Вторжение в Мидгард

Сигурд, Хродгар и Хигелак и другие воины продолжали бой, с трудом сдерживая натиск турсов. Через пролом частокола в гарт вваливались все новые и новые твари, людям приходилось отступать, чтобы не дать противникам окружить их. Еще хуже обстояло дело на восточной стороне. Здесь ударил главный кулак троллева воинства: они прорвались через сгоревший забор и теперь теснили защитников гарта. Боевой клич людей тонул в непрекращающемся реве чудовищ.

Турсов было в несколько раз больше, чем воинов Этельруги. Ослепленные численным превосходством, тролли давили людей, яростно размахивая неуклюжими дубинами и топорами. Однако с каждым шагом вперед зеленокожие монстры оставляли на земле с десяток убитых соплеменников.

К счастью для защитников, врагам не удалось напасть всей толпой сразу: пролом в заборе оказался не слишком велик и пропускал в гарт не более дюжины троллей за раз. А расширить его твари не сообразили. Кроме того, они не отличались особым боевым мастерством, да и вооружены были дубинами, топорами или копьями с каменными наконечниками, а потому еще до захода луны турсов стало вдвое меньше.

Однако число защитников гарта также сокращалось: то здесь, то там люди падали, сраженные топором или оглушенные дубиной. Отбивая очередной удар, Вульф заметил, что из его отряда на ногах держались только братья, Гейрер и Хариманн. В сердце его не осталось места сожалению или скорби, ибо душу целиком заполнили ярость и ненависть к отвратительным чудовищам. Те рычали, словно звери, и в их красных глазах горело одно лишь безумное желание – уничтожить все человеческое. Вульф беспощадно рубил врагов, и всякий раз, как удар настигал цель, старший сын князя издавал победный вопль и бросался на следующего противника.

Прошло не так много времени, и последний тролль из прорвавшихся через северную стену упал с распоротым животом.

Сняв помятый шлем, Вульф вытер пот со лба и оперся на меч.

– Неужели все закончилось? – с трудом ворочая языком, произнес подошедший Хродгар. Зажав оружие под мышкой, он держался за предплечье, по которому струилась кровь.

Вульф кивнул, оглядев братьев и друзей. Их одежда и доспехи были залиты кровью – алой, человеческой. А с лезвий их мечей и топоров капала темно-коричневая слизь. Угрюмые и изможденные схваткой, они впятером стояли перед ним, ожидая приказа.

Подставив разгоряченное лицо холодному предрассветному бризу, Вульф сказал:

– Идемте, надо помочь товарищам.

У восточной стороны продолжалось сражение. Вульф с облегчением отметил, что троллей и людей осталось примерно поровну. Осознав, что они давно потеряли свое единственное преимущество и сравнялись числом с защитниками, турсы уже не проявляли такого энтузиазма, как в самом начале атаки. Теперь они не ревели, а лишь отчаянно хрипели, начиная медленно, но верно отступать под ударами людей.

Присоединившись к своим, Вульф оказался плечом к плечу с Хвинером, одним из дружинников.

– Как там, на вашей стороне? – прокричал Хвинер, размахивая секирой.

– Отбились, – крикнул Вульф в ответ, – но осталось всего шестеро.

– Здесь нас тоже не так много. Твой отец тяжело ранен.

– Проклятье! – процедил сквозь зубы Вульф.

Закусив губу, он наносил удары направо и налево, снося уродливые головы и разрубая коренастые тела. Казалось, прошла вечность, прежде чем оставшийся десяток троллей наконец побросал оружие и пустился наутек. Им вслед полетели копья и дротики, но никто не сдвинулся с места, чтобы преследовать и добить тварей: люди были слишком измотаны долгим ночным сражением.

Подняв оружие в воздух, оставшиеся в живых воины разорвали предрассветную тишину победным кличем, который прокатился над фьордом и землей. Его отдаленное эхо достигло слуха человека, который стоял на вершине ближнего холма, скрытый в тени раскидистой рощи. Прислонившись плечом о ствол дуба, человек смотрел вниз на ликующих людей, на все еще объятый пламенем частокол гарта, на пылающие дома. Одетый в темно-синий плащ и широкую шляпу набекрень, он был едва ли различим в предрассветной мгле.

Человек отвернулся от зрелища полусожженного селения и посмотрел на восток, где узкая полоска зари окрасила алым горизонт. Таинственно улыбнувшись, он беззвучно растворился в воздухе.

Глава третья

Вульф склонился над отцом. Родня и дружинники собрались вокруг, со скорбью глядя на умирающего князя. Старый воин лежал на земле, его рука по-прежнему сжимала меч, а шлем, увенчанный волчьим черепом, лежал рядом. В груди зияла страшная рана, сочащаяся кровью. Хотя турсово копье не задело сердце, легкое было пробито насквозь. Никто не сомневался, что жить вождю осталось недолго.

Вульф опустился на одно колено, приложил пальцы к горлу князя. Биение сердца ощущалось очень слабо. Веки Хрейтмара дрогнули и медленно приоткрылись.

– Отец! – взволнованно произнес Вульф.

– Сын… – голос Хрейтмара звучал тихо, хрипло. – Мы все-таки… победили…

– Конечно, отец! – ответил Вульф; сквозь горе в его голосе слышалась и гордость. – Мы уничтожили почти всех, лишь пятерым удалось удрать.

– Мо… молодцы, я знал… ильвинги сильнее всех.

Окровавленные губы Хрейтмара тронула слабая улыбка. Левой рукой он сжал плечо сына.

– Я… я ухожу… врата Чертога Павших открыты, наши предки… те, кто ушли раньше нас… они ждут.

Хрейтмар разразился приступом кашля, с губ князя брызнула кровь.

– Теперь ты… в-вождь… ильвингов.

Рука Хрейтмара ослабла и сползла с плеча Вульфа, глаза медленно закрылись. Могучий правитель был мертв.

Вульф сжал челюсти, чтобы не закричать. Он встал и оглядел столпившихся вокруг людей, встретил полный горя взгляд матери и отвернулся. Серые глаза Сигни блестели, тонкие бледные губы дрожали. Она смотрела вслед сыну, который шел прочь от того места, где лежал отец.

Дружинники подняли тело вождя и отнесли в дом. Остальные вместе с женщинами принялись помогать раненым, многие из которых все еще лежали рядом с трупами своих товарищей и отвратительными темно-зелеными тушами троллей. Искусный во врачевании Хельги ходил по гарту и подсказывал, кого и как перевязать, кому помогут отвары и лечебные зелья, а кто не жилец и нуждается в помощи уйти из жизни красиво, с оружием в руках.

Светало. Весело покрикивали чайки, радуясь лучам восходящего весеннего солнца. Прохладный западный бриз нес соленый запах моря и ласково шевелил волосы.

Вульф уселся на камень недалеко от береговой кромки и вытянул усталые ноги. Прислонившись спиной к скале, он почувствовал, насколько устал. Мышцы ныли от утомления, от бесконечных взмахов тяжелым мечом и бесчисленных ударов; колени слегка дрожали, а голова гудела от бессонной ночи и оглушительного рева турсов. Вульф позволил отяжелевшим векам закрыться и под мерный шум прибоя провалился в бездонный колодец дремы.

* * *

Он проснулся от того, что чья-то рука трясла его за плечо. Вульф приоткрыл глаза и тотчас зажмурился от слепящего света полуденного солнца.

– Вульф, вставай!

Он узнал голос сестры и поднялся, чуть отшагнув от гостеприимного камня – так, чтобы оказаться сбоку от девушки и спиной к солнцу. Теперь жмуриться пришлось Вальхтеов. Рыжие волосы пылали огнем, большие зеленые глаза на бледном лице смотрели на старшего брата снизу вверх. Ее острый прямой нос и тонкие губы всегда напоминали Вульфу мать.

– Что случилось? – насторожился он.

– Пришел посланник от хордлингов.

– Опять?

– Да, – Вальхтеов заслонила ладонью глаза от солнца, – он принес вести от Фолькхари, сказал, что желает видеть князя. Мать послала разыскать тебя.

– Идем.

Они поднялись по склону холма и вошли в гарт с западной стороны. Частокол и здесь был почти полностью уничтожен огнем, сгорели также сарай и дом Храфна. От почерневших стропил все еще вился серый дым, уносимый береговым ветерком. Из стен уцелевших построек торчали копья троллей. На дозорной вышке, которую тоже обошел стороной пожар, стоял усталый часовой, выглядывая нелюдей окрест селения. «Бедняга, – подумал про него Вульф, шагая к своему дому, – не спал с ночи, надо послать кого-нибудь сменить его».

Вульф и Вальхтеов вошли в дом. Пламя в очаге давно потухло, но в зале все еще было тепло. Молодой ильвинг вздрогнул, увидев тело отца – оно покоилось на главном столе, рядом лежали его меч и шлем.

– Вульф!

Он обернулся. За одним из столов у очага сидели Сигни и Хигелак, а между ними – незнакомец преклонного возраста с длинной седой бородой, одетый в темно-синий плащ и шляпу, скошенную на бок. Черная повязка скрывала один его глаз, другой уставился на Вульфа. Молодому князю стало не по себе под пристальным взором седобородого. Несмотря на это, Вульф устало, но дружелюбно произнес:

– Рад приветствовать тебя в гарте ильвингов!

– Благодарю за гостеприимство, – ответил незнакомец и глотнул эля из рога, любезно поданного Сигни. – Меня зовут Харбард, сын Айвира. Фолькхари прислал меня к вам с дурными вестями.

– Плохих новостей и у нас немало, – мрачно ответил Вульф, усаживаясь на скамью напротив. Рядом присела Вальхтеов.

– Да, я уже знаю, – покивал Харбард. – Великий Воданаз встречает сейчас твоего отца в своем сияющем чертоге. Печально, что такие могучие воины уходят от нас по вине злобных порождений Утгарта. Но, боюсь, подобная участь ожидает и Фолькхари, и весь клан хордлингов, если вы не придете на помощь.

– Что произошло? – спросил Вульф, хотя догадывался об ответе.

Харбард тяжело вздохнул и заговорил:

– Пока я сижу здесь, мой гарт штурмуют полчища троллей и хримтурсов. Их очень много, мы не справимся в одиночку. Если вы не поможете, то не только наше племя, но и весь человеческий род станет легкой добычей для проклятых клыков: сначала хордлинги, затем ильвинги, потом крумалинги и все остальные. Тролли – наши общие враги; стоит на время забыть о старых распрях и объединиться для борьбы. В единении наша сила.

Харбард замолчал, ожидая, что ответит вождь ильвингов.

Вульф задумчиво хмурил брови, катая пальцем хлебные крошки по столу и размышляя над словами посланника. Они казались правильными. Если верить слухам, люди столкнулись с настоящим вторжением турсов и прочих обитателей Утгарта. Уничтожая клан за кланом, племя за племенем, враги прошагают по всему Мидгарту, затопив его, точно высокая волна берег, и уничтожат весь род людской. В конце концов, распре между двумя племенами должен быть положен предел, невозможно враждовать вечно. И лучшего момента установить мир, чем сейчас, придумать трудно.

Вульф посмотрел на мать и брата, которые безмолвно взирали на него, ожидая ответа. На их лицах читалась неуверенность, Вульф чувствовал, что они разрываются между вековой ненавистью к племени хордлингов и пониманием, что без объединения не выжить. Вульфу казалось, будто он может читать их мысли и видеть образы, мелькающие перед внутренним взглядом: лица отцов и дедов, погибших в бесчисленных схватках с соседями, сменялись безобразными мордами троллей, вонзающих клыки в человеческую плоть.

Хлопнув ладонью по столу, Вульф кивнул и объявил:

– Мы выступаем, как только я соберу людей.

Харбард удовлетворенно улыбнулся:

– Я не сомневался в мудрости юного князя.

Он допил эль и положил пустой рог на стол.

– Неплохо бы перекусить перед дорогой, – предложил Хигелак.

– Если успеем, – откликнулся Вульф.

Вальхтеов встала и пошла звать слуг, а Вульф обратился к брату:

– Нужно собрать дружину для рейда. Я оставлю пятьдесят человек для охраны гарта, и пусть кто-нибудь сменит Эйнара на вышке. И еще: вели Эйрику прийти сюда, он мне нужен. Это все пока.

Хигелак, кивнув, удалился, а Вульф встал и подошел к столу, где лежало тело Хрейтмара. За спиной послышались шаги матери, она остановилась рядом с ним и тихо сказала:

– Справим тризну по нему после вашего возвращения.

Вульф угрюмо промолчал в ответ.

– Правильно ли я поступил, матушка? – спросил он некоторое время спустя, обернувшись к Сигни.

Она уверенно кивнула и посмотрела на сына:

– Пора позабыть былое. Сейчас трудное время для всех людей на этой земле. Не знаю почему, но мне кажется, что тролли… мм… это все только начинается. Грядет большая беда, и она гораздо страшнее, чем видится сейчас. Ведь никогда раньше турсы не нападали на людские поселения, да еще такой ордой. Что произошло в мире, отчего они так осмелели? Откуда их столько взялось в Мидгарте?

Сигни удрученно покачала головой и посмотрела на тело мужа, пряча навернувшиеся слезы. Уняв горе, на которое сейчас не было времени, она отступила в сторону и взяла со стола шлем и огромный меч по прозвищу Кормитель Воронов. Оружие было слишком тяжелым для женщины, и она опустила острие вниз, уперев его в землю. А потом и вовсе прислонила к ножке стола.

– Этот меч принадлежал твоему отцу, – печально проговорила Сигни, погладив пальцем костяную рукоять, – а шлем, доставшийся по наследству от деда, не раз спасал князю жизнь. Священный дух нашего клана хранит своих потомков, носящих этот шлем, пока не придет их время отправиться в святую обитель предков.

Она посмотрела на один из столбов, на котором было вырезано изображение волка, скалящего пасть, и заговорила нараспев:

– Древнейший Из Волков, основатель рода нашего и отец всех ильвингов, охраняй и защищай своего потомка Вульфа, сына Хрейтмара, сына Арна Сутулого.

С этими словами Сигни взяла шлем в обе руки и, встав на цыпочки, надела его на голову сына. Сердце Вульфа забилось от волнения, когда он ощутил тяжесть древнего железа на своем темени. Шлем прикрывал голову сзади до шеи и спереди до кончика носа. Широкие прорези для глаз почти не сужали обзора. Верхушка была увенчана волчьим черепом, чьи пустые глазницы и оскаленная пасть в бою наводили ужас на врагов.

Вульф поправил шлем и почувствовал, что он ему впору. Краем глаза заметил, что за обрядом наблюдали братья с сестрой, шагнувший через порог да так и застывший у двери Эйрик, а также Харбард, который встал из-за стола и подошел ближе всех.

– О великий меч, что зовется Кормитель Воронов, – продолжала Сигни после небольшой паузы, – о древнее оружие нашего клана, верно служившее сотни лет. Ты испил вдоволь крови наших врагов и насытил ею землю. Пришла пора напоить твой клинок кровью отребьев Утгарта, заполонивших наш мир.

Мышцы Сигни задрожали от напряжения, когда она подняла меч, держа его, как положено, обеими руками – под рукоять и клинок, и вручила Вульфу. Уравновесив лезвие на двух ладонях, Вульф склонил голову и поцеловал смертоносное железо. В этот момент ему показалось, что три руны, выцарапанные на металле у самой крестовины, вспыхнули алым и погасли, словно меч, оказавшись в руках нового хозяина, пробудился от долгого сна. Вульф не умел читать рун, но вардлок Хельги говорил, что эти три знака на мече читаются как «сиг» – «победа».

– Пусть принесет он мне победу! – воскликнул Вульф и взялся за рукоять.

Оружие было довольно тяжелым, но добротная балансировка делала вес незаметным. Держа перед собой меч острием вверх, Вульф повернулся к взиравшим на него людям и заговорил:

– Тиваз – Небесный Отец, Воданаз7 – многомудрый шаман, Тонараз – могучий страж людского рода, Манназ8 – отец всех людей, стерегущий врата Жилища Богов, все священные боги и богини, духи и дисы9 – я взываю к вам! Услышьте меня, Вульфа из рода ильвингов, будьте свидетелями моей клятвы, которую я даю своей родне и всем, кто мне верен. На крови моего отца клянусь, что использую оружие и доспехи рода, которые достались мне от предков, на благо нашего клана и избавлю Мидгарт от проклятых турсов и прочих исчадий Утгарта!

Сигни сняла с шеи амулет в виде молота и сотворила священный знак над Вульфом, скрепив тем его клятву. Вульф опустил меч и оглядел лица людей, завороженных его словами.

– Ты дал опасную клятву богам! – раздался хрипловатый голос. На пороге княжеского зала стоял Хельги.

Люди расступились, давая проход вардлоку. Хельги неторопливо прошествовал мимо них и резко остановился возле Харбарда, словно натолкнулся на невидимую стену. Он оглядел посланника хордлингов с ног до головы и отступил на шаг, приоткрыв рот, точно от испуга или изумления. Вульф не мог понять, что в Харбарде могло так напугать старого колдуна. А тот смотрел на посланника безотрывно, выкатив выцветшие от старости глаза. Магические знаки, вырезанные на посохе вардлока, едва заметно сверкнули и погасли – так быстро, что Вульф не был уверен, видел ли он это или ему показалось.

– Молодой князь дал достойную клятву, – возразил Харбард и посмотрел на Хельги. – И он ее сдержит!

Затем он обернулся к Вульфу:

– Я должен торопиться в Ароти, дабы сообщить вождю о вашем согласии помочь. Благодарю за теплый прием.

Харбард учтиво поклонился Сигни и Вульфу и поспешил к выходу.

Когда дверь за ним закрылась, Вульф обратился к вардлоку:

– Что-то случилось, Хельги?

Колдун некоторое время потрясенно молчал, а затем медленно покачал головой.

– Это был посланник хордлингов? – ошеломленно спросил он.

– Да, – ответил Вульф.

– Что он сказал?

– Поведал, что на их селение напали тролли и Фолькхари просит о помощи. Я согласился. Ты считаешь, я поступил неправильно?

– Нет-нет, как раз наоборот, – пробормотал Хельги, – ты должен следовать всем советам, которые дал тебе этот… этот… посланник.

– Но он не давал никаких советов, – недоуменно произнес Вульф. – Он всего лишь просил о подмоге. Хельги, будь добр, объясни, что происходит? Кажется, ты что-то скрываешь!

Колдун взволнованно затряс головой и махнул рукой.

– Ничего подобного, – воскликнул он, – я только хотел… впрочем, неважно. Ты обещал помощь, тогда торопись в путь, и да поможет тебе Тиваз!

На этом Хельги развернулся и поспешно зашагал к выходу. Вульф обменялся удивленным взглядом с матерью. Все были немного озадачены поведением колдуна, обычно спокойного и невозмутимого. Вульф предположил, что Хельги встречал Харбарда прежде и, видимо, не ожидал увидеть его здесь, в доме князя. Но возможно, было и другое объяснение. Решив поразмыслить над странностями вардлока потом, после похода к Фолькхари, он обратился к брату:

– Дружина готова?

– Да, – откликнулся Хигелак, – воины седлают коней.

– Отлично! Мы должны выступить как можно скорей.

Вульф вложил Кормителя Воронов в кожаные ножны, пристегнул их к ремню и повесил за спину. Слуги между тем принесли еду и расставили блюда на столе. Но время поджимало: в это самое мгновение Фолькхари и его люди дрались с турсами, и любое промедление могло стоить им жизни.

– Эйрик, – обратился молодой князь к воину, – мне нужна твоя помощь.

Дружинник шагнул вперед, готовый выполнить любой приказ.

– Возьми самого быстрого жеребца и скачи на восток, – велел Вульф, – к крумалингам и вингам. Расскажи им, что происходит, пусть будут готовы. Если им понадобится наша помощь, мы придем. Затем скачи еще дальше – к гранирам и хладингам, скажи им то же самое. А после скачи, сколько будет сил, ко всем племенам, ко всем кланам и родам, и говори, что ильвинги предлагают тем, с кем прежде воевали, мир. Скажи, что я – Вульф, сын Хрейтмара – призываю всех вождей присоединиться ко мне и помочь в битве против троллей. Пусть готовятся и ждут нас. Мы всем предлагаем мир, запомни. Ступай!

Слегка сбитый с толку необычным поручением, Эйрик приоткрыл рот, чтобы сказать что-то или спросить, но передумал и, кивнув, отправился выполнять.

Вульф и сам еще сомневался, размышляя, верен ли его приказ. Но, раз приняв решение, он должен был до конца следовать выбранному пути. И если его расчет верен, это позволит хотя бы на время объединить народы Мидгарта. Ну, а если нет… если нет, тогда уже ничто не будет иметь значения.

Отказавшись от еды, Вульф поцеловал на прощание мать и сестру и направился к выходу. Братья, как и всегда, последовали за ним.

Две с половиной сотни человек стояли у сгоревших ворот гарта, держа коней под узды и ожидая нового князя. Вульф шагал, перепрыгивая через лужи и трупы монстров, которые еще не успели вытащить за стены. Шлем скрывал его лицо, из-за широких плеч смотрела в небо орлиная лапа священного меча ильвингов.

Молодой вождь вскочил на коня и обратился к воинам:

– Мы идем на подмогу хордлингам! Тролли – наш общий враг. Смерть турсам!

Дружина ответила боевым кличем и звоном оружия, и воины без промедления оказались в седлах. Кони всхрапывали и беспокойно переступали копытами, чувствуя настрой всадников. Всем не терпелось пустить кровь врагу и отомстить за погибших товарищей и родичей. Толком не отдохнув после ночного сражения и забыв о ранах, воины пылали решимостью и рвались в новую битву. Дружинники, ведомые молодым ильвингом, принявшим из рук матери отцовский меч, Кормителя Воронов, не сомневались, что потомок великого Хрейтмара проявит себя достойным своих героических предков.

– Вперед! – вскричал Вульф и вонзил шпоры в бока боевого коня.

* * *

Плотное покрывало свинцовых облаков прятало солнце, орошая землю каплями мелкого дождя. Дружинники скакали по дороге на север, к Ароти – гарту хордлингов. Над всадниками кружил черный ворон, и его зоркий глаз разглядел волчий череп на шлеме того, кто возглавлял отряд. Ворон почуял волшебную силу трех страшных рун, вырезанных на лобной кости – «вод», что значит «ярость». Руны были малы и едва заметны человеческому глазу, но источали потустороннюю мощь. Не в состоянии более выносить энергию трех жутких знаков, ворон развернулся и полетел обратно. Он устремился вниз и мягко опустился на плечо хозяина, вцепившись когтями в синий плащ.

Глава четвертая

Отряд остановился на опушке небольшой рощицы, что находилась на расстоянии нескольких полетов стрелы от Ароти на склоне пологого холма. Отсюда селение было видно как на ладони. Взору воинов предстала ужасающая картина: тролли, пробив частокол таким же образом, как в Этельруги, ворвались в гарт и окружили его защитников. Душераздирающий рев чудовищ отчетливо доносился до слуха Вульфа и его товарищей. Лошади беспокойно фыркали и испуганно ржали, чуя запах зеленых монстров, который нес в их сторону ветер.

– Храфн, стереги коней и жди нас здесь, – велел Вульф одному из воинов, слишком тяжело раненному, чтобы участвовать в бою. Исполненный жаждой мести, тот не пожелал оставаться дома и присоединился к отряду, а теперь неохотно кивнул и с кряхтением спрыгнул наземь.

Дружина спешилась и выстроилась в ряд. Будучи опытными бойцами, они не нуждались в приказах: каждый знал, что делать и где быть.

– Вперед! – вскричал Вульф, и воины во главе с князем побежали вниз по склону холма навстречу сгорбленным, одетым в шкуры спинам.

Вульф мчался впереди всех, перепрыгивая через кочки и кусты, и с каждым вздохом рев троллей слышался все громче. Ветер шумел в ушах и трепал волосы, выбивающиеся из-под шлема. Хранить безмолвие давалось ему с большим трудом: ярость рвалась наружу. Он, как и остальные воины, рассчитывал подобраться к чудовищам с тыла незамеченным, чтобы застать тех врасплох. Когда до врагов оставалось меньше семидесяти шагов, Вульф вытянул меч из ножен и, ухватившись за рукоять обеими руками, занес над головой. Дружина последовала его примеру, в руках воинов появились щиты и секиры, копья и топоры.

Вульф с трудом остановил бег, чтобы не налететь на тролля, который стоял к нему спиной и обменивался ударами с одним из хордлингов.

– Хай-йа-а-а! – взревел юный вождь и рубанул мечом сверху вниз, вложив в удар всю свою молодецкую силу. Тело тролля, рассеченное от головы до паха, упало наземь, а Вульф крикнул опешившему хордлингу: – Мы – ильвинги!

В это мгновение воины его дружины достигли поля битвы и обрушились на турсов с яростью морского шторма.

Не один десяток отродий Утгарта пал, прежде чем нелюди наконец сообразили, что попали в ловушку. Атакованные с тыла, тролли попытались перестроиться, но хордлинги ударили с другой стороны. Осознав, что зажаты в тиски, турсы запаниковали, их поначалу бравый рев перешел в визг и вой затравленных зверей. Но нелюди оставалось слишком много, и до победы было еще далеко. Вульф понимал это и не тешил себя надеждами на скорое и легкое окончание боя. Однако по какой-то причине уверенность в успешном исходе сражения была тверда в его мыслях. Он наносил удары огромным мечом, который рубил, словно орехи, турсовы черепа и рассекал зеленые тела. Длинный клинок не подпускал троллей близко. Держа его обеими руками, Вульф сек направо и налево, прорубая себе кровавую тропу вглубь вражеских рядов. Каждый удар, настигавший цель, сопровождался боевым кличем. Вульф медленно, но уверенно продвигался вперед, оставляя с каждым шагом по несколько мертвых турсов. Многие из врагов замирали на месте, лишенные воли и завороженные свирепым взором волчьего черепа на шлеме, в чьих темных глазницах им виделось мерцание смерти.

Повергнув очередного противника, Вульф оказался лицом к лицу с человеком, только что дравшимся с турсом. Вульф узнал его: это был Иварр, брат Фолькхари. Иварр тоже узнал сына Хрейтмара. Несколько мгновений он смотрел на молодого ильвинга, затем едва заметно кивнул то ли в знак приветствия, то ли в знак благодарности и бросился на другого тролля.