Кэр-Паравале, а Джил пришлось довольствоваться ножом. По этому поводу чуть не разразилась ссора, однако, стоило им начать препирательства, квакль потёр руки и произнёс:

– Ну вот и началось. Я так и думал. Так оно обычно и случается в экспедициях.

После этого оба замолчали.

Все трое улеглись в вигваме рано. На этот раз детям на самом деле плохо спалось, а всё потому, что Хмур, пожелав всем спокойной ночи, но в то же время уверив, что никто из них сегодня не сомкнёт глаз, сразу же так громко захрапел, что, когда Джил наконец-то уснула, ей всю ночь снились отбойные молотки, водопады и мчащиеся по туннелю скорые поезда.

Глава шестая

Дикие северные пустоши

Следующим утром, около девяти часов, три путника переправлялись через Шрибл по мелководью и камням. Это был неглубокий шумливый ручей, и даже Джил, выбравшись на северный берег, замочила ноги лишь до колен. Ярдов через пятьдесят вверх поднимался довольно крутой, покрытый камнями склон, за которым начиналась вересковая пустошь.

– Нам надо идти туда! – воскликнул Вред, указывая влево, на запад, куда по неглубокому ущелью с пустоши тёк ручей.

Однако Хмур покачал головой:

– Великаны живут по краям этого ущелья. Оно для них как улица. Лучше пойдёмте прямо, хотя тут и крутовато.

Отыскав тропинку, по которой можно было взобраться, минут через десять они стояли наверху, пытаясь восстановить дыхание. Бросив прощальный взгляд на долину, где лежала Нарния, они повернули на север. На сколько хватал глаз, вокруг простиралась унылая, поросшая вереском пустошь. Слева тянулась скалистая гряда. Джил, решив, что это край ущелья, вдоль которого живут великаны, старалась туда не смотреть. Они отправились в путь.

День для путешествия выдался отменный: земля пружинила под ногами, светило неяркое зимнее солнце. Чем дальше забирались они в глубь вересковой пустоши, тем пустыннее становилось вокруг: изредка слышались крики чибисов да пролетал одинокий ястреб. Стоило им устроить привал в неглубокой лощине возле ручья и подкрепиться, как Джил почувствовала, что, несмотря ни на что, ей по вкусу приключения, и тотчас сообщила об этом друзьям.

– У нас ещё не было приключений, – заметил квакль.

Ходьба после первого привала сродни школьным занятиям после перемены или пересадке на другой поезд: никогда не бывает прежней. Снова отправившись в путь, Джил заметила, что каменная гряда на краю ущелья приблизилась к ним. Скалы теперь казались более рельефными и скорее напоминали маленькие башенки из камней. А какой причудливой формы!

«Наверняка, – размышляла Джил, – все эти истории про великанов связаны с замысловатым видом этих скал. В сумерках ничего не стоит принять их за великанов. Взять хотя бы вон того! Глыба сверху вполне похожа на голову. Конечно, для такого туловища она великовата, но вполне сойдёт для уродливого великана. А эти заросли – кажется, вересковые – и птичьи гнёзда так напоминают волосы и бороду. Вон те штуковины, что свисают по бокам, вполне сойдут за уши. Они просто огромные, но так, по-моему, и положено великанам – иметь уши как у слонов. А вот…»

И в этот момент башня из камней зашевелилась. Оказалось, это настоящий великан: она увидела, как он повернул голову, и похолодела. Джил заметила огромное тупое щекастое лицо. Все эти скалы оказались великанами. Их было штук сорок-пятьдесят, и все выстроились в ряд, положив локти на край ущелья. Так обычно стоят люди, прислонившись к стене и наслаждаясь после завтрака ясным утром и ничегонеделанием.

– Идите как шли, – прошептал Хмур, который тоже их заметил. – Не смотрите на них. И ни в коем случае не бегите: они тотчас пустятся за нами.

Так они и шли, делая вид, что не видят великанов. Так обычно проходят мимо ворот дома, где имеется злая собака, только здесь дело обстояло гораздо хуже. Великанов было несколько десятков. Они не выглядели ни злыми, ни добрыми и вообще не проявляли никакого интереса. Ничто не говорило о том, что они заметили путников.

И вдруг что-то огромное пронеслось по воздуху, а затем булыжник с грохотом раскололся о землю шагах в двадцати перед ними. И тут же ещё один упал на том же расстоянии, только позади них.

– Они в нас хотят попасть? – спросил Вред.

– Нет, – ответил Хмур, – но лучше бы в нас – это куда безопаснее. Их цель – вон та груда камней справа, в которую они никак не попадут. Они вообще меткостью не отличаются. Обычно по утрам, если погода хорошая, они играют в «попади в мишень». Это единственная игра, на которую у них хватает ума.

Это было ужасно. Казалось, великаны никогда не перестанут метать камни, которые временами падали совсем рядом. Помимо этого уже одни их лица и голоса могли навести ужас на любого. Джил старалась не смотреть на них.

Минут через двадцать пять они, видимо, поссорились. Метание камней закончилось, но в соседстве с повздорившими великанами тоже мало приятного. Они бушевали и оскорбляли друг друга какими-то ужасно длинными – слогов по двадцать каждое – бессмысленными словами. Они тараторили с пеной у рта, в ярости подпрыгивали, и каждый такой прыжок был подобен падению бомбы. Они лупили друг друга по головам огромными каменными молотками, но черепа их были такими твёрдыми, что молотки отскакивали, отшибая им пальцы. С диким криком великан бросал молоток на землю, но уже через минуту всё повторялось сначала. В конечном итоге к исходу часа великаны так покалечили друг друга, что уселись на землю и принялись плакать. Поскольку сидели они на дне ущелья, голов их уже не было видно. Путешественники отошли от ущелья на добрую милю, но Джил всё ещё слышала, как они, словно огромные дети, выли, ревели и стонали.

В ту ночь они встали лагерем посреди пустоши, и Хмур показал детям, как спать спина к спине, чтобы было теплее (спинами греют друг друга, а двумя одеялами накрываются сверху). Но даже так они всё равно замёрзли, а земля оказалась твёрдой и бугристой. Хмур подбадривал их тем, что предлагал представить, что им будет гораздо холоднее потом, ближе к северу, но это нисколько не подняло никому настроения.

Так они путешествовали по Этинсмуру много дней, оставляя про запас ветчину и питаясь в основном птицей (разумеется, это были не говорящие птицы), которую удавалось подстрелить Юстасу и кваклю. Временами Джил даже завидовала Юстасу, который умел стрелять (научился во время плавания с королём Каспианом). Поскольку пустошь перерезали многочисленные ручьи, недостатка в воде у них не было. Джил часто думала: вот в книгах пишут, что кто-то там питается только дичью, но нигде не упоминается, как противно ощипывать и разделывать убитую птицу и как при этом мёрзнут руки. К счастью, великан им встретился всего лишь раз, да и то какой-то странный: увидев их, захохотал и потопал по своим делам.

Дней через десять пейзаж изменился. Подойдя к северной оконечности вересковой пустоши, путники увидели длинный крутой спуск к местам куда как суровым. Внизу громоздились скалы, а за ними простирался край высоких гор, бездонных мрачных пропастей, каменистых равнин, каньонов, таких узких и глубоких, что внизу ничего не было видно, и рек, с рёвом вырывавшихся из ущелий, чтобы низвергнуться в тёмные глубины. Разумеется, именно Хмур обратил внимание на снежные вершины далёких гор, заметив:

– Не удивлюсь, если на северных склонах снега будет ещё больше.

Через некоторое время, спустившись вниз, они обнаружили реку, что бежала между камнями с запада на восток. Берегами ей служили отвесные стены глубокого каньона, в который не проникали солнечные лучи, отчего вода казалась зелёной. От её рёва дрожала земля – даже там, где они стояли, ощущались вибрации.

– Одно утешает, – мрачно заметил Хмур. – Если сломаем себе шею, свалившись со скалы, то уж точно не утонем.

– А что вы скажете об этом? – воскликнул вдруг Вред, показывая куда-то влево, выше по течению.

Разом повернув головы, они увидели то, что ожидали увидеть меньше всего, – мост. Да ещё какой! Это было грандиозное сооружение в виде арки, перекинутой через ущелье с одной скалы на другую, причём вершина этой арки возвышалась над верхушками скал, словно собор Святого Павла над прочими городскими постройками.

– Должно быть, это мост великанов! – предположила Джил.

– Или, скорее, колдунов, – заметил Хмур. – Здесь только и жди подвоха. Думаю, это ловушка. Не успеем дойти и до середины, как он растает словно туман.

– Не будьте же таким занудой! – рассердился Вред. – Почему бы ему не быть нормальным мостом?

– Думаешь, у великанов, которых мы видели, достало бы ума построить такой? – парировал Хмур.

– Но ведь это могли сделать и другие великаны, – предположила Джил. – Возможно, те, что жили сотни лет назад, были гораздо умнее нынешних. Ведь кто-то же построил город, который мы ищем. Скорее всего мы на верном пути и мост ведёт к тем самым развалинам!

– Умница, Поул! – воскликнул Вред. – Так оно и есть. Пошли.

Они направились к мосту, который, на удивление, оказался достаточно прочным. Камни были похожи на те, из которых построен Стонхендж. Обтесанные когда-то искусными мастерам, кое-где они потрескались и раскрошились. На парапете, когда-то, вероятно, покрытом богатой резьбой, сохранились отдельные фрагменты: великанов, минотавров, кальмаров, сороконожек, грозных божеств.

Хмур с огромным сомнением взирал на это сооружение, но потом всё-таки согласился по нему пройти вместе с детьми.

Подъём на вершину арки моста оказался долгим и тяжёлым. Во многих местах камни вывалились, оставив чудовищные дыры, сквозь которые далеко внизу виднелась ревущая бурлящая река. Почти у них под ногами парил орёл. Чем выше они поднимались, тем холоднее становилось, ветер усиливался, так что с трудом удавалось держаться на ногах. Казалось, что мост раскачивается.

Добравшись наконец до вершины, они увидели отходившую от моста старую дорогу, которая вела в самое сердце гор. По обе стороны дорога густо поросла травой, да и на самой её поверхности тут и там виднелись травяные заплаты. И вот по этой самой дороге им навстречу двигались два всадника, причём вовсе не великаны, а вполне нормальные взрослые люди.

– Продолжаем идти, – подсказал Хмур. – В этих краях каждый может оказаться врагом, но не стоит показывать, что мы боимся.

Когда путешественники ступили наконец на дорогу, незнакомцы были совсем близко к мосту. Один из них оказался рыцарем в полном облачении, с опущенным забралом. На коне вороной масти, в чёрных доспехах, со щитом, где отсутствовали какие-либо знаки, и без рыцарского штандарта на копье он производил неизгладимое впечатление. Другой лошадью, белой и такой красивой, что её сразу хотелось поцеловать в нос и угостить кусочком сахара, правила леди. Под ней было дамское седло, зелёные одежды развевались на ветру, и от её красоты слепило глаза.

– Приве-етствую вас, стра-анники, – певуче произнесла красавица таким нежным голосом, что, кажется, от его звуков замолкли даже птицы. – Двое из вас определённо слишком юны для здешних суровых мест.

– Ну, это как посмотреть, мадам, как посмотреть… – ответил Хмур сухо и настороженно.

– Мы ищем развалины города великанов, – сообщила Джил.

– Ра-азвалины? – протянула дама. – Как стра-ан-но… Зачем вам развалины?

– Мы должны… – начала было Джил, но тут вмешался Хмур:

– Прошу прощения, мадам, но мы не знаем ни вас, ни вашего молчаливого спутника, как, впрочем, и вы не знаете нас. Поэтому, если не возражаете, мы бы предпочли не обсуждать свои дела с посторонними. Лучше поговорим о погоде. Похоже, дождь собирается, вам не кажется?

Красавица засмеялась, и будто зазвенели сотни колокольчиков, а потом заметила:

– Ну что же, дети, у вас очень мудрый и опытный вожак, так что он сам решит, как быть, но я всё-таки вот что вам скажу. Мне доводилось слышать о городе великанов, но никто и никогда не мог указать, где он находится. Эта дорога ведёт в замок Харфанг, где тоже живут великаны, только добрые, воспитанные, скромные и приветливые, в отличие от обитателей Этинсмура, глупых, свирепых, жестоких и подверженных разным порокам. В Харфанге вы можете узнать – а можете и не узнать – о разрушенном городе, но в любом случае вас ожидает тёплый радушный приём. И вы поступите весьма благоразумно, если перезимуете там или по крайней мере проведёте несколько дней, чтобы отдохнуть и набраться сил. Там вам предложат горячую ванну, мягкую постель, ярко горящий очаг. И прекрасный стол: четыре раза в день и жареное, и пареное, и печёное, и сладкое.

– Это же здорово – снова спать в постели! – воскликнул Вред.

– Да, и принять горячую ванну, – добавила Джил. – А они захотят, чтобы мы остались? Ведь они нас совсем не знают.

– О, не беспокойтесь! – воскликнула красавица. – Просто скажите им, что дама в зелёном передаёт привет и посылает двух милых южных деток к осеннему празднику.

– Спасибо вам, большое спасибо! – в один голос поблагодарили Джил и Юстас.

– Но поторопитесь! – добавила дама. – Ворота в Харфанге закрывают до заката, и не в правилах обитателей замка их открывать до восхода, как бы громко вы ни стучали.

Дети с сияющими глазами снова принялись благодарить даму, в то время как Хмур лишь сдержанно поклонился, сняв остроконечную шляпу. Молчаливый рыцарь и дама продолжили свой путь, под звонкий цокот копыт направившись к мосту.

– М-да… – произнёс Хмур. – Дорого бы я дал, чтобы узнать, откуда взялась такая дама в столь диких местах. Как-то всё это странно и, боюсь, не к добру.

– Да брось ты! – возразил Вред. – По-моему, она добрейшая душа. Я уже не говорю о горячей еде и тёплых постелях. Хоть бы этот Харфанг был недалеко!

– А какое у неё платье! – подхватила Джил. – А лошадь!

– И всё же неплохо было бы узнать о ней побольше, – упрямился Хмур.

– Я хотела расспросить её, – заявила Джил, – но как, если вы не пожелали, чтобы она узнала что-то про нас?

– Да, кстати: а почему вы держались с ними так сухо и нелюбезно? – спросил Юстас. – Они вам не понравились?

– Они? – переспросил Хмур. – Ктоони? Я видел только даму.

– А как же рыцарь? – удивилась Джил.

– Я видел только доспехи, – упорствовал квакль. – К тому же он молчал.

– Может, стеснялся, – предположила Джил, – или просто ему нравилось смотреть на свою спутницу и слушать её прекрасный голос. Я бы и сама так вела себя на его месте.

– Хотел бы я знать, – заметил Хмур, – что скрывалось под забралом и латами…

– А что там может быть, кроме человека? – удивился Юстас. – Это же доспехи!

– Например скелет, – усмехнулся Хмур, – или, возможно, вообще ничего. То есть ничего из того, что мы могли видеть.

– Послушайте, Хмур, – содрогнулась Джил, – что за ужас вам приходит в голову?

– Да ну его! – рассердился Вред. – Пессимист несчастный! Лучше уж думать про добрых великанов и гостеприимный Харфанг. Интересно, далеко ещё до него?

Эта перепалка едва не переросла в первую серьёзную ссору, о которой предупреждал Хмур. Не то чтобы дети не спорили между собой и с окружающими раньше, но таких серьёзных разногласий с кем-либо у них ещё не случалось. Хмур наотрез отказывался идти в Харфанг и пытался убедить спутников, что никто не знает, что для великанов значит быть добрыми, а кроме того, знаки Аслана никоим образом не указывают на посещение жилища великанов, какими бы они ни были. Джил и Юстасу так надоели ветер и дождь, костлявая живность, поджаренная на костре, сон на холодной жёсткой земле, что никакие доводы квакля на них не действовали. В конце концов Хмур согласился с ними, но при одном условии: дети должны твёрдо пообещать, что без его разрешения ни словом не обмолвятся, откуда пришли и зачем. Получив заверение, что не расскажут великанам о Нарнии и принце Рилиане, квакль последовал за ними.

После встречи со странной парочкой дела пошли хуже. Во-первых, идти стало гораздо труднее: дорога шла через бескрайнюю долину, насквозь продуваемую ледяным северным ветром. Дров взять было негде, не было и ни единого укромного местечка для привала. Днём они сбивали ноги о каменистую почву, а ночью от неё болело всё тело.

Во-вторых, каковы бы ни были намерения дамы, её рассказ о Харфанге привёл к печальным результатам. Теперь дети не могли думать ни о чём другом, кроме тёплой постели, ванны, горячей еды и крыши над головой. Теперь они не вспоминали ни об Аслане, ни о пропавшем принце. Джил больше утром и вечером не повторяла знаки, как обычно делала, поначалу оправдывая это тем, что слишком устала, а потом и вовсе о них забыв. Казалось бы, мысль об отдыхе в Харфанге должна была их взбодрить, но на деле всё вышло наоборот: дети принялись себя жалеть, раздражаться по каждому поводу, срываться друг на друга и на Хмура.

Наконец путешественники заметили, что ущелье, по которому они шли, стало расширяться, а потом по обеим его сторонам появились мрачные леса. Теперь перед ними лежала каменистая равнина, а за ней, вдалеке, горы со снежными шапками. Но чуть ближе этих гор возвышался холм с необычной, плоской как стол, вершиной.

– Смотрите! Смотрите! – воскликнула Джил, указывая куда-то вдаль, туда, где в сгущающихся сумерках за плоским холмом виднелись огоньки.

Огоньки! Не лунное сияние, не отблеск костра, а приветливый уютный свет в окошках. Тому, кто никогда не проводил долгие недели под открытым небом, в диких пустынных местах, не понять, что почувствовали путники.

– Харфанг! – радостно завопили Юстас и Джил.

– Харфанг… – угрюмо повторил за ними квакль, но тотчас добавил: – Ого, никак дикие гуси!

Через мгновение он уже держал в руках лук, а в следующее к его ногам упала жирная птица. О том, чтобы добраться до Харфанга в тот же день, не могло быть и речи. Горячая еда, костёр, а главное – надежда, поначалу сделали ночь теплее, но когда огонь погас, опять стало нестерпимо холодно. Поутру путешественники обнаружили, что всё вокруг покрыто инеем, а одеяла примёрзли к земле.

– Ничего! – воскликнула Джил, притопывая, чтобы согреться. – Сегодня наконец можно будет принять горячую ванну!

Глава седьмая

Холм со странными рвами

День выдался ужасный. Небо затянули тяжёлые снеговые тучи, под ногами хрустел чёрный замёрзший наст, а ветер, похоже, решил содрать с них кожу. На равнине старая дорога была в ещё более плачевном состоянии, чем та, по которой они шли раньше. Путникам приходилось пробираться через обломки скал, обходить валуны, утопать по щиколотку в гальке, что было испытанием для натруженных и сбитых в кровь ног. Но что бы они ни чувствовали, холод гнал вперёд.

Часов в десять в воздухе закружились первые снежинки, а через несколько минут снег валил уже вовсю. Прошло не более получаса, как всё вокруг побелело, а через некоторое время разразилась настоящая снежная буря. Огромные снежные хлопья слепили глаза, и путники не только дорогу, но и вообще ничего не видели.

Это обстоятельство сыграло свою роковую роль. Сбившись с дороги, путники оказались перед невысоким холмом, который скрыл от них замок с освещёнными окнами. То и дело протирая глаза, чтобы хоть что-нибудь рассмотреть, они пытались отыскать дорогу, и, конечно, им было не до разговоров.

Оказавшись у подножия холма, путешественники увидели по обеим его сторонам некое подобие скал. Если приглядеться, то стало бы понятно, что они имеют странную форму: куба, – но, разумеется, приглядеться никому не пришло в голову. Всех больше заботил уступ, преградивший путь, высотой около четырёх футов. Длинноногому кваклю не составило труда на него вспрыгнуть и помочь забраться остальным. Снег здесь оказался гораздо глубже, и подъём дался детям нелегко: Джил даже раз упала. Преодолев почти сотню ярдов, они оказались перед вторым уступом. Всего их было четыре, и располагались они на разных расстояниях друг от друга.

Вскарабкавшись на четвёртый уступ, путники убедились, что достигли вершины плоского холма. Если до сих пор склон худо-бедно защищал их от ветра, то теперь они ощутили его в полной мере. Наверху холм оказался действительно плоским, как это и виделось издалека, и здесь, как на равнине, беспрепятственно бушевала буря. Местами снег не успевал даже опуститься на землю – ветер срывал его и швырял путникам в лицо. Вокруг ног образовывались маленькие снежные вихри, как это иногда бывает на льду, что немудрено: поверхность мало чем отличалась ото льда. Но хуже всего было, что ноги то и дело натыкались на какие-то странные холмы, которые разделяли равнину на разнокалиберные четырёхугольники и через которые надо было перелезать. Высотой они были от двух до пяти футов, а шириной – ярда два. С северной стороны этих валов успели образоваться высокие сугробы, и путники каждый раз в них проваливались и промокали.

Надвинув на лоб капюшон, опустив голову и спрятав окоченевшие руки под плащ, Джил пробиралась вперёд. Она заметила ещё кое-что странное на этом ужасном плато: справа торчали какие-то сооружения наподобие фабричных труб, а слева высилась удивительно правильной формы скала. Но она не стала об этом задумыватся. Джил занимали лишь мысли о замёрзших руках – а также носе, подбородке и ушах, – горячей ванне и тёплой постели в Харфанге.

Внезапно она поскользнулась, пролетела футов пять и, к своему ужасу, стала скатываться вниз, в тёмную узкую расщелину, которая, казалось, в ту же секунду образовалась перед ней. Через мгновение она уже рухнула на дно. Это был то ли ров, то ли канава фута три шириной. Джил хоть и испугалась, но тем не менее почувствовала облегчение: здесь не было ветра, потому что стены рва поднимались высоко над головой. Следующее, что она увидела, были испуганные лица Вреда и Хмура, заглядывающих сверху в ров.

– Ты не ушиблась, Поул? – раздалось сверху.

– Наверняка сломалаобе ноги! – прокричал пессимист Хмур.

Джил встала на ноги и успокоила их: всё в порядке, – но самой ей отсюда не выбраться.

– Куда ты свалилась-то? – поинтересовался Юстас.

– Какой-то ров или, может, осевшая тропа, – пояснила Джил. – Довольно прямая.

– И ведёт прямо на север! – воскликнул Вред. – Может, это и есть дорога? Если так, то хоть от этого адского ветра укроемся. Там, на дне, много снега?

– Почти нет. Похоже, ветер не даёт ему долететь вниз.

– Не видно, что там дальше?

– Подождите. Сейчас пойду посмотрю, – ответила Джил и направилась вдоль рва, но сразу же остановилась, потому что он резко повернул направо.

– А за углом что? – спросил Вред, когда она поставила их в известность об этом.

Оказалось, что Джил так же пугают извилистые переходы и тёмные подземелья, как Вреда – край обрыва. Ни малейшего желания идти одной выяснять, что там, за углом, у неё не было, тем более под аккомпанемент истошных воплей квакля сверху: