Наследники Белого слона

Прислонившись к стене, я пыталась прийти в себя. Полицейские сирены выли уже совсем рядом, и тут случайная машина, взвизгнув тормозами, резко остановилась перед светофором. Этот звук хлыстом ударил по нервам, и я окончательно потеряла контроль над собой.

Обезумев от страха, я кинулась прочь.

…Было холодно, страшно… Помню нескончаемую ленту мокрых улиц… Откуда-то появился зонт – длинный, чёрный, с загнутой крючком ручкой: я использовала его как трость, не догадываясь раскрыть. Где и как я умудрилась стянуть его?.. Потом я нырнула в подземку. Шипя, подошел поезд, но я не села в него, а вместе с толпой ввалилась в вагон, уходящий в противоположном направлении. Денег, как и документов, у меня не было, но кондуктор, подумав, обошел меня стороной.

На какой-то остановке я выскочила. Почему?.. Раз десять прочитав название станции, я попыталась сосредоточиться: что-то в этом было… Дайте же мне подумать… Ну, конечно! Здесь неподалеку живет Соня! Мы не были подругами, но в рабочее время относилась к друг другу неплохо, иногда в перерывах обедали вместе. Тут я ещё очень вовремя вспомнила, что она задолжала мне денег, так что совесть моя чиста – предлог для визита имелся. Моё появление не будет для неё таким же приятным сюрпризом, как, например, рождественский подарок, но ведь и до Рождества еще далеко…

Увидев меня, Соня удивилась куда меньше, чем я опасалась. Заявись к ней кто-нибудь другой в таком виде, она бы остолбенела, а так – это ведь всего лишь я, простая сумасшедшая.

– Зря ты так широко распахиваешь двери. И вообще, сначала нужно сто раз прокричать "кто там?" А потом уж открывать… – пробурчала я, вваливаясь в чистенькую, невероятно аккуратную прихожую.

Это я вместо "здрасьте" Хотя в неё же не стреляли… И в отличие от меня, у неё нет привычки влипать в дурные истории, – только в любовные. Как-то её даже застукала чужая жена, представляете? Я бы умерла со стыда, а она – ничего, только царапины на мордашке долго гримировала и вздыхала: "Ах, какой был мужчина! Просто сексопотам!.."

– Тебя сбила машина? – своим детским голоском спросила Соня, безбожно растягивая гласные.

– Нет, это был сексуальный маньяк… – я надеялась, что такое объяснение больше придётся ей по вкусу. Но она смотрела с сомнением. – Ну, знаешь, есть такие, что западают на калек, уродов и вообще…

– Кончай трепаться! – сердито сказала она и, поколебавшись, предложила воспользоваться ванной.

Горячий душ привел меня в чувство. Согревшись и смыв грязь, я снова почувствовала себя человеком, а не полуфабрикатом для безымянной могилы.

После душа Соня расщедрилась на ужин. За едой она болтала без умолку, обсуждая таинственное исчезновение нашего босса.

– Ой, да ты же ничего не знаешь!..

Разумеется, я ничего не знаю, а жаль: вероятней всего, в списке подозреваемых по этому делу я на первом месте… Причём, не только у полиции.

– Его не было в офисе дня два – ещё до того, как убили твоего красавчика. Амалия показала, что он звонил ей лично, дескать, приболел… Вдруг заявляется один тип в штатском, но удостоверение и всё такое, – пропал, говорит… Ордер предъявил, рылся у него в кабинете, а потом, – тут она сделала свои огромные глазищи ещё больше, – выясняется, что в полиции о нём и не слыхивали! Ну, об этом человеке что приходил к нам. Амалия-то разозлилась ужасно после обыска – такой он ей бардак учинил! – позвонила в комиссариат, а они ей: "Мы никого к вам не посылали!" И самое интересное, что Б.Б действительно исчез! Они это выяснили, когда…э-э…

В этом месте она замялась.

– Когда хотели проверить мое алиби, – спокойно закончила я. – И что?

– А ты его… Не?.. – с надеждой спросила Соня. Аж заморгала и ротик приоткрыла от нетерпения. Держу пари: скажи я "да" – она завизжала бы от восторга: к Б.Б. у неё давняя неприязнь, поскольку он – ну, никак! – не поддавался её чарам.

Но я твердо и скромно ответила:

– Нет.

Зачем присваивать себе чужую славу? Тем более никто не знает, что с ним: сбежал себе куда-нибудь в жаркие края… Тут ей позвонили, она вышла в другую комнату, а когда вернулась, её мысли перескочили на другую тему:

– Слушай, тебе непременно надо обзавестись пушкой!

– Зачем?

– А если он снова нападет на тебя?!

– Кто? – тупо спросила я, поскольку не успела переключиться.

– Да маньяк же!..

Она недовольно посмотрела на меня, подозревая подвох. Но тут ей снова пришлось отвлечься на телефонный звонок. Разговаривать она ушла в спальню. Вернувшись, она выглядела несколько смущенной.

– Понимаешь…

– Свидание? – догадалась я.

– Да! – обрадовано подтвердила Соня, – Но мой друг должен прийти сюда и…

– Я буду сидеть тихо, как мышка! – клятвенно пообещала я. – И даже подглядывать не стану.

Она вспыхнула – вот уж не подозревала за ней подобной стыдливости! – но оказалось, дело в другом:

– Он женат, – таинственно сообщила Соня, – и боится огласки. – И решительно закончила: – И даже не спрашивай меня, кто он.

Я и не спрашивала. Меня больше интересовало, что она собирается делать со мной: я уже намекнула ей, что домой мне пока не хотелось бы возвращаться. Выяснилось, что меня можно отправить к подруге. Как не хотелось покидать теплую уютную квартирку и снова скитаться под дождем! Но зато подвернулся удобный случай заявить о своей неплатежеспособности.

– Да?.. – озадачилась Соня, и удалившись в спальню, вернулась с купюрой в руке. – Вот. Я дам тебе адрес и записку… Кстати, – обрадовалась она, – подруга может достать тебе пушку и недорого!

***

Такси плутало по дождливым улицам, пока не заехало в обшарпанный и неприглядный район: водитель и ехать-то согласился, только выторговав совершенно несусветную плату.

По заплёванной тёмной лестнице, нестерпимо вонявшей помойкой, мочой и кошками, ежеминутно спотыкаясь, я вскарабкалась на самый верх – разумеется, если уж мне сегодня не везло, то и пресловутая подруга должна была обитать на самом последнем этаже!

Вместо звонка торчали оголенные электрические провода. Поколебавшись, я постучала. Никто и не подумал открывать. Я успела проклясть всё на свете: эту чертову подругу, Соню, тех, кто за мной охотился, себя, – разорилась бы лучше на гостиницу, и чего я сразу об этом не подумала? Когда я принялась перемывать косточки Сониному ухажеру – ведь это по его милости я торчу на этой гадкой лестнице! – в лицо ударил яркий свет. Я инстинктивно заслонилась рукой, но ничего страшного не произошло – просто мне наконец-то открыли. В дверях стояла невообразимо лохматая девица и по выражению её лица нельзя было предположить, что меня ожидает тёплый приём.

– Чего тебе? – рявкнула она хриплым басом.

– Луиза? – неуверенно предположила я.

– Ну?! – неохотно согласилась она, и тогда я протянула ей записку от Сони, запоздало сообразив, что не удосужилась поинтересоваться её содержанием.

Лохматая изучила записку вдоль и поперёк и фыркнула, пожав плечами:

– Кто только мне за всё это заплатит?

– У меня есть немного денег, – робко сказала я, протискиваясь в длинный узкий коридор.

Спотыкаясь о какие-то предметы, разбросанные на полу, я доковыляла до конца коридора, не переставая удивляться: откуда у чистюли и зазнайки Сони, которая не станет водиться абы с кем, могут быть такие знакомства?.. Лохматая распахнула передо мной дверь и мы оказались в неприглядной комнатушке. В одном углу стояла детская кроватка, в которой разрывался от негодующего плача ребёнок, рядом орал телевизор, напротив помещалась продавленная софа. Полы прикрывал донельзя вытертый ковёр, усыпанный сигаретным пеплом, и повсюду были разбросаны всякие вещи: одежда, старые журналы, пустые пивные банки…

Она подтолкнула меня к софе и предложила:

– Располагайся! – а cама взяла младенца и сунула ему бутылочку. – Что с ногами? – бесцеремонно поинтересовалась она.

– Попала в аварию.

Я смертельно устала и мне совсем не хотелось такой роскоши, как общение. Неодолимо тянуло спать: я готова была отрубиться даже на этой дурно пахнущей, замызганной софе.

– Присмотри-ка за ним, – приказала Лохматая, засовывая ребенка обратно в кроватку. – Отлучусь ненадолго. Никому не открывай! – и исчезла.

Оставшись в одиночестве, я почувствовала себя крайне неуютно. В комнате было жарко, но меня пробирал озноб. Отчего-то было так нехорошо и тревожно! Чтобы отвлечься, я разглядывала комнатушку, но от этого стало только хуже.

Младенец в кровати снова разорался, я подошла к нему и попыталась успокоить, но он рассердился еще больше: стоял, держась за перекладину, и орал, покачиваясь. Чужая, усталая и растерянная тётка ему явно не нравилась. Взяла его на руки, он примолк, настороженно меня разглядывая. Сквозь штанишки чувствовалось, что его подгузник раздулся от жидкости.

– Сколько же ты его таскаешь, маленький, – вслух подумала я, стаскивая с него это безобразие, и в руке прикидывая на вес: пожалуй, если скинуть эту штуку в окно кому-нибудь на голову – например, тому, кто в меня стрелял, – точно прибила бы!

Поискав, и не найдя нового взамен, впрочем, мне и неудобно было рыться в чужих вещах, я надела на него штанишки и поставила в кровать, так как малый был тяжеловат. Он не замедлил высказать всё, что обо мне думал – стоял и орал, красный, потный… Орал и дул в штаны. Рядом на стуле была гора ползунков – и эта гора стремительно таяла. Я снова схватила его на руки и в этот момент вдруг увидела Соню.

Её показывали по телеку. Из-за крикуна я пропустила то, что говорили перед этим, а потом звук и вовсе пропал почему-то. Энергично встряхнув пару раз вредного младенца, чтобы он заткнулся, я стала искать пульт, а на экране между тем снова показали Соню, но не весёлую, призывно улыбающуюся, а печальную, с застывшими глазами и некрасивой дыркой над левой бровью.

Я была слишком зла на пропавший звук и не утихающего крикуна, поэтому не сумела толком осмыслить увиденное, а тем временем изображение убитой – убитой?! – Сони пропало, и на экране появилось фото другого человека. Оно было очень мне знакомо… Не отрывая взгляда от этого лица, я выпрямилась и, зажав младенца под мышкой, шарахнула по телевизору кулаком – от всей души, вложив в этот удар все, что накопилось во мне за эти двое суток. Многим вещам, как и людям, – я уже не раз убеждалась в том, – крутые меры помогают прийти в себя, и телевизор, внезапно обретя дар речи, гаркнул во всю мочь. Но до меня не дошёл смысл услышанного, потому что я вдруг узнала человека, чьё фото показывали. Это была я.

Кадры замелькали дальше, – было время ночных новостей, а я заковыляла по комнате, пытаясь укачать младенца, и размышляла об увиденном. В голове был сплошной сумбур. Мысли неслись вскачь, цепляясь и откусывая друг дружке хвосты.

Что случилось с Соней? Может, это был кто-то похожий?.. Какая ужасная рана… Как бы я выглядела, если бы меня подстрелили сегодня днём?.. Почему показали моё фото?.. Считают меня пропавшей или убитой?.. Да заткнись ты, ради Бога!..

Послышались шаги и вошла Луиза. Наконец-то!..

Она взяла у меня младенца и бесцеремонно сунула его в кровать, не обращая внимания на его вопли.

– Держи! – и в моей руке очутилось что-то холодное.

Это был пистолет. Неприятно тяжёлый, с тупым и холодным взглядом чёрного зрачка.

Я ощутила странное чувство: смесь страха, любопытства и гадливости. У меня в руке была нелепая по своей сути одноглазая штука, которая может убивать – и от того весь мир вокруг терял свою ценность, приравниваясь по значимости к маленькому кусочку свинца. И еще вдруг подумалось: "Вот и кончились сны…" – и от этой мысли я вздрогнула, и поспешно положила пистолет на стол.

– Пушка старая, – не поняла жеста Лохматая, – но вовсе не такое барахло, как кажется. Там пять патронов. Неплохо за такую цену…

– Мне не нужно.

Она длинно и грязно выругалась.

– Не нравится – не бери, другого нету. Знала бы, – она снова добавила непечатное, – не моталась бы из-за тебя… Хотя, – тут она неожиданно смягчилась, – я бы это говно не взяла.

Она занялась ребенком. Я прилегла на софу, стараясь не думать о том, насколько это гигиенично. Мне снова стало холодно. Чёрт, кажется, я простыла… Крикун угомонился и засопел. Лохматая разболтала в двух пластиковых стаканах кофе, один предложила мне, но из брезгливости я отказалась. Она уселась за стол, прихлёбывая кофе, и принялась бесцеремонно меня разглядывать.

– А ты – ничё… – заметила она. – Парень есть? – она считала себя вправе интересоваться моей личной жизнью. – А то можем развлечься… – и подмигнула.

– Спасибо, – пробормотала я.

Она хмыкнула и переключила канал. Там как раз шли новости. Говорили о разгоне очередной студенческой демонстрации: на экране молодые накаченные "хаки" лупили дубинками своих более интеллектуально развитых сверстников, лилась кровь, горели перевёрнутые авто и разбитые витрины дорогих магазинов… Потом я услышала знакомое название, на экране возник другой репортер – не тот, что рассказывал о студентах.

Этот говорил о "Фарма -Х". Я приподняла голову: показали фото Б.Б, потом – Сержа, затем Соню, – с этого момента я уже видела, очевидно, они повторяли тот же репортаж. И снова в конце показали меня. Но теперь-то я разобрала каждое словечко: все сводилось к тому, что, убив Сержа, – "вероятно, на почве ревности…" – как сказал комментатор, – я же, по всей видимости, разделалась и с Б.Б, как с "нежелательным свидетелем" Мотивы убийства моей коллеги – Сони – пока выясняются, но то, что здесь без меня не обошлось – несомненно: меня видели выходящей из её квартиры, а на месте преступления обнаружили массу моих отпечатков. Упоминалось и ещё кое-что: в "Фарма- Х", оказывается, не всё было чисто – вскользь сказали что-то о наркотиках, но и тут приплели моё честное имя.

Не веря своим ушам, я вскочила и переключила на другой канал – там тоже в это время передавали последние известия. Ассортимент событий был на редкость однообразен: где-то воевали, где-то бомбили, где-то бастовали, где-то шиковали… А вот и про меня… Господи, всё это было так чудовищно и нелепо! Кто и зачем пытается нагромоздить вокруг меня такие горы лжи? Не забыли и о "психических отклонениях"

Из ступора меня вывело лёгкое движение позади. Я резко обернулась: Луиза, мастерившая перед этим у зеркала новую прическу, – прежняя, видать, была недостаточно впечатляющей, – бросила своё занятие и лицо её не предвещало ничего хорошего.

– Зачем же ты убила её? – ласково спросила она.

Так, наверное, в дурдоме опытная медсестра увещевает опасного больного: зачем оторвал дяде-доктору голову – ай-я-яй! Она укоризненно поморщилась и сделала шажок вперед. Я проследила направление её взгляда и поняла, чего она хочет. Мы кинулись одновременно, но я была ближе и первая схватила его. Пистолет…

Она замерла.

– Успокойся, – её голос был по-прежнему ровным и мягким. (А то тётя сделает тебе бо-бо!) – Я не выдам тебя. Положи пушку…

– Послушай, – сказала я, – это – недоразумение! Я никого не убивала…

До сегодняшней ночи. Потому что, пока я говорила, она прыгнула на меня и повалила, и когда мы вырывали друг у друга пистолет, он вдруг выстрелил, и она затихла. Онемев от ужаса, я оттолкнула от себя мёртвое тело…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.