Space Whale

Да, если эти парни для чего-то и не годятся, так это для скрытного проникновения. Особенно голышом.

Заметив внезапное и острое внимание со стороны будущих коллег, Детектив Герон остаётся безразличен к их бестактному поведению.

– Второй нюанс менее приятный, – продолжает лейтенант Борон. – Почти сразу пропали все виды связи с Луной. Поэтому мы летим туда вслепую. Мы не знаем, кто нас ждёт, где нас ждут, в каком они количестве и качестве. И ждёт ли кто-то вообще.

– По мне, так это более приятная новость, – говорит Кученок, косясь на Детектива. Короткими смешками его поддерживают несколько человек.

Лейтенант игнорирует дерзкую выходку рядового.

– Поэтому наша второстепенная задача – восстановление связи. Для этого с нами идёт инженер первого класса. Который, кстати, уже давно должен быть в этой…

Дверь в кабинет распахивается, и в неё спиной вперёд влетает солдат, стоявший на входе в дом офицеров. За ним входит крепкий мужчина в тёмной одежде и бейсболке, со спортивной сумкой на плече. Его лицо, спрятанное за седой неровной бородой, выдаёт человека в возрасте, повидавшего горе, которого хватит не на одну жизнь. Он окидывает всех равнодушным взглядом, задержав его лишь на Детективе. В глазах вошедшего вспыхивает густая ненависть, но многолетняя профессиональная выдержка моментально возвращает мужчине эмоциональное равновесие. Когда он плюхается на стул через несколько от Герона, то вдруг замечает на себе вопросительные взгляды собравшихся.

– Что? Этот пацан думает, что я обоссал ваше здание.

– Но… Вы именно этим и занимались! – говорит молодой парень, поднимаясь с пола.

– В свою защиту могу сказать, что это просто привычка.

Постовой покидает кабинет, не задерживаясь. Лейтенант Борон опускает покачивающуюся из стороны в сторону голову:

– Рад представить – Джозеф Бриггс, наш инженер связи.

Мужчина в бейсболке поднимает руку, скорее отмахиваясь, чем приветствуя новых соратников. Затем рыгает.

– Всё верно. Это приказ сверху и он не обсуждается, – говорит лейтенант будто сам себе. – Никаких вопросов. Вылет через семь часов.

Солдаты переглядываются между собой. Герон всё также отрешён. Китон пропускает микро-эпизод с гадким мужланом мимо себя. Уже никто и ничто не может омрачить её радости: она будет работать рука об руку с настоящим Детективом в своём собственном опасном приключении.

Её брат бы обзавидовался.

Эпизод A

Холодно. Но греет мысль, о предстоящей встрече.

Его предупреждали, что девушки так часто опаздывают на свидания, будто они всем миром сговорились делать так. А кто не послушает, тот будет изгнан из стана прекрасного пола.

Чушь же.

Светская дама должна опаздывать на пятнадцать минут.

Это ему тоже известно, но от знания неписаных законов ноги не замерзают меньше. Да и на кой ляд он пришёл настолько заблаговременно?

Чтобы точно не мёрзла она. Если придёт раньше него.

Идиот.

Зима. Вечер.

Почему свидание в это время года и суток считается самым романтичным? И с чего он это только что придумал?

Скорее всего, от тяжбы, переносимой им сейчас.

Словно не обратив внимания на наличие ботинок, давно вымокли его двойные носки. Он никогда ей на это не пожалуется, хотя бы потому, что ей не обязательно знать о том, что на нём двойные носки. Ветер ледяным языком лижет его за щёки и сквозь подштанники. Букет в руках уж превратился в застывшую скульптуру. Та же участь скоро постигнет и его самого.

А может романтизм черпается из атмосферы?

Что ни говори, но вечер красивый: в свете фонарей изящно валятся неспешным потоком крупные хлопья снега прямиком из темноты. Звёзд почти не видно из-за облаков, но в редких просветах они напоминают о себе, робко подмигивая.

Он помнит, как будучи ребёнком подходил к оконной раме, закрывал один глаз, а оставшимся смотрел на Луну и медленно клонился набок так, чтобы казалось, что Луна улетает.

Он бы хотел повторить это сейчас, чтобы занять время, но Луны на небе нет.

Эпизод 3

Вылет военного транспорта через пятнадцать минут.

Джозеф с тихим криком просыпается от кошмара, мучающего его последние шестнадцать лет. И конкретные последние полчаса в частности. В мирные будни он с превеликим удовольствием осушает бочки дешёвого пива, чтобы забыться и отрубиться без сна, но перед заданием нужно держать себя в руках. По крайней мере, пока это самое задание ещё не полетело ко всем чертям.

Мужчина бросает беглый взгляд на свою спортивную сумку, которую он положил на соседнее сиденье. С другой стороны от него боковая стена основного трюма. Джозеф рад, что ему удалось занять это место в самом углу и огородить себя от компании в полёте. Всё-таки не зря он припёрся раньше остальных, впервые позволив себе не опоздать.

Подняв козырёк кепки чуть-чуть выше собственного носа, Джозеф разглядывает прибывших солдат, которые занимают места, толкаются и смеются над всякими глупостями. Теперь его мысли поглощены тем, что его жизнь поручили отряду сопляков. Хотя если рассуждать по справедливости, то это ему всучили их жизни, и он должен сделать так, чтобы хоть кто-то из них вернулся назад. Впрочем, Джозеф честно понимает, что по большому счёту ему плевать. Они солдаты, а значит, сами как-нибудь разберутся. Он здесь совсем с другой задачей.

Документы доктора Бреннена. Секретные документы, сокрытые даже от секретного военного взвода. Что-то случилось там, на Луне. Джозеф не знает, что именно, но бунт явно необычный. В обычном бунте в Лунной тюрьме смысла нет, это понимает любой ребёнок из его новых коллег.

Сам того не заметив, Джозеф достал из кармана зажигалку Zippo и теперь щёлкает ей, поднимая и опуская большим пальцем металлическую крышку. Золотой корпус с выгравированным на нём скелетом кита. Работает через раз. Последний подарок жены.

Размышления прерывает появление на борту транспортного судна Детектива Герона. Как всегда холодный, самоуверенный, светящийся в темноте подобно активному фосфору. Непременно элегантный. Эти черты в лёгкую приписываются любому из них.

И каждого из них без исключений Бриггс терпеть не может.

Он не участвовал в митингах против них, но если бы мог, обязательно бы вышел. Он с упоением вспоминает те плакаты и транспаранты, с которыми выходили демонстранты. Особенно он полюбил один. Лозунг на нём возвещал:

«НАЗЫВАЙТЕ ВЕЩИ СВОИМИ ИМЕНАМИ: УБОРНАЯ – СРАЛЬНИК, ДЕТЕКТИВ – ПУСТОЙ Е**ЛЬНИК!»

Пустые. Именно так их окрестили первые бастующие ещё в 2015 году. И их популярность из года в год отнюдь не росла.

К остальным же членам взвода Джозеф не чувствует ни одной эмоции. Кроме, пожалуй, одной девчонки, которая глаз не сводит с Герона. Эта её почти маниакальная озабоченность Детективом настораживает Бриггса, и, в какой-то степени, тоже бесит.

– Зачем они послали с нами Пустого? – спрашивает рядовой Кученок. Он думает, что его слышит только его собеседник, парень по имени Томс, но Джозеф знает, что если услышал даже он, то сам Детектив сейчас лишь делает вид, что его не задевает оскорбление.

– Затем, что он единственный из нас, кто бывал в бою. Не знаю, как ты, а лично я рад, что он здесь, – отвечает Томс, запихивая ногой свою сумку под кресло.

Из тринадцати человек в отряде лишь у троих на борту имеются личные сумки. У рядовых Томса и Китон, которые несут с собой некоторые медикаменты для первой помощи, а также у Бриггса. Солдаты думают, что там инженерное оборудование, и лучше бы им продолжать так думать.

Джозеф убирает зажигалку и натягивает кепку обратно на глаза, чтобы не видеть лиц окружающих людей. А может, чтобы скрыть своё.

– Всё равно он мутант, – говорит Кученок.

– Ну и пускай. Лишь бы на нашей стороне.

Солдаты рассаживаются по своим местам. Вылет через десять минут.

О Детективах Китон знает всё. Поэтому в её голове особенно много вопросов, которые рвутся из глотки прям в лоб Детективу Герону, сидящему в транспорте слева от неё. Конечно, за такую рассадку Кристина благодарит только себя и свою юркость.

Она не знает, что должна спросить в первую очередь. Да и должна ли она навязываться? Что он о ней подумает? Он думает вообще о ком-либо? О чём он вообще сейчас думает? Жжётся ли «луч» в его крови или он уже привык? И жжётся ли оно в принципе? Что он чувствует во время Концентрации? Правда ли у него светится…

Китон останавливает саму себя, раскусив направление движения собственного взгляда от лица Детектива в сторону его пояса. Она чувствует, как краснеют её щёки. Этого не может не заметить и объект её детского интереса.

– Вас зовут Китон?

– Так точно, Детектив.

– Артур.

– Что?

– Меня зовут Артур. Можете обращаться ко мне по имени, – Детектив Герон приветливо кивает головой, но его глаза остаются холодными и непроницаемыми. – Подозреваю, вы хотите что-то спросить? Но я бы хотел предупредить о нежелании обсуждать мои изменения. Если вы не против.

– Да, конечно, – отвечает Китон. Но девочка всегда остаётся девочкой. Особенно если она терпеливо ждёт своего шанса больше двадцати лет. – А другие вопросы можно?

Артур слегка улыбается, и у Китон отпадает один из вопросов: какие-то эмоции у Детективов всё же сохраняются.

– Нет. Думаю, имени будет достаточно.

Китон с застывшей улыбкой смотрит на то, как Герон отворачивается от неё. Она тоже отводит глаза. Улыбка сползает с её лица. В горле ком.

Вылет через пять минут.

– Как думаете, что нас там ждёт? – спрашивает Сантор.

Не похоже, чтобы её могло что-то испугать. Вопрос задан скорее с интересом и предвкушением. Манящее чувство опасности. Нечто подобное испытываешь, когда собираешься в первый раз прыгнуть с парашютом. Как правило, задолго до самого прыжка.

– Я думаю, нас там ждут миллионы мамкиных убийц и каннибалов, которым не терпится познакомиться с моим малышом. И я не про то, о чём вы подумали, – отвечает Кученок, показывая пальцем на свой пулемёт. Его оружие, как и всех остальных, стоит в специальном оружейном шкафу. – И знаете, что? Я их познакомлю!

– Говоришь, как идиот из какого-нибудь старого боевика. Но всё равно круто!

Солдаты смеются. Сантор протягивает кулак Кученку, и тот не без удовольствия отвечает на её жест.

– А я слышал, что в Лунной тюрьме ставят опыты над зэками, – говорит Томс.

– Блин, Томс, ты должен был бороться с ополчением, а не присоединиться к нему!

– Я просто рассматриваю все варианты, мистер Оби-Ван.

– Тогда не забудь и про злых русских террористов, – смеётся Сантор. – Мужик, хватит мыслить стереотипами!

– Нет, ну мало ли? Я слышал про секретные эксперименты по изучению человеческого тела или типа того.

– Ну тогда нам точно нечего бояться. Один из их пробирки уже с нами!

– Заткнись, Кученок.

– А что такое, Китон? Ревнуешь, что со мной твой Детектив больше проговорит?

Солдаты смеются. Девушка открывает рот, чтобы что-то ответить, но передумывает.

Где-то в глубине тёмной бейсболки настораживается Джозеф.

Что если этот пацан, Томс, не так далёк от истины? В конце концов, Бриггса сюда послали за некими задокументированными исследованиями главврача. Что если они опять что-то задумали?

Звучит как бредовый заговор. Как ополченцы верят в эту чушь?

– Эй, Детектив?

– Слушаю вас, рядовой Кученок.

– Зачем так официально? Обращайся ко мне просто «сэр»!.

Солдаты смеются. Детектив вежливо, но неестественно улыбается.

– Я всё думаю, как ты решил стать Пустым? В смысле, Детективом. Тебе же сколько? Ну, физически? Выглядишь не очень молодо.

– Тридцать три.

– Вот! И я о чём. Это редкий возраст для таких как ты. Не слишком стар, чтобы успеть разочароваться в жизни, но уже и не так молод, чтобы всё ещё верить в силу закона. Зачем же ты пошёл в Детективы?

– Я думал, – Герон смотрит в глаза Кученку, – у нас важное задание. Разве нет? Сейчас нужно думать только о нём. Об остальном я расскажу после. Если вы выживете, конечно.

Солдаты не смеются. Джозеф ухмыляется под кепкой.

Вылет через минуту.

Кресла внутри транспортника расположены наиболее грамотным способом: несколько рядов, смотрящих в направлении полёта. Такая расстановка позволяет при вертикальном взлёте смягчить перегрузку для пилотов, заключённых, сопровождающих и, в настоящий момент, солдат.

Абсолютно все присутствующие на борту облачены в профильные противоперегрузочные костюмы, которые также сводят неприятные ощущения к минимуму. Однако такое смягчение может быть достаточным для модифицированных людей или молодых организмов, у которых тренировки для полётов входят в официальную стандартную программу военной подготовки. Но конкретно для Джозефа Бриггса выход на орбиту планеты – по его личным ощущениям – оказывается самым тяжёлым испытанием.

После предупреждения пилотов пристегнуться и быть готовыми к – как они сказали – лёгкой тряске, Джозеф слышит, как заводятся двигатели и в стальном летуне просыпается жизнь. Сперва нечто похожее на сухой утренний кашель старого курильщика. Затем дрожь, пробежавшая по металлической коже. Зверь немолод и, наверняка, со своими болячками. Но он готов к тому, для чего был создан.

Ставни корабля, слегка покачиваясь, отрываются от земли. В иллюминаторы этого не видно, но нутро чувствует, что отныне надёжной опоры у судна нет. Транспорт задирает нос к небу, укладывая людей на кресла спиной к покидаемой поверхности, а затем вдруг резво набирает скорость. Не проходит и половины минуты, как корабль входит в верхние слои атмосферы.

Вид снаружи неописуемо красивый, но Джозефу до него нет совершенно никакого дела: внутри у него всё сжимается, грудь давит на собственную спину с такой силой, сколько в ней никогда не было, кровь отливает от головы, что мешает думать обо всём, кроме того, что желудок опустился на мочевой пузырь и всё, чего жаждет мужчина сейчас, так это чтобы не обмочиться на глазах у молокососов, которые и в бою ни разу не бывали. Всё-таки чего-чего, а такого его брутальный образ не выдержит. Так сказать, не хочется подмочить себе репутацию.

От этой глупой шутки Бриггсу становится немного легче. Он выглядывает в соседнее окно, и моментально жалеет о содеянном. Сложно сказать, что трясётся: их челнок или вся планета вокруг, но головокружение достигает апогея и Джозефу представляется, как его сейчас вывернет наизнанку. Он может сколько угодно врать окружающим, но перед собой ему становится стыдно аж на несколько секунд: мужчина жалеет, что всё же позволил себе стакан виски в ночь перед этим утром.

Похоже, виски тоже стыдно, потому что оно просится наружу.

В окне Джозеф успевает заметить, что они приближаются к Куполу Державина – первому шагу Первой Трибуны на пути к объединению людей в Единое Государство Земли. Бриггс видит, как целый сектор на Куполе выключается, пропуская через себя управляемый объект, и включается сразу за ним.

А потом весь негатив исчезает. Появляется необъяснимая лёгкость. Корабль ложится в горизонтальную плоскость и начинает мягкое движение в сторону серого спутника.

Во время перегрузок Китон думала только об одном: как бы ей не было нехорошо, девочке Элли и её щенку Тотошке должно было быть во много раз страшнее во время их перелёта из Канзаса в их домике-фургончике. В конце концов, тот полёт был опасным, неуправляемым, в непредназначенном для этого транспорте. Сама девочка сильно младше Китон, а из друзей – только собачка.

А самое главное, те двое не знали, куда направляются.

Кристина Китон же в окружении отличных людей и в руках профессиональных лётчиков держит путь во вполне конкретное и изведанное место. Ей нечего бояться.

Наверняка у каждого на борту есть что-то такое, что помогло справиться с тяжёлым испытанием.

Но почему выбор Китон пал именно на «Волшебника Изумрудного города» ей не известно. Она не выбирала его, не думала о нём. Помощь от Волшебника пришла очень естественно, не принуждая разум к навязываемой мысли, а внедряя эту мысль плавно и как бы случайно.

Произведение не было её любимым, но в детстве родители часто читали ей его перед сном. Наверное, причина как раз в родителях. Из-за них она оказалась там, где оказалась. В первом приключении. И невольно возвращаясь к ним в воспоминаниях, девушка переживает те зимние вечера, в которые её согревала сказка об Элли.

Ассоциируя себя с маленькой девчонкой в непредсказуемом путешествии, Китон свыклась с напряжением урагана, и теперь готова насладиться дорогой из жёлтого кирпича.

По трюму раздаются первые эмоционально возбуждённые перешёптывания по поводу начала их Одиссеи. Джозеф слышит и переживания солдат о состоянии друзей. Хотя все выглядят отлично, за исключением его самого. В то время, как лейтенант Борон, по всей видимости, вообще не просыпался после того, как устроился в своём кресле ещё перед вылетом, красный, из-за прилившей обратно к голове крови, вспотевший, с мешками под глазами и с надутыми щеками Бриггс не вызывает к себе доверия, как к отличному бойцу. Впрочем, для взвода он остаётся обычным гражданским инженером связи, что позволяет мужчине не выпендриваться, а просто наслаждаться мыслью об окончании мучений и сухости его штанов.

– Курите? – спрашивает у него девушка, не сводящая до этого глаз с Детектива. Она сидит в ряду перед Джозефом. Кажется, её зовут Китон.

Джозеф замечает, что вновь достал зажигалку и щёлкает ею.

– Нет, давно бросил. А это – просто дурная привычка. Успокаивает нервы.

– Вы нервничаете?

– Нет. Уже нет. Но, если не сложно, обратно меня не берите.

Китон смеётся.

– Обратно будет гораздо легче, там не такая гравитация, – отвечает она.

– Я всё равно напьюсь перед вылетом. В своём уме я это не повторю.

Кристина улыбается. Она смотрит на Бриггса, пытаясь понять, шутит он или нет.

Неожиданно она протягивает ему руку.

– Кристина.

– Джозеф.

– Приятно познакомиться, Джозеф.

Бриггс кивает головой в ответ, тщательно скрывая мурашки, которые пробежали у него прямо в мозгу. Кристина.

– Чем будем напиваться, Джозеф? – её улыбка кажется ему по-детски красивой, и Джозеф чувствует, как проникается чем-то на подобии симпатии хотя бы к одному из его новых боевых товарищей.

Пилоты по громкой связи объявляют, что транспорт достигнет Луны не раньше, чем через четыре часа.

Джозеф снимает кепку и прислоняется всё ещё мокрым лбом к иллюминатору. Он смотрит назад, на родную для него и всего человечества планету. Почему-то его терзают странные, смутные предчувствия, но мужчина сваливает всё на перенесённый только что стресс. Да и что может случиться с целой планетой?

Его взгляд фокусируется на Куполе Державина, который симулирует воздействие гравитационных полей Луны и Солнца на Землю, искусственно создавая необходимые условия для отливов и приливов. Внешне он из себя представляет огромный энергетический щит, состоящий из квадратных секторов. Он покрывает всю планету и защищает её от случайных метеоритов, обломков, излучения. Джозеф вспоминает ту дурацкую рекламу, в которой создатели Купола клянутся, что он выдержит падение самой Луны.

Нет, с Землёй точно всё будет в порядке. А с ним?

Может быть поспать? Неизвестно, когда это удастся сделать позже. Но что если он вновь закричит от кошмара?

Джозеф принимает решение и откидывается поудобнее в кресле. Он надевает кепку и принимается изучать бескрайние глубины неизведанного океана за иллюминатором.

Полёт проходит нормально. Через час после выхода на орбиту Джозеф уже вдоволь насмотрелся на чёрное ничто с белыми блестяшками, и теперь мог со всей ответственностью заявить: он не любит космос. С этой мыслью мужчина принимает другое решение, закрывает глаза и проваливается в сон.

В их старом доме всё по-прежнему. Почти во всех комнатах включен свет, потому что и Елена, и их дети боятся темноты. Джозеф всегда подозревал, что самая пугливая как раз-таки его жена, а Андрей и Кристина всего лишь поддерживают свою маму, чтобы ей не было стыдно или одиноко. Пока дети играют в приставку в гостиной, Елена хлопочет на кухне. Повсюду благоухает жареная рыба. Она не очень любит рыбу, но дети её просто обожают. Этим они пошли в отца, который должен вернуться на следующий день, или через два.

А ещё её муж с ума сходит по её кофе. Она делает самый обычный американо, но он считает его лучшим в мире. В особенно нежном настроении он говорит, что Елена заправляет кофе любовью. Стоит отметить, что особенно нежное настроение – это когда их просто не воротит от подобных речевых оборотов.

Елена смотрит какое-то реалити-шоу. Она никогда не была из тех глупых обывателей, которые верят во всё, что показывают по телевизору, но ничего не может с собой поделать: что-то должно шуметь на фоне, спорить и кричать.

К слову, с похожими задачами замечательно справляются и их дети: странное дело, но девочка почему-то всегда обыгрывала мальчика, во что бы они не играли. Конечно, это нередко становится причинами детских споров. Незначительных и непродолжительных, но крикливых и пафосных.

В общем, в их старом доме всё по-прежнему. Необычными были лишь несколько теней, появившихся возле дорожки к дому Бриггсов из жёлтой старенькой «Тойоты». Тени скользят сквозь забор и палисадник, тихо вскрывают заднюю дверь.

Шум телевизора на кухне, ребячьи споры в гостиной – никто не замечает незваных гостей. Никто кроме Джозефа. Он кричит детям, он кричит Елене, но его никто не слышит.

Потому что он за сотни километров от них, на очередном задании по приказу Первой Трибуны.

Джозеф знает это. Джозеф знает, что ничего не сможет изменить. Джозеф продолжает кричать.

Джозеф просыпается. Шея затекла, а левое плечо почему-то мокрое. Видимо, дурной сон заставил его немного выплеваться. Что ж, хотя бы обошлось без девчачьих стонов. Это Джозеф понимает по безмятежности, расплескавшейся вокруг него: большинство солдат всё ещё спят, а остальные пялятся на звёзды.

Инстинктивно Бриггс кладёт руку на свою сумку. Сумка не изменилась. Главный «прибор», необходимый мужчине не меньше кислорода, лежит на своём месте и дарит руке хозяина приятный холод стали сквозь слой ткани.

– Всему личному составу приготовиться, прибытие в Лунный порт через пятнадцать минут, – говорит голос пилота из динамиков по периметру трюма. Пассажиры запросто открывают глаза, будто никто и не спал.

Может эти ребята и не были в бою, но офицеры на базах всё же не дают им спуску. Джозеф ещё на середине фразы понимает, что это его мало утешит, но всё же мысленно её договаривает.

Остаток пути взвод посвящает проверке снаряжения. Разговоров не слышно. В воздухе чувствуется страх и напряжение. Джозеф не знает, на каких фильмах росли эти ребята, но чувствует, что каждый из них словно ожидает обстрела транспорта на подлёте к цели. Из всех людей в трюме, кроме Бриггса, только двое сохраняют бесстрастный вид: нечеловечный Детектив и невозмутимый лейтенант Борон, который, судя по всему, решил использовать всё отведённое ему спокойное время до последней секунды. Мужчина до сих пор спит, не замечая нарастающую беспокойную атмосферу, которая способна негласно разбудить слона.

Свои вещи Бриггс не проверяет, так как ни черта не понимает в тех приборах, что ему туда положили. А в тех двух, что понимает – не сомневается.

Необычное пиликание заставляет Джозефа перевести взгляд на Герона. Тот то ли поправляет, то ли перезагружает своё ЭНУ – странное оружие, выполненное в виде перчатки, которое Детективы носят на левой руке. Бриггс почти ничего не знает об этом устройстве, кроме того, что оно чертовски разноплановое и чёрного цвета. Оранжевый интерфейс девайса в виде голограммы крутится вокруг хозяина и представляет из себя кучу непонятных символов. Судя по тому, что они мерцают и периодически пропадают, со стороны кажется, будто оно неисправно. Джозеф в очередной раз доказывает себе, что нет ничего лучше, проще и надёжнее, чем старый добрый револьвер 0.50 калибра.

– Ну и где она? Тюрьма на миллионы человек, – спрашивает Кученок, – я думал, её будет видно издалека.

– Эти самые миллионы человек сидят там без единого корабля, – отвечает лейтенант Борон. Когда он успел проснуться? – Мы подлетаем с другой стороны Луны. Для нашей же безопасности. Так они…

– Они не узнают про корабль, а мы сохраним эффект неожиданности, – заканчивает за него сидящая рядом крепкая девчонка.

– В точку, Сантор, – говорит Борон.

Бриггс замечает, что покрасневшая Сантор что-то шепчет лейтенанту одними губами, но не понимает, что именно. Борон добро кивает девушке в ответ.

– Мы подлетаем к Лунному порту. Приземляемся, берём транспорт, на котором доставляют заключённых от кораблей к самой крепости, и выполняем задачу. Всё ясно?

– Так точно! – отвечает знакомый хор.

– Отлично. А вот, кстати, и наша точка высадки.