Space Whale

Солдаты, все как один, тянут головы в направлении взгляда своего командира за окно. Детектив, как и всегда, остаётся безучастным. А вот Джозеф поддаётся всеобщему любопытству и тоже выглядывает в иллюминатор. Перед собой он видит большой тёмно-серый ангар, напоминающий прямоугольную коробку со скатными стенами и ровной крышей.

Никакого движения и признаков жизни. Молчат даже лампы, развешенные по периметру постройки.

Транспортное судно стремительно приближается к цели и зависает над ангаром. Джозеф видит стык двух великанских горизонтальных дверей, которые в закрытом состоянии и образуют из себя крышу. Сейчас они, медленно и пронзительно скрипя, раздвинутся и примут гостей в свои объятия, а затем захлопнутся, сожрав ещё пятнадцать человек.

Примерно с минуту ничего не происходит.

– Лейтенант, нам никто не отвечает. Ворота не открываются, – говорит пилот по системе вещания.

– Разве? Мне-то показалось, что всё в порядке, – говорит Борон. Его спокойствие однажды станет легендой для буддистов.

– А зэки могли сюда добраться? – спрашивает Томс.

– Нет. Транспорт тут охраняют получше президента. Пешком тоже вряд ли, – отвечает лейтенант и нажимает на кнопку обратной связи. – Какие у нас варианты?

– Ну, если вы не умеете дышать в открытом космосе, то никаких, – говорит один из пилотов. – На борту всего два скафандра. Для нас. Больше не предусмотрено. А ваши ожидают вас как раз-таки внутри этого саркофага. Так что либо нам открывают ворота, либо мы разворачиваемся и летим домой.

– Неплохой вариант, – говорит Джозеф. И тут же жалеет об этом.

– А снаружи они не открываются? – косясь на Бриггса, спрашивает лейтенант. Джозеф не знает, что ответить. Похоже, его легенда рассыпалась в пух и прах ещё до начала миссии.

– Да. Кстати, да, – наспех подумав, отвечает другой пилот. Джозеф выдыхает, заметив палец офицера, по-прежнему лежащий на кнопке внутренней коммуникации. – На северной стене должен быть щиток с резервным управлением. По идее, с его помощью можно попасть внутрь.

– Два скафандра, говоришь? – спрашивает Борон, в этот раз отчётливо не сводя глаз с единственного «инженера» на борту. – Бриггс, собирайся. Ты и я. Идём к трапу.

Палец лейтенанта всё ещё лежит на связи с пилотом. Но пилотов по фамилии Бриггс Джозеф не знает.

Покинув основной трюм, лейтенант намертво запирает дверь позади себя. Мужчины оказываются в небольшом отсеке для высадки, где находят два скафандра за защитными панелями. Получив разрешение от пилотов, стёкла опускаются и Джозеф впервые в жизни примеряет скафандр. Массивный, плотный и крепкий костюм не может не придать сил и уверенности, но шаг в неизвестность, который вскоре предстоит сделать мужчине, заставляет его задуматься: а нужна ли ему такая работа?

Однако размышлять уже некогда: дверь наружу открывается. Корабль твёрдо держится приблизительно в двух метрах над крышей космопорта. Не такой уж высокий прыжок.

– Могу подтолкнуть, – говорит сзади напарник.

– Справлюсь.

Джозеф поправляет сумку, которая закинута через плечо, коротко выдыхает и прыгает.

И удивляется. Приземление прошло намного мягче, чем он ожидал. Он вспоминает слова Китон о гравитации, и всё встаёт на свои места.

Слева от него, так же легко, как и он сам, приземляется Борон. Лейтенант оборачивается на зависший над ними звездолёт и машет ему рукой. Затем мужчины вместе делают несколько пробных шагов. Получается отлично.

В иллюминаторы видно, как два скафандра совсем неуверенными и кривыми шагами направляются к северной стене Лунного порта.

Когда пилот говорил о «щитке», Джозеф представлял небольшую панель управления с парой кнопок внутри. На деле она оказывается немаленькой будкой, наподобие земных трансформаторов, с кучей проводов, рычагов, переключателей, счётчиков, датчиков и ещё хрен знает чего. Глаза Джозефа разбегаются по внутренностям конструкции. К сожалению, в случае Бриггса поговорка «глаза боятся – руки делают» решительно не работает, поскольку мужчина понятия не имеет, что перед ним, и как оно оказалось в двадцать первом веке.

Возможно, он бы смог что-то придумать, но остроты действию добавляет лейтенант за спиной, который так и норовит заглянуть и посмотреть, чем это так занят его напарник и почему ворота ещё не открыты.

Среди всего многообразия Джозеф выделяет отдельно расположившуюся треугольную кнопку с подписью: «Осторожно, опасно». Что ж, именно её он трогать и не собирается. Глубоко вдохнув, он дёргает пару переключателей и жмурится. Конечно, взрыва случиться не должно, но Бриггс слишком часто в жизни сталкивался с тем, чего случиться было не должно.

Несколько секунд ничего не происходит. Взрыва не раздаётся, но и ворота неподвижно молчат. Тишина.

– Не получилось, – говорит лейтенант.

– Разве? Мне-то показалось, что всё в порядке, – ворчит Джозеф, оборачиваясь к щитку. Лейтенант не замечает издевательства.

Может незаметно вырвать охапку проводов? Ворота это не откроет, но он скажет, что оборудование неисправно. И полетит домой. Где ему самое место. На дне дешёвого бара.

Что он вообще здесь делает? Уже несколько лет прошло с тех пор, когда он обещал себе не связываться с правительственными заданиями, и просто медленно убивать себя приятными напитками. Хотя чаще получается неприятными. Но это ничего. Главное, что его в такие моменты уже никто и ничто не волнует, и он может спокойно закончить себя с миром. И сейчас к этой жизни так легко вернуться. Нужно только выдернуть несколько проводов.

На момент Джозефу кажется, что он видит свою семью периферическим зрением где-то слева за щитком. Елена и двое неугомонных дьяволят: Кристина и Андрей. Они их так назвали в честь бабушки и дедушки его жены. Он вспоминает, как, напиваясь, часто общается с ней и детьми. И вот они здесь. Он что, снова пьян? Может нет никакой Луны? Нужно проснуться? Легко. Только выдернуть несколько проводов.

Может вообще всё это сон? Может никто и не умирал? Вот же они, явно дышат полной грудью и зовут его к себе. И не было того ужасного вечера, и никогда в их дом не проникал никакой Сундара Азад со своими дружками. Никогда этого не было и никогда не будет, если выдернуть несколько проводов. И вернуться домой.

Дома его ждут жена и дети.

Нет. Их уже нет.

Их убили. Убили, когда он был на правительственной миссии. И как бы он ни ненавидел ЕГЗ, он снова подписался на них.

Нет.

Нет. Может эти солдаты и пришли сюда по приказу. Может даже самого Джозефа сюда послала Трибуна. Но лично он сам здесь всего за одной конкретной целью – Сундара. И он доберётся до него, чего бы ему это не стоило. И какие-то сраные ворота не остановят мужчину, уже шестнадцать лет жаждущего встречи с человеком, который лишил его всего, а теперь прячется внутри.

Отгородившись от застившей его разум злости, Джозеф с прозорливой ясностью понимает где он и что должен сделать. С размаху он нажимает на треугольную кнопку и пятится от щитка. Лейтенант, который не заметил внутренней борьбы своего подопечного-инженера, также отходит назад. Причиной этому служат взвывшие красным мигающим светом лампы и пыль, поднявшаяся в воздух с поверхности оживших горизонтальных дверей.

– Молодец, Бриггс.

Кроме них двоих на крыше больше никого нет.

Бриггс и Борон смотрят на транспортный звездолёт, который совершает неторопливую вертикальную посадку. Сперва корабль равняется с ними, а затем опускается в тёмную пучину – красные лампы по-прежнему остаются единственными источниками света в порту.

– А мы как?

– В детстве на ледянке со снежных гор катался? – отвечает Борон, указывая на стену под ними. Как и с внешней стороны, стены, ведущие вниз, такие же покатые. – Вот, точно так. Только без снега. И без ледянки.

– И детством слабо пахнет.

Лейтенант хмыкает. А затем размашисто плюхается на зад и уезжает в сторону опускающегося луча света. Бриггс тщетно пытается разглядеть судьбу лейтенанта, а затем отправляется за товарищем.

Офицер издаёт возглас после того, как инженер связи на полном ходу въезжает ему в спину.

– Отойти не мог?

– Прости, – извиняется пострадавший. – Я ничего не вижу. Слышишь?

Рядом с ними бряцает металл. Джозеф напрягается, готовый к нападению.

– Расслабься. Это я рукой пошевелил. Вокруг нас куча железа. Лучше подождём света.

Долго света ждать не пришлось. Буквально через миг ворота над их головами начинают смыкаться. По всему помещению загораются такие же красные лампы, как и снаружи. Доносится приглушённый вой сирены, а из отверстий в стенах валят столпы пара. Погодя с минуту, всё прекращается, лампы меняют свой цвет на обычный белый, а сирену заменяет приятный женский синтезированный голос:

– Герметизация завершена. Добро пожаловать на Луну.

Когда Китон и остальные выходят из транспортного корабля, их командир с подзащитным инженером уже ожидают их у подножия трапа со шлемами скафандров в руках. Удовольствия затхлый и спрессованный воздух не приносит, но дышать можно без вреда для здоровья.

– Отличная работа, лейтенант, – говорит Сантор, нежно похлопав мужчину по плечу.

– Это всё он, – отвечает Борон, кивая в сторону Бриггса.

Но и этот диалог, который в очередной раз может показать нечто очевидное в отношениях этих двоих, звучит необязательно. Будто их неловкие ужимки помогают скрыть от кого-то истину. Но они говорят, заполняя пустоту, которая возникает, как только прибывшие оглядывают место посадки, погружённое в полный хаос и беспорядок: всё помещение просторного ангара заполнено космическими кораблями. Вернее, тем, что от них осталось.

Пол усыпан различными конструкциями и их составными частями, варьируясь в размерах от сопла двигателя или целой кабины до отдельных рычажков и тумблеров или небольшого бортового самописца. Каждую машину на площадке, способную бороздить космическое пространство, словно распотрошили техногенные маньяки. И это притом, что на всей станции не видно ни единой живой души.

– Их взорвали, – говорит солдат, которого Китон ещё не знает. Вроде это их подрывник. – Рваные края в местах разрыва, сгоревшая ткань, кое-где ещё горячий металл. Сделано неумело или в спешке. Скорее всего, и то, и другое.

– Но сделано, – отвечает лейтенант.

– Здесь только могил не хватает, – говорит Джозеф.

– И так тихо. Можно подумать, тут…

– Тут можно думать только о самоубийстве.

Не считая десятка взорванных кораблей, в остальном вокруг слишком тихо и спокойно. Это вызывает в отряде особенную тревогу, если вспомнить, что сравнительно недалеко от них пылает самый массовый и кровавый переполох в современной истории.

Но солдат никто не встречает. И никто на них не нападает. Хотя кажется, что лучше бы даже случилось второе, чем гнетущая молчанка, окружившая прибывших с Земли.

– Разве так должно быть? – спрашивает Кученок.

Парень сильно сжимает рукоять своего пулемёта побелевшей рукой. Точно так же к своему оружию прижимаются все бойцы, вставшие в круг спиной друг к другу – оборонительная позиция, которую они занимают скорее инстинктивно.

– Может персонал таким образом решил обезопасить Землю? На случай, если преступники всё же смогут сюда добраться, – предполагает Китон.

– Тогда где они?

– Кто именно?

– Да хоть кто-нибудь!

– Кученок, заткнись и успокойся. Это касается всех, – говорит лейтенант. Как и подобает офицеру, он берёт контроль над солдатами, но каждый замечает, что невозмутимый голос Борона слегка дрогнул. И это, пожалуй, оказывает самый разрушительный эффект на остальных.

– Хрень это всё!

– Заткнись, Кученок.

– Может нужно вернуться?

– Вот, Томс дело говорит, послушайте!

– Кученок, заткнись.

– А если вызвать подкрепление?

– Связи нет, Сантор. Антенна сломана. Наш сигнал нечем усилить.

– В жопу сигнал, нужно вернуться!

– Кученок, закрой свою пасть. Или я закрою. Но руки у меня заняты.

– Вот почему они тоже не вышли на связь? Из-за антенны?

– Или здесь уже никого нет!

– Как могли исчезнуть сотни человек?

– Может они во внутренних помещениях? – спрашивает Китон, но в общем гуле её никто не слышит.

Девушка держится неплохо и старается не поддаваться страху, который несомненно её одолевает: выдаёт бледность и трясущиеся руки. Тем не менее, она мыслит логически и предлагает наиболее вероятные варианты. Это нравится Бриггсу. Это нравится Герону.

Ни один из них не подаёт по этому поводу ни намёка.

– А может их просто убили? – Кученок уже и не пытается прятать панику в голосе.

– Отставить. Кто-нибудь видит тела или кровь? Я – нет. Вообще ничего, – отвечает Борон.

– Рядовая Китон права, – неожиданно говорит Детектив. – Нужно осмотреться внутри. Все гаражи, офисы и подсобки. Тем более, что нам в любом случае предстоит это сделать. Если мы, конечно, хотим найти наши скафандры и выживший транспорт, который доставит нас до места.

Солдаты молчат. Детектив застал их врасплох своим спокойствием и адекватным предложением. Больше всех удивлена Китон: неужели Детектив сейчас заметил её и выделил? Забыв о собственном испуге от происходящего, она чувствует, что сердце стучит как сумасшедшее.

– Всё верно. Бриггс, нужно вернуть скафандры на место. Остальные ждите здесь. Томс, приведи своего друга в порядок. Передай ему, что кроме его месячных ничего страшного ещё не случилось. Через три минуты выдвигаемся внутрь, – приказывает лейтенант. – Там мы найдём кого-нибудь. Обязательно.

«Кого-нибудь. Или что-нибудь», – думает Джозеф.

Опыт и нутро подсказывают мужчине, что здесь всё не в порядке. Совсем не в порядке. Его глаза пересекаются с глазами Детектива, в которых Бриггс безошибочно угадывает схожие со своими мысли о надвигающейся на них безумной буре.

Буре, спрятаться от которой не удастся.

«Это место не похоже на Канзас», – думает Кристина.

Эпизод 4

Они не кажутся такими, как остальные лунные обитатели. В них нет агрессии, нет внешних изменений, нет бесцельно бродящих глаз – по крайней мере, насколько можно судить по изображению с внутренних камер наблюдения. Да и оружие они держат осознанно, а не просто руководствуясь мышечными рефлексами. Нет, похоже на станции стоят обычные люди. Спасательный отряд, прибывший с Земли с целью спасения кого-то важного.

Мария Альварез знает, что солдаты, за которыми она сейчас подсматривает из комнаты охраны космопорта, прилетели не за всеми, кого только смогут спасти, хотя бы потому, что их транспорт не уместит на своём борту больше двадцати, максимум двадцати пяти человек. Это если допустить, что спецназ вообще прибыл с эвакуационной миссией, а не для того, чтобы зачистить тут всё живое. Или напоминающее таковое. Кто знает, сколько информации удалось передать на планету?

В этот момент Марии становится особенно страшно, но не за себя, а за прибывших. Ведь они вообще могут быть не в курсе, что их здесь ждёт. Связь с Землёй прервалась очень быстро, и есть великая вероятность, что кроме начавшегося бунта солдаты ни о чём и не подозревают.

Но самое жуткое в этой ситуации то, что она ничем не может им помочь. Внутренняя коммуникация не работает. Её вывела из строя серия взрывов заминированных кораблей. А если женщина выйдет к ним, предупредит их, если она выдаст себя, то ей самой останется жить очень и очень недолго. До неё доберутся, так же, как и до всех остальных работников порта. У солдат, на худой конец, оружие есть.

Успеют ли они им воспользоваться, прежде чем поймут, с чем имеют дело?

Тренированные бойцы имеют больше шансов, чем знакомые ей диспетчеры, техники, инженеры, уборщики и многие другие. Но если ничего не изменилось, то воевать на Земле уже давно не с кем, так что перед ней такие же беззащитные дети, которыми ещё недавно были и те, кто скоро на них нападёт.

– Mierda, – говорит Альварез по хорошей привычке на родном языке.

Мария встаёт из-за мониторов, на которых видно, как к группе стоящих кругом солдат, прячась в тенях и за остовами мёртвых железяк, тихо приближаются сотни окровавленных людей.

* * *

Тишина в ангаре до сих пор стоит напряжённая и звенящая. Такая, что нет необходимости вслушиваться, чтобы услышать что-то необычное. Неестественное.

Один из пилотов, стоящий немного поодаль от остальных, неожиданно хрипит, будто чем-то подавился. Обернувшись, Китон убеждается, что в принципе так оно и есть: изо рта мужчины пугающими плевками выливается багряная жидкость.

Никто не понимает сразу, что происходит.

В живот пострадавшего обратно прячется испачканная в крови рука, которая принадлежит страшному хозяину, стоящему позади уже мёртвого солдата. Тело пилота ещё не успевает упасть на пол, когда его товарищи замечают появление других противников. Вокруг них на только что пустой площадке внезапно возникают, поднимаясь то тут, то там, десятки силуэтов.

Разглядеть нападавших никто не успевает, и, спустя мгновение, странные чудовища кидаются на растерявшихся солдат. С яростью, животным голодом и голыми руками.

Этого хватает сполна, чтобы вгрызться в горло самого ближнего к ним спецназовца, вооружённого до зубов – того самого молодого парня, эксперта по взрывчатке. Пронзительный крик боли лопает глухоту широкого помещения, и до Китон вдруг доходит, что шум, издаваемый ужасными существами, теперь невозможно не слышать. И – если она выживет – невозможно забыть: утробное рычание, хриплое, мокрое, чавкающее, перебиваемое высокочастотным визгом.

«Жевуны».

По телу пробегает сильная дрожь и холод, Китон цепенеет. Не верит.

Рядовой Кученок первым открывает стрельбу из своего РПК-92 – модернизированного ручного пулемёта под 10мм калибр. О прицельном её ведении речи не идёт, и солдат с криком отчаяния просто поливает пространство перед собой от бедра. Поначалу кажется, что это не возымеет никакого эффекта, но вдруг несколько монстров падают на землю, дёргаются в конвульсиях и, наконец, замирают. Увидев это, голос подаёт всё имеющееся в арсенале отряда оружие.

Твари усыпают пол ангара своими телами, но их ряды и не думают редеть. Напор, с которым они бросаются на людей, безумен и нечеловечен. Бегущие впереди в прямом смысле прокладывают своими телами дорогу тем, кто мчится в арьергарде.

В MP-7 Томса, который он выбрал себе сам из соображений мобильности, заканчиваются патроны ещё до того, как парнишка понимает, что тактика осатаневшего огня из пистолета-пулемёта – затея весьма глупая. Но перезаряжать его нужды уже нет: один из выродков наносит удар в грудь солдату, и тот отправляется в длительный неприятный полёт, потеряв свой MP-7.

Идентичный пистолет-пулемёт в руках Китон так и не заговорил. Девушка застыла. В её взгляде гуляет оцепенение и нежелание верить в происходящее. Она не думала, что увидит его ещё когда-нибудь. Иногда, когда тебе снится кошмар, ты заставляешь себя проснуться, чтобы выбраться из него. Однако у Китон не получается вернуться в родную постель, стоящую в их с братом детской комнате, как бы она ни старалась. Но ей на помощь приходит монстр, который на большой скорости сбивает Кристину с ног и выбивает немую пушку из её рук.

Китон приходит в себя, но не успевает подумать ни о чём конкретном. Мысли в голове словно вырвались из заточения в янтаре и теперь роятся как сумасшедшие, не желая остановиться хоть на секунду. Она не готова умереть, но если бы умерла, то не поняла бы, что случилось. Об этом она рассудит гораздо позднее того момента, когда гада с неё смела дробь из Mossberg 590. А сейчас ей на лицо попадает кровь убитого, и девушка отмечает, что она не в меру горячая.

Рядовая Сантор успевает освободить одну руку от дробовика и помочь Китон, перед тем, как её саму отшвыривает в сторону очередной гад.

Мозг Китон, действуя отдельно от носителя, подчёркивает две вещи: глядя на силу и агрессию, которые ближе взбешённому медведю, нападают на солдат всё же люди, хотя и с нечеловеческими разными лицами. Второе, что замечает девушка – кровавый металлический штырь, торчащий из груди Сантор.

Китон застывает на месте. Она вновь впадает в ступор и не замечает опасности вокруг. Она не видит ни монстров, ни друзей. Только Сантор. Мысли только о том, что у её спасительницы пробито лёгкое и выломаны рёбра. Скорее всего, раздроблен позвоночник.

Китон знает, что Сантор не жилец.

Китон срывается с места, чтобы помочь подруге.

Первые выстрелы застают Бриггса и Борона в тот момент, когда последний стоит без майки. Джозеф в спешке закидывает спортивную сумку на плечо тёмно-синей водолазки с нагрудным карманом и хватает бейсболку, что позволяет полуголому лейтенанту с винтовкой наперевес первому выбежать из корабля.

Джозеф направляется следом и застаёт офицера в замершей позе на трапе, а затем останавливается и сам.

Перед ними разверзается настоящая бойня: десятки трупов украшают собой когда-то белый пол ангара. Кроме неприятеля, оба пилота и несколько солдат валяются в лужах крови. Многим из них чего-то недостаёт. В основном, той или иной конечности. От почти стройного защитного круга, ощетинившегося во все стороны автоматами, который оставляли двое мужчин перед тем, как войти на корабль и снять скафандры, не осталось и следа. Неведомый противник окружает последних оставшихся в живых бойцов, разделяя их друг от друга и разрывая на части с неописуемым рвением и, кажется, восторгом.

Джозеф отмечает, что на них нападают люди, но с ними что-то не так. Нечленораздельные звуки, которые те издают, лишь немного отдаляют их от обычного окружения Бриггса по вечерам в барах. Но их внешность заставляет задуматься. Кроме грязи и крови, запёкшихся на разорванных одеждах в тёмные корочки, мужчина замечает, что кожа «встречающих» будто стекает, напоминая нагретый пластилин или воск. То ещё зрелище.

А затем Джозеф замечает и взгляд лейтенанта Борона, упавший на двух девушек. Обе лежат под крупным обломком, и существа их не замечают. Хотя долго это явно не продлится. Одна из них – новая знакомая Бриггса, Китон, а вторая… Джозеф понимает, что ничего хорошего в следующую секунду не случится. И оказывается прав. Спокойствие лейтенанта всё же не бесконечное.

«У каждого есть предел», – думает Джозеф.

Борон поднимает винтовку и, открыв огонь, бросается в бой в направлении раненой Сантор. Он кричит так яростно, что не уступает в этом нечеловеческому рыку нападающих созданий. Но, как и должно подобное завершаться в реальной жизни, а не в фантазии киношников, его «бег с препятствиями» быстро завершается. Сперва в его левое предплечье впивается зубами один из уродов. Второй с разбега прыгает на грудь лейтенанта и валит его на землю, одновременно с тем разрывая офицеру горло зубами. Третий, четвёртый и пятый человекоподобные звери накидываются уже на мёртвое тело, чтобы растерзать его и утолить неутолимый голод.

На всё про всё ушло от силы несколько секунд.

Джозеф, успевший повидать в жизни много всякого разного, к такому, конечно, оказывается не готов. Тем не менее, ему хватает ума понять, что в открытый конфликт лучше не вступать, а револьвер, хранящийся у него в сумке, отсрочит его смерть максимум на несколько минут. Из ангара нужно выбираться, и чем раньше, тем лучше.

Бриггс ещё раз окидывает глазами поле боя, на этот раз внимательно анализируя ходы и варианты. И удивляется тому, что раньше он каким-то образом сумел не заметить то, что не заметить, в общем-то, нельзя: что-то с невероятной скоростью, с которой не могли сравниться даже напавшие чудовища, носится между последними и разрывает их на части с приглушённым звуком.

Через миг Джозеф признаёт, что какая-то польза и позитив от присутствия в команде Детектива всё же есть.

Герон, как и Джозеф, тоже понял, что защищаться бессмысленно. Только извращённая стратегия заставила его не отступить, а наоборот, ворваться в ряды существ, где он теперь передвигается со сверхчеловеческой ловкостью. Оказываясь в самых неожиданных для безмозглых тварей позициях, он расстреливает их в упор из своего ЭНУ. Кровь Детектива светится особенно ярко, не оставляя сомнений в том, что Артур находится в режиме полной Концентрации. Желтоватый свет двигается так неуловимо, что оставляет только след в пространстве и ощущение чего-то нереального, волшебного. Энергетические лучи буквально вырывают из его жертв, бывших охотниками, целые куски мяса. Отрывают части тел и лопают их головы как арбузы. Это выглядит мерзко и отвратительно, а в проявлении жестокости Герон нисколько не уступает своим противникам.

И неожиданно для себя Джозеф осознаёт, что не может оторваться от этого зрелища, прекрасного и отторгающего.

Но всё же оторваться приходится. Один из гадов замечает пассивное участие мужчины во всеобщей кутерьме и исправляет это посредством длинного прыжка со свирепым оскалом. Вовремя увидев опасность, Джозеф спрыгивает с трапа, пропуская монстра мимо себя, в трюм корабля. Слышится противный, чавкающий звук удара, шум падения чего-то громоздкого – оружейного шкафчика – и приглушённый рёв.