Пять пьес ни о чём

Света. И мне эту же бодягу впаривала. Я-то своими глазами видела, и не раз, как он из двора убегал. Как зверь какой-то. Так нагнется, рот себе заткнет. Знаешь, так страшно было. Улица наша тогда последней была, дальше виноградники и поля. Хоть тут ему везуха, было куда бежать. Я так плакала, когда слышала это, за него просто убивалась, что дед, мой дед так вот… уфф… Всё время теперь, ети его, об этом думаю. Ух, просто сдыхаю, когда мои страдают. И глаза вот твои. Тебе его глаза, и не только глаза, достались вот.

Андрей. Ты же с отцом и с дядькой Костей была, когда нашли его?

Света. В который раз ты меня про это пытаешь! Говорю тебе, я им слово дала – про это никому, никогда!

Андрей. Не кричи. Народ сбежится. Дядька помер, отец поймёт. Ты же мне помочь хочешь. Давай помогай. Мне надо, так давай расскажи, может, что сгодится…

Света (шипит). Врезать?! Чё сгодится!? Чё мелешь?!

Андрей (наливая ей и себе). Свет, а Свет… Свет мой солнышко, скажи, да всю правду расскажи…

Света (рыдая). Бууу! Бууу! За что?! За что!? За что б… така?!.. Что за бляха! Налей, ети его (то ли плачет, то ли смеётся, затем выпили). Батя с Илюхой припухли там. Да знают-знают они, что к тебе эта дедовская зараза пристала. Мать им разболтала… Ох, Андрюха, Андрюха… (большая пауза) Он таку себе нору в скирде сделал, ноги наружу торчали, и сено вокруг всё в кровище, и в руке разжатой… пальцы такие, бело-сизые… серп лежал. Серпы эти видеть, потом не могла, собрала и в колодец всё побросала… Я керосинку держала, а батя с дядькой тащили его из дыры. И дальше не помню, скапустилась, в телеге пришла в себя, и он, накрытый мешком, рядом… Надо, Андрюха, к хорошим врачам за границу. Слушай и не перебивай! Мы с Варькой в интернете нашли клинику в Швейцарии. Всё, всё, не пыли! Денег у меня навалом. Хочешь знать сколько? С девяносто третьего года, стало быть, это, за девять лет, заработала бывший секретарь парткома села Раздольное до хрена и больше! (перешла на шёпот) Семнадцать миллионов… Кого? Евро. Как? А так! Бизнес расширяла и укрупняла. В трёх районах бизнес, не токмо здесь. Сечёшь, какого размаха я деятель? Всех покупаю и продаю. Остохерело это паскудство, чё творится. Попомни, всему этому скоро пипец, и какой! Но я всё ради одного. Проект века хочу осуществить!.. С дядькой поделилась, говорит, дело стоящее. В танец пустился, блудить обещал бросить. Я воспрепятствовала. Говорю, зачахнешь, блуди на здоровье! Семьдесят восьмой год, по курортницам токмо так, молодые не угонятся.

Хочу… Даже не «хочу», а уже начало положено… Снесу эти две пришлые, кугутские улицы, которые за тридцать лет выросли перед нашим домом – верну землю и насажаю десять гектаров саженцев винограда, как раньше… Сорок восемь домов снесу к …бениной маме. Представляешь, какой кураж?! Хозяева этих домов не наш народ, пришлые. Большинство уболтала, новые их дома с видом на море и земля там, та самая для их нужд. Помнишь у верхнего хутора третье отделение совхоза? Лесополосу? Красоту эту охрененную выкорчевали. Лесополоса – два км акации, помнишь? Пятидесятилетние деревья! Месяц сносили. Подъезжала, смотрела, наревусь как… брррр!

Андрей. Я на велике сено туда косить ездил много годов… Там отменные поля суданки были, а тюльпаны в мае, помнишь, какие?..

Света. Всё! Теперь ни акации, ни тюльпанов, ни полей. Пустыня, мать её. Голова от всего этого взрывается. Налей немножко (выпила). И я, тварь подколодная, купила пятьдесят участков, два лимона за десять соток, это… сто лимонов. Чтоб за такую цену купить надо такую взятку отвалить… Впервой такую. Ужас как оборзели! Хозяев более двадцати уже и проекты себе выбрали. Всё это мне выйдет в десять лимонов (шёпотом) евро, максимум. Петрика этим занимается. Хочешь этим руководить? Хочь завтра начинай? Чё тебя там в Питере держит? Водоканал! Давай… Мне, знаешь, какая радость будет… Порадуй меня, братишка?

Андрей. Давай попозже об этом поговорим. Зуд у меня, должен сказать, появился, это точно.

Света. Вот! Е… нать! Как я! А! Батя, дядька, мамка, баба София всё тоскует по тем временам. Радость отняли, утро отняли, вечер, песни, луну, лиман, вино… говно. Всё отняли!!! Я обещаю тебе, через пять лет перед нашим домом будут виноградники. Причём посадочный материал – Франция! (вскочила и заходила) Но вот почему? Почему?! Прошлым летом с Зинаидой, заметь, с Зинаидой Фёдоровной по Провансу и Тоскане на авто… Ты чё, это же сказка! Мы взяли авто с шофёром и бениным переводчиком. Дней на пятнадцать. По десяти Шато как вдарили экскурс, восторг! Шато, знаешь чё?

Андрей. Ну да, знаю…

Света. Ёшкин кот! Никто ничего – дома, заборы, сараи, деревья – нигде ни на вот столько не трогают и не рушат! Всё старое, особо древнее лелеют и берегут! Красотище! Реклама всюду, виноградную лозу везде продают… А-а-а! Я Варьке видео показала и просила тебе не говорить! А, поэтому ты… Варька молоток! Я ж сюрприз тебе делала… А земля там в Провансе ну один в один наша, супесь с галькой. Такая же галька, серенькая, не булыжники, а такая как наша – средненька така… Вот теперь я всё знаю, там, места, где надо брать лозу, нужную… Брат, не смотри на меня так! Б… ррррр буду! Всё сделаю, чтоб ты жил и радовался. Ох, Зинка, Зинка… Во Франции, дура, не Францией любовалась, а всё про тебя выпытывала. Расскажи да покажи это, расскажи то… Смотри, у него здесь седой волос… Высаживала даже из машины эту… Достала!

Верни её, она ждёт… Не бойся. А тебе такая будет подмога, Андрюх, ты её не знаешь по-настоящему. Илюха-урод сохнет по ней, и так по-уродски, тварь, а она всё его успокаивает. Я глаза его, брррр, видеть не могу… Привязывается, мы на море, он за нами, мы бухать, он тут как тут. Приставал к ней, и не раз… Я ему так по сусалам пару раз задвигала. У нас с ней моцион с июня по середину ноября – ежевечерний заплыв, а Петрика… Ты Петрику, грека, помнишь? Одноклассник мой! Так этот гречонок у меня главный администратор и компаньон, вот так. (тихо) Но не её! Это принципиально. Ой, хорошо, налей ещё (выпили). С тобой выпивать ништяк!.. Петрика на берегу расставляет кресла, столик, естественно, вино, мангал, шашлыки, музон. И мы с ней, никому на хрен не нужные местечковые сирены, совершаем заплыв до второго меляка. Это с километр где-то, да? (смотрит в телефон) Чё-то её давно в телефоне нет… Уф! До чего ж ты мне люб, казак!.. Да… (помолчали) Заволокло чё-то, штормить будет. И хрен с ним. Мы дома и нам хорошо! Да! Посмотри на меня. Хорошо смотришь. Глаза смеются, это очень хорошо (орёт). Эй, вы там, диверсанты! Давай сюда!

Андрюш, смотри на меня. Илюху в ресторан не берите, не надо. Он, я не знаю, но он тварь, что-то натворил… Я это выясню. Идите с отцом и Зинкой, если придёт. Что-то нехорошее было, не знаю. Надо дядьку колоть, чё-то видел он, знает чё-то…

Андрей. С Ильёй, и правда, не того, какой-то дёрганный… Пойдём с нами, вместе посидим, посмотрим. Да я и сам давно хотел поговорить с ней, но вот видишь, как оно бывает. Подозревал, было такое, подозревал, что она наговорила на себя, но выяснять и спрашивать не стал. Да из-за Ильи… Приезжая, видел. Я порывался было это сделать, спросить, но Илья… Илья не давал мне этой возможности. Я пытался что-то спросить у неё, мне отвечал он, затыкал меня, драться пару раз порывался. Я и спасовал, точнее, жалко мне его стало… А Зина… Понимаешь, какая штука… Была, была и не одна ситуация, возможность… Но молчала или отводила глаза. А я понимал это по-своему. Я уехал, понимаешь, а они здесь живут, видят друг друга, общаются. Негоже мне было мешать.

Вырываясь от Ильи – босой, расхристанный, в казацких шароварах с лампасами и с шашкой наперевес вваливается дядька Кирьяк.

Кирьяк. Семейка, вашу мать! (шипит на Илью) Изыди, нечистая!.. О-о-о! Мадам спонсор, звиняйте! Не осведомлён, что и вы тута. Эхма, родная! Иди сюда! (оседлав шашку, пустился в танец по кругу в собственном остервенело-музыкальном сопровождении)

Ты лети с дороги, птица,

Зверь с дороги уходи.

Видишь, облако кружится,

Кони мчатся впереди.

Эх, тачанка – ростовчанка,

Наша гордость и краса,

Конармейская тачанка!

Все четыре колеса!

(в конце танца упал на задницу, задрав босые ноги)

Света. Браво! (свистит по-мужски) А на бис? Слабо!?

Кирьяк (лёжа на земле). Мадам племянница, для вас и для вашего ближайшего окружения готов хоть до ус… ну вы меня понимаете. А для… Увольте, бисер перед свиньями метать…

Илья. Ты чё катишь?! Кто это свинья-то?.. Ты того, не заговаривайся.

Андрей. Илюш, Илюш? Чего ты так? (поднимая с земли за руку дядьку) Здорово, дядька (крепко обнялись)

Кирьяк (плачет). Андрюш, Андрюш… Андрюш… Андрюш

Племяш… Племяш… Племяш… Племяш

За что?.. за что?.. за что?.. за что?

Ты редко посещаешь нас…

Света. Дядька, живи вечно! Иди сюда, ко мне садись (Илье) А ты! (грозит пальцем) Прибью к…

Илья. Чего!? Чё за наезды? Пошли вы…

Кирьяк (подойдя вплотную лицо в лицо, резко и громко). Веди себя пристойно! Не можешь жить среди людей? Иди в стойло и сдохни там! (К Андрею, всплеснув руками в полутанце) Вот так мы и отдыхаем, племяш! Вот так стоял бы и смотрел на тебя. Можно я тебя? Хм-м-м-м (долго гладит Андрея по голове)

Андрей. От ты меня… Вот не позволяю дать себе слабинку, а ты…

Кирьяк. Дурила! Я ради этого и живу, чтобы слабости свои ублажать! И провоцировать их у приличных людей! А слабостей у меня… (кричит в небо) Слава создателю, навалом! Приличных людей, к сожалению, ничтожно мало. Вынужден зациклиться на собственной персоне (ходит по кругу, распахнув руки) Хвала Мне! Это я у римских императоров перенял.

Илья. Вот чё несёт (смеётся без поддержки окружающих)

Кирьяк. Пошёл в стойло! (долго смотрит на Илью)

Илья (поднимаясь). Смотри, нарвёшься…

Кирьяк (кричит). Давай! Покажи себя во всей красе! Разбей и мне башку! Давай!

Света. Дядька! Всё! Оба! Барьер! Дядька, сидай ко мне. Не нашей выпьем.

Кирьяк. Андрюш, сестра твоя, светоч моих глаз. (К Свете) Кто ты, скажи?

Света. Большая сука?

Кирьяк. Мадам племянница, до моего отчаянья и цинизма вам пердеть и пердеть! Ну зачем так про сэбя? Это почётное звание зарабатывают десятилетиями, служа партии коммунистов, а вы пробыли там в этой шараге с гулькин нос. Нахапали, безусловно, прилично. Знаем! Помните все, история пишется! Но хорошо, что вы хапанули, очень хорошо. Потому что вы потратите и используете это на благо страждущих и жаждущих. Ваша доброта – ваш крест, мадам. Андрюш, давай сперва за неё, согласен? Костюмчик ничё? Этот реквизит к твоему приезду. Нарядился… Экспромт называется «вырождение казачества»! Пришелся, нет?

Андрей. Ещё как. Любой твой экспромт – бальзам на сердце. Давай за Светулю. Хотя сегодня есть более значительный повод, совместим? Или по отдельности?

Кирьяк. Не надо, не надо. Я пропил многое, друг мой, перечислять долго и нудно. Но память, как ни стараюсь, пропить не удаётся. Свет моих очей! (выпил, затем становится на колени перед Филиппом)

Филипп. Брат, того, пощади. Ну чё… говорил вам, пошли. Ну теперя всё, поздно. Кончай меня (все смеются)

Кирьяк. Брат! В это день… (закрыл лицо руками затем через паузу, вытирает якобы скатившуюся слезу) В этот день с утра, каков бы я не был, вчерашний, сегодняшний, неспавший, оху… извиняйте, Софие Смутьяновне со Светом моих очей слово дали – не употреблять (страшно артикулируя) не-нор-ма-тив-ную лек-си-ку! Фу! Второй месяц креплюсь! Ну не передать вам, б… ба-бу-бы, как это трудно! Создатель, ты видишь мои муки! Призываю всех присутствующих, не давайте никогда никому слово! Потом вы его просто на ху-хе-ху… не найдёте! Никогда!! Лучше сразу отрежьте… ху-хе-ху! И так смачно положите его на стол вместо слова! (Смех, аплодисменты) Брату моему налейте чего-нибудь!

Благодарствую. Брат, я тебя сильно, того… счас слово найду. Сму-ща-ю?

Филипп (потупив голову, сдерживая смех). Так чё ж теперя, руби…

Кирьяк. Скажешь тоже! Я курям голову не могу, а тут родному брату. Хотя иногда… (патетично) В этот первый августовский день я рассказываю стране истории о том, как ты появился на свет. И этих историй… сейчас, сейчас, со счёту сбился… о-ху-хе как много, и все они очень сильно разнятся, и не потому что я пи… звиняйте, опять, бре-хун несусветный, а только потому что в этот день я вспоминаю подробности, которые я упустил в прошлый раз (смех, аплодисменты. Один Илья сидит за столом, не реагируя). В день его явления было жуткое марево, солнце, как и сегодня, заволокло, и вдруг кони стали дико ржать, куры кудахтать, а свиньи рыдать (смех). Семилетний я в бостоновых трусах и в мамкиных туфлях изображал царицу плодородия… (фамилию её, ммм, забыл) Прося у небес послать мне сестрёнку. Потому что у меня уже был старший братишка (ныне покойный) Константин, который так меня пи… пи… пи, и рисовал что-то неприличное у меня на лбу химическим карандашом, всё время его слюнявя… (смех, Филипп сидит на полу схватившись за голову) Но эта греческая нечуткая пи… ох, твою… ца-ри-ца или не услышала, а у неё были проблемы со слухом и серьёзные проблемы с характером и, как утверждают историки, и прочая ху… не-чи-сть! В связи с вышеизложенным, о характере этой б… ца-ри-цы… Она решила нашему славному казацкому роду устроить подлянку, точнее, даже не роду, а адресно – лично вашему покорному слуге. Послав нам ещё одно дитя мужеского полу. Я не буду описывать, что претерпела моя семилетняя сущность, скажу одно – от негодования я… обоссался, причем прилично, и чуть не обо… ка-кал-ся, за что бабкой Матрёной был отпи-пи-пи… и отправлен на поселение в сарай… Сограждане, казаки, вашу… эту! Я не утомил вас!?

(свист, улюлюканье, аплодисменты)

Света, Андрей. Ещё! Давай! Вжарь, дядька!

Кирьяк. Спустя месяц мне было дозволено подойди к люльке, причём моей бывшей люльке, в которой я хранил тару… (больное, звиняйте) Конечно же, игрушки, свои незабвенные игрушки, бутылочку с соской, грузило от настенных часов, деревянный паровоз, сделанный и разукрашенный моим отцом, и много разной ху… вся-чи-ны! Создатель даровал мне редкую память, помню всё, что было в детстве лет с пяти-шести. И представьте, что я увидел в люльке? Что-то зелёно-розово-синюшнее пускало пузыри и шевелило шупальцами. Мне стало страшно, что-то подобное я видел в своих кошмарах, и вот оно явилось наяву. Я замкнулся в себе на долгие годы. Спасло меня от этой замкнутости явление в образе нагой бабы, то есть жен-щи-ны, стоящей в корыте в соседнем огороде…

Мне было явление и мне было тринадцать. Свершилось! Вернёмся к нашему виновнику торжества… А иде он? Утёк?.. Не, вон, в сторонку отошёл, чтоб не прилетело. Он рос, насчёт мужал не помню, но зримо добрел и мудрел, в отличие от некоторых шелкопёров. Краткое пояснение – шелкопёр это тот, кто шелковицу… пёр (смех) Сегодня ему семьдесят! Редкий казак доживает до таких лет, в силу того, что он не только казак, но и му… муж! И сие есть правда! Наш юбиляр не казак, а… (Филипп трясётся, с трудом удерживая смех) Не казак, а редкая, уникальная особь вроде мужеского пола! Слава Филиппу Тишайшему! (все хлопают, Филипп махнул рукой в сторону брата. Кирьяк, подходя к брату)

Кирьяк. Вчера я, приготовляя речь, совершил три греха. Не выпивал, никого не употребил, и самое неприемлемое для меня – сосредотачивался! Ель её мать! Но по-заученному не идёт, поэтому нес эту хре-но-тень! Прости, что мало! Дай обниму, брат (обнялись надолго)

Света. Дядька, живи долго! Иди ко мне целоваться!

Кирьяк. Доведёшь до греха… Хотя кровосмешение этому роду не помешало бы. Гляди, как некоторые ощетинились. Во как! Не поняли?! Или не приняли?!

Илья. Да мы поняли! Давно тебя поняли. Дурака нашёл, не поняли… Хрена не понять. Это для них вот ты типа умный…

Света (подойдя). Ещё слово скажешь, заткну навсегда.

Кирьяк. Свет моих очей, погоди, мне надо с этим пошептаться… (к Илье) Как тебя?.. Имени твоего не помню.

Илья. Чего?

Кирьяк (резко и надолго припал к уху Ильи, затем отпрянув долго, пытливо смотрят друг на друга). Теперича давай, иди…

Илья медленно пошёл со двора, оглядываясь на Кирьяка.

Андрей. Илюш, ты куда? Что происходит-то? Илюш, так мы идём или нет?

Илья, не ответив, ушёл.

Света. Дядька, чё счас было?

Кирьяк. Терапия. Диагноз ему поставил и доктора посоветовал. Пошёл лечиться…

Света. Что-то знаешь… Знаю, что не скажешь. Это плохо. Пытать не буду, но налить – налью и сама выпью.

Филипп. Вы это, не трогайте его. Пусть он, того, хоть и того, но сами, того… Нельзя… Он наш. Кирюх, не зли его, не надо.

Кирьяк. Ты здесь. Я думал, ты у кролей… Не боись, Филя. Давайте за моего брата, умудрившегося сохранить в семьдесят лет ум и чистоту семилетнего ребёнка. За брата. Тебе не передать, как мне приятно называть тебя братом!.. Филя, живи долго! (выпили)

Света. Твою – раствою! Душа, как старая гармошка, одни б… ррр… ошмётки остались! Вот и ору, батя! Вы, того, идите… Устроили мы тебе праздник, отец, извиняй.

Филипп. Чё ты, дочь, так? Чё ты… Вон дядька твой правильно говорит, сходи с кролями поговори, особливо с Пашей. Помнишь, который Пашка? Самый большой, ухи таки метровые по клети стелются. Старый, бедняга, а умный, двадцать шесть годов ему. Живут они пятнадцать, восемнадцать от силы, а Пашка двадцать шесть, долгожитель. Это, Андрюх, Варвара в прошлом годе читала мне в вашем этом – помер в Шотландии самый старый кроль, было ему 25, а Пашке стало быть 26. Ты только того, поговори с Пашей по-настоящему так. Пашке подольше в глаза посмотри и руку к носу приложи, всё пройдёт. Андрюх, мы пойдём аль как? Кирюш, пошли с нами, чё ли?

Кирьяк. Риск на себя берёшь, братан? Не… Характер не позволяет рестораны посещать. Проще – буйство нрава. Все мои сроки и приводы после ресторанов были. Племянница, а могет?..

Света. Не-не-не! Ему только в мой можно, там к нему приставлена… Вы давай идите, и это, Илью с собой не зовите, ни-ни-ни. Зинке того, эсемеску написала, может, подойдёт. Не отвечает. Где она… Я пошла бы, настрой ху… Пло-хой, туды его! (ржёт) Дядька, как ты справляешься!

Кирьяк. Ху… Хо-ро-шо!

Андрей. Дядь Кирюш, ну пошли с нами, я буду твои порывы сдерживать, пошли.

Кирьяк и Света хором заржали.

Света. Нет, братик! Эти порывы после пятой, может сдержать только… (незаметно в стороне появилась бабка София – маленькая женщина неопределённого возраста) О! Надо ж, легка на помине! Вот! Вот, кто точно может сдержать эти порывы. Я права, дядька?

Кирьяк. Сечёшь! Мандалайка. Это не мат, ни ни-ни, это такая национальность – мандалайцы. Произошли из ман… ман-да-кур-дайки (смеётся) Радость моя! Уф. У меня сёдни были попытки матюшком пройтись, но я достойно их купировал. София Смутьяновна! Давно лицезреем моё выступление?

София. Эдак годков семьдесят. (пошла к Андрею) Андрюша, солнце моё, здравствуй.

(долго смотрит в глаза) Давай, идите по делам. Хорошо у тебя всё будет… Теперь я промашки не дам, все про то знаю. Идите, прослежу (целует глаза)

Иди, Кирюш, иди с ними, не боись. Я пошепчу…

Кирьяк. Это обнадёживает. Но, красава моя, есть желание этим южным вечером с вами по… (и завис) Попалась? Глаз-то того!.. Увы… Я хотел сказать – побыть с вами, а?

Света. Ну вот, не гад ли ползучий. Жила бы здесь и чахла. Всё, едем! Не могу больше…

Филипп, Андрей и Света ушли.

София. Так вот не… топтанной и уйду…

Кирьяк. А ты покажь, подумаю…

София. Да, боюсь, того, ослепнешь.

Кирьяк (хе-хе-хе). Керосину чё-то не стало… Надо в город ехать. При керосиновой лампе хорошо вечерами сидится на лимане, на бревне. Сколько этому бревну? Да не про себя я…

София. Керосин в сарае-то у меня есть, полканистры.

Кирьяк. Сарай то твой…

София. Так и лампа моя. Ты лет двадцать как её спёр. При-ватизи-ровал, и всё.

Кирьяк (смеётся). Точно? Надо же, а я так в полном убеждении, что это моя лампа. Так похоже на мою. Ой, расстроила ты меня.

Пойдём за лампой, одолжу у тебя керосину, отведу тебя на лиман, и там…

София. Не пойдёт. Только после венчания. Тринадцать мне было, с мамкой на подводе летом, такая жарища была, в Новороссийск к родственникам ехали. Лошадка такая малая, еле шла, часов пять этак ехали. Приехали, на ногах не стоим и сразу в церкву пошли, сестра мамкина Лиза венчалась. Красивше картины в жизни не видала. Стало быть, восемьдесят лет мечтаю.

Кирьяк. И чего? Что мешало мечту-то воплотить?

София. Не что, а кто. Принц один… Всё занят…

Кирьяк. Девица-красавица, а сколько годков тебе?

София (детским голоском). Девяносто три.

Кирьяк. Ну вот. Неравный брак. А мне семьдесят семь…

София. Семьдесят восемь будет, через два месяца.

(тихо и долго смеются)

Кирьяк. Твоя взяла, пошли за лампой.

Сильно задул ветер и загромыхало.

София (тихонько застонала). Ммммм… Море, море плачет-то как… А август токо начался…

2 АКТ

Тот же двор. Вечер следующего дня. Филипп на извечном месте, правда, рубаха другая, поношенная, в клеточку. Рисует что-то на картонке (многолетняя привычка собирать коробки из под обуви, посылок, продуктов. Затем, разрезая, их складывает. Картонок этих на много лет. И сейчас что-то рисует и чертит. И привычно быстро убирает при появлении кого-либо).

С кастрюлей и миской в руках появилась Надя. Постояла, подумав, и села поодаль от Филиппа. Протерев стол, высыпала гречку и начала перебирать… Долгое, привычно-тягостное молчание…

Филипп (вздохнув несколько раз). Давай подмогну…

Надя (тихо, трагично). Подмог уже, так подмог… Жену завсегда дурой выставлять, вот главна твоя подмога. Пятьдесят, пятьдесят годов издеваются, теперича новая у них забава – Илюшку дураком делать. Из-за этой сучки. Сына свого… И кто? Отец, брат да дядька. (тихо взвыла) Дядька этот, христопродавец, развратник и каторжник, которого гнать надо отовсюду, а они вона как, хвалебную ему с утра до вечера поют, просят, хлопают, чтоб потрепался. Ненавижу, ненавижу всю вашу родову… Давление из-за вашей проклятой родовы скачет, сердце трепыхается, а они всё развлекаются, по ресторанам ходят с проститутками. И смеются над людьми, не похожими на них. Посмеётесь, недолго осталось мне это слышать… Господь слышит мои молитвы, он пошлёт на вас, ой, непременно пошлёт…

Филипп (встал). Пойду, кролей покормлю.

Надя (орёт). Кролей! Кур! Индюков! Приблудков! Уродов! Всех кормит! А жену, родную жену, травит! А всех других кормит, поит! (зашлась) Пропадите! Пропадите пропадом!.. Всей своей родовой! (убежала)

Филипп долго неподвижно сидит, затем, оглянувшись в сторону ушедшей, вытащил из под стола свою картонку и стал что-то рисовать. Входит Андрей. Филипп проделывает знакомую процедуру, пряча картонку.

Андрей. Пронесло?

Филипп. Ну… Разбудили, чё ли?