Теневой наместник

Ждать пришлось долго. Все тело затекло и замерзло. На город медленно опускалась ночь. Постепенно затихал и ремесленный квартал. Акутус начал побаиваться, а не переборщил ли он, с полунамеками. Выпивохи народ не шибко умный, может, надо было четко называть адрес? Сомневаясь в собственной затее, он все же решил, подождать еще немного. И что бы хоть как то отвлечься, стал внимательно вслушиваться в происходящее в округе. Вот проехала повозка, скрипя колесами. На соседней улице горланила, пьяна компания, не то пели они, не то спорили, несвязной речью. Вот в их сторону, направились трое, ступая в ногу. Сейчас стража проявит всю свою доблесть, арестовывая пьяных работяг. Если у тех не осталось монет, то ночь они проведут в каземате. На долгое время все стихло. А за тем, послышался шорох. Едва уловимый, но такой знакомый. Акутус открыл глаза и приготовился. Он вскрыл не один замок и этот звук не спутает ни с чем. Но тот, кто орудовал, по ту сторону двери, все, ни как не мог справиться с простеньким механизмом. Акутус даже матом, мысленно, завыл, впервые в жизни мечтая, что бы на него скорей напали. Наконец, послышался заветный щелчок. Дверь распахнулась, и в помещение ввалились четверо крепких парней, с оружием в руках. Если можно так сказать. У двоих были большие мясницкие ножи, без гарды. У третьего топор, а четвертый вообще не заморачивался и пришел с обыкновенной дубиной. «Что за клоуны?» – Подумал Акутус. Лиц он не видел, но пролежав долгое время в темноте, слабого уличного света, хватало, что бы разглядеть подробности. И они его не впечатлили. Он ожидал убийц, военизированный отряд наемников, стражу на худой конец, но никак не уличную шпану. «Если это их боится Белл, то совсем у него с башкой плохо». Кроме основного помещения, в кузне, была еще кладовая. Они быстро все обыскали и ни кого не найдя, стали почесывая затылки.

– Ты уверен, что место правильное?

– Да.

– По ходу, обманули тебя.

– Может быть, но надо убедиться. Может тут подвал, какой, есть или еще чего? За голову этого Белла, столько дают, что всю жизнь пей, гуляй, и еще останется.

Они принялись простукивать пол и стены. Даже заглядывали в горн, но так как, ни кто из них, не удосужился обзавестись, хоть каким, ни будь источником света, что они там хотели увидеть, для Акутуса осталось загадкой. Он бы уже давно напал, но уж больно потешно это все выглядело. Наконец, один из них, проходя мимо стеллажа, поднял голову вверх, и это стало последним, что он сделал в своей жизни. Акутус действовал молниеносно. Держа в руке кинжал, с длинным, тонким лезвием, он камнем рухнул вниз, вонзая его, по самую рукоять, в глаз первого бандита. Оставив свой клинок там, он перехватил у убитого, мясницкий нож и, сделав быстрый шаг, к ближайшему противнику, стоявшему возле горна, он одним движением, перерезал ему горло. Следующий уже не был застигнут врасплох, и Акутусу пришлось уворачиваться от мощного удара дубины. Но удар не достиг цели и увалень, вполне закономерно, подался вперед, где и получил нож в сердце. Четвертый и последний, метнул в Акутуса свой топор. Но было это в темноте и со страху, а потому промахнулся на добрые полметра. Он тут же бросился к двери, спасаясь бегством. Акутус подобрав дубину, швырнул ему под ноги. Тот споткнулся и повалился на пол, смачно ударившись лбом. Опасаясь, не убил ли, Акутус подошел и потрогал пульс на шее. Почувствовав биение, он удовлетворенно кивнул. Взяв из кладовки стул и веревки, он усадил его, привязав руки к подлокотникам и замахнувшись, дал сильную пощечину, приводя того в чувства. Придя в себя, тот ошалело, замотал головой, пытаясь понять, где он и что. Когда же осознание, пришло, он, что было сил, задергался, пытаясь высвободиться. Старенький стул, под ним, зашатался и застонал, и Акутус, дал ему еще одну пощечину, уже не сильно, так для привлечения внимания.

– Ты… Ты кто? Что тебе нужно?

– Я тот, кто решает, доживешь ты до утра или составишь компанию своим подельникам. А все что мне нужно это ответы на вопросы, которые я задам.

– Я ни чего не знаю. – Быстро выпалил тот.

– Тебя как звать?

– Чего?

– Звать тебя как?

– Кнутом, все кличут.

– Ну, допустим. На кого работаешь, Кнут? Кто вас сюда прислал?

– Ни на кого я не работаю. И вообще, мы просто мимо проходили. Решили заглянуть.

Акутус, подобрал с пола, кузнечные клещи. Он заприметил их еще засветло. Старые, ржавые, но еще вполне годились для задуманного. Он подошел и зажал ими Кнуту нос.

– Чуешь, чем пахнет?

– Пошел, ты!

Акутус с силой сжал клещи. Послышался хруст. Кнут вновь задергался и заорал, пришлось зажать ему рот, на время.

– Ублюдок! Ты сломал мне нос! – Сплевывая текущую кровь, прогнусавил Кнут.

– То ли еще будет! – Акутус прихватил клещами большой палец на правой руке. – Забегая чуть вперед, скажу, что когда закончатся пальцы на руках, я перейду ниже. И я сейчас не про ноги. Понимаешь о чем, я? – Акутус нажал на клещи.

– Ладно! Ладно! Я скажу.

– На кого работаешь? Кто послал?

– Шершень.

– Кто?!

– Шершень. – Повторил, тот. Акутус знал, мало мальски значимых представителей криминала, хоть и не всех лично. Имена или клички были на слуху. Но эту он слышал впервые.

– Что еще за Шершень?

– Ну, это насекомое такое…

– Кнут, не беси меня. – Он вновь надавил на клещи.

– Погоняло, такое! Я не знаю имени! У него эта букашка на шее набита! – Заголосил Кнут.

– Как найти его?

– Не знаю. Ааа! – Послышался хруст. Это был большой палец. Акутус зажал клещами указательный.

– За каждый мною повторенный вопрос, ты теряешь палец! Схема ясна? Как его найти?

– Мы в «норе» встречались. Он сказал, тема есть. За лоха одного, серьезные люди много золота дают. Назвал это место.

– То есть ты, хочешь сказать, что встретился с ним, не зная, кто он и что? – Акутус поудобней перехватил клещи.

– С ним, Жмых имел дела раньше. – Он указал на здоровяка с перерезанным горлом. – Он рассказывал, что у того, вроде, питейная есть, в трущобах. Бражник, что-то там…

– Веселый Бражник?

– Кажись, да. Клянусь, это все, что я знаю!

– Ну, смотри Кнут! Если соврал, я вернусь. – Сказав это, он зашел сзади и стукнул Кнута по затылку, от чего тот потерял сознание.

Однажды «прогуливаясь», по своим делам, в трущобах, Акутус, краем глаза видел этого «бражника». Это очередная тошниловка, с дешевым пойлом и еще более дешевыми девками. Обычно, такие заведения появлялись и исчезали, не продержавшись и года. Но эта по слухам процветала и даже обзавелась названием, и вывеской. Проблема, заключалась в том, что Акутус, помнил лишь примерно, где это находиться. Ориентироваться в трущобах могли лишь люди и идеальной памятью и чувством направления. Либо здесь нужно родиться. Но, ни первое, ни последние не гарантировало успех. Так как, сплошь деревянные постройки, плюс пьющие люди, плюс холодные зимы, равно постоянные пожары. Дома выгорали в пыль. Отстраивались на скорую руку, но лишь за тем, что бы вспыхнуть вновь. Такая «традиция» прижилась, ни без поддержки городского совета лордов, которые под предлогом реконструкции, присваивали себе значительную часть, выделенной но это суммы. Одной рукой строя деревянные коробки для бедных, другой они возводили себе усадьбы и гостевые домики, в два этажа. Естественно из отборного камня. Возводимое жилье в трущобах, из-за нехватки бюджета, было делом рук местных умельцев. «Рукастых» мужиков здесь, конечно хватало, но о каком либо планировании или зодчестве, ни кто не слышал. Все это привело к тому, что дома стояли как попало, под разными углами по отношению друг к другу, и через год, два этот хаотично нагроможденный лабиринт менял свои формы, и очертания. Так что ни привычных улиц, ни нумерации домов здесь не было и Акутусу пришлось изрядно побродить. Внутренне возрадовавшись, отыскав нужное здание, он уверенным, почти победным шагом, направился ко входу. Но тут путь ему преградил мордоворот, стоящий на входе. Он был головы на две выше Акутуса и раза в два шире.

– Кто такой? Чего надо? – Низким басом спроси здоровяк.

– Я к Шершню. Дело к нему есть.

– Нет тут таких. Пшел вон от сюда!

– Меня Кнут прислал.

– Не знаю такого. Катись, давай, пока целый. Считаю до трёх.

– А ты умеешь?

Мордоворот угрожающе зарычал и двинулся на Акутуса, но тот с силой ударил его, стопой в колено. Послышался хруст. Здоровяк закричал бы, но следующий удар, Акутус нанес костяшками пальцев в шею, ломая кадык. Вместо крика, тот захрипел, валясь на землю, хватаясь руками за горло. Минута и он затих.

– Я пытался по-хорошему. – Развел руками Акутус. Он направился ко входу. Взбежал по ступенькам, как вдруг, дверь стала открываться, и Акутус едва успел уйти в сторону, спрятавшись за ней. На крыльцо вышел второй охранник, благо не такой рослый, явно слышав, как первый кого-то прогонял. Наверно решил узнать как тут дела. Увидев своего коллегу на земле, он схватился за рукоять короткого меча, висевшего на поясе. Но Акутус не дал ему это сделать. Он зашел сзади и свернул тому шею. Забрав меч себе, нырнул внутрь, и на пару мгновений задержался, прислушиваясь. Из прихожей вела дверь, вполне обычная, и звуки доносились хорошо. Стандартный набор пьяных разговоров, ругани, окриков. Потасовки снаружи ни кто не слышал. А значит, можно было вновь воспользоваться эффектом неожиданности. Подхватив стоящий рядом табурет, он, рывком отворив дверь, ворвался внутрь. На вид увесистый и крепкий, табурет, быстро сдался, рассыпавшись уже после первого удара о спину ближайшего от входа. Правда, ножка, оставшаяся в руке, прослужила дольше, размозжив еще насколько голов. «Веселый Бражник» располагался в типовом бараке. Его зал представлял собою несколько бывших, жилых комнат, между которыми убрали перестенки. В образовавшемся помещении, было пять столов с лавками, и подобие барной стойки. В этот вечер заведение было битком. Около тридцати человек повскакивали с лавок. Эффектно появившись и сходу убрав четверых, Акутус, не ожидая такого аншлага, решил приостановить свое продвижение вглубь зала. Предпочтя, в сложившейся обстановке, держать выход за спиной, он, держа в одной руке меч, в другую взял кинжал и приготовился к рубке. Будучи твердо убежден, что в бандитских притонах, невинных не бывает, угрызениями совести, он бы потом не мучился. Повисла неловкая пауза. После которой, оценив возможные варианты: бей и возможно умри, или беги и выживи, большинство присутствующих решило ретироваться, через запасной выход. Большинство, но не все. Сквозь бегущих людей, ругаясь и толкаясь, в сторону Акутуса двинулось шестеро. Определив угрозу, он решил сменить тактику. Воткнув меч и кинжал, в столешницу рядом, он, отдернув полы куртки, привычно провел пальцами по метальным ножам, у себя на поясе. Шесть выверенных движений, шесть точных попаданий, пять трупов. Все внезапно стихло. Образовавшуюся тишину, нарушали лишь стоны шестого, которому Акутус поцелил в ногу. Человеку с приметной татуировкой на шее. Акутус не спеша прошелся и собрал свои ножи. При этом разглядывая, уже считай, бывшего хозяина «Веселого Бражника» и ни как не мог понять. Худой, не высокого роста, с редкими, гнилыми зубами, явно употребляющий, всякую дрянь, о чем свидетельствовали запавшие глаза, обрамленные темными кругами. Не может быть, что бы он охотился на Белла. Акутус надеялся выйти на крупного хищника, а перед ним был, в лучшем случае, мелкий падальщик. Доставая очередной нож, он краем глаза уловил движение слева. Резко развернувшись и уже почти метнув нож, в последнюю секунду остановился. Из полумрака, спрятавшись за ящиками со спиртным, на него смотрели четыре пары глаз, полных ужаса. Это были местные девицы легкого поведения и тяжелой судьбы, в замызганных ночных рубашках.

– Брысь! – Сказал Акутус, опуская занесенную для броска руку, кивнув в сторону двери. До них медленно доходило, что убивать их не будут. Взявшись за руки, они осторожными шажками дошли до середины комнаты, а за тем бросились от туда во весь дух. Он подошел и рывком поставил раненного на ноги, прижав к стене рукой.

– Ты ведь, Акутус, да? Я слышал про тебя. И теперь вижу, что не врали. Но я вроде не переходил тебя дорогу. Зачем ты здесь? – Тот, кого звали Шершнем, пытался говорить уверенно, но голос его дрожал.

– Пришел понять, почему малек вроде тебя, решил замахнуться, на такую крупную рыбу как Нейтан Белл?

– Так ты, что же работаешь на Белла? Ауу! – Акутус ударил его в живот.

– Все время забываю, что вначале нужно пояснять. Я – спрашиваю, ты – отвечаешь. Не наоборот. Если ты не даешь ответа или мне кажется, что ты врешь, я делаю тебе больно, и с каждым разом, боль будет лишь усиливаться. Ну, что попробуем? На кого ты работаешь? Кто дал заказ?

– Никто. Я сам решил его убрать. – С гонором ответил Шершень. Акутус кивнул и ударил его по ребрам. Стараясь на первый раз бить не слишком сильно, он все же, судя по всему, парочку сломал.

– У тебя слишком хрупкие кости, что бы так выделываться.

– А с чего ты взял, что я на кого-то работаю? Парень я самостоятельный.

– Воля ваша. – На сей раз, двумя ударами, Акутус сломал ребра, с другой стороны. Для симметрии. – Ты мелкая сошка. Владелец клоповника – вот твой потолок. К тому же, некто Кнут, обмолвился, что ты связался с серьёзными людьми. И я склонен ему верить.

– Кнут… Гнида… – Пробормотал, Шершень.

– В его защиту, скажу, что я не оставил ему выбора. Впрочем, как нет его и у тебя. – Не желая, проторчать, тут всю ночь, Акутус взял метательный нож и вонзил его рядом с тем, что уже был в ноге Шершня, стараясь не задеть крупных артерий. И немножко провернул.

– Если скажу, я труп! – Закончив орать от боли, прокричал Шершень.

– Ты труп, в любом случае. Судя по твоему виду, осталось тебе год, два. Это при условии, что ты переживешь сегодняшнюю ночь. Ну же, Шершень. Не лишай себя этих двух лет. – Шершень стонал и морщился, от боли, но Акутус видел, что он сейчас мучим дилеммой: страдать и умереть сейчас или потом. Но сомнений не было, что тот выберет. Люди, а особенно людишки, всегда выбирали второе.

– Лады. Я расскажу, с кем дела имею. Очень надеюсь, что вы поубиваете друг друга. Он пришел сюда месяца три назад. На первый, беглый взгляд – богатенький фраер, средних лет. Очень хорошо одет, как говорят с иголочки. С ним охрана, на вид армейская, или бывшие. Он подсел ко мне за стол, платок под жопу постелил. Любого другого, я бы высмеял, избил и обобрал бы до нитки, радуясь, что фраерок так удачно заблудился. Вот только, как-то сразу стало понятно, что надо сидеть ровно и без резких движений. В трущобах быстро чуйка на опасность развивается. Иначе не выжить. Так вот от него ею, прямо, веяло. А взгляд… Чем-то похож на твой. Буд-то сама костлявая, на тебя смотрит. И не заблудился он. Ко мне пришел. Сказал, что есть у него желание, кое-какими делами в городе заняться, и что для части из них ему нужны молодые, злые и голодные парни. А это один в один мои хлопцы. Много денег обещал. Я сказал, что это заманчиво, но все дела в городе уже давно поделены местными матерыми, и лезть в них вредно для жизни. Он ответил, что бы я не беспокоился на счет старых пердунов, что давно уже не настоящими делами заняты, а какими-то мутными торговыми схемами, на которых жируют. А прибыль делят с чинушами из ратуши, пока честный бандит вынужден довольствоваться мелочью из карманов. В общем, озвучил всё то, что давно крутилось у нас в головах.

– А имя у этого благодетеля есть?

– Он не представился. Я потом спросил, но он не ответил. Больше я этот вопрос не задавал.

– Где живет? Где бывает?

– Я тоже хотел знать. Как только мы поручкались, отправил за ним двоих хлопцев, что б глянули что, да как. Утром следующего дня, на пороге стояла коробочка, а в ней четыре глаза. И что странно, тела тех двоих, так нигде и не нашлись. И типа я этого больше не видел. От него только человек приходил, один из вояк. Давал наводки. Встретить контрабандистов и позабирать у них все не честно нажитое, несколько складов «накрыли», какие-то конторы брали с сейфами. На счет последних, было четкое указание всех убрать, кого там встретим. Со всего добытого треть мы отдавали, остальное себе. Потом я выяснил, что это были места и люди Белла. Человек он в городе уважаемый и я все ждал, когда же мне за него предъявят, но, как и сказал тот мужик, беспокоиться было не о чем. Матерые стали исчезать, кто-то добровольно, кто-то навсегда. Даже не знаю, остался из них кто в городе или нет. А месяц назад за Белла награду назначили. Мои, город перетряхнули, но найти не смогли. Сегодня слух пошел, да не один. Сразу три места называли, где он сидеть может. Я людей разделил, послал проверить. А это ты слух пустил? Умно. Убьешь меня теперь?

– Только если продолжишь не договаривать.

– Я не…

– Брось. Это не первый, подобный, разговор, в моей жизни. Люди всегда, не договаривают. Одни это лучше скрывают, другие хуже. Ты, вот даже не старался. Так, что давай выкладывай. И можешь ковылять от сюда на все стороны. – Сказал Акутус, но по взгляду, было видно, то Шершень ему не верит. – Мне не нужна твоя жизнь.

– А их, нужна была? – Он кивком указал на своих мертвых людей.

– Да. Они умерли, что бы мы поговорили. Без этого ты бы не стал. Так, что отмалчиваясь, ты в первую очередь, проявляешь не уважение к ним.

– Ты так легко говоришь, об этом… А ведь раньше я считал себя, плохим человеком. – Шершень ошеломленно смотрел на Акутуса. – Человек, который тебе нужен – беглый каторжанин.

– С чего ты взял?

– Во время нашей встречи, я предложил выпить. У меня есть не только пойло. От хорошего вина он не отказался. Когда он поднимал бокал, чуть выше запястья, я заметил у него метку. Такую всем каторжникам, каленым железом ставят.

– Может просто шрам?

– Нет. Я такую метку, хорошо знаю. Мой папаша, тоже как то сбегал, правда, ненадолго. Каторжанин он, зуб даю.

– А вот это уже интересно. Но мне нужно его найти. Или его людей. Рано или поздно они узнают, что я был здесь. В твоих же интересах, что бы я нашел их первым.

– Я не знаю где искать. Я уже сказал, те кого я посылал узнать, вернулись лишь частично. Но возможно, есть человек, которому известно больше.

– Почему возможно?

– У меня есть человек, что торгует, нашим самогоном. Работает в парке. Студенты – золотая жила. Но грешит тем, что периодически и сам употребляет наш продукт. Он был здесь, когда каторжанин приходил. Так вот он клянется, что видел его, в одной карете с жирным капитаном.

– Роско? – Удивился Акутус.

– Да. Это все, что я знаю, хоть на ремни режь.

– Кожа у тебя тонкая и в каких-то язвах. Ремни говеные получатся. – Сказал Акутус и достал из ноги Шершня, первый нож, и вытер об рукав, его же рубашки. Потянулся за вторым и… На ура сработали, годами оттачиваемые рефлексы. Тело отреагировало раньше, чем пришло понимание. Акутус, перехватив руку Шершня, и лишь через мгновение, осознал, что смотрит на кончик острого, металлического шипа, подрагивающего в сантиметре от лица. Странное оружие, на вид как игла переросток, длиною сантиметров двадцать, тем ни менее, отлично таилось в рукаве, у Шершня, все это время. Если бы не отменная реакция, лежать бы сейчас Акутусу с дырой в голове. Он мысленно отругал себя за потерю бдительности. «Расслабился? Идиот». А ведь он всегда и всем повторял: «имея дело с противником, расслабился – умер». И сам чуть не стол наглядным подтверждением, своих слов. Шершень кричал и трясся от натуги, стараясь довершить начатое. Но с его физической формой и сломанными ребрами, у него не было, ни шанса. Акутус держал крепко.

– Ох, зря. И главное, зачем? Я ведь и вправду собирался тебя отпустить.

– За моих людей! – Зло зашипел Шершень.

– Понимаю. – Акутус, вывернул руку Шершня так, что острие «смотрело» теперь, в его солнечное сплетение, и навалился всем весом. Не имея, даже, подобие гарды, стальная игла, вошла в тело полностью. Тот задергался, но сил бороться уже не было.

– Забыл сказать. – Прохрипел Шершень. – Тебя он тоже ищет. – Кривая ухмылка появилась на его лице. – Надеюсь, найдет. Перед тем как ты появился, незадолго, прошел слух, что за Белла убрали награду. Ты знаешь, что это значит. Ты следующий. – Сказав это, он обмяк, но так и остался стоять, пришпиленный к стене.

Сердце забилось чаще. Не от страха, а от волнения, даже скорее обеспокоенности. Его переиграли. Он пока не знал кто, как именно и как им это удалось, но теперь придется отыгрываться. Выяснить еще бы, что за игра. Слишком много мыслей в голове, вызвали тупую боль в затылке. Если Шершень не соврал, то отмена награды означало, лишь одно – Белла нашли. И возможно ликвидировали. Или же это происходит прямо сейчас. Но его два месяца не могли найти, и совпадение ли то, что это произошло, после их встречи, вечером того же дня? Акутусу надеяться не приходилось. Ржавым гвоздем, ковыряла мозг мысль, о том, что это он привел к Беллу, его преследователей. Позабирав свои ножи, он вихрем метнулся к выходу. Акутус отказывался в это верить. «Не возможно» из раза в раз звучало в его голове. Как и рефлексы, спасшие ему жизнь минуту назад, «глаза на затылке» он в возвел в абсолют. И это не раз спасало ему жизнь. А сегодня, он не просто поглядывал, он специально смотрел, проверял и перепроверил. «Как же им это удалось?» Он уже сбежал со ступенек, как вдруг застыл пораженный простым ответом – «ни как». Из этого был лишь один вывод: они давно знали где Белл и ждали, лишь что бы там появился Акутус. «Но тогда получается..?» Он вернулся движимый догадкой. Нужно было, что бы его присутствие в этом месте, в это время запомнило, как можно больше людей. Нужно дать им яркие воспоминания. Он подошел к стене, на которой тускло горела масляная лампа и сняв ее разбил об пол. Видимо ее давно не заправляли, так как из нее вытекла маленькая лужица, с парой крохотных рыжих язычков, робко танцующих на поверхности. Буд-то вот-вот погаснет. Но огонь, сначала не уверенно, слегка лизнув для пробы деревянный пол и распознав, на конец, любимое лакомство, обильно сдобренное пролитым алкоголем, радостно заплясал, ширясь и распространяясь. Немного подождав и удовлетворенный результатом, он покинул «Веселый Бражник». А тот вспыхнул, будто бумага. На встречу Акутусу, уже бежали люди из соседних домов с криками «пожар», но ведра с водой несли лишь единицы. Его видели, он своего добился. Теперь нужно было спешить. Какими бы опасными не были враги Белла, охраняет его квинт смерти, а это не плохое подспорье, для того что бы выжить. У Акутуса еще был шанс успеть. И он побежал. Настолько быстро, насколько мог. При этом обострив внимательность. Хотя смотреть по сторонам, было почти бесполезно. В трущобах, светло сейчас было, только в одном месте и Акутус от него отдалялся. Уже у границы района, он услышал быстро приближающийся стук копыт. Улочки, ну или то, что здесь за них выдавалось, были узенькие. Нужно было срочно искать укрытие и не найдя ни чего лучше, он просто нырнул за лежащие около дома бревно, которым пользовались вместо лавки. Мимо, хлеща вожжами, двух взмыленных коней, пронеслась пожарная бригада, сидящая по бокам от бочки, которая то и дела выплескивала воду. Местный расчет самый опытный в городе и можно было смело надеяться, что пожар не перекинется на жилые дома. Он продолжил бег. Направляясь наиболее кротчайшим путем, он не избегал хорошо освещенных улиц. И хоть бегущий человек, максимально подозрителен, сейчас ему было плевать на стражу. Во первых: хрен они его догонят, а во вторых: он надеялся поймать по дороге экипаж. Но на всем пути не встретил, ни одних, ни второго. Будучи неподалеку, он все же решил на всякий случай, еще раз перестраховаться и идти не через парк, кротчайшим путем, а сделать крюк через площадь. Там он был как на ладони, но и если за ним «хвост», который он до сих пор не увидел, то оставаться не замеченными, следящим, будет трудно.

Храмовая площадь, как ни трудно догадаться, получила свое название, благодаря стоящему там храму Бога и Богини, Венгора и Мелории, божественной пары, чья любовь породила жизнь в мире, дотоле наполненном, лишь, ужасом и смертью. Храмовый комплекс, был первой постройкой как на самой площади так и в Сарноме, который отстраивался уже при Валадийской империи. Позднее здесь же, на тот момент, новоиспеченная гильдия магов, возвела одну из своих цилиндрических башен, что массивным, пятидесяти метровым, обсидиановым фаллосом, возвышалась над городом, окруженная крепостной стеной. Третьей, большой, постройкой были казармы, в которых находилось войско тогдашних властителей. И площадь переименовали в «триединую» где: жрецы, маги и армия, выступали символами могущества империи. Хотя в народе это название не прижилось. Когда во время народных волнений и становления Сарнома как города вольностей, князь Родерик, не желая кровавых подавлений, передал власть совету лордов, а сам с войском перебрался в родовой замок, в шестнадцати километрах от города, казармы долгое время пустовали. Нынче, на их месте вот-вот достроят Академию, как новый символ империи. Как символ того, что грядет новое, просвещенное время.